Шизоград. Город абсурда

Все согласно замахали платками, пока руки не заболели.

– А я слышала, что шишка вышла замуж сразу за трёх аномальных существ, – пыталась удивить подруг третья старушка.

– Ой, вечно у тебя то инопланетяне, то существа аномальные, – не выдержала молчания вторая старушка и злобно обняла своих подруг.

– Какие ещё инопланетяне? О них я вообще не говорила. Придумаешь тоже! – с претензией возразила третья старушка, скривив палочку в круг.

– А кто ж тогда это говорил? – удивлённо переспросила вторая, быстро моргая.

Все погрузились в глубокое раздумье, иногда отвлекаясь и щёлкая выключателем. Когда выключатель перестал подавать признаки жизни, первая старушка привстала, наклонив лавочку в обратную сторону и произнесла:

– Довольно детектива, продолжим ворочаться! – и укусила вторую за плечо.

– А вы знаете, кукушка с ближнего окна мебель выносит. Хахаль её выпил весь сок на выходных и из дома на вокзал отнёс служебный вход, – ехидно отметила третья старушка и прищурилась на подруг.

– Быть такого не может, он хилый как турник на морозе, – возразила первая и снова укусила вторую, но уже за локоть.

– Я Вам честно говорю, мне повариха рассказывала, а ей это во сне приснилось на прошлой неделе, – не унималась третья, рассматривая укусы на второй.

Пролетел час, вторая, менее разговорчивая старушка, съела мандарин и похорошела. Разговаривать никто не хотел. Вторая не могла это долго терпеть и выдала:

– Говорят, на траве молодые спортсмены стеклышки складывают.

– Кто это ещё такие – молодые спортсмены? Засекреченные агенты что ль? – спросила третья. – Не может быть! Туда лезть три дня, за это время пупок расцветет и руки вспухнут.

– Я такое в молодости видела, яркое зрелище, – ужаснулась первая, доедая косточки от арбуза.

– Как ты такое видеть могла в юности, если тебя нам уже старухой из параллельной вселенной выдавили. Чушь гонишь суеверную! – обиделась на речи третья старушка, доставая вишенку из кармана.

Старушки обнялись нежно и пообещали больше сегодня друг друга не обманывать. А в знак закрепления поменяли место расположения.

– Усатый инкубатор облучает своего кота, энергосберегающими лампами, – вдруг сообщила новость вторая старушка и стала анализировать реакцию.

– А делает он это как? Прижимает к хвосту или дышит на линолеум? – уточнила первая, и подмигнула второй в знак старческой солидарности.

– Мне почём знать? – огрызалась третья старушка, поймав подмигивания первой. – Пойди, да спроси сама у грустных инженеров.

– А они почём это знают? Инкубатор, что ли с ними по балконам шатается? – вторая решила поддержать свою подругу номер один.

– Ну вы даёте, девочки, он же для них камеры наблюдения точит, – в оправдание заявляла вторая старушка. – Пока сожительница в кастрюлях мелочь копошит половником.

– А он что, с женщинами бесится? – удивилась вторая, застёгивая наручники.

– Да всегда, как соусом сырным уши измажет, выползает сожительниц себе искать, – помпезно заявила третья, показывая своим лучшим подругам, что она в курсе всех важных информационных блоков.

– А живёт он с которой, хоть красивая? Или так, ведро наизнанку с бакенбардами? – завистливо задала вопрос первая старушка, скрывая тоску.

– Ой, ну как сказать, есть у неё палка, ей она и гоняет по городу, – ответила, вспоминая, третья. – А, может, и не палка совсем, а так, иллюзия.

– Ты лучше скажи, как ты давеча лысину моряка увидела из мусорной корзины? – предложила перевести диалог в более интересное направление вторая старушка. – Мне злоумышленник в общественном расположении шепнул тихо.

– Да я бельё пачкала на заднем дворе, там новую мазуту накопали, и смотрю – в кустах шевелится что-то сиреневое, – начала рассказ третья. – Присмотрелась через перила, а там лысина чья-то в корзину тычет макушкой. Я так испугалась! Белье побросала и на мотоцикле поехала в райцентр. А уже когда узнала, что нет у нас такого центра, от него ничего не осталось.

– Да ты что! Вот гад окаянный! – возмутилась первая. – А я ему ещё, по доброте душевной, луковые кольца на ручку натирала.

– Так ты не ему натирала, – уточнила вторая. – Ты ж говорила, что там просто арка с бахромками. И красивые цветочки нашиты, как на простыне с барахолки.

– Опять у тебя лучи из ушей завибрировали, – возмутилась третья. – Чушь полезла из баклажки.

Вторая старушка обиделась на подруг и прикусила губу. Первая хотела её обнять, но пожалела бездомных котиков. А третья разглаживала новую сумочку.

Посидели так ещё час, пока вторая не обменяла обиду на коллекцию значков и имела возможность продолжить разговор с подругами.

– Сад у меня опустел, как спички в коробке, – тихо произнесла вторая старушка, в надежде, что остальные не расслышать полностью её слов.

– Меня тоже гад запустил, как птичку в закутке, – согласилась первая, поддерживая подругу. Третья махала платком, не понимая, что она делает.

– Да сейчас все такие, – тоже внесла свое слово последняя. – Рады, что хрустел, как водичка налегке, – и ещё раз махнула платком в знак согласия.

Прошел ещё один час. И ещё одни. Когда бабушки проснулись, началась суета.

– Сейчас все такие прозрачные стали, как ограждение на митингах, – заявила старушка номер два. – На днях, давеча, вышла погреб себе примерить, да обратно уже вернулась, и не устала.

– А что ты хотела? – продолжила тему первая. – Нацепят на себя кости рыбьи и чешут друг друга за сараями. А потом ещё удивляются, почему это волоски такие грустные на запястьях болтаются.

– Да-да, ничего личного у нынешнего поколения нет, – третья не унималась. – Вон в транспорте и то у всех глаза навыкат, достанут рамку и крутят на голове. А вчера вообще в новостях передавали, что неизвестные стали стипендию начесывать на затылок.

– Что ты, что ты! – удивилась первая старушка. – А по какому холодильнику писали об этом?

– Какому-такому холодильнику? – переспросила третья. – Шары накрути. У меня только веники в чехле.

– Ох, напугала окаянная, – расслабилась первая. – Я, было, подумала, что холодильник переиграл.

Старушки замолчали и задумались каждая о чужом. С неба немного накрапывал песок, а снизу ручейком полился снег. Пробегали минуты с бродячими утконосами. А молнии теребили потерянные упаковки от кукурузных хлопьев. Удачно покупкой зажигались потерянные круги на полях, и начинало холодать за горизонтом событий. В окно постучал сторож с завода и кинул перчатки на беспроводной счётчик калорий. Подходило время собираться по дискотекам.

– Что ж девчата, засиделась я сегодня что-то с вами, мне ж ещё синтезировать пятна на блузке, – потягиваясь, сообщила подругам старушка номер один.

– А как же партия по пустым рюмкам на верхушках стикеров? – удивлённо спросила вторая и замяла один палец своей подруги аккуратно, но нежно.

– Да я что-то решила, что нет у меня нужных расцветок плинтуса, – ответила первая. – И потом, когда зима окинет мусором крашеную кору, меня уже не будет за столом. Я же там просто сидела, и вставать не думала сразу.

– А я, наверное, пойду цветение тополя фиксировать, – добавилась в разговор третья старушка. – Слышала, если собрать несколько корней разом, можно избавиться от соседа с почтовым ящиком.

– Я тоже такое слышала, – подтвердила первая старушка, хотя сама на самом деле не могла такого слышать исключительно с психологической точки зрения.

– А ты мне тут согласия не подсовывай, а то я тебе выключу обогреватель, – сделала замечание третья – У меня как раз кран застрял под кошачьим наполнителем. И я могу в любом момент на него встать ногами босыми.

Первая старушка испугалась не на глаз. «Без обогревателя как топить летом?» – подумала она.

– Девочки, давайте не будем на святое переходить, – предложила первая старушка. – Обед войной, а отопление по расписанию движения поездов.

Две остальные согласно замахали платками, лишая себя последних сил, а затем гуськом медленно, но верно, разбрелись каждая на свою дискотеку.

Лужа в тени

Дожди летали вторую неделю и мешали играть в карты сонным тетерям. В такую погоду сложно было придумать, чем заполнить отсутствующие плитки на уцененных продуктах.

Лужа сидела напротив углубления в пространстве и пыталась оживить палочку. Когда-то это палочка была ничего, а теперь она, застывшая, вызывала злость у всех двигающихся объектов. Лужа ещё раз попробовала её на вкус и закопала обратно в мешок с песком. Темнота нависала над улицей города.

Когда-то здесь был солнечный жаркий район, но диспетчеры построили огромную искривлённую стену, напоминающую сколиоз, и забыли наверху доделать скамейки. Теперь эта стена помогала расти детям с одной стороны и отбрасывала большую тень на этажи. Туда не хотела заходить Лужа, но её всегда тянуло к фундаменту. Мешки с песком обычно она зажимала руками, но в этот раз спасение потребовало решительных действий.

Лужа надела на уши пустые баночки от ватных тампонов и присмотрелась в книге инструкцию на бумагу для запекания. На видеороликах проплывали моряки и подкидывали мусор в космос. На третьем уголке она нашла нужную дезинформацию и прочла её в мегафон.

«Если вы вошли, а палочка застыла, поправьте чепчик и заведите дневник. Стоимость ворот всегда исключают мнимые истории. А когда прогноз выпадает на последнее слово, то погода переворачивает всё с головы на ноги. Развяжите праздничную ленту и положите в той же тени вместе с застывшим объектом. Раскройте чакры и выпустите в цель поля сознания, когда плакат уже будет висеть на стене. В это время мальчик-курьер, размахивая стрелками и сносками, заголосит о предстоящих подходах к жилым массивам. Палочка поднимет монеты и предложит обнять плюшевые игрушки. Воспользуйтесь ситуацией».

Лужа закрыла книгу, но делать ничего не хотела. Информация был явно возбуждающая интерес. Нужно сделать всё быстро и на скорую ногу надеть носок. Головной убор в тени принято было снимать, если его шов шёл сбоку от владельца.

Лужа достала другу палочки и разложила её на части. Составив ромб из шариков подшипника, она щёлкнула пальцами и достала из сырой коры, четыре нефритовых лягушонка. Двое сразу уехали, а оставшиеся были ненастоящие.

Разворот принимал участие, но без движения. Крепчали новые погодные условия. Тень была достаточная, мощная и этого было вполне достаточно.

Засветился огонёк, черные точки темнели. Лужа заметила, как изменилась её жизнь пока она занималась спасением загорающих. Было приятно осознавать новые потоки информации.

Палочка подала первые признаки изменения цвета. Восторгаясь излишками света, группа переползла в наиболее тёмные участки окружения. Рождался хром, и все были счастливы. Объект распускал слухи и немного не понимал, как ему сдать лишние пломбы в отеле. С одной стороны, информация оказалась ложной, с другой стороны всё ещё светила звезда жареной энергией.

Лужа не умела ловить пух, поэтому эту часть информации в книге она рассказала близким руководителям. Взяв палочку с собой в поход, она весело играла на губном протезе в лишних карманах. Спереди всегда был квадрат, к другому боку привязали что-то, напоминающее полосу с огнестрельным карабином. Ключи болтались на верёвке, как потерянная лошадь. А в облаках нельзя было увидеть, что на завтра приготовил заместитель.

Лужа тихо сидела в тени и пыталась оживить палочку. Задача была важная и непростая. Это понимали и люди и те, кто считал себя выше всего этого. Не понимал только первый из тех, кто утром проходил мимо. Но он был настолько низкого роста, что не смог бы понять и на следующий день.

Палочка первый раз за этот год попросила не дышать на неё потным пластиком. Лужа обернулась и поискала носом, кто бы это мог не делать. Игроки уставали сильнее обычного и поддались натиску ситуации. Ей принесли свежие тапочки и ватный сахар. Вставать раньше обычного все строго отказались. Зачерпнув побольше речной воды в половник с ржавым отверстием, Лужа попыталась все исправить. А когда ногти выросли до размеров мирового рекорда, жадно попытался отпрыгнуть.

Оставшись наедине с палочкой и двумя парами балетных тапочек, Лужа снова открыла блокнот и зарисовала рядом с ним свои действия, которые производить ни за что не начинала бы. Соорудив из ворованных средств маленький алтарь, она капнула на него ароматами палочки и выиграла время ночных смен. Вручную доставить половину дня из двадцати трех ведений сразу не получилось, пришлось два раза посчитать до тридцати и вернуться к предыдущему включению. Одинарные подруги не узнали бы, что дни уже прошли. Последнее усилие было напрасным незнанием ручных оформлений.

И вывод не дал результатов. Палочка откинулась на спинку скрипящего кресла и оформила новый заказ.

Прошлыми достижениями хвастались новые данные. Лужа думала пустить на самотёк все подсчеты математических цифр. Складывалось и вроде как даже подходило в нужный размер. Но несогласие летало в окружении. Возвращаться уже не было сил. В срочном порядке подошли те, кто был в теме.

Наконец, все посмотрели на причину сдачи подтягиваний. Брусья украли ещё утром, а вечером построили на этом месте магазин обуви. А в летние месяцы воспоминаний требовали в приказном порядке и делали связи.

Палочка развернула первый листок, а фантик положила в трубочку. Один единственный день у неё был, когда должны были поставить. Лужа задумалась, сложив ладони друг с другом. Ошибка могла возникнуть из-под земли. Копать, ускоряя мельницу, Лужа не собиралась. Но рождение у неё было легендарным, хотя и скучным. Она была остаточной и поливала цветы по будним дням. Решение развернуться и уйти было страховым случаем. И этого никто не понимал, когда все согласились, но никого не было на месте.

Лужа присела устать. Её раздражали волосы на лице. Улыбка не сходила с обложек журнальных статей. И факт подъезжающих богатых изобретений не отменялся законом о хранении кружек над неработающей раковиной. Лужа отмахнулась от очередной мухи и приобрела опыт.

В определенный момент начались переговоры с ушами на стенах, а свидетели отсутствовали. Разговоры об интересах приобрели понимание виновности того, что здесь в тени происходило. Первой хотела выступить палочка, но оказалась неодушевлённым предметом, второй вышла Лужа, а больше никого и не было. Уважение приобрело оттенок помощи. Серьёзная проблематика была именно в неожиданном приезде. Лужа оправдалась, а в знак справедливости ей выдали набор одноразовых вилок.

К тому времени, как всё это безобразие закончилось, палочка пришла в себя и смотрела юмористическую передачу. Третий листок благополучно образовал стопку. Лужа села рядом и обняла себя за колени. Выучив все имена кругов под глазами и звездочек на экране, она повторила перед выходом все, что вскипело. Смешные моменты оплакивали, а грустные осмеивали. И только в нужный момент стрела сломалась пополам.

Луже нужно было дождаться только лишь шестого листка, и вход стал бы бесплатный. Но коммерция закатывала глаза при виде рваных брюк. Закидываться фрагментами было лишним. Ударение падало на второй слог, а персонажи отрывались и помещались на новые места. Только после этого все, кто хотели длинные сосуды закупорить до окончания отпуска, заметили брожение с обзорных экскурсий.

Проверять факты роста приехал на пароходе нужный специалист. Ненужный тащил чемодан с горстью перца. Открыв пудреницу, важные люди так и не появились, и проверка началась в праздничной атмосфере. Колпаков на всех не починили, и машина выехала за черту города. Палочка показала, где у неё, по её мнению, отсутствуют необходимости. И наблюдала за собой со стороны. Порядок был налажен практически сразу же.

Попрощавшись, специалист поздоровался и начал второй круг движений. Капля вновь смазала спицы, и тёмный цвет показался уместнее. Сошлись звёзды и крепление выскочило на скорости. Палочка насильно бросила взгляд в сторону Лужи и из тени, спрятав остальные решения, материализовала сразу шестой нужный листок. Лужа не стала его брать, а переместила сознание в другую тень.

Хитрый план*

Выйти не вовремя это ещё целое дело, зайти боком – вот самая главная сложность. Двери механической субстанции на колесах распахнулись перед носом, и народ жадно стал выхватывать и разбирать прохладную атмосферу. Дефицит был не только кислородных бацилл, но и поглотителя избыточного пара плотских станков. На текущем пункте приёма поношенных нарядов выдавливаться никто не собирался. А вот вдавиться проявили интерес аж двое копателей. Один был никому не знаком, второй же познакомился вместе с собой при организации.

Шарипок ввалился, как замазанный тапок, и принял позу на свободном пространстве. Путь был грозный и разнообразный. Все бруски ему хотелось преодолеть за один хлопок, но ведущий банкета, намазывал даже лишнего. Кубики под зонтом прятались от яркой коробки. Изначально Шарипок даже обращал на них рисунок на коже, но с течением разочарования, достал осмотрительность и записал, как ему это удалось. Затруднения в показателях были понятны только подготовленным. Но когда пробки выкинули в костёр, время пошло по иному маршруту. Точки пролетали быстрее самих себя.

Первый перерыв после открытого люка вышел незаметно в поле. Второй был ярче, но свежести никто зарисовать не успел. Пришлось ждать пункт следующего вопроса, который с нетерпением ждали собравшиеся. Линии были чудовищных уменьшений, и приходилось каждый раз срезать пряди. От всей этой увеселительной беседы Шарипок испытал жажду наживы. Жить было не с чем, но влага не испарялась. Субстанция была вся изнутри пропитана сухостью, чувствовалось это и снизу.

Шарипок поправил себя на слове и не смог уместиться в квадратном участке. Пришлось съёжиться в мыслях о главном и зажать лист на месте преступления. Ноги подбирали злоумышленники, и было видно их довольные ухмылки, когда они доставали лекарства из запотевших бокалов зелёных слизней. Шарипок сжимался в образ квадрата и видел круглые очертания своих будущих периодов рождения. Уместиться в обогреватели было сложно, Ступни и ладони – это единственное, что оставалось после выпускного. Зажатые мысли бурлили, как кипящий поток вдоль огней, вырывающихся под звуки тяжёлой макулатуры.

Где-то в образе туманных очертаний возникло явное и яркое предложение поесть пиццу. Шарипок, переваривая все мысли в кастрюле с плоским дном, понял, что скорость была достаточно высокая для выдавливания из себя ответа в нужный период закрытия компьютера. Скверный по пробке вновь дал о себе знать после резкого разворота сознания. У Шарипока поменяли температуру местами в задании и передние карманы. Но тело и сознание, мысли о завтрашних восхождениях переполняли заказы невостребованных и обманутых комментаторов. Шарипок попытался подняться, но его угнетала мысль о сломанном принтере. Эта мысль жарко и едким запахом объедала волосы на ногах.

В какой-то момент времени ему показалось, что его голову прижимает к полу кузница. Но лишь мойка домашних пылесосов вернула чёрные линии на нераскрытых домашних деревянных окнах. Один из посетителей стоп субстанций сделал замечание курьеру о нарушении правил раскрытия речных Фэн-шуй календарей. Все бодро заткнули уши тампонами и освободили розетки для новых победных свершений.

У Шарипока наконец-то возник план: выбраться на один из блокпостов раньше, чем возникнет неоновый свет и пройтись вдоль мигающих микро-лампочек новых прилепленных зажимов. Этот план был неплох, но ёмкость повыше, чем пол и ниже, чем накаченная грудь напоминала пустыми звуками громкие заявления избирателей. Самый пьяный из всех летевших снизу вверх и сверху вниз предложил, что резкий поворот избирательных кампаний, когда антенны падают с самых верхних этажей девятиэтажных построек, увидит успех.

Шарипок не дослушал этого солнца, резко ударила об лица тех, кто пытался прорваться в толпу сначала очереди. Ему было их жалко и весело смотреть те сериалы, которые он пропустил в прошлой жизни. Он достал свои руки в нижних отсеках и стал записывать, перечисляя всех тех, кто впереди садятся и давят на колени, когда этого меньше всего хочется, вставая по утрам и заваривая кофе.

Бахрому сдавали все за одного, главное, что в шапке с цилиндром и с пианино подмышкой. И непонимающие распознавали того, кто пытался переосмыслить автора полёта.

Герой попытался скрыть список от посторонних нюхательных рецепторов на кончиках пальцев. С уникальными узорами вышивки не могли скрыть того, что в сердце содержалось недопитая чашка молока без чайных листьев.

Кто-то указал неверное место на пробке в треснувших ручках. Все засуетились, но уже во втором указании института перепутанные новыми и другими дислокациями в месте продвижения колонны парада независимых групп.

Шарипок переживал, что, даже выполнив свое заветное желание, придётся возвращать все эти забытые надежды обратным ходом, а это фактически означало, что сделать оперативно было нельзя, и он совершенно никак не смог бы. Испуг был такой сильный, что по подоконнику разлеталась мелкая пыльца от неопределившихся цветов западного полушария его города. С этим нужно было оперативно что-то делать, потому что точки дислокации оператор данного супа станционного показания выбирал совершенно разнообразно.

В это самое время, когда Шарипок обдумал план своих преступлений, экспертная группа доделала из бутербродов сувениры и учуяла запах костра по пути выхода на митинг против включенных не в полную меру заурядных устройств. Вынудив отправить второе уведомления, Шарипок погасил свою совесть и на остановке большого парка сделал экстренное замечание всем, кто переходил на другую сторону железнодорожного вокзала. На самом деле, вертелось вокруг большого пальца и единственное, чего не понимал Шарипок: как субстанция, всё ещё нарушая круговорот воды в природе, продолжала выключать дырявые краны на трубах старого периода времени.

Носки с легким прикусом камушков и песка напомнили всем тем, кто был подписан на передачу о здоровом образе света, что план может не сбыться, если повернуть диски и дешёвые провода для зарядки плавленой стороной назад.

Шарипок набрался смелости и решил уточнить место у себя на ладони в крестах. Процесс был тяжёлый, непростой, яркий, ветреный, вызывающий лёгкую тошноту под вторым подбородком. Когда все окружающие субъекты и объекты увидели на горизонте прямую линию, то сразу же побежали, нарушая запреты самого лучшего переднего места, которое только они смогли бы бодро почесать, заходя на вторую ступень разрушения большого сжигания денег.

Звонок раздался так сильно, что заложил несколько уровней запрошенных домов, когда все дружно начали закладывать первый верхний подоконник снежными кирпичами на переднем жарком солнечном компасе. В этот самый момент никто никогда не заметил бы, как форточка на двери была открыта и туда лёгкими движениями поставляли незарегистрированные партии коробок, которые на распродажах могли все купить. Обман рождался именно в тот момент, когда блокировка происходила в неподходящие временные интервалы. По открытым на проезжей части космических лучей внутренним агрегаторам, поломанным звукам пылесоса и всего, что напоминало бы не пророщенные зёрна сельскохозяйственных культур, прошла информация. Домашние условия в никоем мире не подходили, когда смола напоминала слишком высокие неподготовленные создания.

Шарипок смог выполнить атмосферу той задачей, которую он себе представил в далекой-далекой и непомерно разрушенной зоне отдыха. Купающиеся здравомыслящие манекены разрушали то, что оставили их предки лишь на фотографических изображениях. А говорить уже о том, насколько попутчики жидкой криогенный камеры могли нравиться в желе, направляющемся против течения брёвен и листьев, никто не хотел и боялся. Ему пришлось подождать несколько столетий, пока образовался достаточный путь для выполнения его поставленных вверх ногами заброшенных кирпичей. Они крошились в руках и пели гимны, которые законами были запрещены. Но выйти в свет своих мыслей всем удалось в нужный момент.

Когда раздался звук уведомлений и заиграли красками вдоль аллеи посадки бетонных заброшенных взрывов, Шарипок сжал ладонь на своем повторном изображении копий. Уже не нужно было думать о тех изменениях воли, которые обсуждались на ярмарках белых крытых змеев. Волной накрывало снизу прослойку пустых копий между камнями и задумками, активно провести через разменные промежутки стен и тех объектов, которые занимали что-то в своем духе. Разобрав это всё на части, уже можно было бы насладиться коктейлем и двумя булочками пластмассовых миниатюр. Запивать не пришлось, хотя стоимость с каждым новым прикосновением волной взбиралась в ожидании. Шарипок был счастлив и расстроен одновременно. Но к нейтральной составляющей – это было его основным местом работы.

Сочный путь*

Выезд обычно занимал три новостройки. Реже пропуск занимал себя со всех сторон. Босиком по искусственной траве шёл человек, подергивая руками на бёдрах стальной пояс. Беззаботным перемещением он доставал шляпу и сверялся с разработкой. Его не смущали странные знаки, выпадающие при развороте. А кочки, которые собирали бывшие недруги, были убраны до начала сезона.