скачать книгу бесплатно
– Арнульф Злоглазый, плыви к Изумрудному Острову. Эбландия нуждается в крепкой руке. Рыжие дикари покорятся норманнам. Ежели нет, гони друидов до самого моря. Сверши над ними казнь на сизом песке. Их земля наша. По праву сильных.
Тот вождь скрестил руки на груди, расправляя широкие плечи. Кивнул Реригу. Ломать хребет врагу, лишать его последних проблесков воли – это его стихия.
– Бранислав Ярый, Китовое Море ждёт, – возвещал конунг всех конунгов. – Полно скивским князьям грызть глотки друг другу. Император луров уже зашёл слишком далеко. Если мы не разрешим их свару, они следующие.
Предводитель чёрной скиви не сказал ничего, не дернулся даже – и тем самым выразил своё немое согласие. Равно как и его бойцы. За них высказались миндалевидные щиты, ударившиеся об каменную кладку площади. Громогласное «да!»
– Королю ниренов не дождаться своих войск из-за пролива. После всего, что они учинили там, так просто бешты их не отпустят. Их война близится к концу – не в пользу ни тех, ни других. Мы воспользуемся этим, – рассуждал Рериг и взглянул на одного из вассалов. – Хельги, наши дальние родичи в Бештии пошли от предателя Сигурда. Но они не глупцы. Они видят, к чему их ведет упадок в стране. Гелесгантам стоит напомнить о том, чья кровь течет в их жилах.
Хельги ждало опасное путешествие. Но отказываться зарёкся. Доказывал свою преданность из раза в раз. И впредь не оступится.
Конунг всех конунгов хотел было продолжить свою мысль. Но тут выступил вперёд брат самого Орма Сказателя. Он позволил себе грубость, задавая вопрос Объединителю в открытую. Если бы Рериг не чувствовал себя частью войска, на пол упала бы еще одна голова.
– Мой вождь, мы отправимся в Вестанию, к Эльверонам?
Ярл, которому служил воитель, хотел было подойти. Даже занёс бродакс, намереваясь омрачить их триумф кровью мальчишки. Объединитель заметил это и выставил вперед раскрытую ладонь. Сказал:
– Стейнмод, оставь парнишку. Я отвечу.
Тот фыркнул, ощупал седую заплетенную бороду и отступил, косолапя, будто медведь. И действительно, жира и мяса на его костях держалось с избытком. Дочка его, дева щита, покачала головой.
– Эльвероны совсем позабыли свои корни. Сколько ни разговаривай. Тем более, пиретрейцы уже прогнали сарацинов. Они больше не норманны. Они – наши будущие враги. Дорога туда нам заказана. Пока что. Барбины из Илантии – то же самое. На потомков Синебрада нечего надеяться. В нашем деле они не помощники. И лишь Аскольд из венделов чтит память предков. Мы поплывём прямиком в Тримоген. Доверимся провидению Сказателя!
Одобрительный гвалт поднялся над площадью Олдкасла. Язычники стучали топорами и копьями по щитам, искренне радуясь решению Рерига. Каждый норманн, так или иначе, слышал о неиссякаемых дарах Востока.
Не так много верили в идею Объединителя о слиянии норманнского мира в единое целое, сколько в горы золота. Дикари уже обескровили Нирению, выжали из нее все соки. Этого мало. Быть может, за Экватором они утолят свою жажду богатства.
К тому же, морской путь вдоль западной Илантии – уже истоптанная тропа. Они запросто попадут в Тримоген. Это ворота Востока для тех, кто живет выше Экватора.
Брат Орма ничего не сказал и лишь холодно взглянул на родную кровь. Его преследовало дурное предчувствие; он знал, что не отделается от него, пока не вернётся обратно на Север, к домашним фьордам.
Сказатель блаженно улыбался, довольный конунгом всех конунгов. Лишь доверившись провидению, вождь норманнов мог исполнить свое предназначение. Помочь провидцу добиться всего того, ради чего тот вообще жил.
– Всеотец жаждет. И мы послушаемся его. Такова моя воля, – заявил конунг Рериг, будучи в том всецело уверенным.
Дикари ликовали. Они просто не знали, как далеко они зайдут, обогнув запустелую Бештию. Никто из них до конца не понимал суть провидения. У них и в мыслях не было, что весь этот поход Рериг подсознательно затеял ради одного только Орма Сказателя.
Снег повлёк за собой всеочищающую метель. Белая пурга отбросила тень на Олдкасл. Темно стало, как ночью. Ветер не утихал, ревя заунывно.
Говорят, судьба не терпит спешки. Юг же был должен пролить свет истины. Такой, что затмит само солнце непроглядной Тьмой…
Глава 2
Сон, что наслал Сокофон, может, и был сладким. Только вот по пробуждению Альдред не мог вспомнить и единого мгновения. Забытье оказалось буквальным.
Жаль. Ему бы хотелось ощутить послевкусие от сновидения. Вспомнить, что жизнь человека – и его в частности – не ограничивается Мёртвым Городом. Роковой десятиднев подошёл к концу. Самое время открыться чему-то новому. Кто бы знал ещё, что сулит это самое новое. Альдреду Флэю. Ларданскому Герцогству. Поломанному Миру, наконец.
К Югу Илантийского полуострова испытывал Киаф отныне разве что равнодушие. Что получилось, то получилось по итогу. Ведь кто бы что ни говорил, он остался один-одинешенек. Ноги сами подзуживали его пуститься в путь.
И чем дальше отсюда, тем лучше.
Веки он распахнул ещё до заката. Солнце уже достигло зенита, и теперь медленно клонилось в сторону Пиретреи. Там, где Альдред скоротал часы в беспамятстве, было отчётливо видно ход пылающего диска по горизонту. Флэй не спешил вставать.
Его мышцы, сами кости служили напоминанием об испытаниях, пережитых в Саргузах. По телу будто прошлись кухонным молотком, как если бы готовили отбивную.
Суставы скрипели, будто старые петли. Боль кромешная. Зато в некотором роде даже приятная. Она явственно указывала: путь пройден, цена за победу уплачена сообразная.
Эх, если бы за победу! Об этом Альдред старался не думать вовсе. Лишь бы не чувствовать себя последним ничтожеством в Поломанном Мире.
Что толку от слияния с Богом, если жизнь его так и не стала божественно гладкой? Это больше он – для Сокофона, нежели Сокофон – для него.
Игнорируя уязвимость своего тела, Флэй привстал, закряхтел. Свесил ноги с обрыва, сгибаясь вопросительным знаком. Он понемногу приходил в себя. Бог Снов никуда не девался. Едва избранник стал дышать ровно, в голове прозвучал голос Мелины:
– Хорошо отдохнул, я надеюсь?
Фантом возлюбленной казался более материальным, чем есть на самом деле. Губы шелестели у самого уха. Шелковистые волосы призрака приятно щекотали шею. Хоть и не касались они друг друга телами, спиной Альдред чувствовал: сзади кто-то подпирает.
Нагло, настойчиво, бестактно.
Медом на душу ложился милый, родной уже голос Мелины. И тем не менее, у Флэя в один миг возникли противоречивые ощущения. С одной стороны близость первой любви служила ему обезболивающим подчас лучше медицинских средств, но…
С другой-то, повергали в первородный, хтонический ужас. Перед неведомым и неописуемым существом, что прятало себя за материальный образ.
Угол восприятия, унаследованный от предков и доведенный уже самим Киафом до совершенства, не давал обмануться. Он обладал редким озарением, за которое дорого расплачивался своим запасом прочности.
Озарение не давало закрыть глаза на двойное дно. Раствориться в приятном моменте. Полностью отдаться тому, чего так не хватало по жизни.
Альдред понимал Бога Снов отчетливо. Через образ Мелины Сокофон давит на него, оказывает воздействие посредством мягкой силы, незаметно корректируя поведение. Постепенно. С чувством, с расстановкой.
Так будет столько, сколько потребуется. Прежде чем они сольются воедино, а истинный облик потустороннего не покажется сущей обыденностью. Все изменится, когда Бог Снов своего добьётся. Когда Киаф будет готов. Когда его можно будет брать тепленьким.
Пленник всё понимал. Но увы. Он не придумал ничего лучше, кроме как пустить всё на самотёк, отложить на потом. Смысла не видел вступать в словесную перепалку с незримым покровителем, апеллировать к чисто человеческим понятиям о милосердии. Ведь они неразлучны – до тех самых пор, пока Флэй дышит.
Здесь и сейчас было сложно сказать, правильно ли поступал Альдред, принимая выжидательную позицию. Такие решения проходят проверку лишь временем.
Лишь бы не чувствовать гнетущее одиночество, Киаф пошёл на попятную.
Он ответил:
– Ещё увидим. Дорога дальняя будет.
Говорил сдержанно и чуточку томно. Заранее устал от близости с фантомом.
Тогда избранник Бога не подозревал даже, о чем вообще толкует. По крайней мере, намёк обещал проявиться скоро. Очень скоро.
Его путь прочь из Ларданов начинался отсюда. Альдред поднялся на ноги, подобрал и навешал на себя оружие. Покинул утёс. Чуть шатаясь, принялся перебирать содержимое походной сумы. Не удосужился этого сделать при побеге с капища, так хоть сейчас удостоверится в своих шансах на удачный переход.
Эфелион оставался на месте. План железорудных шахт – в том числе.
Разве что проточная вода оставила на носителе чернильные разводы. Не беда. Теми штреками Альдред мог и не воспользоваться. Главное, чтоб обвалы уже на месте не поставили в неловкое положение.
Сыр принял на себя немало влаги, заплесневев. Этот мерзкий запах! Ничего общего с бештинской изысканностью не имел.
При виде синюшной поросли грибка Флэй чуть было не исторг из себя желчь. Выбросил без сожаления. Галеты ждала та же участь. Ломоть засоленной оленины спарился, пока тянулся сон, и теперь источал гнилостный запах. Есть всё это себе дороже. Смысл жалеть невелик, проще выкинуть.
Остались только свёртки с курагой и царскими орехами. Это лучше, чем ничего. Альдред поел, осушив целиком флягу разбавленного вина. Чуть ли не завялился на солнце, пока спал. Так и освободилось место под воду из горного ручья. Набрал в дорогу. Привел себя и оружие в порядок. Лекарства у него стащили маги, поздно было даже просто сожалеть о снадобьях: легко пришло, легко ушло.
Альдред выдвинулся в сторону лесного массива, поправив лямку самострела.
– За что схватиться, понять бы еще, – проворчал Флэй, скрываясь в густой тени древесных крон.
Фантом возлюбленной, накинув на голову капюшон, последовал за ним в отдалении.
Как если бы опасался приближаться. На самом деле, обсуждать в понимании Сокофона пока было нечего. Проблемы людей Богу чужды.
Арбалет хоть и отличался лёгкостью лука по силе натяжения тетивы, проще путь не делал. Боезапаса на него оставалось кот наплакал. И всё же, кое-какой имелся. Как отстреляет последние болты, Альдред с ним расстанется тут же. С радостью.
Надеялся он только истратить снаряды не на упырей, а на дичь. Флэй испытывал острую нужду в пище. Чем свежее, тем лучше.
Мясо, ягоды, орехи. Коренья, на худой конец.
Целенаправленно добычу было не отыскать. Охотник-собиратель из Альдреда никудышный был: опыт никакой. Это не то же самое, что в тропиках наткнуться на изобилие прямо под ногами. На островах это еда шла к нему.
Здесь, на юге Полуострова по большей части опирались на сельское хозяйство. Только вот от него мало что осталось, когда пришёл Мор. Цивилизация перед лицом хрустальной чумы оказалась нежизнеспособна, отбрасывая редких выживших обратно в дремучие века. Хотели того люди либо нет, никто не спрашивал.
Под сенью реликтовых замшелых сосен и кедров Альдреда больше не волновал палящий зной широты. Солнце сюда не проникало совсем, навевая воспоминания о джунглях.
Дурные, стоит сказать. Фантомная боль как она есть.
Становилось не по себе. Особенно в свете последних событий, потому что тень – верный союзник упырей. Но зараженных здесь не водилось. Во всяком случае, такое впечатление у Альдреда возникло. Покупаться на тревоги, ничем не мотивированные, казалось глупым.
Только и оставалось, что вглядываться в лесной мрак, надеяться глазом зацепить кроля или кого покрупнее. Лесные обитатели видели его издалека. Он же оставался слеп.
У него не возникло и мысли заняться сбором кедровых орехов, хотя это была наиболее доступная еда при первом рассмотрении.
Слишком трудозатратно, времязатратно. Неблагодарное занятие. Да и не умел Альдред их добывать.
Голову ломать не хотел. Быть может, подальше найдётся чего поинтереснее.
Если бы он только знал, как смердил в восприятии местных зверей! Тогда не удивлялся бы своим неудачам. Шёл, несолоно хлебавши.
Лишь вперёд, лишь поднимаясь выше в горы. Туда, где мог бы наметить свой дальнейший путь к искомому шахтёрскому городку.
Ровным счётом ничего не происходило уже битый час. Альдред игнорировал молчаливый призрак Мелины, как мог. Но Бог Снов сократил дистанцию точно тогда, когда посчитал нужным.
Неземной дух Сокофона непроизвольно пробивался сквозь образ куклы.
Призрак прошлого дыхнул жаром прямо в ухо узника совести, говоря:
– Зачем закрываешься от меня? От меня не укроешь, тебя что-то гложет.
Охота вполсилы оборвалась одномоментно. Альдред скривил губы раздраженно, чувствуя свою беспомощность в компании Бога Снов. Пантеон всегда берет, что нужно. И Флэй – точно такая же добыча его. Киаф подчинился небожителю.
– Я задаюсь вопросами, ответы на которые боюсь узнать.
Во всяком случае, он признавал собственную несовершенность. Шутка ли, Сокофон и не подумал смеяться над ним на сей раз. Укоренившись, он проявил неслыханное снисхождение к своему смертному потомку. Будто родитель или… кто-то наподобие. Кто-то родной.
– Что тебя заставляет бояться? – Проведя рукой по спине Киафа, Мелина с ним поравнялась и начала шагать нога в ногу.
Флэй глянул на возлюбленную недоверчиво и ответил сбивчиво:
– Вдруг правда того не стоит. Вдруг… вдруг всё, что я делаю, напрасно. Какой смысл мне бороться – и за что? За что бороться, если всё предрешено? Ради чего тогда я иду вперёд. Иду, сам не знаю, куда?..
– Ты к себе слишком строг, Альдред, – заявила первая любовь, мягко приобняв его за плечи. Взгляд её был направлен точь-в-точь в его глаза. И тот отворачивался, как мог, не доверяя внеземному подселенцу. – Позволь мне развеять сомнения. Смелее, спрашивай, не колеблясь.
– Разве тебе не известно и без моих слов? – хмыкнул Киаф, качая головой.
– Известно. Важно, чтоб тревоги были преданы огласке. Станет легче, будь уверен, – заверяла Мелина.
Флэй поглядел по сторонам. Добычи в округе было не видать, поэтому он смирился. Ему всё равно хотелось отвлечься от гнетущей тени леса. Здесь, в чащобе, Альдред чувствовал себя неуютно. Чужим. Потенциальной жертвой невесть, кого.
– Будь по-твоему, – признавал поражение Альдред, бубня себе под нос.
– Дело ведь в Актее Ламбезисе, не так ли? – Сокофон зашёл с козырей. Бил не в бровь, а в глаз – и с лёту.
– Не исключаю, – буркнул Киаф. – Даже после всего, что было, я ему не верю. Как мы “дружим”, никто не дружит.
– Правильно, – кивал призрак.
– Он меня использовал. И быть может, использует и сейчас. Ты об этом кое-что знаешь, я ведь прав? – предположил Флэй, степенно поддаваясь тону беседы, что навязали ему.
– Именно. Я знаю. Говорят, история обречена повторяться. Снова и снова. Снова и снова. – Возлюбленная улыбнулась Флэю снисходительно.
– То есть? – напрягся Альдред.
– Мы с Пращуром и правда были по одну сторону, – признал Сокофон. – В незапамятные времена. Его боль оказалась нашей созвучна. Кто-то выступил против Орвакона и прочих богов, кто-то – нет. Иерархический вызов – самый настоящий…
Шумы леса резко оборвались, потонули в голосах Бога Снов и его Киафа. Даже птицы прекратили своё пение вдали. Никто клювом по дереву больше не долбил.
Словно от этих двоих исходила зловещая аура, повергавшая зверей в ужас. Так и есть, но не до конца.
– Нас ждало поражение. Если бы не Прародитель, никто и не подумал бы пойти против себе подобных. Горе побежденным. Справедливо или нет, но кара снизошла только на Бога Смерти. Остальные легко отделались, низведенные до величин второго порядка. Ты уже об этом слышал, хоть и вскользь.
– Стало быть, с приходом Седьмой Луны Бог, который выбрал Актея, жаждет восстановить былые союзы? – подытожил Альдред.
– Это воля Граста, – согласился Бог Снов. – И в таком деле Актей Ламбезис – его лучший пособник. Сон и Смерть ближе, чем ты можешь себе представить. Быть может, иначе Киаф Пращура не стал бы над тобой виться, будто пчела над цветами.
– Получается, я для него… что-то вроде перспективы? – задумался Флэй.
