Линия ночи

Дайрон помолчал.

– В чем смысл жизни человека, если он живет эмоциями? Даже самый хладнокровный, расчетливый прагматик строит свои замыслы ради эмоций – пусть и скрытых, недоступных другим! И самая главная эмоция – страх – заставляет двигаться дальше! Страх смерти – ведь развивается не только медицина, это общее! А частности? Гибкое поведение, стремление выжить – в обществе или в одиночестве! Страх за своих близких, страх зависти, страх потери – куда ни глянь, именно страх толкает общество вперед…

А у меня все иначе… Если ответственности нет? Если некому призвать тебя к ответу? Что тогда? В чем смысл? Бесконечный бег в колесе? Вот потому-то я и боюсь обыденности…

– Говорят, раньше боги сходили с небес на землю и бродили по дорогам, наблюдая за жизнью людей! – прищурившись, я рассматривал сквозь гранат солнце. – И не скучали.

– А потом появились блоги, он-лайн трансляции и наблюдение со спутников, – подхватил Дайрон, – и Бог стал осваивать Интернет. Чтобы не выходя из своих чертогов пройти теми дорогами и посмотреть на тех людей!.. С течением времени ценности меняются.

Я хмыкнул.

– Ладно… Где мне жить-то?

– Выбирай себе любую комнату, – предложил мальчишка. – А вечером соберемся и поговорим о деле.

– Третье собрание? – заметил я.

* * *

Прогуливаясь по раскрошившимся за годы вынужденного запустения мощеным дорожкам, я свернул в сторону павильона, и увидел тренирующегося Гарри.

Такого мне еще не доводилось видеть. Куда там прославленным актерам, возложивших всю не попадающую в крупный план работу на безотказных дублеров!

Невероятные акробатические номера он проделывал совершенно бесшумно.

Где ж, и главное когда он научился этому? Для вполовину меньшего потребуется посвятить тренировкам всю жизнь, с самого рождения. А начинать в двадцать два года уже слишком поздно.

Виртуозные прыжки вызывали невольную зависть, смешанную с восхищением. Я понял, кого он мне напоминал – сложением и лицом – актера Марка Дакаскоса. Улыбкой, так точно.

Я кашлянул, привлекая внимание, и не спеша пошел к нему.

Гарри пожал мне руку и поправил темную от пота майку.

– Неплохо! – с видом знатока сказал я.

Гарри польщенно улыбнулся.

– Стараюсь.

– Давно тренируешься? – спросил я.

– Тридцать лет.

Я кивнул, и задумался, переваривая услышанное. Гарри от силы выглядел лет на тридцать шесть – тридцать восемь. А Чернобыль? Если он очевидец, даже участник событий, то…

– А сколько тебе лет? – спросил я.

– В этом году будет пятьдесят один.

И почему меня это не удивляет?

– Выглядишь неплохо! – похвалил я. – Ботокс? Или косметика Мертвого моря?

– Нечто среднее, – усмехнулся Гарри. – В застенках Тайной Канцелярии и не такое найдешь!

– Тайной канцелярии? – переспросил я.

Гарри кивнул.

– Подвалы Ватикана. Там целая контора работает по этому вопросу. Разработки ведутся, будь здоров!

Он повел мускулистыми плечами.

– Но это все конечно, до фени… Основная заслуга – Дайрона. – Он задумчиво посмотрел вдаль. – Еще с того времени…

– Потренируемся? – спросил я, переводя разговор в более приятное русло.

– А справишься… пацан? – засмеялся Гарри, легко становясь на одну руку, словно танцор хип-хопа.

– Догоняй, дедуля! – И я боковым сальто перепрыгнул через него.

Несколько минут мы увлеченно вели спарринг. Вернее, вел Гарри. По сравнению с его техникой все известные мне мастера боевых искусств напоминали пьяниц на ходулях.

Легкость, с которой он выполнял сложнейшие трюки, заставила бы Брюса Ли съесть все пленки со своими фильмами.

Глядя на него, мне страшно хотелось, чтобы Палыч со своими основами молодого бойца сейчас был здесь, и воочию убедился, как и что можно проделывать со своим телом!

Еще пять лет назад я отдал бы все, чтобы уметь то же самое.

Сейчас разумеется, точки отсчета значительно передвинулись по шкале моих желаний, но тем не менее, восхищение было непритворным.

Однако, сегодня у нас выходила твердая ничья.

Я был сильнее. Гораздо. И, думаю быстрее. На этом мои преимущества заканчивались.

На любых соревнованиях я с легкостью бы заткнул за пояс чемпиона. Но в поединке с Гарри этого было недостаточно. Он сделал бы то же самое. Его ловкость превосходила все допустимые границы.

Что ни говори, а в Ватикане хорошо готовят кадры. Как вверху, так и внизу!

Сейчас моя так называемая «сверхловкость» терпела фиаско.

Я мог двигаться быстрее, но мне явно не хватало сноровки. А ведь рукопашный бой – это не бег наперегонки.

Схватить его или попасть было совершенно нереально!

– Легче, легче, – советовал Гарри, совершая очередной трюк. – И расслабься! Работай в удовольствие.

– Где ж ты был пять лет назад! – бормотал я, добросовестно следуя его указаниям.

– А ты ничего так… Я не думал, что у нас на родине могут так готовить кадры.

Я благоразумно промолчал.

* * *

– Ну, что там… шеф? – спросил меня Гарри, когда мы, усевшись на траву, привалились спинами к стволу раскидистого дерева. Причем таким тоном, словно слово «шеф» по отношению к Дайрону, для него было невиданной смелостью.

– Шеф? – засмеялся я. – Работает над бизнес-планом…

Гарри закинул голову, разглядывая сплетение веток над головой.

– Ты давно его знаешь? – спросил я.

– С восемьдесят шестого… Со времен Союза… Кто ж знал, что все изменится… Ты не представляешь, как тяжело было мне тогда принимать это… Заграницу… Даже то, что рядом Бог, существующий на самом деле, как-то легче принималось, чем эти капстраны… – Он замолчал.

– Я имею ввиду, по работе. – Уточнил я.

Гарри сполз вниз и растянулся на траве.

– Наверное… Ну, задания выполнял, конечно… Ничего сверхъестественного! – поспешил уточнить он. – Но получал-то их я не напрямую, а от координатора группы… Который понятия не имел, кого я знаю!

Он устроился поудобнее, и странно, нараспев сказал:

– А сейчас они все мертвы… А мы с Марго еще нет… Пока.

– Что за настроения, кадет! – укорил я. – Ты что-то рано, братец, заупокойную-то…

– Ты ждешь хеппи-энда? – ровным голосом спросил Гарри и закрыл глаза. – Не надейся. Мой тебе совет: смирись с неизбежным. Так легче.

– С каким еще неизбежным?

– С финалом. Скорее всего, со смертельным исходом. Выход в ноль.

– С какой это стати? – возмутился я, рывком отодвигаясь от дерева. – Тоже мне, фаталист… дровишек в костер не подкинешь?

– Когда вертятся такие колеса, – спокойно сказал Гарри, не открывая глаз, – ты даже не песчинка… И если ты идешь по одной дороге с Богом, не стоит думать, что он идет с тобой. Нет. Это ты следуешь за ним. Пока он этого желает. Как муха на плече у рыцаря…

– Как же с такими настроениями ты прожил пятьдесят лет? – не выдержал я. – Как вены себе не порезал?

– А я знал, на что иду! – Гарри легким прыжком взлетел в воздух, и развернувшись, мягко приземлился на корточки.

– А что так-то уверенно? – прищурился я. – Надеешься на честно заработанный рай?

– Достаточно того, что я побывал в аду. – Усмехнулся он. – Тебе сколько лет?

А ведь и правда, сколько мне лет? Если пять лет назад было двадцать восемь?

– Тридцать три… – Пробормотал я, уже зная, что он скажет.

– Возраст Христа. – Подтвердил мою догадку Гарри. – Ну?

Я быстро прокрутил в голове события прошлых лет. И дней. И часов. И соединив все события в одну цепочку, наложил ее на фатализм Гарри.

И мне поплохело.

Потому что Гарри прав. На все сто процентов. Богам нет никакого дела до смертных.

И, как сказал известный писатель, чего стоит загубленный на черной мессе ребенок по сравнению с заурядным детским концлагерем?

Дайрон, наверное, вовсе не так уж плох. Не суров, как католический Бог, и не так догматичен, как православный. Не так категоричен, как Аллах, и не безразличен как Будда. Но все же, он не человек.

И если дело дойдет до выбора (а так, скорее всего и будет), то он с легкостью разменяет слона (все же не хочется считать себя пешкой) на любую из более значимых фигур, из которых состоит тот же Совет Семи.

Потому что Дайрону не было и нет никакого резона посвящать в свои планы совершенно незнакомого человека, пусть даже и оказавшего ему помощь в трудную минуту!..

Оказавшего ему помощь – смешно, не правда ли?

И уж тем более, делиться с ним кровью и отправлять его в прошлое на пять лет, чтобы он постиг Нирвану! Почему ж тогда не отправить туда того же Гарри?

Опытный пятидесятилетний человек в прекрасной физической форме, превосходно владеющий телом и знающий от и до все тайносплетения жизни чужих, через пять лет превратился бы в грозного непобедимого бойца, способного в одиночку разгонять толпы вампиров.

И это было бы правильно. И что страшно – логично!

А имеющийся расклад был не в мою пользу.

В данном случае напрашивался один-единственный трезвый вывод: я сам подготовил Дайрону тело, в котором он сможет совершить вылазку.

Действительно, не в тщедушном же теле неполноценного пацана ему находиться!

А чемпион Гарри будет рядом. И еще вампир, который стоит десятерых.

А я, как наименее полезный член бригады – ведь боевой офицер Миша тоже кое-что умеет, отхожу на задний план!

Наверное, Маргарита еще слабее. Но она женщина, а это совсем другое.

Так, по крайней мере, должен рассуждать Дайрон, пробывший Богом-мужчиной полторы тысячи лет.

И если Дайрон после завершения операции вернет мне тело обратно, это будет высшей наградой!

Наверное, мое лицо меня выдало, потому что Гарри поинтересовался:

– Догадываешься? Что что-то не так?

– Да уж… – сквозь зубы процедил я. – Навеяло. На душе просто херово!

Гарри покачал головой.

– Не принимай мои слова близко к сердцу. При всем при этом, следует знать, что Дайрон это единственный, который до конца борется за своих!

– К чему ты это говоришь? – спросил я, невольно хватаясь за его слова. – Единственный! Можно подумать, ты знал других!

– Да, единственный. И чтоб ты знал, что не следует ничего бояться, зная, что он прикрывает тебе спину!

– А как же твои товарищи? Из боевой группы? – я испытующе заглянул ему в темные глаза. – Кто им спины прикрывал?

Гарри помрачнел.

Я не стал ждать его ответа. Не скрою, после его слов напряжение немного спало, но ведь самое плохое, что эти мысли теперь всегда будут со мной. До самой развязки.

– Дайрон ищет тело… – сказал я в пространство. – Я предлагал ему кучу вариантов, но ни к чему мы не пришли… У тебя есть идеи?

Гарри вздохнул.

– Есть. Я предлагал взорвать Гнездо. И сразу вернуть тело. Оно бы уцелело. Самый простой путь – самый надежный. Мины, или ракеты – не суть.

– И что?

– Пока ничего.

– Неужели ничего нет? Никаких аналогов этому телу? Других вариантов? – С дрожью в голосе сказал я. Но Гарри этого не заметил.

– Душа и тело это как бы… софт и хард, понимаешь? – Он поднял палец. – И если программа сверхсложная, на старенький АйБиЭм ее не поставить! А даже если и ухитришься, она не будет выполнять предусмотренных функций. Тут нужен суперкомпьютер. С терабайтами и гигагерцами! Другое тело Дайрону не нужно!

– Олигарх не сядет в «Запорожец»? – спросил я, немного удивленный его «компьютерной» теософией.

– Вот именно! – Гарри стал стряхивать налипший на мокрую майку сор. – Каждая матрешка в свою ячейку.

– Все это хорошо, – вздохнул я, – только нужно помнить, что если нет «пентиума», то временно сгодится и «Поиск».

* * *

– Как погибли твои товарищи? Чья работа? – спросил я у Гарри. – Чужие? Или люди?

Он задумался, глядя на голубеющее небо.

– Люди.

– Значит, в наших рядах есть предатели, – сказал я, скорее сам себе.

– Наша группа занималась всем. Но у каждого из нас была специализация. У меня, например, логусы, у Франца и Брайана – вампиры, у Эзры…

– Я понял, – кивнул я.

– Понял? Так вот, Дайрон приказал, – это я узнал через куратора, а он через приора – всем собраться в Валенсии. В одном доме. М-м-м… Одном из многих, принадлежащих группе. У нас вообще финансирование очень хорошее… было.

– Представляю. – Сказал я. – Это не наш исполком.

Чем лучше Гарри двигался, тем хуже говорил. Такая вот обратная зависимость!

Другими словами, он должен был ехать в Валенсию. Это в Италии или Испании. Где-то на юге, короче.

И случилось так, что перед тем они с Марго следили за Хельгой Груббер.

Вернее, не только за ней.

Логусы живут семьями, в которых главенствуют женские особи. Мужчины-логусы это рабочие, солдаты, производители, кто угодно, только не руководители.

Словом, как у пчел.

За всю историю мужчин-логусов лишь несколько из них смогли добиться определенных высот. И то, не в глазах собственных семей…

И при этом среди мужчин много Старших – своеобразных наставников над перспективными или способными особями. Причем три четверти логусов Старших не имеют. Наверное, как тупые…

Правят семьями женщины. Семьи соединяются в Семьи с большой буквы, где тоже правят женщины-Старшие. И всеми логусами правит тоже… кто? Правильно, женщина.

Шарлотта. Та самая бабка, что приехала в дом к Хельге Груббер. И по совместительству оказавшаяся ее матерью.

Хм. Выходит, что Хельга – принцесса?

Если бы Дайрон не вмешался, ловко уполномочив Джейсона нанести нежданный визит, то троице отчаянных пластунов быстренько пришел бы конец.

Шарлотте ничего не стоило запудрить мозги всей полиции в округе, не говоря уж о туристах. Ибо логусы гораздо сильнее тех же вампиров в ментальном плане.

В общем, так или иначе, Дайрон снова спас Гарри.

Но речь не об этом.

Он добросовестно делал свою работу – следил за Хельгой. Хельга попала в черный список случайно – недавнее назначение «принцессы» на пост заместителя директора Всемирной организации здравоохранения насторожило Ватикан, и ее взяли на карандаш.

Накануне всех этих событий вокруг Груббер крутилось много странных персон, и Гарри уделил им свое внимание тоже.

Пока суд да дело, остальные члены «Длани Господа» собирались съехаться в Валенсию, чтобы понежиться под ласковым испанским солнышком. Ну и попутно получить очередной инструктаж.

Но вопреки приказу Дайрона, куратор неожиданно приказал ехать в Эль-Пуэрто – город, расположенный в километрах сорока севернее Валенсии. Так как семеро одного не ждут, начали без Гарри и Маргариты.

Тем временем Гарри выбрал одного, понравившегося ему больше остальных, товарища и пробил его по своей базе.

И вышел на одно из ключевых лиц в полузабытом ордене Баргеонтов! И стал следить за ним, оставив на посту Марго.

Теперь уже не разберешь, кто прав, кто виноват, но факт остается фактом: кто-то из двоих засветился при слежке. Говоря профессиональным языком, спалился по наружке.

Так, по крайне мере, считал Гарри.

И Марго взяли в заложники. Благополучно забытые всеми, достославные Баргеонты.

Если б ее схватили логусы, ничем, скорее всего, это не закончилось – для освобождения понадобилось бы собирать в кулак всю «длань».

Но расслабившиеся за долгие годы формального существования Баргеонты поступили крайне неразумно – наняли обычных бандитов или наемников.

Полдня ушло на то, чтобы установить местонахождение Марго – Гарри позвонили с ее телефона, чтобы при встрече оговорить условия.

Старый, дешевый трюк. Благодаря имеющейся аппаратуре он вычислил звонившего, нашел его и поломал руки прежде, чем тот успел достать пистолет.

А дальше – как в боевике. Нашел, проник, отключил, освободил.

Видя, что Гарри вытворял на тренировке в спокойном состоянии, я ясно представлял себе, на что он может быть способен, будучи разозленным.

Короче, пересчитав ребра похитителям, напарники покинули город и опасаясь слежки, ушли на дно.

А тем временем их коллеги, беззаботно нежась на пляжах Эль-Пуэрто, приняли, как обычно, по волшебной таблетке, и от «Длани Господа» осталось лишь два пальца.

Поскольку сражаться с теми, чьи возможности существенно превосходят человеческие, без неизбежного ущерба для себя невозможно, мировой Совет сделал ход конем.

Все без исключения, члены группы принимали особые препараты, способствующие увеличению силы, реакции и прочим заманчивым фишкам, которые усердно штамповали в тех самых подвалах Ватикана. Или в других местах.

Короче, отдел «Кью» из фильмов серии 007. Комплектовали-то группу тоже будь здоров! О хорошем финансировании уже говорилось выше.

Кто-то передал куратору группы очередные препараты, товарищи дружно глотнули – и вуаля! Мигом произошли кадровые перестановки.

Такое бы у нас в правительстве…

Кто это сделал и зачем, осталось загадкой.

А двое оставшихся в живых, ждали сигнала. Неизвестность происходящего пугала.

VIII

– Итак? – спросила Маргарита по-латыни, внимательно глядя на Гарри.

Тлеющая сигарета замерла в тонких пальцах.

– Итак, уже начинается. Весть отправлена, и Собрание может произойти в любой момент, а значит, счет идет на дни.

– Сколько времени нужно, чтобы все организовать?

Гарри пожал плечами.

– Зависит от инициатора. И от Посредников, разумеется… Но проблема в том, что неизвестно место. Даже приблизительно.

– Почему же? В Приложении сказано, что… – и Маргарита умолкла, увидев, как изменилось лицо Гарри.

– Дело в том, что Приложение здесь ни причем… Нас не позвали…

Потрясенная новостью, Маргарита замерла. Невесомый пепел осыпался ей на руку, но она не обратила никакого внимания.

– Да, это так, девочка. То, о чем предупреждал Дайрон, случилось.

– Сколько у нас еще времени?

– Приблизительно пару недель.

– Ты что-то уже предпринял?

– Нет. Я не знаю, почему, но он сказал ждать…

– Он надеется, что это недоразумение и все решится само собой – печально усмехнулась Маргарита, сделав глоток из высокого стакана.

– Я очень в этом сомневаюсь! И не могу его понять… Он решил разобраться во всем сам и исчез! Почему же он отказался от нашей помощи!

– А Совет?

– Совет! Ты бы видела, что там происходило! Эти павлины совсем отупели! Дайрона никто не слушал, более того, над ним смеялись! – Гарри с горечью махнул рукой.

– Как смеялись? – ошеломленно спросила Маргарита.

– Смехом! – бросил Гарри. – И достаточно дурацким!

– А кто послал Весть?

– Что? А, Весть… Не знаю. Дайрону сообщили о ней граморы, он приору, тот куратору, а куратор – мне.

– А если это ошибка?

– Дайрон не ошибается, ты же знаешь! – отрезал Гарри.

– Дайрон – да, а граморы?

– Граморы не врут… наверное… – Гарри пожал плечами. – Потом, если бы это была ошибка, Дайрон не обратился бы к Совету…

– Тогда остается только ждать… – Маргарита ладонью смела со стола серые хлопья. – Черт, ненавижу бездействие… Что мне делать?

– Возвращайся, и заодно присмотри за серым сектором.

– А ты?

– А я… Раз я уже здесь, проверю красный.

– Красный! Но это опасно! – Маргарита покачала головой. – Давай вместе!

– Нет, возвращайся – поколебавшись, сказал Гарри.

– Когда займешься?

– Позже. – Гарри о чем-то напряженно думал.

– Хорошо, позже. Как мне отсюда уходить?

– Подожди, Хосе пришлет машину.

– Не хочу неприятностей – пояснила она.

– Да.

Маргарита глубоко вздохнула. Напряжение, не покинувшее ее в последнее время, снова навалилось со страшной силой.

Месяц, проведенный с отцом, и планировавшийся, как легкий отпуск, закончился страшной трагедией, и теперь, чтобы прийти в себя, ей нужно было вновь окунуться с головой в работу.

Она закрыла глаза, пытаясь проанализировать услышанное.

В глубине души Маргарита была согласна с Гарри: нужно проверить всех, кому могла быть послана Весть, а затем, при поддержке Дайрона, напрямую заняться теми, кто стоит во главе этого процесса, и узнать причину.

Но приказ!

…Не позвали, что в этом страшного? При людском подавляющем большинстве! Однако Дайрона это сильно обеспокоило, если он обратился к Совету… Но какая странная реакция – смех! И над кем – над Дайроном! – Маргарита покачала головой.

А ведь при практически неограниченных возможностях Совета, потребовался бы минимум усилий и времени, чтобы разобраться в ситуации, легким движением руки вернуть все на свои места и некоторых зарвавшихся интриганов посадить на одно место.

Но как теперь это сделать, если Дайрон разошелся во мнениях с Советом, и к тому же велел бездействовать? Неужели не смог переступить через гордость и обиду, пусть незаслуженную? Как-то по-детски!

Она вспомнила, как студенткой попала в Ватикан, и заблудившись в бесконечных переходах, (а может, это был лишь предлог?) попала в ту часть, которая закрыта для туристов.

И в глубине души надеясь увидеть Папу или, на худой конец, камерария, зашла в какую-то комнату. Потом в следующую. И попала на лекцию. Или инструктаж. Который велся по-латыни.

Самым странным был не мертвый язык, – все-таки Ватикан, а предмет. Смысл лекции.

Который Маргарита прекрасно уловила.

Странным было бы наоборот – дочери профессора археологии в четвертом поколении грешно не знать латыни.

И других языков.

Тогда девушка впервые услышала то, о чем всегда знала в глубине души.

Что мы не одиноки в этом мире.

Что кроме нас, его населяет множество странных, подчас опасных существ.

И что за этими существами необходим постоянный контроль, некоторые аспекты которого и рассматривались на лекции.

На занятии присутствовали четверо молодых людей, все парни, немногим старше самой Маргариты.

Лекцию вел улыбчивый мужчина лет тридцати пяти.

Маргарита прослушала около двадцати минут, а когда надоело стоять за дверями, как ни в чем ни бывало, вошла и села за парту.

Если лектор и удивился, то виду не подал.

Когда лекция закончилась, и молодые люди покинули комнату, лектор подошел к ней, и поинтересовался, откуда она.

Не стесняясь и глядя ему в глаза, она рассказала ему. И добавила, что хотела бы работать. Лектор задумался, а затем сказал, что она пришла слишком рано.

Через два года, если она не передумает, он будет ждать ее.

И на прощание дал ей визитку и маленький буклетик. Кратко излагающий основные требования, в том числе и физические, к потенциальным кандидатам.

Два года пролетели незаметно.

Девушка рационально распорядилась отведенным ей временем, и каждое препятствие в виде замечаний в пунктах буклета, было с честью преодолено.

Когда этот срок истек, она взяла трубку и позвонила. Ей ответили, и через два дня, собрав вещи, она вылетела в Италию.

Через полгода инструктажа она стала напарницей лектора.

Гарри же в этот момент думал о другом. Нельзя ли самому стать той самой песчинкой, останавливающей колесо судьбы?

У него есть возможность для такой попытки.

Правда, чересчур авантюрный склад и склонность к необдуманным поступкам может в один прекрасный день сыграть плохую службу…

Приор неоднократно напоминал ему об этом.

Но мало информации. Чтобы знать, необходимо обладать полномочиями Магистра, не говоря уже о простом помощнике…

Но он-то как раз и не простой помощник, и справится! Правда, Дайрон категорически запретил вмешиваться, но что такое этот запрет по сравнению с тем, что может случиться!

А ведь никто кроме Гарри, не поверил Дайрону, когда тот предупреждал Совет, что это может случиться, и что последние решения непростительно ошибочны!

По чистой случайности, Гарри довелось присутствовать на заседании.

Второй раз в жизни.

Десять дней назад Бог вновь сделал попытку донести предостережение до присутствующих. Однако члены Совета, бросившие все дела и в срочном порядке явившиеся на внеочередное заседание, весьма холодно отнеслись к его воззваниям, если не сказать больше.

Камерленго даже позволил себе выпад в адрес Дайрона, заявив о недопустимости влияния стороннего наблюдателя на мнение магистров, и что даже малейший намек на авторитарность будет караться исключением. Затем внушительно присовокупил, что уважаемым членам Совета некогда тратить время на занятие бесплодными фантазиями, нужны факты и только факты.

И большинство членов Совета его поддержало.

О, глупцы, ослепшие от власти! Чем же вы думаете, и думаете ли вы вообще! Да и кого вы сможете исключить из своих рядов – наблюдателя, никогда в них не состоявшего?!      Разумеется, кем являлся Дайрон на самом деле, знали очень и очень немногие. Раскрывать его истинную сущность посторонним было строжайше запрещено.

Странная ирония, но из-за этого совершенно неуместного запрета теперь многое оказывалось под ударом.

Папа соблюдал нейтралитет. Сейчас, когда его слово могло бы быть решающим, он промолчал.

Дайрон внешне не прореагировал на оскорбление, верный своей привычке никогда не выражать эмоции.