скачать книгу бесплатно
Вытирая мокрые волосы розовым махровым полотенцем, Элеонора спросила: кто такой дядя Никита, и с чего это он вдруг должен прийти к ним.
– Ну как же! – воскликнул Игорь. – Неужели ты забыла дядю Никиту! Это лучший папин товарищ! Он передачу ведет – "Криминальный репортаж" называется! Вспомнила?
Услышав о том, что к ней в гости пожалует сам Малявин, чья фамилия в городе известна каждому, кто когда-либо имел в доме телевизор, Элеонора принялась приводить себя в порядок. Подсушила феном волосы, подкрасила губы, подвела ресницы. Покрасовавшись перед зеркалом и оставшись недовольной увиденным, на глазах Романова сменила длинный халат на короткое выше колен платье.
– Муж-то не заревнует, увидев, как ты перед чужим орлом перья распускаешь? – усмехнулся Романов.
– Не говори глупостей. Мой муж адекватный человек. Он не ревнует.
– Ну-ну.
– А ты, вместо того, чтоб хамить, лучше б за хлебом сбегал. В доме крошки нет.
– О чем ты говоришь, мама? – вступился за отца Игорь. – Дядя Никита с минуты на минуту должен прийти, а нам с папой еще поговорить надо!
Элеонора презрительно, так, словно была уверена в том, что разговор опять пойдет о каких-нибудь несусветных глупостях, махнула рукой. Спросила Игоря: о чем он интересно собирается говорить с отцом.
– О вечеринках с шалавами, с которыми он таскается каждую неделю?
– Элеонора! – повысив голос, укоризненно покачал головой Романов.
– Ты бы хоть людей постеснялся, что о тебе в газетах пишут! О сыне подумал! Как ему про отца-то родного такое читать? Ну, ладно б, тебя одного затычкой обзывали, не жалко, но ведь и Игоря так могут начать звать! Как ему такое терпеть придется?
– Я уверен, его никто не начнет так звать. Успокойся, пожалуйста.
– А тебе откуда знать? Ты у него в школе в этом году хоть раз был?
– Нет, но собираюсь.
– Нет, так и не надо! Нечего тебе туда ходить – сына позорить. А то у всех, понимаешь, отцы как отцы – бизнесмены, начальники, солидные люди – и только у одного нашего – тусовщик!
Стараясь не разражаться и не раздражать свою бывшую жену, Романов принялся терпеливо объяснять, что всё написанное в газете является откровенной ложью и что Никита Малявин еще неделю назад это убедительно доказал в своей передаче "Криминальный репортаж".
– Ну, хорошо, – согласилась Элеонора. – Пусть в первый раз кто-то подменил в типографии статью… пусть, я не спорю. Но во второй-то раз! Или, может, скажешь, там опять кто-то чего-то напортачил?
– Опять, – сказал Романов.
– Ой, да брось! Нашел тоже дурочку обманывать. Как это такое может быть?
– У нас все может быть. Ты думаешь, в типографии что-то изменилось после первого случая? Уверяю тебя: ничего! Это сейчас, когда директора сняли, там кое-какой порядок, говорят, навели, а тогда никто и палец о палец не подумал ударить!
– Ну не знаю, – развела руками Элеонора.
В этот момент из прихожей раздался звонок.
– Дядя Никита пришел! – взвизгнул Игорь и помчался открывать дверь.
Несмотря на широкую улыбку, какой, едва войдя в комнату, Малявин одарил Элеонору, выглядел он слегка озабоченным. Поцеловав хозяйке ручку, строгим взглядом осмотрел Романова – все ли с ним в порядке – и спросил: как дела.
– Да вот, – кивнул Романов на Игоря. – Сына пришел воспитывать, а воспитывают почему-то опять меня.
– Ой, да ладно! – махнула ладошкой Элеонора. – Ты ему, Никита, не верь, он к сыну раз в неделю ходит, и то не всегда. Когда уж тут воспитывать?
– Ну что ж, – вздохнул Малявин, потирая замерзшие руки. – Не всё от нас зависит… Вот у меня, например, детей нет, так мне и раз в неделю ходить не к кому.
Элеонора хотела сказать: нет детей, так и расстраиваться нечего – хлопот меньше, но вовремя остановилась, испугавшись, что бездетный Малявин сочтет эти слова за насмешку.
– Так что, ребята, – продолжил Малявин, – всё у вас не так уж и плохо. Поверьте мне.
Скажи эти же самые слова Романов, Элеонора непременно б обсмеяла его, а тут охотно согласилась.
– Это правда. Нечего жаловаться – бывало и хуже.
Глядя себе под ноги, Малявин задумчиво прошелся по комнате. У дивана, на котором сидел Романов, остановился и сказал, что им надо срочно поговорить.
Романов хотел предложить пройти на кухню, но увидев глаза сына – обиженные, требующие оставить дядю Никиту ему, изменил решение.
– Ну, так говори, – сказал он, перекинув ногу на ногу. – Мы тебя слушаем.
– Здесь? – Малявин обвел удивленным взглядом сидящих в комнате людей. – А впрочем… Может, это и к лучшему. Всё равно все узнают.
Собираясь с мыслями, он нервно потер ладони. Не зная, куда их деть, спрятал за спину.
– Кстати, Вась, как у тебя со здоровьем?
– Жив пока. Сердце, правда, пошаливает в последнее время, а так ничего.
– Таблетки какие-нибудь принимаешь?
Вынув из внутреннего кармана пиджака коробочку с лекарством, Романов потряс ею.
– Вот, кардиолог прописал… Ну, говори: что случилось? Не тяни.
Малявин снова прошелся по ковру. Остановившись, сообщил сухим голосом о том, что позавчера утром у подъезда собственного дома был найден труп Вячеслава Третьякова.
В комнате мгновенно стихло. Стало слышно, как где-то у соседей наверху хрипло залаяла собака, а по бульвару, надсадно надрываясь, проехал тяжелогруженый автомобиль.
– Это что же получается! – первой опомнилась Элеонора. – Выходит, статья в газете – не шутка, а специальный умысел? Так?
Вместо ответа Малявин сказал, что это далеко не всё, что случилось в городе за последние два дня.
– Еще вчера вечером пропал проректор мединститута – Степан Ребко.
– Как пропал?! – вскочил на ноги Романов.
– Отогнал автомобиль в гараж и домой не вернулся. Жена подождала его два часа, потом кинулась искать. Автомобиль нашла, мужа нет… Как сквозь землю провалился.
– А Ребко это… не мог загулять? Мужчина-то он видный.
Малявин ответил: исключено.
– Он в этот день гостей ожидал – ректора с супругой.
– Слушайте, ну я ничегошеньки не понимаю! – всплеснула руками Элеонора. – Объясните толком, что происходит!
Пожевав нижнюю губу, Малявин сказал, что есть несколько версий случившегося.
– Версия первая, которой придерживаются в полиции: ничего криминального не произошло. Ребко еще найдется, а Третьяков может пенять в своей смерти только на себя.
– Что значит, "на себя"?
– Это значит, Элеонорочка, что капитан в отставке Вячеслав Викторович Третьяков, как показало вскрытие, умер от инсульта. У него, говорят, давление под двести зашкаливало, а он – царство ему небесное! – поддавал регулярно.
Услышав о том, что Третьяков умер своей смертью, Романов облегченно выдохнул. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, раскинув руки, сел на диван.
– Но это ведь только версия полиции? – спросил Игорь. – А есть, наверное, и другие.
Удивленно, так, словно впервые увидел мальчика, Малявин повернулся к нему всем телом.
– Правильно, – сказал он. – Есть и другие.
– Какие?
– Есть версия, точнее, предположение, что Третьякова постигла небесная кара. Мне об этом моя ассистентка Танечка поведала. Она, конечно, дура, но, как я сегодня выяснил, так думает не она одна.
Игорь рассмеялся. Спросил: как можно предположение какой-то дурочки считать за версию.
– Конечно, можно, – вступилась за ассистентку Элеонора. – И даже, считаю, нужно.
– Мама! Не говори глупостей.
– А ты, Игорь, не груби мне! Ты еще маленький и многого не понимаешь!
– Мам, перестань.
– Да, да, не понимаешь! Мир, если хочешь знать, куда сложнее, чем ты думаешь!
– Мам, ну, пожалуйста, не надо!
– Ты мне не тыкай! А то я тебе сейчас, знаешь, так тыкну, что мало не покажется…
Желая прекратить перебранку матери с сыном, которая могла длиться не один час, а по некоторым принципиальным моментам и не один день, Романов спросил Малявина: какой версии придерживается он сам.
– Я думаю, это убийство, – ответил тот.
– Убийство?
– А чему ты, собственно, удивляешься? Всё, считаю, к этому шло. Шло, шло вот и пришло… Ну, сам посуди. Сначала какой-то маньяк обвинил восьмерых горожан, худших или не худших, это уж не мне судить, во всех смертных грехах. Потом другой маньяк, а может, кстати, тот же самый, предложил убить их… Потом произошло то, что и должно было произойти исходя из логики событий: один человек из этой восьмерки умер, причем, в нужное время, другой в это же время пропал.
– Однако человек-то умер своей смертью, – напомнил Романов.
Малявин пренебрежительно махнул рукой. Сказал, что только после того, как проведут токсикологическую экспертизу, можно будет говорить о том, кто от чего умер.
– А пока судить о причинах, вызвавших смерть, на мой взгляд, рановато.
Игорь спросил: что такое токсикологическая экспертиза.
– Это экспертиза, – ответил Малявин назидательным тоном, – способная, а точнее сказать, призванная обнаружить в организме человека следы присутствия ядов.
– Его кто-то отравил?
– Не знаю. Но о существовании токсинов, способных вызывать смертельные болезни или замаскировываться под них, криминалистам известно давно – если мне не изменяет память, с века эдак пятнадцатого.
Романов хлопнул себя по коленям.
– И все же непонятно! – сказал он, вставая с дивана.
– Что?
– Мотив! Ты же сам, Никита, как-то говорил, что просто так у нас не убивают. Для того чтобы спланировать и сознательно пойти на убийство, нужны веские причины – деньги, власть, женщины на худой конец.
– Это ты хорошо сказал про худой конец, – засмеялся Малявин. – Еще месть.
– Ну, месть.
– Маньяки.
– Маньяки… Подожди! Причем здесь маньяки?
– Маньяки, Вася, у нас всегда причем… Вот ты представь себе какого-нибудь убогого мужичка – работника типографии. Его все обижают, ноги об него вытирают, издеваются. А ему, бедному, что делать, куда податься? Он терпит, обиды копит, записывает в блокнотик имена тех, кто его толкнул и не извинился, а потом – бах-ба-бах! – в голове что-то щелкает, а следом появляется страшное желание расквитаться со всеми обидчиками одним махом…
Романов перебил Малявина. Сказал, что мысль ему понятна и ясна, однако версию о маньяке-одиночке он на месте полиции сразу б отмел.
– Масштаб не тот.
Его поддержала Элеонора. По ее словам, версия о каре небесной как нельзя лучше объясняет не только смерть полицейского с исчезновением Ребко, но и неурядицы с ее бывшим супругом.
– Я ему, Никита, давно говорила, когда мы еще только разводились, я тебя, Василий, так и быть, прощу за все, что ты мне сделал, но вот бог… Он всё видит, и он тебе, когда надо, припомнит мои обиды!
Романов в возмущении замахал руками.
– О чем ты говоришь! – закричал на нее. – Это кто тут кого простил? Это ты меня простила?! Это я тебя еще не простил за то, что ты мне изменяла! Это тебе надо бога бояться!
Всем своим видом показывая, что грубый выпад Романов как нельзя лучше подтверждает правоту ее слов, Элеонора сложила ладони на коленях и с видом победительницы скромно потупила взор.
Игорь заволновался. Увидев, что папа вот-вот накинется на маму с новым обвинением, что в свою очередь приведет ответным санкциям с ее стороны – запрету на еженедельные встречи – решил сменить тему разговора. Спросил громким голосом: если это боженька покарал Третьякова, то кто тогда написал в газете статью о худших людях года.
Едва услышав вопрос, Романов громко расхохотался. Ткнул Элеонору локтем в бок и, кивнув на сына, предложил ответить на него.
