Государство Двоих, или Где соединяются параллели

– А ты, Юра, почему с ними не едешь? – зачем-то спросил Андрей.

– Мы с женой уже были на пирамидах несколько лет назад. Поэтому в этот раз я решил не дублировать. Да и устал – хочу в номере отлежаться.

«Оставляет её одну – странно. А с нами в ресторан идти не отказался», – подумал про себя Андрей, а вслух спросил:

– Вера, я бы хотел послушать ваше выступление. Вы не против? Через час – я правильно понял?

– Правильно. Приходите, я буду очень рада. У меня доклад на третьей секции – по качеству жизни и субъективным результатам.

– Вот как? Выходит, я плохо знаком с программой. Если бы я знал, что вы делаете доклад, то ни за что бы не вознамерился «прогулять» эту секцию. Но теперь уж точно – никаких прогулов, – весело подмигнул Андрей, и Вера в ответ тоже улыбнулась.

Верино выступление прошло отлично. Несмотря на доморощенный английский с весьма заметным акцентом, держалась она уверенно, хорошо ориентировалась в теме, бойко отвечала на вопросы аудитории. Юра и Андрей наперебой хвалили её, когда они вместе выходили из конференц-зала. Вера разрумянилась и выглядела очень счастливой. «Любит, когда её хвалят. Честолюбива», – подумал Андрей. Ему было приятно наблюдать её живую отзывчивую реакцию на его слова, нравилось, как она шутила и смеялась в ответ. И как-то вдруг не захотелось, чтобы Вера уезжала на пирамиды с чужой компанией. «С другой стороны – зачем мы ей? Таких, как мы, полно и в России, а здесь ей гораздо интереснее с иностранцами пообщаться», – подумал Андрей. Но озвучил другую, вдруг родившуюся мысль:

– Вера, а завтра у вас какие планы? Вы не хотите присоединиться к компании мексиканцев и заняться snorkeling на рифах?

– Заняться чем? – напряглась Вера.

– То есть как «чем»? Плаванием с маской и трубкой, сноркель. В нашем случае – чтобы посмотреть красивых рыбок. А вы что подумали? Даже интересно, – подтрунил над собеседницей Андрей.

– Я и слова-то такого не знаю, – засмеялась Вера. – Я всегда считала, что это дайвингом называется.

– Сноркелинг – тоже вариант дайвинга, но только для чайников, вроде нас, – ответил Андрей.

– Что и говорить! От такого предложения сложно отказаться. Заняться каким-то сноркелем, да ещё на рифах! Да ещё с чайниками-мексиканцами! Тут ни одна девушка не устоит. А если серьёзно, то надо подумать. Я хотела на утреннюю секцию завтра сходить, – она бросила быстрый взгляд на Юру.

– Да брось ты, Вера, соглашайся, – поддержал Юра. – Тебе надо немного развлечься. Хватит того, что я пойду на эту секцию. Обещаю всё внимательно слушать, а потом вам всем расскажу.

– Ну, раз так – уговорили, – согласилась Вера.

– Прекрасно! Тогда завтра в девять утра в холле «Фиеста Американа». Договорились? – спросил Андрей.

– Договорились, – ответила Вера.

15

В фойе отеля «Фиеста Американа», где, собственно, и проводилась конференция и где остановилось большинство участников, уже с утра было людно. Вера пришла сюда из соседнего Hyatt, где номера были чуть дешевле. «Фиеста» вся сверкала как снаружи (подсветкой), так и внутри (позолотой), старательно оправдывая свои «пять звезд с плюсом».

Найти в толпе мексиканскую компанию оказалось легче, чем Вера могла бы ожидать, очутившись в огромном холле, полном людей. Андрей был выше всех остальных, одет в белую рубашку с короткими рукавами и летние брюки. Примерно так же были одеты и остальные, своим навязчиво-туристским «прикидом» составляя контраст людям в деловых костюмах, преобладавшим в помещении. Контраст усугублялся их громкой речью, перемежавшейся заливистым смехом. «Видно, что они тут у себя дома, прямо как рыбы в воде. И как они не похожи на вчерашних солидных докторов», – подумала Вера, с опаской приближаясь к шумной, незнакомой ей мужской компании.

Мексиканцами тут были не все, хотя все жили и работали в Мехико: Роналдо оказался евреем из Боливии, Хорхе – чилийцем. Но по-настоящему выделялся из них только Андрей: высокий, белокожий (как выяснилось потом, он плохо загорал на солнце, а всё больше сгорал – не самое полезное свойство для жизни в субтропиках), с русыми, немного удлинёнными волосами, зачёсанными набок, но упрямо спадавшими ему на лоб, русой же бородой и усами, которым он не очень-то мешал преодолевать границу «двухнедельной небритости», открытым лицом, искренней улыбкой, обнажавшей ряд ровных белых зубов, заразительным раскатистым смехом, – он совершенно не вписывался в Верино представление о том, как должен выглядеть мексиканец. Не был он похож и ни на кого из знакомых ей эмигрантов. Вера не могла не сравнить Андрея и с Юрой: насколько напряжённым и задумчивым было Юрино лицо и напористой его речь, настолько же открытым, жизнерадостным и спокойным выглядел Андрей. Создавалось впечатление, что человек не испытывал в своей жизни ни разочарований, ни ломки, столь знакомой всем эмигрантам, что неведом был ему «языковой барьер» да и какие-либо иные «барьеры». Не было заметно и одержимости работой: разговор сразу завязался очень непринуждённый, на самые разные ни к чему не обязывающие темы.

Через каких-то полчаса у Веры появилось удивительное ощущение, что с её души сняли бетонную плиту, – настолько легко и весело ей вдруг стало. Ушла напряжённость и мысли о Юре, о его судьбе и предназначении, а также о собственном будущем. Разве не стоило благодарности это усилие судьбы, которое забросило её сюда, в райское место, где они стоят на причале с видом на самое лазурное на свете море, где утреннее карибское солнце розово-оранжевыми мазками разукрашивает рябь на воде, а рядом смеются жизнерадостные люди?

Но вот все организационные вопросы решены. Компания разделилась на три пары, каждой из которых досталось по моторной лодке. Четвёртую лодку заняли две американские девушки, взявшиеся неизвестно откуда на этом же причале. У девушек был невыспавшийся, надутый и даже укоризненный вид: их раздражало громкоголосое общество мексиканцев. Что с таким выражением лиц они хотели получить от поездки по морю, похоже, не очень понимали и сами девушки. Андрей не преминул кивнуть Вере в направлении угрюмых представительниц Соединённых Штатов:

– Похоже, мы усугубляем их головную боль после бурно проведённой ночи, – подмигнул он.

– Откуда ты знаешь? Может, вовсе наоборот, – они слишком хорошо спали сегодня ночью, оттого и недовольны, – предположила Вера.

– Если даже и так, то, оставаясь и дальше с таким выражением лица, им вряд ли удастся переломить ситуацию к лучшему. И тогда сегодняшняя ночь будет столь же тоскливой.

Лодки отчалили и, быстро набирая ход, понеслись за проводником. Вера вызвалась управлять лодкой, в которой они разместились вдвоём с Андреем. Несмотря на то, что Вера это делала первый раз в жизни, она была уверена, что справится с управлением. Чем дальше они отходили от берега, тем крупнее становились волны, и тем выше подлетала лодка.

Вместе с лодкой взлетали и Вера с Андреем, причём Вера не уставала удивляться двум вещам: почему никто не позаботился сделать сиденья в лодках помягче и что с ней самой случилось, если она позволяет себе так громко хохотать и визжать на «ухабах» и резких поворотах, когда ягодицы на большой скорости встречаются со скамейкой, а солёные брызги обдают с головы до ног. Справедливости ради следует сказать, что из соседних лодок неслись такие же вопли. Мужские голоса, как ни забавно, преобладали, но и американки не давали спуску соседям по приключению.

Хохот продолжался и потом, когда, преодолев очередной «коридор» мангровых зарослей, они, наконец, прибыли к рифам. Пришлось притихнуть на несколько минут, чтобы выслушать нехитрый инструктаж проводника.

Сперва Вера покорно принялась примерять выданные ей оранжевый пробковый жилет и трубку, но уже через минуту сбросила на дно лодки все эти неудобные приспособления. Вера была отличным пловцом и не терпела ограничений.

На глазах у изумлённых мужчин она за пару секунд очутилась в воде в нескольких метрах от лодок. Её разгорячённое тело омывала на редкость солёная, тёплая и до странности плотная вода. Не успела Вера ещё раз удивиться предназначению спасательного жилета в такой воде, где нырнуть на полметра составляет больше труда, чем всплыть, как вдруг вокруг неё возникла бирюзовая коралловая страна с сотнями разноцветных рыб, затейливыми зарослями и таящимися в углублениях рифа мелкими и совсем не страшными чудовищами.

Вера не ведала усталости и увлеченно исследовала все изгибы рифа. После каждого вдоха, на который ей требовались доли секунды, она подолгу находилась под водой, окружённая тишиной и красками кораллового мира. Ни жилет, ни трубка не мешали ей нырять, и она, уплыв дальше, чем дозволялось буйками и правилами, почти позабыла об остальных. Сколько времени она провела в этом таинственном мире, Вера вряд ли могла бы определить.

К реальности её вернуло неожиданное появление рядом Андрея. Он плыл в своём жилете, а в руке переплавлял ещё один. Как и она, он тоже был без трубки и двигался довольно быстро, гребя одной рукой и дыша в воду по-спортивному. Вера заметила его, когда всплывала за очередной порцией воздуха. Оранжевый цвет обоих жилетов заставил её вздрогнуть. В коралловом мире не было таких крупных и таких ярких обитателей. К счастью, носитель оранжевого панциря оказался не обитателем рифа, а его гостем, как и она сама.

– Я приняла тебя за чудовище, – рассмеялась Вера. – Как хорошо, что я обозналась.

– Видишь, как опасно надолго уплывать от людей, можно забыть, как они выглядят, – ответил Андрей.

– Да уж, я увлеклась, это точно, – согласилась Вера, оборачиваясь к лодкам и измеряя взглядом расстояние до них.

– А я тебе жилет пригнал. Ты уплыла, и тут же появилась водная полиция. Они тебя не заметили, но инструктора всполошились, что ты уплыла за буйки, да ещё без жилета. Их, вообще-то, могут за это лицензии лишить. Я вызвался тебе жилет доставить, сказал, что ты не понимаешь по-испански. На, держи.

– Даже в море нет покоя от полиции, – заметила Вера, покорно натягивая на себя жилет.

– Поплыли обратно, скоро надо будет возвращаться.

– Это и к лучшему, а то я чувствую, что устала, – ответила Вера и, чтобы немного отдохнуть, перевернулась на спину и поплыла рядом с Андреем, приподняв голову из воды и продолжая с ним разговаривать.

– Ну, по тебе это не заметно, ты так быстро плаваешь, – сказал Андрей, сквозь воду рассматривая гибкое спортивное тело своей собеседницы.

– У тебя тоже быстро получается, – отозвалась Вера. – Ты занимался плаванием?

– Как таковым плаванием – нет. Но всё лето я в детстве проводил на даче, а дача у нас на Каме была, и мы постоянно купались. А когда стали постарше, переплывали Каму на спор. В наших краях она, между прочим, шириной километр.

– Здорово! И ты быстрее всех переплывал?

– Почти. На самом деле среди нас были пловцы, и некоторые иногда меня обгоняли.

– Иногда? – с хитринкой прищурилась Вера.

– Да, иногда, а что? – широко улыбаясь, вскинул голову Андрей, этим театральным жестом выказывая готовность противостоять игривому недоверию собеседницы.

– Ты хочешь сказать, что в некоторых случаях спортсмены тебе проигрывали?

– Конечно, – так же театрально ответил Андрей.

Вера весело рассмеялась. Андрей тоже. Сквозь смех они продолжали свой разговор:

– Может, ты и меня обгонишь? – спросила Вера.

– Запросто, – не сдавался Андрей.

– Ну это мы ещё посмотрим.

– Может, устроим заплыв, а? – предложил Андрей. – Вон, видишь, те ряды буйков? Между ними как будто плавательная дорожка. Как думаешь, сколько она длиной? Метров тридцать?

– Где-то так. Я думаю, нам хватит.

– Отлично! Плывем туда? – окончательно завёлся Андрей.

– Да, сейчас поплывем. Надо только жилеты где-то оставить, а ещё нам судьи нужны. Это же серьёзное дело – соревнования.

– О’кей, давай Роналдо в судьи возьмём, – предложил Андрей. – Как назовём наш чемпионат?

– Russian Open. Как тебе?

– Отлично! Только не слишком ли уж он оупэн?

– Да, такой оупен, что уж почти и не рашн.

Они снова рассмеялись и повернули в сторону лодок.

Вскоре организовался целый судейский комитет плюс зрительская поддержка. На спонтанно организованный «Рашн Оупэн» засмотрелись даже угрюмые американки, настолько много суеты проявлял шумный оргкомитет.

Каждый пытался посоветовать, откуда лучше стартовать, где должна располагаться линия финиша и что просто необходимо весь заплыв снимать на камеру, чтобы потом, в случае спорных результатов, проанализировать фотофиниш.

Так и сделали. Мигелю выдали видеокамеру и строго наказали не особо её сотрясать во время съемки; один судья в своём бесформенном жилете расположился на старте, другой – на финише. Подогнали лодку, и в неё залезла часть зрителей. Остальные флотировали вдоль буйков, окружив с двух сторон плавательную дорожку.

– А вдруг я тебя обгоню? Не боишься? – спросила Вера Андрея, когда они уже стояли на старте. Вера знала свои возможности и не боялась их переоценить.

– Я девушек обычно обгоняю, – уверенно, но весело отвечал Андрей.

– Ну-ну.

Веру разобрал невероятный задор. Что-то подобное случалось в ранней юности, когда они с подругой выезжали на Финский залив или на озера Карельского перешейка и Вера «на спор» состязалась с мужчинами-отдыхающими. Видимо, тем не давало покоя зрелище довольно быстро плывущей девушки, и они подходили к ней с предложением посоревноваться. Веру это забавляло, и она редко отказывалась. Обычно она назначала цену спора и всегда выигрывала. Происходило это всё в девяностые годы, и бутылка «Мартини», коробка шоколадных конфет или палка копчёной колбасы, покупаемые горе-спортсменами в расплату за свою самоуверенность, приходились весьма кстати двум весёлым подругам-студенткам, почти никогда не имевшим собственных денег.

Роналдо скомандовал на старт. Забавно, что язык, на котором будет дана команда, долго согласовывали, и в итоге новоиспечённый судья был обучен трём русским словам. Взяв старт, Вера сначала поплыла не в полную силу, поглядывая краем глаза на своего азартного соперника и не пытаясь его обогнать. В прозрачной воде видимость была лучше, чем в бассейне.

Вера с трудом сдерживала себя: кипевшие в ней силы рвались наружу, а смех душил, мешая свободно дышать. Но, когда половина дистанции была преодолена, Вера рванула вперед. За оставшиеся метры она вырвалась вперед настолько, что, уже стоя на линии финиша, имела возможность с улыбкой наблюдать, как под радостное улюлюканье своих коллег-соотечественников старательно финиширует её соперник.

– Да, – сказал Андрей, одновременно смеясь и пытаясь отдышаться после заплыва. – Вы меня, девушка, обманули, не сообщив перед стартом свою весовую категорию. Это нечестно.

– Зато весело, – отвечала Вера, хитро поглядывая на Андрея. – Жалею, что не был учреждён призовой фонд.

Они ещё долго продолжали шутить и подтрунивать друг над другом, но Вера чувствовала, что теперь, после этого комического чемпионата, что-то изменилось, и уже под другим углом смотрел на неё её новый знакомый.

Обратный путь вновь предоставил путешественникам возможность испытать те же эмоции, и вновь они хохотали, как дети, подпрыгивая на водяных ухабах.

После путешествия по морю вся компания не на шутку проголодалась. Но обедать решили поближе к отелю, поскольку была договорённость встретиться с Юрой.

Появление за их столом сдержанного, одетого уже по-дорожному и задумчивого Юры вызвало у Веры смешанные эмоции. Когда вчера во время ланча она поняла, что ни вечер, ни следующее утро они не проведут вместе, она в очередной раз испытала щемящее, тоскливое чувство, ставшее постоянным её спутником в последние дни. Лишь этот обед был призван ненадолго объединить их вновь, и потом они расстанутся уже неизвестно на сколько. Однако теперь, когда Юра действительно пришёл и сел рядом с ней за стол, она поняла, насколько вчерашнее её расстройство контрастирует с сегодняшним приподнятым настроением. Приход Юры, видимо, только на неё произвел сдерживающее влияние. Остальные продолжали болтать как ни в чем не бывало и постепенно вовлекли Юру в общее веселье.

Когда трапеза, наконец, подошла к концу, все мексиканцы обменялись с Юрой визитками, и тот встал из-за стола, собираясь раскланяться и уйти. Все поднялись и по очереди подходили к нему, чтобы пожать руки и обняться. Вера же сидя наблюдала процедуру прощания своего друга с мексиканцами. Вера ждала своей «очереди» с бьющимся сердцем. С одной стороны, после прогулки по пляжу в Калифорнии Юру как подменили, и в Мексике он словно избегал её общества. С другой стороны, сам этот разговор и то, что ему предшествовало, раскрыло их друг перед другом, и отстранённость последних дней не могла быть искренней. Какова же будет развязка?

– Пока, Вера, – сказал он ей, когда вся остальная компания уже расселась по своим местам. – Я уверен, мы скоро снова увидимся. Не скучай. Хочу сказать, что сегодняшний день пошёл тебе на пользу. Тебе идёт быть весёлой. Желаю и вечер провести не хуже. Передавай привет семье, когда вернёшься.

– До свидания, Юра, – это было всё, что Вера придумала сказать ему в ответ.

Конечно же, никакой развязки не будет.

Юра ещё раз махнул всем рукой и ушёл. Вера пару секунд глядела ему вслед. Когда она обернулась к сидящим за столом, то поймала на себе задумчивый взгляд Андрея. Он поспешил изменить позу, убрав руки из-под подбородка, и улыбнулся ей. Она тоже ему улыбнулась.

16

Время до захода солнца они провели у бассейна, распивая коктейли и увлеченно беседуя. Как таковой компании уже не существовало. Она распалась на мелкие осколки, которые незаметно растворились в вечернем мареве. Дольше всех оставался с ними Роналдо, но и он в разговоре не участвовал. Незаметно для себя Андрей с Верой перешли на чистый русский язык, и Роналдо, устав вежливо и смущённо улыбаться, нашёл спасение в наушниках плеера.

Разговор шёл без остановок, но был сбивчивым. Словно оба боялись не успеть сказать или услышать что-нибудь важное в этот первый, последний и, видимо, единственный вечер их знакомства. Пришло время Андрея рассказывать о себе.

Любая судьба уникальна, а судьба эмигранта особенно. Эти люди проживают, как правило, не одну жизнь. Так случилось и с Андреем. Он родился и вырос в Перми. Любящие родители. Оба – врачи. Старший брат танцевал в балете. Поэтому, возможно, младшего Андрея отдали не в балет, а в музыку. Он закончил музыкальную школу, играл на нескольких инструментах. Организовал и был солистом школьного, а затем и студенческого ансамбля. Вся юность озарена славой неформального школьного кумира. Дружба с балетными, да и вообще со всей местной и заезжей «богемой». Одним словом, не юность, а мечта.

В институте учился легко и хорошо. Преград никто не строил, палки в колёса не вставляли. Сын заведующего отделением, Андрей легко попадает в ординатуру, заканчивает её и получает место в отделении городской клинической больницы. В возрасте двадцати лет на чьем-то дне рождения он знакомится с Ириной – примой-балериной Пермского балета. Вопреки прогнозам и мечтам многочисленных воздыхателей, Ирина выбирает Андрея. Все удивлены, и многие недовольны. Но влюблённым до этого нет никакого дела: между ними начался бурный роман длиной в несколько лет, и даже рождение дочки Сони не прерывает их романтических отношений.

Будучи одарённым, много читающим и посещающим все конференции хирургом, обладая тягой к новому и склонностью к перфекционизму, Андрей пытается организовать в больнице эндоскопическое отделение – новшество по тем временам. Получает необходимые разрешения, «выбивает» из муниципалитета деньги на оборудование.

И тут происходят первые неприятности: козни со стороны «консервативных» заведующих. Кому нужно вопиющее эндоскопическое отделение, затмевающее их заслуженную годами славу и могущее пошатнуть незыблемость так называемой классической школы? А затем на страну обрушивается стремительная инфляция начала девяностых. Почти нет сомнений, что первое без второго в итоге было бы преодолено. Но инфляция уничтожила не только мечты о новом оборудовании, но и свела на нет семейный бюджет.

Кто-то из знакомых начинает впадать в тоску со всеми вытекающими последствиями, а кто-то пытается выправить колею жизни. Приятели предлагают Андрею заняться продовольственным бизнесом. А почему бы и нет? Воевать с заведующими – одно дело, а сражаться со всеобщим безденежьем – совсем другое. Он соглашается.

Сначала дело пошло со скрипом: нет ещё нужных связей, «крыши» и других средств достижения успеха из арсенала «лихих девяностых». Но благодаря усердию и настойчивости компаньонов, всё это постепенно появляется, крепнет и начинает работать на них. Довольно быстро они становятся чуть не самыми состоятельными людьми в городе. Ездят на «девятках», говорят по мобильникам. Но бизнес в России всегда был делом опасным, а в те времена и смертельно опасным.

Андрей вынужден скрывать от семьи свои успехи на поприще коммерции. И, как вскоре выяснилось, не зря. Дальнейшие события развиваются по классическому сценарию: к Андрею наведываются соответствующие люди с угрозами, в результате весь бизнес и большую часть заработанных денег приходится отдать. Андрей возвращается в медицину.

Незадолго до этих событий Ира завязывает переписку с подругой, пару лет назад уехавшей по контракту в Мексику. Подруга очень довольна своей судьбой и уговаривает Иру сделать тот же шаг. Уговоры ложатся на плодородную почву, а окружающая безысходность и серость довершают своё дело. В один прекрасный день Ира озвучивает своё решение уехать из России: в Мехико ей уже нашли достойную работу преподавателем в частной балетной школе.

Андрей пытается жену отговорить, но безуспешно. Решение уже принято ею, и единственным способом сохранения семьи Ира видит их общий отъезд. Андрей, урождённый уралец, оптимистичный и удачливый человек, не то что никогда не представлял себя эмигрантом, но даже не думал о переезде в другой город. К тому же большинство знакомых уезжали по еврейской линии, которая к его собственной линии жизни не имела никакого отношения. Он, разумеется, выступил против всей затеи, но Ира была непреклонна, и в конце концов он понял, что придётся жену отпустить. Соня отправлялась в Мексику с матерью.

Началась странная жизнь «женатого холостяка». Привыкший к уюту и чувству защищённости, Андрей совершенно растерялся: просыпаясь по утрам, он не хочет вставать с постели. Он лежит, подолгу глядя в потолок в тоскливом безразличии к тому, как пройдёт очередной день. Как будто кто-то украл из этих дней их смысл и содержание…

Однако прошёл и этот этап его жизни. Андрей вновь на коне, он возвращается в больницу и с новым пылом берётся за создание эндоскопического отделения. Больше отвлекаться ему не на что: ни бизнеса, ни семьи у него, по сути дела, нет. И вся кипучая энергия пущена в работу, преодоление коллегиальных конфликтов, финансовых трудностей и вновь в работу.

В конечном итоге основные препятствия были пройдены. Отделение начало успешно функционировать. Обрамляя новый виток его судьбы, возникает большое число как друзей, так и завистников. Появляются и женщины, готовые заполнить теплом и заботой его холостяцкую жизнь. На их браке с Ириной к тому времени готовы были поставить крест все, не исключая самых близких людей…

Все, но не сам Андрей. Через год он принимает решение съездить и посмотреть. После довольно продолжительной эпопеи с визой он, наконец, прилетает в Мехико-сити. «Девочки» встречают его с распростёртыми объятиями.

Оказалось, что работа, которую обещала Ире подруга, недолго прослужила источником заработка. Но бойкая Ира уже нашла новое место и уже знала, как помочь зацепиться и мужу.

Что сыграло ключевую роль – тёплые пляжи Акапулько или вновь вспыхнувший роман с собственной женой, сказать трудно, но к моменту, когда самолёт приземлился в Москве, Андрей уже твёрдо знал, что уедет «к своим» в Мексику, что оставит и новое отделение, и старую жизнь. Знал так же твёрдо, как и то, что будет безмерно по всему этому скучать.

…Вера слушала, широко открыв глаза, с ощущением, что читает приключенческую книгу. В ее голове никак не хотело укладываться, что этот милый, открытый, лёгкий в общении, талантливый человек преодолел такие разнообразные и подчас непосильные трудности, сохранив при этом свои лучшие качества, не растеряв самого себя, сохранив семью, любовь, профессию, жизнерадостность.

Позитивное восприятие всех жизненных явлений особенно импонировало Вере. Андрей мог, например, со смехом рассказывать, как однажды чуть не погиб от внутреннего кровотечения и как, едва очнувшись в реанимационной палате после длительной операции, с трубками и катетерами во всех естественных и вновь созданных отверстиях своего тела, не в силах ни говорить, ни шевелиться, ощутил возвращение к жизни благодаря глубокому декольте медсестры, склонившейся над ним с чисто профессиональным интересом, а может, и без всякого вообще интереса. Он с большой теплотой говорил о своих жене и дочери, хорошо отзывался о коллегах, сохранил в душе трепетное отношение к бывшей Родине. Вера слушала его и размышляла, как по-разному можно воспринимать одни и те же события и явления, и насколько легче, приятнее, продуктивнее наконец это получается у Андрея.