Линия ночи

– Да, базы. Убежища. – Одним движением я вскочил на ноги. – Вот смотри: ты сидишь в своей этой «бороде», или в усах, словом, где хочешь, а мы идем на задание. Если по какой-то причине нас начнут щемить, ты тут же выбрасываешь нас… ну, на месяц назад. Мы отдыхаем, анализируем ситуацию, и снова в бой. И так далее. Потом все заново.

– Толково. – Похвалил Дайрон. – Только одно замечание. Если вы найдете тело, как я смогу в него попасть? Если физическое перемещение моего теперешнего тела я и сейчас не могу контролировать?

– Как – не могу? – не понял я. – А как же ты попал мне под машину?

– Случайно. Я хотел оказаться как можно дальше. Это, повторяю, произошло абсолютно случайно. Пока – не могу. Одного камня мало. А совершать прыжки… Поверь, этого не стоит делать. Не хочу забивать тебе голову лишним, просто прими как данность.

– Блин. – Я почесал затылок. – Ладно. А жаль… Не получилось сохраняться, как в игре…

– Если план сорвется, жалеть придется куда больше, – предостерег Дайрон.

– Ладно. Чем можно напугать граморов? – спросил я. – Лордом Рейденом получится?

– Весьма возможно. – Кивнул мальчишка.

Я польщенно улыбнулся.

– Я прихожу к ним и начинаю прессовать. Ну, о достоверности позаботиться, думаю, ты сможешь? А когда они обос… – я осекся.

– Я понял, обосрутся, – спокойно сказал Дайрон. – Дальше.

– Ну, я забираю тело, а ты меня выдергиваешь оттуда. Или, если так не прокатит, сижу там, в ихнем Гнезде, пока вы не подтянетесь! Элементарно.

– Ага. Только учти, что если моего тела там не окажется, а так, скорее всего, и получится, ты очутишься в очень неоднозначной ситуации. Что тогда будешь делать? – в упор спросил мальчишка.

Я задумался.

– Ну, не знаю, как-то не думал об этом… А что?

– Если ты, в качестве моего преемника, придешь к граморам, существам своеобразным, в общем-то, понимающим лишь силу, и получишь отказ… – Дайрон сделал многозначительную паузу.

– …как ты думаешь, каков будет исход? Ты просто уйдешь, признав тем самым поражение, или сгоряча прикончишь голыми руками парочку-другую их жрецов? Или же станешь обыскивать Гнездо, закрепляя за собой статус обманутого Бога?

– К чему ты клонишь? – нетерпеливо сказал я. – С вампирами же прокатило…

Дайрон встал.

– Это не балаган. – Серьезно сказал он. – За серьезные проступки следуют серьезные же наказания. И если ты намерен выдать себя за того, кого намереваешься, тебе следует трижды подумать, чем это закончится.

– Но что же делать? – спросил я.

Дайрон прищурившись, поглядел на меня.

– Да есть одна задумка.

* * *

Через два часа я с сумкой в руках, стоял возле дома и рассматривал окутанный темнотой пейзаж. Благодаря ярким, точно вымытым звездам можно было отдельно разобрать распустившиеся в темноте сильно пахнущие свежестью цветы, широкую просеку, когда-то давно проложенную катившимися с вершины валунами и уже начавшую зарастать, и странно молчаливый лес.

Который всегда, даже далеко за полночь жил своей, особенной жизнью. А сейчас затих, замерев в ожидании, и словно чувствуя предстоящее расставание.

Я тоже это чувствовал.

Не проходило и дня на протяжении этих пяти лет, чтобы меня, иногда сильно, а иногда не очень, не тянуло обратно в мир.

Противоречивая человеческая натура с каждой секундой протестовала все сильнее против возвращения. Но внешне, разумеется, я оставался спокоен.

Я сам выбираю, что нужно, а что можно.

От меня и только от меня теперь зависит, вернусь ли я.

Так что прощайте гантели, кресло-качалка и Эраст… Впрочем, может когда-нибудь получится свидеться.

– Готов? – Тихо спросили меня.

Я молча кивнул.

Тогда, в первый раз, я не смог понять, что происходит в момент перемещения, но сейчас, спустя годы, происходящее виделось иначе.

Где-то внутри меня возникла точка, и увеличиваясь в размерах, превратилась в темный, бугрящийся иссиня-черными волнами шар, постепенно окруживший меня. Последнее, что я услышал, это шепот ветра.

Потом звуки исчезли. Неподвижно замерев внутри кокона из тьмы, я каким-то шестым чувством чувствовал чудовищную мощь несущейся мимо меня Вселенной.

Это длилось бесконечно долго, но все же спустя какую-то долю секунды в глаза ударило солнце. Я увидел себя стоящим посреди зарослей заброшенного парка. Одного. Кожей ощущалось затихающее, словно струна, дрожание воздуха.

Руку оттянула сумка.

– Приехали, – пробормотал я моргая. Сделал шаг вперед, выбираясь на посыпанную песком дорожку, и безжалостно топча какие-то колючие цветочки.

Интуиция вела меня вдоль заброшенных статуй, не работающих старомодных фонтанов и неухоженных деревьев, тяжело опустивших корявые ветви.

Меньше чем через минуту я вышел к открытому павильону, чьи стены, сложенные из резного камня, ослепительно отражали солнечный свет.

Внутри чувствовалось движение.

Тихонько я подкрался ближе.

– …как-то не срослось. – Услышал я неторопливый голос. Говоривший негромко вздохнул, и продолжал:

– Воспитан, не так, наверное… Да и опять же, перспектива… Работа – это одно, а домашняя жизнь – совсем другое. Молодым я не нужен, а немолодые – тут говоривший хмыкнул, – не нужны мне. Точно!

Ну, точно, Михаил!

– Ну, а романы бывали? После? – осторожно спросил женский голос.

Маргарита!

Что-то звякнуло и послышался звук наливаемой в стакан воды.

– Да черт его знает, можно такое называть романом, или нет… – охотно откликнулся Михаил. – Ты вот лучше сама расскажи, как в твои годы без парня бегаешь!

– Сложный вопрос, – задумчиво сказала девушка. – Как-то не пришлось.

– А Гарри? – спросил Миша, прихлебывая.

Я навострил уши.

– А причем тут Гарри? – недоуменно сказала Марго. – Напарник, и все.

Потом подумала и добавила:

– Хороший напарник.

– Поня-атно. – Протянул Миша.

Непонятно, с разочарованием или облегчением.

Я почувствовал чье-то приближение, и не желая быть захваченным врасплох, повернул за угол и поднявшись на пару ступенек, очутился внутри.

Миша босиком, в спортивных шортах и майке, открывающей мускулистый торс, сидел на маленькой длинной, словно детской скамеечке, и пил какой-то бледно-желтый, цвета прокисшего лимонада, напиток.

Напротив, через длинный, уставленный разными восточного вида закусками плетеный столик, сидела Маргарита на такой же скамеечке, в легких широких брюках и защитного цвета майке, и курила тонкую коричневую сигарету.

Ее длинные роскошные волосы были забраны в хвост, торчащий пучком через прорезь в стильной бейсболке.

– Добрый день! – сказал я, и слегка поклонился.

От неожиданности оба вздрогнули, и обернулись ко мне.

Суровое лицо Миши расцвело улыбкой.

– Ну, Артура, здорово! – взревел он, вскакивая, и чуть не опрокинув стол. – Ну, как поездка?

Маргарита во все глаза смотрела на меня, не выказывая при этом волнения.

– Да… нормально. – Ответил я, смотря на нее.

– Привет, – почти доброжелательно сказала она, так же внимательно рассматривая меня.

Что-то не так?

– Ты как добрался? – спросил Голубых.

Я неопределенно махнул рукой.

– Да так, в общем…

Он шагнул ко мне, протягивая руку. Я машинально пожал ее.

– Эх! – вскричал Миша. – Неплохо!

Ага, силушка-то никуда не делась. Ну, держитесь, чужие!

Я опустил сумку на пол.

– Эй, – Миша схватил меня за плечо, – а ну-ка! Шикарные кудри! И загарчик! Только что из солярия?

Ну да, волосы и загар. Вот почему Марго так пристально смотрит на меня.

За два дня волосы не вырастают до плеч.

– Это что, парик? – Недоуменно спросил Михаил, и дернул меня за волосы.

За спиной возникло странное движение.

На автомате я резко выбросил руку и одним движением взял за горло Джейсона, едва не сломав ему шею.

Маргарита вскочила на ноги. Со звоном покатилась по мраморному полу серебряная ложечка.

– Шиньон, – машинально ответил я, разжимая пальцы.

Как-то плохо действует мое присутствие на Маргариту. Так и до инфаркта недалеко.

От неожиданности Джейсон едва не сел на пол, но удержался.

– Прощу прощения, – любезно сказал я. – Рефлексы.

– Поздравляю, – угрюмо сказал вампир. – В следующий раз попридержи руки.

Маргарита сделала шаг назад, и присела на подушки, разбросанные по огромному ковру, расстеленному в глубине павильона.

– Извини, – виновато сказал я.

– Пустяки. Жаль. Хотелось создать панику. Привет.

Джейсон подошел к столику, и заложив руки за спину, стал рассматривать местные деликатесы.

– Что это было? – недоуменно спросил Миша, переводя взгляд с меня на Джейсона и обратно.

Я развел руками.

– Моя подготовка.

– Здорово. – Осторожно сказал Михаил. – Ну-ка, раскрой секрет!

– Шпинат. Три раза в день, – пробормотал я, и подошел к столику.

– Хочешь чаю? – неожиданно спросила Маргарита. – Миша, поухаживай.

– Нет, спасибо, – поблагодарил я. – Два часа, как поужинал.

– Чего? – отозвался Миша. – А во сколько ж ты лег?

– А сколько сейчас время? – уточнил я.

– Почти девять. Без двух минут. – Джейсон сидел на месте Маргариты и сосредоточенно жевал.

В белом махровом халате и кожаных сандалиях он выглядел весьма живописно.

– А-а-а. Что-то я сбился во времени. – Сказал я чистую правду. – И голова побаливает. Давление, наверное. Лучше посижу.

И я уселся на подушке.

– В общем, небольшое кровопускание не повредит! – прокомментировал вампир, жестом указывая на лежавшие в огромной полукруглой чаше плоды.

Миша протянул ему персик.

– Я вообще-то, хотел вон то, – сказал Джейсон, показывая на нечто, напоминавшее огромный грейпфрут.

– Вон то для девушки, – отрезал Миша. – Ешь, что дают! Ты и так сожрал все фрукты. Другой еды, что ли, нет?

Джейсон выразительно посмотрел на меня.

– Боюсь, моя кровь придется тебе не по вкусу. – Сказал я безразлично, вытягивая ноги. – Сплошная отрава.

И многозначительно посмотрел на художника.

– Ах, вот оно как, – сказал Джейсон, окидывая меня взглядом. – Понятно. Придется вернуться к вегетарианской пище.

– Вот-вот, – вмешался Миша. – Только питайся, как все нормальные… гм, люди.

– Это что, соленой капустой, репой и водкой? – прищурился Джейсон.

* * *

Вне всякого сомнения, Джейсон все понял. Но нельзя сказать, что реакция его была нормальной. То есть, реакция была нормальной, но это-то и было странным! Учитывая, что прошло, по их счету, всего два дня, и у меня налицо такой прогресс!

Или Дайрон проделывает такую штуку не в первый раз?

Разберемся.

И вернулось знание языка.

Все, включая меня, говорили по-английски. И я, черт побери, не хуже остальных! Вот так-то. Интересно, высшую математику я тоже освоил?

Миша тоже шпарил на раз-два! Так хорошо знал язык, или может, тоже попал под влияние Дайрона?

Сейчас самое трудное было вести себя естественно.

То, что я покинул своих недавних товарищей, и вернувшись, нашел такими, совершенно не изменившимися, все же сильно помогало – именно такими образы оставались в моей памяти. И таким образом, я все-таки чувствовал себя более-менее в своей тарелке.

Но вместе с тем, я не видел никого пять лет, ну, не считая конечно, встречи в храме три месяца назад. События в самолете стирались в тумане пятилетней давности, и потому я вполне мог сотворить какую-нибудь глупость.

Тем более, Дайрон ничего не говорил насчет того, стоит ли посвящать в это дело посторонних. Так что не стоит торопиться. Да и расскажи я сейчас о том, что прыгаю, словно тетка Мишеля Синягина, туда-сюда во времени, меня сочтут психом. А если и поверят – после всех этих событий, то вряд ли это поспособствует укреплению боевого духа.

– А где Дайрон? – прервал я пикировку двоих мужиков.

– Там, – махнул куда-то за пределы павильона головой Джейсон. – Все медитирует.

– Пойду, поздороваюсь, – решил я, поднимаясь с места.

Подхватив сумку, я вышел под палящие лучи солнца. Там, откуда я вернулся, светило, бывало, и ярче, но как-то более мягко, что ли.

– Подожди! – окликнула меня Маргарита.

Я остановился.

– Пойдем вместе. Ты же не знаешь дороги.

Мы молча пошли по дорожке.

– А с чего ты взяла, что я не знаю дороги? – спросил я.

– А я не права? – в упор спросила Маргарита, останавливаясь и преграждая мне путь.

Я промолчал.

– Я все помню, – тихо сказала она.

Мы медленно пошли вперед, стараясь попадать в тень.

– Мне… Я не убивал его, – сказал я. – Мне жаль, что так получилось.

Маргарита шла, наклонив голову, и рассматривала песок под ногами.

– Я знаю. – Наконец сказала она. – Это было так нелепо, что… – Марго покачала головой.

– Кто он? – спросил я.

– Мой кузен, – ответила она. – Сын моего дяди. Того…

– Толстого? – спросил я.

Она кивнула.

Я молчал. Сказать было нечего.

– Потом полиция установила, что это был несчастный случай… – сказала она. – Но эта кровь, клыки…

– Да что клыки! – в сердцах сказал я, и достал те злополучные челюсти из бокового кармашка сумки.

Увидев их, Маргарита вздрогнула.

– Убери. – Попросила она.

Я молча сжал их в ладони, и пошевелил пальцами, превращая податливую пластмассу в бесформенный комок.

– Понимаешь, после этого случая я и поверила, что ты вампир. – Тихо сказала девушка. – Как и отец… Он всегда верил в них, всю жизнь искал доказательства, а я… Я твердила ему, что их нет, прекрасно зная, что это не так! Он ведь не знает о «Длани», думает, что я работаю в бюро Ватикана… Вот и получилось…

Я молчал.

– А ты не изменился с тех пор. – Не глядя на меня, произнесла Марго. – Это…

– Дайрон. – Подтвердил я. – Он тебя и просветил насчет меня, так?

Она кивнула.

– Я не буду спрашивать. Скажи только, все действительно так… сложно?

– Ты о чем? – я сделал вид, что не понимаю.

Она пристально посмотрела на меня, но я стоически выдержал этот взгляд.

– О том, что с Ним случилось. – Ответила Марго, выделяя интонацией слово «Ним».

Ну конечно, для нее Дайрон является Богом, недостижимым идеалом, которым можно лишь любоваться издали!

– Да, ситуация не из приятных. – Согласился я. – Будем стараться исправить отдельные моменты.

Во взгляде Маргариты промелькнуло уважение.

Я едва не ляпнул, что подал Дайрону ряд ценных советов, чем направил его на правильный путь, но вовремя прикусил язык.

С такими вещами не следовало шутить.

Дорожка вывела нас к необычному сооружению, увенчанному закругленной, точно церковный купол, крышей.

Огромное, метров трехсот в длину четырехэтажное здание, состоящее из сплошных террас и балконов. Оставшиеся небольшие, не охваченные галереями участки стен были вымощены разноцветными, размером с детскую ладошку, ромбиками.

Стекол в окнах не было, зато все окна были закрыты неким подобием жалюзи, сплетенных из полос слюды.

Дорожка изгибалась плавной запятой, и оканчивалась у подножия потрескавшейся террасы, по краям которой сидели два каменных грифона.

Солнце еще не достигло зенита, и поэтому вся терраса была погружена в тень.

– Необычное ощущение, правда? – спросила Маргарита, делая шаг на ступени.

Пожалуй. Дворец своим внешним видом полностью оправдывал название семьи Барода, некогда владевшей им.

Внутрь вели широкие металлические двустворчатые двери, обтянутые мелкой сеткой.

Одна створка была приоткрыта.

– Дайрон там, – показала на ворота Марго, поправляя кепку.

– Скажи, – спросил я, опуская сумку на ступени, – ты давно его знаешь?

Маргарита на секунду задумалась, а потом аккуратно присела на спину грифону.

– Больше двух лет… Но наверное, правильнее будет сказать, что я знаю о нем. За это время я видела его всего лишь несколько раз…

– В другом обличье? – уточнил я. – В виде старика?

– Почему старика? – удивилась Маргарита. – Совсем нет… Ему на вид лет пятьдесят, не больше! Нет, если, конечно это старик для тебя, то…

Я засмеялся.

– Что смешного? – недоуменно спросила девушка.

– Да нет, – сказал я, – я насчет «лет пятьдесят, не больше»!

Маргарита пожала плечами.

– А ты откуда, Марго? – спросил я. – Из какой страны, то есть.

– Холихед, Уэльс. – Ответила она. – Почему ты спрашиваешь?

– Да так, интересно.

Повисла неловкая пауза.

– Ладно, – я подхватил сумку. – Пойду поздороваюсь.

Девушка кивнула, и осталась сидеть, откинув голову и закрыв глаза, словно загорала в шезлонге на пляже.

Я зашел внутрь.

Огромная, до самой крыши, комната, или правильнее будет сказать, помещение, по периметру которого, как и на улице, шли галереи и балюстрады.

Словно в древнем торговом центре.

Мощеный мраморными плитами пол, которые род Барода за века владения поместьем отполировал своими нежными ножками до блеска.

Вокруг в кажущемся беспорядке были разложены покрывала, ковры и прочая фигня, столь любимая раджами и визирями.

Слева вела наверх широкая каменная, отделанная деревом лестница.

Все привычные мне лестницы такого рода обычно заканчивались чем-то вроде подпирающих перила стоек, увенчанных шарами.

Здесь же вместо шаров торчали головы птиц, увенчанные султанами пушистых перьев. Головы сильно напоминали павлиньи, вот только размером не совпадали – каждая была с футбольный мяч.

Даже у страуса нет такой башки! Может, это головы граморов? Пока что мне не довелось увидеть ни одного из них.

Не скрывая отвращения, я присмотрелся. Ничего общего с настоящими головами, кроме внешнего сходства у этих не было. Обычные поделки из дерева. Обычные, но неплохие, если честно. И страшные.

Не граморы, значит.

Тьфу! Уже мерещатся на каждом углу!

Поднявшись на второй этаж, я почувствовал присутствие Дайрона. И двинулся по опоясывающей зал галерее.

VII

Дайрон сидел по-турецки на белоснежной тигриной шкуре в одних видавших виды трусах в горошек и ловил лицом лучи восходящего солнца.

Остальная одежда была небрежно брошена рядом.

Я не удержался и хмыкнул. Уж слишком мало тощий мальчишка с выпирающими позвонками походил на медитирующих накачанных кинозвезд боевиков.

– Добрался? – не открывая глаз, спросил он.

– Угу. – Я огляделся вокруг.

– Можешь не разуваться, – разрешил Дайрон.

Я огляделся.

На стенах плохо нарисованные выцветшие портреты каких-то мужиков – представляющих, очевидно, достославный клан Барода.

Старинная мебель и кровать под балдахином. На столе тяжелые книги в серебряном тиснении. Я раскрыл одну из них, но не смог разобрать ни строчки блеклых каракулей.

– Как добрался? – поинтересовался Дайрон, не шевелясь.

Я громко захлопнул книгу.

– Мог бы и встретить.

– Мы же полчаса как расстались! Неужели ты соскучился?

Я обошел комнату, и перегнувшись через подоконник, выглянул наружу.

Ничего, кроме густых деревьев. Впрочем, прямо под окном возвышалось некое подобие старинной водокачки. Кованая, причудливо изогнутая ручка побурела от ржавчины.

– Есть новости? – вопросил я пустоту.

– Ты заслоняешь мне солнце, – послышалось из-за спины.

– Извини… Диоген. – Я отошел от окна.

Мальчишка не пошевелился. Он что, теперь заряжается от солнца?

– А что ты сказал Джейсону? – полюбопытствовал я. – У тебя, если я не ошибаюсь, дней-то было в обрез!

– Не ошибаешься. – Мальчишка со стариковским кряхтеньем вытянул ноги и потянулся. – Гранат.

– Понятно. – Разочарованно сказал я. – А где он?

Дайрон кивком указал на прикроватный столик, на котором в выемке массивного бронзового подсвечника посверкивало что-то красное.

Я взял камень в руки. Прекрасно. Конечно, по сравнению с изумрудом, он, на мой взгляд, проигрывал, но и того, что я видел, было более, чем достаточно.

– Так что ж, у меня теперь два камня? – нагло спросил я.

– Да, конечно, – отозвался Дайрон.

Отлично. На «Бентли» я собрал.

– И на сколько потянет эта радуга? В полном комплекте? – деловито спросил я.

Мальчишка стал одеваться.

– Не знаю… По сегодняшним расценкам, пожалуй, на миллиард.

– На сколько? – переспросил я.

Дайрон обернулся, и посмотрел на меня.

– А в чем дело?

– Да ни в чем…

– Хочешь построить за миллиард царствие Божие? – поинтересовался мальчишка. – На отдельно взятой территории?

– Сомневаюсь. – Я подкинул гранат на ладони. – Продать это невозможно. Да и бессмысленно.

– А пожертвовать на благотворительность? – хитро спросил Дайрон.

– Да какая там благотворительность! Сейчас, батенька, этого мало: нужно еще проконтролировать, куда пойдут эти деньги!.. Ты еще скажи: в церковь!

– А с чего такой скептицизм?

– А с какого перепугу? Что, церковь-то сильно тебе помогала? Тамплиеров щемили, индульгенциями торговали, и вообще… столько людей пожгли на кострах – дровами теми полстраны несколько лет отапливать можно было! Есть от нее толк? Я имею ввиду…

– Я понял, что ты имеешь ввиду! – отрезал Дайрон. – В этом смысле нет.

– А зачем ты ее терпишь? Если они извращают само понятие Бога!

– Я не знаю, кто что извращает, – мальчишка застегнул воротник и поглядев в овальное, в бронзовой раме зеркало, пригладил торчащие волосы. – Но до тех пор, пока хотя бы ничтожная часть ее служителей будет творить добро и дарить утешение людям, церковь будет стоять!

– Именно. – Кивнул я. – Крестить, отпевать и венчать, выбивая у людей последнее! За вшивую свечку требуют…

– Никто никого не заставляет креститься, отпевать и венчаться, – равнодушно сказал Дайрон. – Уж я точно. Сейчас церковь – это всего лишь рынок ритуальных услуг в условиях конкуренции! Кому надо, пусть ищут дешевле… И потом, так далеко не везде!

Мальчишка закончил приводить себя в порядок и повернулся ко мне.

– Мне лично все равно – венчался человек, или нет, – это его личное дело! И что касается религии, то к некрещеному, или не принявшему ислам, я не стану относиться иначе, чем к первосвященнику!

Религия лишь ритуал. Если иногда я и слышу молитвы людей, то уж никак не благодаря церкви! И наоборот, если для кого-то религия – нечто большее, чем просто набор слов и традиции – следует если и не уважать это, то по крайней мере, относиться терпимо.

– Эти зажравшиеся попы… – начал я.

Жестом Дайрон прервал меня.

– Эти зажравшиеся попы – всего лишь отражение самих прихожан! Почему ты не говоришь о политиках или педагогах, берущих взятки? Или врачах, решающих, кому из пациентов жить, а кому – выживать!

Я покачал головой.

– Давным-давно… два дня назад, мы с тобой говорили об этом. Почему бы хоть раз не вмешаться? – Я рубанул рукой воздух. – И навести порядок!

– Вмешайся. Ты хочешь лично навести порядок? Получить статус и силу и начать творить справедливость во имя добра?..

Он прислонился спиной к старинному комоду.

– Пожалуйста. Вот только вернем тело, сразу же займись!

– Но эти гонения еретиков и неверных… – пробормотал я, остывая.

Дайрон скрестил на груди руки.

– В данном случае, дело не в церкви. Гонения будут до тех пор, пока общество само не победит неравенство, зависть и условности.

– То есть вечно.

Дайрон пожал плечами, словно не желая вступать в спор.

Конечно, не совсем правильно спорить о таких вещах с тем, кто неизмеримо выше. И кто уже тысячи раз размышлял на тему равновесия между добром и злом. Но пока я хочу и могу выражать свое мнение, почему бы не изложить его, пока представляется такая возможность? Ведь эта инстанция как-никак выше, чем Европейский суд!

– Скажи, что было для тебя самым сложным за все эти годы? Ну, одиночество там, страх ответственности… – спросил я, глядя ему в глаза. Глаза ребенка, далеко-далеко на дне которых притаилась усталость.

Мальчишка задумчиво смотрел сквозь меня.

– Не зависеть от привычек. И не разочаровываться в каждом дне. Помнить о том, что это все – не дежа вю, а настоящая, живая жизнь… А прожить ее – очень сложно…

Он улыбнулся странной улыбкой.

– Спустя триста-пятьсот лет все перестает удивлять, и чтобы получить новые ощущения, нужны новые события – войны, катастрофы, стихийные бедствия. И тогда ты словно пробуждаешься и чувствуешь себя нужным…

– А просто спокойная жизнь? Лежать в гамаке и читать книги? А люди пусть сами развиваются в прекрасное общество. Единственное, держать под контролем чужих, ну и оружие… Атомное, бактериологическое… В чем проблема-то?

Дайрон подошел к окну и облокотился на подоконник.

– Ты этого, наверное, не поймешь… – Задумчиво сказал он. – Люди стараются жить, руководствуясь каждый своими собственными правилами: кто-то не грешит, боясь высшего суда, кто-то верит в Бога, чтобы попасть в рай, а кто-то – просто, на всякий случай – у всех свои причины. Разные, но они все же есть! Иногда – это безысходность, иногда – надежда, но чаще всего, это страх предстоящей расплаты. И этот страх порой толкает их на страшные поступки.