Про Максима и Гелю, или Счастлив по принуждению

Мальчики стояли в разных концах здания. И кроме них больше никого рядом не было. Периодически в здание то заходили, то выходили разные люди. И Максим поначалу относился с опаской к каждому, кто шел в его сторону. Но со временем его чувство самосохранения притупилось. И он начал думать, что делать дальше. Опыта в подобных делах у него не было, а спросить было не у кого. На улице было довольно холодно, февраль месяц всё-таки. Через какое-то время мальчики начали пританцовывать

и хлопать себя руками, чтобы согреться. Прыгая на одном месте, они, ведомые волей или инстинктом, стали сближаться друг с другом. И в какой-то момент, очутившись на одном месте, посмотрели друг на друга.

«Ты чего?» – спросил Максима незнакомый парень. «Ничего, – ответил Максим. – А ты чего?» «Я? Я тоже ничего».

И они, не сговариваясь, продолжили прыгать на одном месте, трясясь от холода. Минут через пятнадцать таких плясок с бубнами незнакомый парень, как будто что-то решив для себя, внезапно остановился и, подняв вверх руку, махнул ею и сказал: «Ладно».

Он повернулся к Максиму и спросил: «Чем торгуешь?»

Максим тоже перестал прыгать и подозрительно посмотрел на него.

«А ты чем?» – спросил его в ответ Максим.

«Ты первый говоришь», – не сдавался пацан.

«А с чего это я должен говорить первым?» – возмутился Макс.

«А с того, что я первый сюда пришел».

«Вот ты первый пришел, значит, и говорить должен тоже первым», – не унимался Максим.

Не уступив друг другу, ребята продолжили танцы народов Африки с русским колоритом. Но, как ни крути, а мороз и солнце делали свое дело. Первым сдался незнакомый пацан. Ну конечно, он же не знает каково это – быть парнем Гели. Иначе он бы точно продержался бы подольше. Подмигнув Максиму, он позвал его жестом за угол. Зайдя за здание, он распахнул полы своего зимнего пальто, явив на обозрение Максима множество аккуратно пришитых карманов, с находящимися в них всевозможными дефицитными заграничными безделушками. Из карманов торчали пестрые галстуки с нарисованными на них Микки-Маусами, шариковые ручки, с обнажающимися при перевороте женщинами, кожаные ремни с большими, как у ковбоев, бляхами. И в огромном количестве упаковки женских колготок.

«Вот, – сказал пацан, гордо предоставляя на обозрение Максима всю эту галантерею. – Небось, подружке модные чулки прикупить хочешь, а? У такого парня наверняка и подружка симпатичная», – начал свою рекламную кампанию незнакомый пацан.

«Ага, – с нескрываемым сарказмом ответил Максим, не переставая рассматривать и трогать руками все, что висело и лежало в карманах нового друга. – Видел бы ты мою девушку, – сказал Максим и слегка усмехнулся. – Она точно, как ты ее описал. Прямо один в один».

«Ооооооооо, отлично, – сказал парень. – Тогда купи ей эти чулки, она будет очень рада».

«Я бы купил, но если размер не подойдет, она обязательно придёт за другими, – с усмешкой сказал Максим. – И поверь мне, ты этого точно не захочешь».

«А у тебя, что за товар?» – рассердившись на его слова, спросил парень и свернул свою лавочку, застегнув пальто.

«У меня? – опомнился Максим. – У меня вот что».

Он снял свой ранец с плеч, и, расстегнув его, показал край коробки, на котором было написано разноцветными буквами слово «MONOPOLY».

«Аааааааааааа, – протяжно произнес парень, и, посмотрев на Максима с проходящим интересом добавил, – у тебя эта дурацкая игра».

«И ничего она не дурацкая», – ответил Максим, и с нескрываемой злобой застегнул молнию ранца.

«И что ты за нее хочешь?» – спросил у Максима парень уже с нескрываемым пренебрежением.

«Понимаешь, – начал Максим с заискиванием говорить парню, – мне очень нужна аудиокассета raks HD-X I 90».

«Да ты сума сошел? Кассета стоит червонец, а твоя картонка и на пятерик не потянет. Не, не интересно».

Максим стал его уговаривать: «Ну, пожалуйста, продай. Мне без нее возвращаться никак нельзя. Мне ребята голову оторвут».

Но парень никак не хотел соглашаться. Максим уже отчаялся в своей попытке уговорить парня поменять кассету на игру, и стал собираться домой. Но обернувшись, он увидел отца Андрея Перервина. Тот шел ему навстречу в милицейской форме. И узнав Максима, помахал ему рукой. В следующую секунду Максим услышал громкий крик нового знакомого:

«Шухер, менты!»

И в один момент он уже бежал за фарцовщиком, увлекаемый им за куртку в противоположном направлении от папы Андрея. У папы Андрея, увидав, что от него кто-то убегает, включился рабочий инстинкт. И он, не понимая сам почему, рванул за убегающими подростками. Мальчишки петляли по улицам и подворотням. Прыгали через канавы в попытке уйти от погони. Но, неугомонный милиционер, не отставая, следовал за ними по самым непроходимым местам.

Максим ничего не знал о мальчике, который бежал с ним рядом. Он вообще не понимал, зачем он это делает. Но чувство стадного инстинкта заставляло его бежать все дальше и дальше, как антилопы в Африке в попытке убежать от разъярённого льва. В своей жизни, так быстро и так далеко Максим бегал только единожды. И это было тогда, когда папа, по великому блату принес Максиму почитать на три дня романы великого Михаила Михеева «Вирус В-13» и «Тайна белого пятна». Тогда он погрузился в неотрывное чтение книг и не заметил, как от волнения съел последний лежавший на тарелке бутерброд, который Геля ещё не успела запихать в свой огромный рот. Ох, и доложу я вам, был тогда марафон с препятствиями. Максим бежал тогда так долго, что у него стерлись подошвы на его новых кедах «Красный треугольник». А Геля тогда, между прочим, хотела только пожелать ему приятного аппетита. Ну кто же знал об этом? У нее от приятного аппетита, до перелома ноги – всего один взмах руки. Вот и в этот раз, Максим бежал уже столько времени, и наконец, стал задумываться. А может, как с Гелей? Может он хочет только поздороваться? Но его новый друг был убедителен, объяснив ему на бегу о том, что если хотят поздороваться, то не бегут по десять километров.

«Надо будет спросить у Андрея, – думал Максим на бегу. – Занимался ли его папа легкой атлетикой, или у него это от природы?»

Но ещё через пять минут бега милиционер стал наконец-то отставать, и вскоре совсем сдавшись, исчез из виду. Пробежав еще какое-то время для подстраховки, ребята остановились для того, чтобы перевести дух.

«Ну, ты молоток, – отдышавшись, начал хвалить Максима его новый друг. – И бегать мастак, и мента вовремя заметил. Хорошо, что ушли, а то бы нам обоим не поздоровилось», – сказал он.

«А что бы он нам сделал?» – с непониманием в голосе спросил Максим.

«Ты что, ЛОХ что ли? Прежде чем такими вещами заниматься, надо уголовный кодекс читать. – Статья 88 УК РСФСР, вплоть до высшей меры», – сказал незнакомый пацан, и с усмешкой сплюнул слюну через дырку в зубах.

От такой новости Максиму поплохело, и у него округлились глаза.

«Да не ссы, – сказал незнакомый пацан. – На первый раз может года три и дали бы, а там за хорошее поведение через год бы вышел».

Максим уже видел себя в полосатой одежде, идущим с топором на лесоповал. В бараке ему дали бы самое плохое место. Он видел это в кино, оно называется «у параши». И в тюремной столовой ему всегда бы доставалась гнилая квашеная капуста, от которой он бы получил заворот кишок.

И, не дождавшись освобождения, умер в лагерном лазарете.

От этих пагубных мыслей его разбудил голос пацана: «Ты что, уснул? Так и быть, раз ты меня спас, я спасу тебя. Давай свою вшивую игру».

Максим достал игру и протянул ее пацану. А тот, в свою очередь, распахнув пальто, извлек из его недр драгоценную для Максима кассету и отдал ее ему.

«Разбежались», – сказал пацан, и снова сплюнул через зубы на землю.

Еще никогда в своей жизни, Максим не шел домой таким счастливым. Можно было сказать, что он не идет, а летит. В своих мечтах он уже видел себя знаменитым диджеем, выступающим на огромных танцплощадках. Все подходили к нему, здоровались с ним с большим уважением и, дружески похлопав по плечу, просили поставить какой-нибудь трек.

Но у подъезда его ждал сюрприз в виде Вовки Пенькова. «Вовка, привет!»– обрадованно крикнул ему Максим.

Вовка казался хмурым. И через эту хмурость сухо буркнул «привет», в ответ на приветствие Максима.

«Ты чего такой? – спросил Максим, и, не дожидаясь ответа, сказал, – а я достал кассету, так что можем идти в гараж записывать. Только надо Руслану сказать, чтобы взял свой двухкассетник и тащился в гараж».

«Да нет его», – хмуро сказал Вовка.

«Кого нет, Руслана?» – спросил Максим у Вовки.

«Гаража, гаража нет!» – ответил Вовка с какой-то неподдельной жалостью и одновременно с ненавистью в голосе.

«Как нет, ничего не понимаю, а куда же он делся?» – спросил Максим.

«Сгорел», – ответил Вовка, и печально повесив голову, пустил горючую слезу.

«Как сгорел!?» – открыв от удивления рот, спросил Макс.

«А вот так, – отвечал ему Вовка. – Помнишь, как кассета упала в ведро с соляркой?»

«Ну, конечно помню. И что не так с этим ведром?» – в нетерпении спросил Макс.

«Да с ведром все нормально. Было. Ровно до того момента, как Андрей не закурил сигарету».

«А он что, курит?» – удивился Макс.

«Да как курит, – отвечал Вовка. – Иногда балуется, пижон, хочет, чтобы все его взрослым считали. Думает, так солиднее будет выглядеть».

«Ну, ну, ну. И что было дальше?» – в нетерпении спросил Макс.

«А дальше, Рома совершенно случайно зацепил ведро ногой.– Оно, как водится, пролилось. И что самое интересное, и я бы даже назвал это тривиальным, в этот самый момент Андрей решил, что ему хватит курить и бросил на пол бычок, чтобы потом затушить его ногой. Ну, доложу я вам, там и полыхнуло, – уже с небольшой улыбкой на лице продолжил Вовка. – Видел бы ты, как все носились по гаражу и пытались потушить пожар!» – сказал он и засмеялся, как будто вспомнил смешной анекдот, продолжая рассказ.

«Андрюха, спрыгивая, наступил же на соляру. И у него от этого загорелась подошва кед. Он главное, носится по гаражу, как курица, у которой отрубили голову, ничего не видя и не понимая, что делать. Кричит, главное дело, как угорелый: «Бля, мужики, кеды новые, тушите скорее, а то меня мать убьет! Не, прикинь», – сказал Вовка, обращаясь к Максу.

«Гараж ему не жалко, а кеды за три рубля, жалко! Ну, и что было дальше – то?» —не унимался Макс.

«Я главное дело, – продолжил рассказ Вовка, – схватил огнетушитель. Откуда он у него в гараже взялся, не знаю. Направил его на кеды Андрюхи и дал струю. Дым, шум, гам, все в пене, но кеды потушили».

«А огонь, огонь – то потушили?» – поинтересовался Макс.

«А как же!!! Конечно, потушили», – просмеявшись ответил Вовка.

«Тьфу ты черт, а говорил, что гараж сгорел».

«Ну, так он и сгорел», – сказал Вовка.

«Так ты же только что сказал, что огонь потушил?» «Это правда, потушил».

«Так почему же гараж сгорел?» – недоумевая от тупости Вовки, спросил у него Макс.

«Так Андрюха, на радостях, и от полученного стресса снова закурил. И случайно прикоснулся огоньком сигареты к фитилю того самого фейерверка, который мы хотели запустить на празднике. Праздник, как понимаешь, начался преждевременно! Вся округа смотрела, как мы вытаскиваем Руслана из гаража. А потом еще почти час любовалась на то, как в небо взмывают ракеты», – пояснил Вовка.

«Руслана – то почему вытаскивали?» – поинтересовался Макс.

«А он же высокий, – отвечал Вовка. – Когда петарды начали взрываться, он так испугался, что первый рванул на выход. Да не рассчитал, что дверь в гараж маловата. Так приложился к косяку, что мы его еле вытащили вместе с его магнитофоном. Когда приехали пожарные, тушить было уже почти нечего».

«Надо пойти к Андрею», – решительно сказал Макс.

«Зачем?» – удивленно спросил Вовка.

«Хочу поддержать его в такую сложную минуту».

«Это тебе тогда на аэродром надо ехать», – сказал Вовка. «Зачем на аэродром?»

«Андрюха уже, наверное, где-то за Уральским хребтом. Он как подумал, что с ним его отец сделает, когда узнает, что он гараж спалил. Сразу рванул на Ж/Д вокзал. Сказал, что ему терять нечего, попрощался со всеми. Занял немного денег на первое время – и был таков. Его отец по всему городу бегает, расспрашивает про сына. Пытается найти его след. Наверное, для того чтобы потом публично повесить во дворе на нашей яблоне. Так сказать, в назидание потомкам», – продолжал Вовка.

«А я… дурак, думал………..», – не договорив до конца, остановился на полуслове Максим.

«Что? Что ты думал?»

«Да так, ничего такого. Я про себя сказал… Вот зачем он бежал за мной. Я ведь не знал, что его гараж сгорел, а сын пропал. А он, наверное, думал, что я что-то знаю. А не из-за того, что я фарцовщик. В любом случае, уже ничего не поделать, – сказал вслух Максим. – Где же мы теперь будем записывать наш альбом?»

«Думаю, – сказал Вовка, – надо идти к Руслану домой. Соберемся, а там что-нибудь придумаем. Я пошёл за пацанами, а ты иди сразу к Руслану».

Через час мы всей бандой погорельцев были у Руслана. У Руслана мама была учитель истории в нашей школе. А папа – начальник порта. Дома никого не было, они оба были на работе, и по этой причине вся квартира была предоставлена в наше распоряжение. Ребята, пытаясь подколоть Максима, настойчиво выспрашивали о том, где это ему удалось в столь короткие сроки достать кассету.

«Колись, – говорили они, – где взял? Небось, Геля постаралась? Отобрала у какого – нибудь барыги».

И все ребята громко смеялись над сказанной Колей шуткой.

«Да нет, ни у какого барыги мы ничего не отнимали. Точнее, Геля вообще здесь не при чем. Я сам ее достал. А где? Это не ваше дело», – гордо отвечал Максим.

«Ладно врать, мы же все понимаем», – с ехидством продолжал Коля.

И все ребята повинуясь, хихикали, поощряя его стеб.

«Ну, хорошо, – сказал Максим с ухмылкой на лице. – Я сейчас позвоню Геле, и попрошу ее прийти сюда и подтвердить мои слова».

«Да ты чего, – испуганно запричитали ребята. – Мы же так, просто пошутили». Им явно не очень хотелось, чтобы Геля пришла к Руслану домой. И уж тем более, они не хотели, чтобы Геля знала, что они говорили про неё, за ее спиной.

«Ладно, ладно, – сказал Максим с улыбкой. – Я тоже пошутил. Никто же из нас не хочет испортить себе вечер, включая меня», – и все ребята засмеялись, понимая, о чем идет речь.

«Ладно, – сказал Руслан. – Скоро придут родители, а мы еще ничего не сделали. Давайте уже, наконец, запишем эту кассету».

Все ребята с ним согласились и уже через пару минут, дружно обсуждая порядок песен, приступили к созданию шедевра. Руслан пару раз ходил на кухню, заваривал чай и кофе, приносил с вкусными печенюшками, которые ему в изобилии дарили благодарные коллеги по работе. И вот, спустя каких-то три часа, наша дискотека обрела свое музыкальное оформление.

«Слушай Руслан, – сказал Коля, подойдя к его магнитофону. – А какая у него мощность?»

Руслан покачал головой и ответил: « Не знаю, но на колонках написано 200 Ватт».

«Да не может быть, – подхватили все ребята. – Ты что, не представляешь, какая громкость должна быть тогда у магнитофона, если он выдает 200 Ватт?»

«Нет, – ответил Руслан. – Я никогда не включал его на полную мощность. Не было на это причин и желания».

«Да ты обалдел? – сказал Коля с нескрываемым удивлением. – Это же интересно. Да и производителя надо проверить. А вдруг это какая-нибудь подделка голимая? Будет стыдно потом, когда попросят включить на полную мощность, а оттуда только жалобный стон».

«Этот стон у них песней зовется», – поддакнул ему Вовка, и засмеялся своей находчивости.

«А как ты хочешь проверить?» – поинтересовался Руслан у Коли.

«А давайте вставим туда нашу кассету и врубим на полную мощность?»

«Нет, не пойдет», – сказал Максим.

«Это почему?» – возмутился Коля.

«Да потому, – отвечал ему Максим, – представь себе, если там действительно 200 Ватт».

«И что?» – спросил его Коля.

«Да тот, кто будет рядом с магнитофоном, в это время – может оглохнуть!»

«Круууууто» – сказал Коля.

«Я лично, глохнуть не хочу, – сказал Руслан. – А если оглохнет Макс, то мы автоматически и оглохнем, и ослепнем. Геля это нам точно устроит! А вот если оглохнет Коля, то ничего страшного».

«Это почему?» – возмутился Коля.

Да потому, что все учителя говорят, что он итак глухой. Поэтому проблем не будет.

«Нет, так не пойдет. Никто не оглохнет, – сказал Макс. – Мы с вами выкрутим пробки в электрическом щите, а потом включим магнитофон на полную мощность».

Коля засмеялся и сказал: «Вот ты дуралей, а как будет работать магнитофон, без электричества?»

«Сам ты дуралей, – ответил Макс. – В том – то и фишка. Мы все отойдем подальше, а потом вкрутим пробку обратно. Тогда никто не оглохнет. И также его вырубим после испытания».

«Гениально!» – восторженно закричал Вовка и хлопнул Макса по плечу.

Руслан на правах хозяина квартиры показал Максиму, где находится электрический щиток с пробками. Максим в свою очередь, на всякий случай, попросил у Руслана мамину резиновую перчатку для мытья полов. Надев перчатку, Макс осторожно выкрутил пробку, и в коридоре погасла лампочка.

«Отлично, – сказал он.– Попробуйте просто включить магнитофон, проверим, есть ли ток».

Включать магнитофон послали Колю. Коля осторожно, зажимая при этом уши, нажал на тумблер «Вкл» и зажмурился от страха. Ничего не произошло, и, открыв глаза, Коля повернул головку громкости на полную мощность. Когда он возвращался к ребятам, он увидел Руслана в меховой ушанке на голове.

«А это еще зачем?» – поинтересовался он.

«В кино всегда что-то идет не по плану. Нужна перестраховка», – сказал Руслан, и натянул шапку поглубже.

Выждав несколько минут, ребята посмотрели на Макса и дружно сказали: «Давай!»

Макс повернул пробку в гнезде и резко закрутил до отказа. Под окнами квартиры прогуливались две пожилые пары, когда на них с высоты седьмого этажа, на котором жил Руслан, посыпались битые стекла и штукатурка фасада. Обе пары в свое время познакомились, и в дальнейшем поженились в далеком 1943 году. Дойдя до Берлина и обратно, они испытали все ужасы войны. И именно по этой причине в их организмах запустился какой-то скрытый механизм.

Один из пожилых мужчин с криком: «Мессеры, ложись!!!» – кинулся на свою спутницу, увлекая ее на холодный, февральский асфальт.

Вторая пара, повинуясь приказу и инстинктам самосохранения, последовала за первой. Обе пары не сговариваясь, поползли темпом, несвойственным для их возраста к ближайшей канаве, где их и нашли сотрудники скорой помощи. Окна квартиры Руслана были разбиты вдребезги. Да что там Руслана, на всем этаже и парочкой ниже, также окна зияли чернеющей пустотой.

«Нам полный Ахтунг и Гитлер Капут, – с грустью констатировал Руслан, глядя на масштабы разрушений. – Даже если бы у меня были деньги, я всё равно ничего не успею исправить».

Руслана, конечно, выпороли знатно. Но его отец при этом ни капельки не рассердился, а скорее сделал это просто для профилактики воспитания. Отец вставил всем пострадавшим окна за свой счет. И в обязательном порядке съездил с сыном в больницу, куда на «скорой» доставили четырех пенсионеров. Там Руслана заставили извиняться лично перед каждым из пожилых ветеранов. Отец пообещал, что оплатит им после лечения санаторий для поправки здоровья, и на этом инцидент был исчерпан. Правда один из стариков так и остался на войне. От каждого громкого звука он пригибался, а при очень сильном звуке – и того больше. Падал ничком на землю и кричал остальным, чтоб ложились, иначе фрицы их убьют. К сожалению, война, закончившаяся для него почти сорок лет назад, вспыхнула вновь с неистовой силой. На Руслана это событие произвело неизгладимое впечатление, и, чувствуя свою вину за случившееся, он еще долгие годы навещал пожилого ветерана. И старался всячески помогать ему по хозяйству.

А у нас, в отличие от Руслана, мысли были заняты в тот момент совсем другим. У нас на носу была школьная дискотека, танцы и конечно, девочки. Все ребята в предвкушении предстоявших романтических медленных танцев и сумасшедших рок-н-ролов, каждый вечер собирались в актовом зале под видом проверки оборудования. И, включая забористые композиции «Aerosmith», начинали неистово танцевать и трясти своими головами, пытаясь подражать кумирам того времени.

Раньше Максим стеснялся ходить на танцы. Ему казалось, что он неуклюж и долговяз. Зато теперь, стеснение у него так и осталось, но вот выбора – идти или нет, у него не было. Геля приглашала его на каждый медленный танец, подчеркивая тем самым его безысходность и страсть к предмету своего обожания. Правда, в этот момент, кроме Гели и Максима, в зале никто не танцевал. Со стороны это было похоже на свадебный танец молодых. Когда Вовка Пеньков сказал об этом своему другому Вовке Маренникову, того чуть не вывернуло прямо на танцпол от такой перспективы, даже если дело касалось друга. Танцевать рядом с Гелей, опасались все. Просто некоторые мальчики, даже старшеклассники, побаивались ненароком толкнуть Гелю или наступить (не дай Бог!) ей на ногу. Список таких смельчаков закончился на Серёже Колосове, который в школьном буфете попытался подойти к окошку с продавщицей, впереди Гели, и случайно наступил ей на сандаль. Перед тем, как выписаться из больницы, учителя сами попросили его родителей перевестись в другую школу, и не портить им статистику по несчастным случаям.

Несмотря на свою неприкасаемость, Максим не мог себя чувствовать в безопасности даже в школьном мужском туалете, куда Геля имела неограниченный доступ, невзирая на свой пол. Даже во сне Максим стал всё реже теперь летать в космос, опасаясь мщения со стороны Гели за несанкционированные действия. А если и летал, то обещал вернуться к обеду и приготовить ей вкусную запеканку. Жизнь Максима стала похожа на службу в армии. Он ждал приказа, беспрекословно их выполнял и понимал, что от его желания ничего не зависит. Но танцы! Танцы другое дело. В танцах Максим мог показать Геле, что он мужчина. Геля сама ему как-то сказала об этом, когда они дома пытались пробовать танцевать медленный танец.

«Ты же мужчина, – сказала она ему, – вот и веди меня».

Максим, втайне от Гели, разучил несколько потрясающих, на его взгляд, движений, предполагая поразить ими не только Гелю, но и Олю Овчинникову, которая очень ему нравилась.

Знаете, почему Гелю всегда приглашали на все дискотеки? Нет? Так я вам расскажу. Просто у нас, да и вообще в то время, было принято, что на дискотеках все девчонки стояли с одной стороны танцпола. Все мальчики стояли на противоположной. Со стороны было похоже, что это сходка авторитетов. И вот-вот начнется разборка, стенка на стенку. Никто не хотел делать первый шаг и выйти танцевать. Тут-то Геля и была незаменима. Эта девочка, с начесом на голове, на который по виду ушло как минимум десять баллончиков с лаком, смело выходила в центр зала, таща за собой упирающегося Максима. Как будто давала отмашку всем желающим, что можно танцевать. И толпа ребят с обеих сторон устремлялась навстречу «Аэроклуб, КарМен, Modern Talking». А если в зале отсутствовали учителя, то и «Metallica, Whitesnake и ABBA». Очень интересно было наблюдать за тем, когда неожиданно включали медленную композицию. Все ребята как по команде разбегались в разные стороны. Девочки – как и положено налево, а мальчики – направо. Мальчики, начинали глазами искать девочек, которым симпатизировали, для того, чтобы набравшись смелости, подойти и пригласить на танец. На танцполе становилось пусто, и только Геля и Максим никуда не уходили. А зачем, собственно говоря? Максиму выбор делать было не надо. За него уже все решили. И они продолжали танцевать, как Магомед со своей горой. Создавая вокруг себя ареол неприступности.

Кстати, об учителях. Наблюдать за всей этой вакханалией в нашей школе постоянно вызывались, как правило, одни и те же. Географичка, обычно стояла на стороне

девочек. А на противоположной, со стороны мальчиков, за ней жадно наблюдали два ее воздыхателя. И неизменные соперники в споре за ее руку и сердце – трудовик и физрук. К середине вечера, когда было уже понятно, что все идет по плану, они начинали по очереди приглашать географичку на медленные танцы, увлекая ее своими разговорами о спортивных достижениях со стороны физрука, и о трудовых победах – со стороны трудовика. А заканчивалось все как обычно одинаково. Географичка гордая и одинокая уходила домой. А трудовик и физрук пили горькую и спорили о том, с кем ей будет хорошо, и кто из них двоих лучше всего ей подходит. Всегда, но не в этот раз.

Нет, не переживайте, в этот раз обошлось без драк, приезда милиции и скорой помощи. И даже Геля никому ничего не сломала. Просто в этот день трудовик, который в жизни не держал после школы в руках ни одной книжки, совершенно случайно, пока ехал на работу в городском автобусе подсмотрел, как одна дамочка читает газету. И, пристроившись сверху, над ее плечом, вычитал в ней следующее, – что по гороскопу ему сегодня предстоит романтическое знакомство, и удача в делах амурных. Он расценил это как знак свыше, хотя от природы и был атеистом. И придя в школу, использовал любую возможность, чтобы оказать знак внимания географичке. Но та оставалась холодна к его ухаживаниям на протяжении всего дня. Трудовик уже было отчаялся, но на дискотеке понял, что это его шанс.