скачать книгу бесплатно
«Клиповое» мышление
AnaVi
Как это остановить?.. Этот фрагментарный, «зацепочный», а и главное – связующий тип мышления, основанный на восприятии информации по принципу «Всё и(ли) ничего»: в виде отдельных отрывков, которые быстро сменяют друг друга и не позволяют осмыслить происходящее в целом; будто смотря фильм и слушая рассказ. Одновременно! Видишь ли ты этот, записанный мною же, салют так, как видела его я? А слышишь ли – концерт?.. А я? А зачем это – мне? Если даже я – это не пересматриваю. Не переслушиваю! «Камера не передаёт…». Так, зачем? «Мозг не запоминает…»: «Да зачем?..». Всё – серо. Бледно. И размыто. Зачем? А зачем – музыка? «Клипы»?.. Пробираться через толпу людей с огромным трудом: чтобы выйти – на своей станции. «Остановочке»!.. Зачем? Если я, вижу и слышу, ощущаю и чувствую, «эмоционирую» это – иначе? За-тем. За тобой… Для себя. Меня! Ведь и это – не копи-паст. Не CtrlC+CtrlV. Это Муза! Фантазия… Воображение. Вселенная… И душа! Помноженные, в плюсе же, на меня. На саму же меня. Затем, к-то… Я!
AnaVi
«Клиповое» мышление
Нулевой «мир»
Двенадцатый четверг тридцатого октября. Или пятница всех не святых(с)
«Мир поэта. И прозаика… Обречённого счастливца. И неисправимого романтика… Внешнего недовзрослого. И внутреннего переребёнка… “Девочки с периферии”. И вечного же “цветка жизни”; хоть и “отчего-то” – на её же могиле… С грустными глазами. И вытянутыми рукавами!..
Мир, стоящий на ней же (как черепахе) и (трёх слонах-шкафах со скелетами): предательстве отца, смерти дедушки и болезни матери!..
Мир сломленной. Но не сломанной… Раненной. Но не убитой… И хоть и вполне себе живущей. Но и существующей… Любящей. Но (не) себя… И верящей. Но (не) себе же… И (в) себя!..
Мир, надеющейся на лучшую себя. И не готовящейся к худшей себе же… Доверяющей окружающему миру меньше, чем он сам… Но и светящей себе и другим, чужим же – своим сердцем: собственной вселенной и таким же внутренним миром!».
Пролог. Привет!
Привет, прекрасный человек…
(«AM-A-S» – Michele Morrone and Anna-Maria Sieklucka “365 days” | Massimo and Laura)
Да-да… «Ты»! Не перематывай. И не перелистывай… Не делай ничего кроме… пока. «Пока» – идёт это видео. Аудио или… Пролог! Останься… Побудь со мной и… Послушай! Если уж и не «услышь»… Но и опять же всё – «пока». Как и пойми. Прими и… Так же! Ведь прекраснее, но и самое-то главное «лучше», существа – я ещё не встречала… за свой пусть ещё и недолгий, но и как по мне уже достаточно-достойный, «век»… ни-ког-да. Буквально!.. Представляешь? «Представь»! Да… Мы ещё с тобой лично, да и никак ещё «пока», на самом-то деле, не знакомы – а я уже хочу это исправить: сказав это тебе лично и в лицо! Из «здорового эгоизма»… Естественно! Потому что – хотела бы это услышать и сама. И не в частности – от тебя… Но – в принципе! Ну и дальше – по списку. И прейскуранту… Чтобы понять – «для себя». И принять – так же… Да! Ну уж прости мне эту вольность-одолжение – желать общения и отношения к себе такого же, какое я вы- и даю сама же… Сейчас и здесь. Тебе и… Вновь – «в принципе». Взаимно! И да, конечно же, «по себе знаю» – это не произойдёт сразу. Не в эту секунду… Минуту и… Час! Более того – не сегодня. Завтра… Да и, может быть, ещё и не после-… А там – и не через неделю… Месяц и… Год! Но – точно произойдёт! Просто – не может быть иначе. Но и разве что – будет ещё чуть более, быстрее и проще, легче: если ты и сам(а) этому процессу подсобишь, дав в этот раз «пищи не уму», а… чувств и эмоций, ощущений… и сердцу. Да! И уж вновь сам(а), пожалуйста, реши, вычеркнув ненужное или подчеркнув, наоборот, нужное: добру или злу, тьму или свету, белому или ч?рному… Каков – твой победитель?.. Пёс. Или волк… И именно – в этой борьбе! Не «войне»… Ведь и она ещё – только предстоит! Ну а разум, да, такой же боец и борец с «чувствами» – за веру. Надежду и… Любовь! Вот только – и оперируя «правильностью». «Лишь» только… Да! И ей… Когда же другой орган и «моторчик», не менее ценный, важный и… «главный», как качественно, так и количественно, и по порядку, не значению – «правдивостью»! Выбери сторону… Примкни к ней. И нему… И просто – будь счастлив(а). Сегодня! Здесь и… Прямо сейчас!
Глава 1. Как дела?
Мами
(«Covёr» – «Вендетта» / domiNo; «AM-A-S» – «Икарова железа. Книга метаморфоз», “Паразит”, 2013 г., Автор – Анна Старобинец)
Стоило поостеречься и не идти на этот День рождения. Более того – к детям. Тем более – взрослой! Сберегла бы не только силы и энергию. Время… Но и нервные клетки! И не только себе – стоит сказать. Кто бы знал, да?.. Но и в этот, самый первый и единственный, а, возможно, даже и «последний» раз – я переэгоистка-недоальтруист. Во благо и на благо же – другим! Но и о себе… про себя – не забывая. Вроде и того, что… Я клоун и не «клоун» – одновременно. Кому и для кого как, опять же. На Comic Con’е – определённо о- и заценили бы мой «косплей»… Им бы – зашло! А вот другим… Хэллоуин-то – уже прошёл. А осень всё так и шептала, что: «Вечер плавно перестаёт быть томным… Наплюй на них!». И звёзды сошлись! Хит моего Лето вот-вот готов был восстать из пепла и восторжествовать, как Феникс. С улыбкой – до ушей: от уха до уха…
– Сделай лицо попроще: мы на празднике, а не на похоронах!
Сморгнув, я повернула голову в сторону, откуда донёсся строгий женский голос, и закатила глаза. «Отлично! Он снова – там: на её коленях». Тепло же все оделись! Чуть ли не в зимние, если уж и не осенние, куртки и утеплённые тканевые спортивные костюмы. Пледов всевозможных, разноцветных и однотонных, шерстяных и флисовых, натащили… А ему – всё холодно. Да и всё – к ней же тянет! Сам же ещё – надел тёмно-синие джинсы, красную спортивную кофту, поверх синей футболки, и под тёплую же чёрную куртку… Так ещё и под её тёмно-коричневую куртку, к черному спортивному костюму и таким же кроссовкам, надо! «Так лезь ещё – и под него! Там же – ещё черная футболка и чёрное кружевное нижнее бельё… М-мм. Заныривай! Молока – не даст. Но и ты – не «грудничок», Ми-ха-ил! «Вам» же – шесть. Надо уже «как-то и что ли» – совесть иметь… А иначе её – поимею я! И тебя – заодно… Нет. Не так. С тобой же – вместе!.. Давай. Чего ж ты?.. И чего уж уже? Ныряй – и под кожу к ней: к её же кишкам… В которых ты сидишь – уже давно. Но вот и только почему-то именно у меня и в моих же, а не у неё… Но будешь – и у неё! А я же – вас зашью и скажу, что: «Так и было». Родит тебя, так сказать, снова!». Меня бы – кто обратно родил… И когда же это всё закончится?! У него, что, своей матери – нет?! Хотя… О ком?.. О чём это я? Для него ж здесь любая, нет, «каждая» женщина – «мать». Что – «немного за…» сорок. С растяжками и без подтяжек… С осунувшейся, полной, а где-то даже и чересчур-слишком-полной фигурой… С опухшим и без косметики лицом… Но и в этом ж – я их поддержала! Хоть в чём-то… Но и не из-за них… И не из-за этого. А просто потому, что: «я». А ещё потому, что дождь передавали, а я мало того, что «везунчик», только и делаю, что под него попадаю, так ещё же и вечно, как панда. Что с влагоустойчивой косметикой. Что с не. Проще – «с не»… И без неё вообще! Они же – были с чем-то минимальным… из всего возможного и «не» набора… С какими-то «попытками»: вроде и чёрной туши для ресниц и такого же карандаша, но уже и для бровей, каких-то светло-бежевых теней и нюдовой матовой помады… Но всё – мимо и не то… Только – хуже! Хотя, казалось бы, куда ещё-то?! Но оказалось – «откуда». И так ведь – в трёх, а то и четырёх слоях разномастной ткани… Будь то – их собственная одежда. Или одежда мужей… Детей! Что, в отличие же всё от них самих, сидящих здесь и вокруг меня, как тот ещё «ведьмин круг» и «змеиное кольцо-гнездо» в одном, бегают где-то в отдалении… И не мёрзнут! Да и без разницы же – кто! «Длинные блондинистые волосы с отросшими тёмными корнями»? Или «короткие, но тёмно-каштановые»?.. Карие глаза? Или серые?.. А может, и зелёные?! Даже ведь и чужая тётка – вполне выступила бы… и ведь «выступит» ей! Да и так же вполне себе – сойдёт за неё. Лишь бы только – ему было тепло под крылышком… «Грёбаный (не)чужой птенец! Когда же тебя уже пнут из гнезда – навстречу взрослой, а и главное-то всё «самостоятельной» жизни?».
– Правда? – Не сдержала злорадной усмешки я и насупилась. – А по-моему – разницы нет: и там, и там – скука смертная… Ха! Ирония… Не находишь?
– Не ёрничай! – Её голос в секунду стал грубее, даже жёстче, и перёшел в приказ. Почти что – и в требование: что обсуждению, как и пререканиям, а уж и тем более «нареканиям» – не поддаётся и не подлежит. – Пошла бы вон лучше – с детьми поиграла… Нечего уши тут с нами греть!
«Действительно!.. Почему бы мне и впрямь не променять компанию взрослых тёток – на почти такую же компанию, но вот только уже и именно мелких идиотов?.. Так ещё и орущих наперебой и без остановки – плюс же ко всему! И как это я сразу и сама-то не доду… «догадалась»?.. «Без сопливых»! И зачем только, спрашивается, час сидела и ждала словесной затрещины и почти что даже практического пинка под зад: для скорости? Спасибо за помощь! Поклон – до земли. Я наконец-таки нашла… «обрела» смысл жизни».
– Насчёт первого – ни-за-что! – «И, как же, однако, хорошо, удобно и удачно, что последнее слово уже и само по себе – вовсе не полноценное «слово»: и делится на слоги – без моей природно-воспитанной язвительности и врождённого сарказма. Но вот только – и как же без них: дополнительного бонуса и «посыпки»? Как без меня. «Никак»! – А насчёт второго… Больно нужно – слушать вашу трескотню! Ваш трёп – на тему: родов и воспитания детей… Плохих детсадов, школ и… «Мамашек», не оплачивающих своим же детям – конфеты на их День рождения! Я. Слушаю. Музыку!
«Как говорится: «Если слово поделилось само – поделю ка я предложение». А «кто» – говорит?.. «Слон»! То бишь – я… Ещё та – подлю-ка. Где и «речевыми точками-пробелами» – послужили плевки желчью. Кислотой и… Почти что – и ядом! Эх… Люблю это «сборище по интересам». Душевно же… «Душевно»! А и самое-то главное – от души… И «в душу»! Пока кто-нибудь… кому-нибудь, а там и в «кого-нибудь»… не плюнет. Или кого-нибудь – не задушит… По-настоящему и… «Практически»! Да хоть и теми же всё моими длинными… проводными чёрными внутриканальными наушниками! А что?.. Пусть для неё это и «слишком просто», но… И всё ещё – из рубрики: «Хотела бы убить – давно бы убила. Просто и сделав же это – по-другому. Иначе и… Интереснее! Просто-сложно подойдя к этому – с воображением и фантазией». Как и к «пальто с подвыподвертом»! Так себе, конечно, «проверка на излишнее опьянение»… И всё же! Раз она пошла «изнутри» – я подошла «снаружи-вовнутрь»! «Пьяная и без вина»… Ха-ха! Зато, как способ залечить и обеззаразить, применив и приняв вовнутрь же, отлично! Эксперимент – удачен. Расчет – окончен. И сказать бы ей это – прямо и в лицо. Да вот и только – прерываться не хочется. Подождем же… «твою мать»… композицию, что не под настрой. И где я и, правда, «развешу уши» и буду слушать их разговоры… Не улавливая сути – лишь иногда. И в перерывах между песнями: когда одна сменяла бы другую».
– Вот и послушаешь – рядом с детьми! – Нахмурилась она, покачивая на руках мальчика.
– Приступила к правилу: «трех повторений»? – Изогнула я свою правую бровь, «подогнув» левую, и злорадно рассмеялась. – Не сработает! Да… И можешь ещё хоть сто три раза, а там и «пятьсот», сказать… А после – уже и повторить мне это… Я. Не сдвинусь. С этого. Места! Мне и здесь – хорошо… Хорошо? Окей?! «Нор-маль-но»! – Процедила я вновь своё последнее и во всех же смыслах слово по слогам сквозь зубы, потеплее кутаясь в свою же светло-зелёную дутую куртку с капюшоном. И пряча руки – сначала в кармане на животе тёплой серой толстовки под ней. Ну а после чего уже – и в светло-коричневой подкладке первой. Стараясь под ней и своими же плечами приподнять съехавший с ног, обтянутых лёгкими чёрными джинсами, клетчатый тёмно-синий плед. Параллельно ещё подгибая под себя ноги, сбросив в цвет же штанов кроссовки на землю, сидя на и в то же время «в» тёмно-сером стуле для походов: из плотной однотонной ткани, натянутой на металлическую конструкцию. И уходя пусть и не совсем с головой, но и с нижней половиной её, как и лица, в «тепло». Грея своим же дыханием, впитанным и сохранённым в ткани, свои небольшие пухлые и растрескавшиеся губы, уже почти и прокусанные до мяса и крови белыми ровными зубами, что и сами на себя сейчас не попадали, и курносый конец ровного маленького носа с пухлыми розовыми щеками. Оставляя «на поверхности» – лишь как никогда же большие тёмно-карие глаза, продолжающие следить, зондировать обстановку и ненавидеть лишь три вещи подряд. А и точнее: «картины». Ту, что передо мной. Ту, что на мне… В виде растрепавшихся длинных каштановых прядей, что не только лезут везде и всем, вся в рот, но и липнут к моему бледному, высокому и жирному, от того ещё и потному, лбу. Так ещё – и электризуются от синтетики пледа. И пусть широкие тёмные брови периодически сбивают эти мутные капли, разводя их по сторонам, как в море корабли, но ведь и недостаточно для того, чтобы полностью пресечь попадание их в глаза. Где уже и в дело вступают такие же, только уже и длинные, ресницы, но и они не больно помогают, как и спасают. Лишь путают только ещё больше и сами запутываются в прядях, смешивая всё это дело – в какое-то подобие Кузена Итта из семейки Аддамс! Связать бы их вокруг шеи и… «И! Что, «и»? Всё равно же – не умру. Только шея лишний раз болеть будет… И голова – разбиваться на осколки и разрываться на части одновременно! Да… Так и о чём, то бишь, я? К чему шла и, по итогу, пришла? От чего – шла-то?! Да!.. «Картины»!». И ту, что во мне! Ничто человеческое ведь не чуждо… Но и в то же время: «Что человеку хорошо – то демону смерть!». Да-да… Температурный режим и… Теп-ло-об-мен! «Спасибо деду за победу»: как говорится. А отцу – за так ещё и не начатую, но и уже проигранную «в сухую» войну. Бежал же с «поля боя» – так, что пятки сверкали. И тёмные короткие каштановые пряди – летели назад… «Что ж, оно и понятно! Первый уровень, как и первый фильм, сериал или книга из трилогии, всегда интереснее и захватывающе – последующих. А и тем более, когда дело в них касается – не только банального незащищённого «перепихона» и «инкубаторства», но ещё и венчания, свадьбы и самого рождения ребёнка. Позор – «позором»… А ему – плевать!». Но и, как ни посмотри, а ответственность и «авторские права» в этом деле – очень трудно признавать и принимать… «Не труднее, чем… И одну свою голову постоянно забывая – другую всё время вытаскивать. Без напоминания «половинки» и со стороны. Хотя бы – и из своей же задницы: для начала». А я – осталась… с ней. С матерью! Да и так, что и теперь: я – под неё. И словно – человек. «Словно»! Внутри – демон… Снаружи – человек! Но и это же всё – до поры до времени…
Да… Звёздный и лунный вечер в тёмно-зелёном лесу, из выскребающих тёмно-синий полог неба, истыканный и продырявленный светло-жёлтыми точками и жёлто-оранжевым диском, сосен и елей, обещал быть длинным и… Ни капельки не «томным»! А даже и наоборот – длинным и холодным… «Осень!». Только – начало и… Сентябрь! Но и уже от неё – никуда не деться! Да и не хочется… «На колу висит мочало – начинаем все сначала». А и точнее – с момента, где мои мысли вновь так бестактно прервали! И зачем я только попёрлась на этот День рождения?! Даже – несмотря на еду и напитки… Костёр! С рыже-жёлтыми, а даже и красными, алыми языками пламени… На тёмно-коричневых ветках и остатках чёрных головешек угля… В окружении белых, где сколотых, а где уже и знатно обугленных кирпичей… У которого я так и не села! Опять же – мне ведь и так тепло… В самом дальнем углу занятой нами площадки. И лобного же места леса… Где я разместилась! Не говоря уж и за серо-белый разбирающийся пластиковый стол на высоких металлических ножках. Что и вместе с едой и питьём – к земле холодной так и тянет… «К зиме, холодам и одиноким котелкам». Как и всех же нас, собственно! Время от времени и… Под «время»! Пусть и меня же, правда, чуть меньше, чем остальных и… «окружающих» же меня всё сейчас. И всё же! «Часики-то – тикают… Электронные – нет!». Ещё немного в этом окружении – и я и впрямь поверю, что: я – человек. И всё! Только – он. И ещё раз – он… Разуверив – в демонов и дьявола. Ангелов и бога… Во всех смыслах уже! Во всём и вся… В себе и не «в себе»! Да и «придушу» уже сама – себя же. Либо наушниками. Либо волосами… Или на дереве вздёрнусь – теми же первыми. Или вторыми… А может: и первыми, и вторыми! «А ведь могла и дома остаться, отсидеться, прикинувшись, в очередной же раз, что: готовлюсь к завтрашним парам». Но и на кой чёрт, спрашивается?! Они обо мне не думают, а я с какого перепуга и перепоя должна?..
– Девчонки, не ругайтесь!.. Ну не хочет она идти к детям – пусть не идёт.
«Это?.. Это что, сейчас?.. «Мамашка-кукушка» – этого самого пацана?.. Она – вякнула?!». Точнее – мило пробурлила… «Прошу прощения!». Да уж… Последняя стопка «белой», для этой же всё самой «белой», т.е. «блондинки», была явно нокаутирующей! И куда только смотрит её муж? «Не на неё-то – точно». Да он даже и не стоит рядом с ней! Подумать только… Как и я, тоже не любит сбор «всех оттенков розового» и «сериальных штампов» – в одном человеке? «Но и почему-то всё же женился на нём!». На «ней». «И детей завёл от него!». От «неё». Как животных, честное слово… «Но и не родил же!». Да. Родила – «она». Но и лучше спроси-скажи – кто «воспитал». И «кого»… Уж точно не того же самого всё пацана, что никак не слезет с колен… моей матери! «Того-то – родил и не воспитал, «завёл» точно». Девчонка-то – попроще будет. «Постарше…». В сравнении – с ним. «Да и посподручней». Хотя бы и тем, что я её не вижу сейчас, в отличие всё от него. Она мне хотя бы глаза не мозолит… «Опять же и всё ещё – в отличие от него!». Но и на чём я вновь остановилась, сбившись?.. «Розовый». Да! «Розовый сбор»!.. Спортивный костюм. Дутый жилет. Кроссовки и… Флисовый плед! Собрала ж – всё, что могла и «не»… «И ей бы со всем этим – прямо отсюда и…». «Отсюда»!.. «В костёр». Или на показ мод… перешедший резко бы и в тот же самый момент, как она пошла бы, ака «поплыла», в баттл и сброс. «Только – и не на маты, а в жерло вулкана». Или к аллигаторам… «А ведьм ведь сжигали и за такое!». Как и за отсутствие рыжего, к примеру. Да. Зелёного… Но и зато – за «наличие» розового! А уж и подобных-то «стерв» – и не за такое!
Осматриваю окружающих, в поиске тёмной макушки и самого Сер-жа, с выбритыми, «молодёжно», висками – и нахожу его «при деле». «Своём»! А до неё и её – и никакого нет. Пьёт себе… с почти лысым русым другом в сторонке… и ничего. Разве что – поделив на двоих любовь к тёмно-зелёному цвету в дутых жилетах и тёмно-серым спортивным костюмам, заправленным в высокие серые кроссовки. Будто бы и не сговариваясь. Но на деле… «Плевать»! Стоят себе вдвоём – и в ус не дуют… Молодцы!.. «Раньше я представляла себе ад – в виде комнаты, где всё, вот «абсолютно» всё, выполнено сугубо в розовом свете и цвете… В розовых тонах! И розовых же оттенках… Этакие и пятьдесят оттенков розового! «РКБ»! Личный ад. И личный же сорт… Но! Всё же взаимосвязано: сорт – смерть – ад! Красота…». Среди бегущих! Кхм… «Розовое! Все и всё… Люди – тоже! Но сейчас, вновь и вновь осматривая эту гоп-компанию, понимаю, что отныне моим «личным адом» – будет компания алкоголиков-проповедов-философов!».
– Я не хочу, чтобы она слушала то, что мы здесь обсуждаем!
Какие мы – циничные и принципиальные… «Аж бесит!». Не так сказала… «Бесит», что мы с ней в этом – «так» похожи! Уж если вцепимся во что-то иль кого-то – хрен же отпустим… сами. И надо же… Хоть где-то, наконец, проявилось наше с ней родство! Та-дам!.. «Вот, что я люблю». Раскрытие и вскрытие – «под конец». Не «оленей»!.. Но и – определённо в лесу! Тут – какая-то своя атмосфера… для этого… всего. Хотя… Кто-то же точно сегодня уйдёт и пойдёт же к себе домой – на «рогах». А вот от какой именно «измены» – каждый решит для себя сам: в процессе.
– Анька права, Люсь! Вдруг, наслушавшись всего этого, она и рожать не захочет…
– А я и не захочу! – Широко улыбаюсь, резко прерывая «третью-же-мать».
«Третью», как уже водится, не по порядку, а «по значению», для сегодняшней же всё и здесь-сейчас коалиции #яжматерей, «Юлу». Жену же и того же самого всё светловолосого друга – Дэниса! Из рубрики: «Тупой и ещё тупее». А и точнее: «Худой и ещё толстее»! Но и, как ни странно, бесящую меня – чуть меньше остальных. Ведь ещё и не выделяющуюся особо на фоне, как и «своего» же всё тёмно-коричневого большого бревна, да и таким же своим костюмом: «цвет в цвет». С кроссовками и жилеткой же – под и в «цвет ночи». И короткими же волосами – в цвет костра. «Не ведьма…». Но и сжигать бы было – жалко! Да и сын у неё – ничего. Опять же, как и в случае с той девчонкой, будучи – «вне зоны действия сети», ака «моего обзора». Прекрасный парень! «Нечего сказать…». Ну и разве что ещё – старше её. И почти что – ровесник мне. Что так. Да и что «этак»… А слова же, «что надо», уложили на лопатки – похлеще стопки «белой». «Словесный апперкот!». Даже мужья этих самых же моих-не-моих подруг дней суровых – обернулись и воззрились в непонимании на меня. «Добрый вечер! А что это значит?.. Я наконец-то привлекла ваше внимание? Я рада! А вы?..». Да будто мне и дело есть!
– Что, прости?
«Кому должна – …». И голос, кажись, пропал… «Эффект достигнут!». Я добилась! Пора же теперь расшифровать – попроще… «Для эрудитов и сугубо понимающих»: так сказать. Для особых… «особенных интеллектуалов». Сейчас. Здесь и… Всегда!
– Я как-то неправильно выразилась?.. Не «по-русски»?! Я. Не. Собираюсь. Рожать! – Повторяю дотошно и дословно. Выделяя и разделяя, подавая каждое своё слово, в последнем же своём предложении, отдельно им и друг за другом вновь. – По крайней мере – не сейчас. Может, лет так… через двадцать… – но, когда прибавляю в уме к уже имеющимся же своим семнадцати, кривлюсь: можно же и ещё взять, да и ещё накинуть, – …пять! Да и вообще – хочу ребёнка из детдома! Где-то – «так же»… лет пяти. Не хочу вот – подобного… – насильно проглатываю «отродья» и указываю головой, не рукой и не пальцем, конечно, я же такая «вежливая», прямо и «пай-девочка», «припевочка из Choco Pie», «нарисовалась – не сотрёшь», на мальчика в руках… «Анн-ы».
«Забавно, я даже в мыслях – её по имени называю!.. Когда же она стала для меня не «мамой», «матерью», а просто… «Аннабель»? Когда и стала… «Анной»?.. «Аней»… Да и «тётей Аней»! Не говоря уж и об отчестве… с полным именем. И не припомнишь же! Что ж… Да… Что у пьяного на уме… Глядишь – скоро будет и на языке! Демоны же – по мыслям… Это ангелы – по словам. Перейму у них это и… Тем более что и они, «светлячки», куда более приближены – к… «челяди». А тут «они» – все, как на подбор. И я – как самая же тьма из тьмы. И… «Дядька Черномор»! И смешно. И плакать хочется…».
Компания пребывала в шоке от моих слов, а я же была спокойна, как удав. Впервые! Хоть и помнится… А!.. Ну, Аннабель мне и сказала… Она мне и говорила о том, что я: слишком много стала говорить. Но разве это плохо? Ведь и даже если я и отхвачу… А что и скорее всего – разъярённый и мечущий молнии в меня, громыхая же ещё при этом и параллельно голосом, взгляд Анны: не предвещал ничего хорошего… Я буду точно знать, что «получила» – за дело. И что свою позицию – отстояла! А не трусливо убежала, поджав хвост… «Да, Ань! Я теперь – не прячу глазки в пол от проступка. Не прячу их и от «грязного слова», сказанного при тебе… А порой – и тебе же. Да… Я теперь – другая!». «Я теперь – гуляю!». Как меня занесло-то, однако!.. Здравствуйте… «Другая». Да! Иная… Пора бы уже и привыкнуть! Хотя бы – и начать…
Да вот и только каким-то образом ощутив, что говорят о нём, ребёнок в её руках зашевелился, завошкался и… как-то даже тихо заныл. А там – и почти что «завыл»… Вновь перетягивая всё внимание, как одеяло и с меня же, на себя! «Надеюсь, во сне тебя волки грызут. Да и вовсе – уже загрызли… Загрызли и сгрызли! Будешь знать – как семейное счастье воровать». «Плохая»?! О, да, не спорю! Эгоистичная и лицемерная? Самолюбивая и самовлюбленная?! Дайте две… А там – и четыре! Только и подержите моё пиво… Да! Это всё и «даже больше» – я и… «Да»! Но и лишь потому, что: не хочу делить Аннабель с кем попало! Какого чёрта он вообще именно к ней спать улёгся?! Есть же ещё как минимум – два тёплых места… Пусть к ним – идёт! На их счёт – претензий нет. Вообще и «тем более» – плевать! Как и им – на меня. На саму меня! Хотя…
Их и, правда, так удивляют мои слова? Неужели они считали и считают же, как видно, до сих пор, что дни, плавно перетекающие в недели, а там и месяцы, годы, проведённые пусть и не постоянно, Вселенная, спасибо, избавила, с их детьми и «не», в качестве «взрослой» и «няни» – смогут настроить меня на беременность?.. Роды и… «Своих» детей! Да чёрта с два! Я их – ненавижу… «Уже»! А что будет, когда у меня появятся свои?.. «Ещё»! Я же убью – их… Тут же! И глазом не моргну. Без суда, причины и… Следствия. Что уж говорить и за причинно-следственные связи. Да и до рождения ещё… После зачатия. Коль не пресеку – до и «во время». Чего хотелось бы – неимоверно, конечно! И что я даже, «я» даже, готова вновь вспомнить ещё и о боге, да и всех богах кряду, моля ещё и их, вместе с Вселенной, об этом. Одновременно. Всех и… Вкупе!
«Вот уж, правда… «Не оставлять»!». Да… Если уж я что и поняла из собственной жизни – никогда не оставлять старшего ребёнка с младшим(и). Не родным(и)… Да и родным(и)… И надолго! Рано же или поздно – это въестся и… На будущих детей и внуков – можно будет по- и смотреть… только в чужих руках и у чужих же людей. А там – в род- или детдоме. В то время как прелюбимейшее же и первое, «старое» чадо – вступит в ряды чайлдфри. А там уж и до «парада» – недалеко. И ладно же ещё, если дирижаблей! Та же тема, кстати, с работой и семьёй… Чрезмерная слежка и опека, забота – дадут по мозгам, перевернут игру мира… И добро пожаловать – в мир без детей! Рай или ад… Каждому – своё! А что, собственно? Увлекательно! Мир. Без. Детей! Кому: «Я. Тебя. Люблю!». Кому: «Выходи. За. Меня!». А кому – это и эти же три слова! Вкусовщина и цветовщина – всего.
«Нет детей – нет проблем!». Как с нервной системой и её же клетками… Я никогда не делала и не делаю того, чего не понимаю. «Зачем»? Зачем – дети? «Стакан воды»? Опять?! Да я его сама налью и рядом же с собой поставлю, чтоб далеко и вообще не ходить. А лучше – фильтр или бутыль. Дальше – что? «Хочется»? А мне вот – не хочется. «Смысл жизни»? Нельзя вкладывать в детей – «свой» смысл жизни! Он. У каждого из и них. Свой! Да… Они найдут – его. Как и каждый из нас же всё. И найдут – свой. А «критик», в свою очередь, пусть попробует для начала, а там и лишь ещё начнёт, «найти» и «свой». Без них! «И ведь сразу – закрыли тему». Какой смысл может быть в том, что не ты себе дал и не ты у себе же отберёшь? «Тебе, не спросив, дали и так же, не предупредив и не сказав, от тебя же отберут». В жизни. Нет. Смысла! «Вкладывать его – в семью»? А если семья развалится? Смысла – не будет? «Но так же ведь – и в обратную сторону. Не будет тебя – не будет семьи. Детей…».
– Тихо-тихо! Спи… – зашептала Анна, нежно и ласково укачивая это… «отродье».
А меня вдруг взяла измена. «Все рогатые и рогоносцы, в очередь! За мной – будите». «Отлично, да, давай! Давай забудем обо мне – и будем успокаивать его… На моих же всё глазах! Давай не любить меня – и будем любить и лелеять его. Давай!..».
– А, может, ты его ещё и вместо меня к себе домой возьмёшь?!
«К себе… Не «к нам»! Вот так и теряют друзей… Так и теряют «семью»!».
– Дарина! – Рыкнула она и уже полноценно повернулась ко мне: не только лицом и головой, но и всем своим… тучным корпусом. Так и при этом же – ещё стараясь как можно меньше двигаться. И вообще же – не двигаться. Ёбаный Цезарь! Естественно! Чтобы не разбудить – его. Для меня же – она этого никогда не делала…
А когда она вообще что-либо делала – для «меня»?! До десяти лет – я была на попечении бабушки… «Ирэн!». Прекрасная женщина пятидесяти двух лет… И не менее прекрасный «человек»! С кучей милых мимических морщинок у аккуратных небольших старческих губ и светло-карих глаз… С подёрнутыми сединой короткими светло-каштановыми волосами… И пусть с чуть сгорбленной, но и зато с худой фигурой! Чуть ли не единственный человек, пока и на моём же всё небольшом веку, кто хоть как-то был в моей… не менее треклятой жизни! И принимал в ней – хоть какое-то, но участие. Да и практически же – всё! Как была же, так и есть, мне и для «меня», вместо матери и… отца! Пока первая работала… И отбивалась от мыслей о втором! А после… «После» – на самостоятельном. Так сказать: под свою ответственность и на своём же попечении! Я принадлежала, как и принадлежу же до сих пор здесь, сейчас и в принципе, лишь себе. Только сугубо на материально-меркантильном попечении – я была у неё. Более – нет… Что же касалось отношений, тел и… чувств и эмоций, ощущений и… душ – нет, не к ней!
И вот что же, после всего того и имеющегося же по сей день, я вижу перед собой теперь? «Теперь» я вижу, что, оказывается, у неё и в ней же – есть душа! «Ду-ша»! Чувства и ощущения… Эмоции! «Сердце» – в ней есть! Чёртова душа… в не менее же чёртово-чёрством сердце… которую она прямо здесь и сейчас и при мне же всё опять же – дарит этому… «выродку»! Не мне… «Ему»!.. Почему же тебе так везёт-то, а, сучёныш?!
– Да пошла ты! – Выкрикнула я и, обувшись, подорвалась со своего насиженного места, направившись в сторону дороги из леса, ведущей к проезжей части. Параллельно ещё кое-как накинув до конца на плечи куртку и так же застегнув её впопыхах лишь наполовину. И побрела по песчано-земляной тропинке с мелкой и лёгкой продресью травы сквозь тёмно-зелёные деревья и кусты по непроглядной и хоть глаз выколи темноте, не разбирая дороги и силуэтов чего и кого бы там ни было впереди. «Класть! Я больше не останусь в этом окружении. Не останусь рядом с этими лю… «нелюдями»! А ведь и казалось бы: кто есть кто!.. С их чёртовыми детьми и… Анной, забившей на собственного ребёнка, чтобы уделить внимание… другому. Прекрасно! Добросовестная… Кхм!». Пусть я споткнусь и упаду… Разобью нос и голову… Тело и душу… Сердце! Что, собственно, одно и то же… Или меня изнасилуют, например! А может – даже и убьют. Пусть! Я готова к этому! И не потому, что, скорее всего, а там и «точно» – возрожусь. Хоть мысли мои, как и дела, достаточно крамольны и каверзны… Но «неестественная смерть», как и не суицид, просто обязывает всех и вся, всё – к прощению и очище-отпущению! Да и даже если в моём случае – вдруг и «нет»… Плевать! Лишь бы – только не терпеть эту ноющую и снедающую меня боль, что сейчас бьёт на осколки и рвёт на части внутри… Не хочу чувствовать её! Не хочу… «Нужно уйти! «Куда»? Неважно! Лишь бы – далеко… «К кому»? Не имеет значения! Лишь бы – не домой… А и тем более – не обратно. Не вернусь! Не попрошу прощения… Хватит! Напросилась – за всю свою пусть и недолгую, но хоть и какую-то жизнь». Да уж… Кто же знал, что официальная, как и «капитальная» ссора – произойдёт именно сегодня, здесь и сейчас?.. Если бы мне чуть раньше сказали, что я пошлю родного человека и уйду ночью из леса, в никуда и одна, я бы… не поверила точно! А после – ещё и рассмеялась… И плюнула бы ему, ей или им – в лицо. «Раз уж идти по всем штампам и баянам – так идти по всем». Но… «Вот же! Верь или не верь, а это случилось!». И как-то… Не страшно, даже. Не больно! Не «настолько», чтобы… чтобы: невмоготу и «никак»! Стало даже – как-то легче! Будто… «Камень с души упал!». И хоть она и болит… Продолжает ныть и подвывать… Скрестить и выскребать – меня. Меня же и… из «себя». «Акклиматизация – всегда проходила для неё тяжко». Но болит – уже не так сильно и не так тянуще. Эту боль – можно терпеть! И я – потерплю… Как обычно, в принципе! «Плевать – на неё и на её друзей. На их детей… И на всех свидетелей». «Плевать»! Надоело держать «авторитет»! «Такая тихая и примерная девочка…Её –только в пример и ставить». Ага! Всем и вся… Всему! И чуть ли… не боготворить. Обожествлять, прям… «И в попу целовать!». Да-да… Ради всего… кхм… не моего… святого! Надоело нести этот хомут. Ей… дьявол! Надоело тянуть и вожжи, таща за собой этот караван… и корабль. «Надоело»! Я – не бурлак! «Пусть ненавидят! Даже – пусть презирают». Я буду не против! Рано же или поздно – они должны были увидеть моё истинное лицо: без этих чёртовых масок! Что, в большинстве же своём, понавешали они же сами… И только лишь – для себя. И вот… Они его – увидели! «Да будет свет!». Сказал недоэлектрик-перехирург-сапёр и перерезал… не те красно-синие провода!
В переднем правом кармане куртки разрывается телефон, повторяя снова и снова одну и ту же мелодию звонка… А я продолжаю идти – как в сказке: не зная куда! И пусть уже и не «принесу», да, но зато и: несу то, не зная что… «Себя»! А «куда»?.. На Кудыкину гору!.. Чтобы спрыгнуть с неё. Но и перед этим – толкнуть с неё всех тех… и этих. Пропущу и провожу, так сказать и так уж и быть, в последний-то путь!
Спотыкаюсь о тёмно-коричневые, почти что и чёрные, старые и трухлявые корни деревьев, где прорезавшие, а где прямо и прорвавшие и так, и без того побитую и истерзанную, потрескавшуюся со временем и самим же временем дорожку под ногами… Запинаюсь о камни. И осекаюсь о стеклянные бутылки… Считаю про себя и себе же под нос, аки «делать в процессе ходьбы больше нечего», прочую мерзость… Радуясь, бесспорно, что и не носом! Да и пусть же всё – «пока»… Вроде оставленного к питьевому – ещё и цветного пакетированно-пластикового пищевого мусора: разношёрстного продакт-плейсмента! Практически падаю, но и в последний момент ловлю сама себя же, удерживая равновесие, и, переведя более-менее сбившееся дыхание, иду дальше и ещё быстрее. Хотя… «Куда уж – быстрее?». Знаю же, что оторвалась. И что меня уже – никто не догонит. Да и не начнёт… не «начал» даже – погоню! Не «начала»… «За кем… «чем», спрашивается?». Да… Но почему-то ощущение чьего-то присутствия рядом – не покидает… Не оставляет же – ни на одном из моих шагов вперёд. Неужели, догнала? Но… «Да…». О чём… о «ком» – это, то бишь, я? Эта же… «женщина» – не переступит через себя! Даже, а и «тем более» – ради меня… Не наступит на шею своей гордости – своей же гордыней! «Человек, а столько греховного пафоса…». Не дадут же «забрать» её – из личных интересов и побуждений. Или… «Или, да? И она…». «Догнала»?!
Слышу хруст сухих веток за спиной… Ускоряюсь. «Но…». В секунду – оказываюсь поймана! «Чья-то» правая рука хватает меня за аналогичное плечо, разворачивает и… «Оглушительный шлепок!». Резкий и резвый хлопок… «Пощечина!». Да… Вторую руку-то, то бишь – левую, я и не заметила! «Вышло – смачно!». Голова отклонилась назад «так»… Что пришлось даже согнуться и чуть выгнуться, чтобы не упасть. А после – приложить свою уже правую и прохладную ладонь к своей же правой, горящей и уже покрасневшей, прямо-таки и раскрасневшейся, как никогда и нигде, ни с кем, щеке.
Ситуация почти напомнила сцену из «Паразита». Вот только и у меня – кожа толще, чем у Павлуши. И навряд ли из-под неё – просочится жидкость… Какая-либо! «Дрянь», если только… «У такой ведь «твари», как я, иной и не течёт». И это, к слову, не мои мысли. Как и «слова»… Хотя – и такое бывало! И «не»… «Дурной пример – заразителен!». О, да… И «да», это цитата – её и из её же глаз. Такое… «Некое» и немое же – обращение ко мне! Пока что: «немое».
«Останется синяк…». И, похоже, крупный. А завтра – в колледж!.. «Сегодня – он зацветёт. А завтра – «расцветёт»… буйным «светом»: всеми цветами и соцветиями же радуги!». И вот зачем только она снова и снова подвергает сомнению свою «родительскую пригодность» и «компетентность»? Ещё же немного – и её могут лишить родительских прав! И нет, не то чтобы я прям «так» волновалась. И за неё… На самом-то деле – мне и впрямь всё равно! И, как было сказано мной же и «не» чуть выше, «плевать»! Просто… «И ведь вечно – это «но» или его синонимы!». Оказаться в интернате, а там и детском доме – не очень-то и хочется… «Не хотелось бы и от слова: «совсем»!». Да… А и особенно, когда мне остался всего год – до совершеннолетия и… обращения. «Официального» принятия себя и всеми же, как демона, в себе же! Да и всех же его сил…
Поднимаю глаза, всего-то на мгновение, чтобы с готовностью принять второй удар… Третий. И последующие… Но вижу – лишь её… ступор?! «Ступор»! И… «Испуг»! На секунду – просто!.. На какое-то «ничтожное» мгновение – вдруг показалось, что она хочет попросить прощения! Хочет извиниться – за всё это… И не только: за это. За всё! И я бы – простила! Так ещё и сама бы попросила прощения, извинилась – за всё выше же мною ей сказанное… И сказанное – ранее, в том числе! Вслух. И про себя… На высоких и «бранных» тонах… Опять же – «за всё»! Попросила бы… Извинилась! Обняла и, глотая слёзы, шептала бы слова любви… Слова тоски – по ней… «Но и…». «Ранее», да! Когда они – ещё были и теплились… Пульсировали – во мне… Не сегодня! Не здесь и сейчас…
Мои губы нахально кривятся. И кривятся – не в короткой усмешке. А уже – в сформированном и полноценном, широком и открытом оскале! И её опаска, тот её испуг и ступор в одном флаконе, сходит на нет. Буквально – как с белых яблонь дым… «Тут же»! И тут же – растворяется… Сменяясь, и чем-то же не хуже «моего», лютой злобой.
– Тварь! – Шипит она. А меня – вдруг прорывает. Да и так, что и прямо – на неконтролируемый смех! Я просто – смеюсь и… В голос! Смеюсь – сквозь только подступившие и уже проступившие невзначай слёзы. Почти что и свернувшись в три погибели. Калачиком… И в ту же самую «позу эмбриона»! Следом за чем – ещё и оседаю-опадаю на тёмно-коричневую, почти чёрную землю с грязью и пылью. Меня – трясёт! А она – так и стоит, сверля меня своим уже и тёмно-карим, почти чёрным взглядом. И наверняка думает: «Что же делать дальше: бить или уйти? Добавить и убить или?..».
Выбирает же – что-то «среднее»! Хватает меня вновь своей правой рукой, но уже и за мою же левую, и тянет в обратную сторону… К своим друзьям! Пока я же – продолжаю извиваться в приступах смеха, чуть ли и не задыхаясь. И давясь же этим самым «приступом» в смеси с воздухом: со сбитым и вновь же перебитым, убитым навзничь дыханием. Хрипло кашляя и сплёвывая между – жёлтоватую мокроту. Сбиваясь… Но и после – вновь смеясь. «Это – истерика»! Да, просто – «очередная» истерика. А ей кажется, что я над ней издеваюсь! Рыхля землю кроссовками… Практически и тащась за ней следом и на коленях… И, возможно, даже рвя джинсы. Как в принципе – и обувь… Но сейчас – это не трогает. Ни меня. Ни её. А если как-то и трогает – то точно меньше всего!
Ведь и пока суд да дело – мы успеваем вернуться. И вот она уже, «кривясь» и телом, и душой, поднимает меня за плечи и ставит перед собой! А я же, в то же самое время, особо вновь не осматриваясь, вдруг боковым зрением замечаю чуть поодаль от себя, на том же самом столе – «стальной блеск»: среднего по размеру предмета со светло-коричневой деревянной резной ручкой! Да и что уж там, он буквально загорается от света и цвета костра, позволяя и почти требуя таким образом – заострить всё внимание на нём.
И как же я его раньше не замечала?.. «Неужели, знак свыше? Решил помочь своей грешной дочери?». Не нужны мне твои подачки… И помощь твоя – не нужна! «Или нужна?». Снова сама себе противоречу… Говорю внешне: «Нет!». А внутри же себя – ору троекратное: «Да!». Как же я себя бешу в эти моменты!.. Этой своей неопределённостью и уступчивостью. Ведомостью и… Доступностью! Как же ненавижу!.. Ладно! Будь – по-твоему. Но и это – в последний раз. «Как и то, что: подачки не нужны… И помощь». Ух!
Застыв на месте, я будто ещё и вросла в землю, смотря лишь на предмет рядом, но и в то же время – так далеко от меня. Так ещё и находясь в каком-то вакууме – в полной тишине и молчании. Словно бы – погрузив саму себя, и мир же внутри и вокруг, в непроницаемый и невидимый купол… «Непроходимый» – для всего и вся. Всех… Не только – для звуков, но и каких-либо действий! Смотрю – долго и упорно… Дотошно рассматривая – каждую его часть и элемент. Каждую деталь и… Мелочь! После чего – тяжело вздыхаю и сглатываю липкий и тягучий, мерзкий ком, образовавшийся в горле от так и оставшихся внутри слёз… Так и не услышав просьбы! Но и уже зная, что именно она попросит. «Просьбы и попросит? Требования и заставит!». И так же зная – как это воплотить. Каким образом – создать и воздать, явив миру! «Это будет больно». Больно… Но и не больнее, чем уже есть, на самом-то деле. «Зато – зрелищно!». Безусловно… Они запомнят это! «Надолго запомнят…». Запомнит – и она! «Та, что предала!».
– Попроси прощения… Сейчас же! – Кричит она. И пихает меня вперёд – буквально и в «руки-объятия» того самого предмета. Не забыв оставить и хлёсткую, наотмашь, затрещину на затылке – своей же всё и той же правой рукой. – С улыбкой – попроси… Широкой!.. Чтобы я – поверила.
Поверишь! «Все – поверят…». Мгновение!.. И в моих руках – тот самый предмет! А из их же рук – выпадают все белые пластиковые стаканчики и тарелки… Стеклянные бутылки и стальные столовые приборы… С грохотом падая, а где-то ещё и разбиваясь о стол! Царапая его – с противным визгом и скрипом… И падая затем – на землю. Не хуже и той же всё рыже-красной и жёлто-зелёной листвы… Которую они и покрывают. И которой же следом – накрываются сами. А где-то – и полностью скрываясь, «замалчиваясь» в редкой и мелкой, но и всё ещё имеющейся тёмно-зелёной траве.
В их глазах – страх. Ужас и паника… Зачинающаяся и начинающаяся истерика! В моих же – непоколебимость и решительность. Дерзость и уверенность… «Сейчас или никогда!». Нужно – потерпеть… Просто – потерпеть. Опять, да, и снова! Но – надо. Надо – подождать. Подождать – и исполнить! Ведь и лишь тот, кто умеет ждать – получает всё.
Грузно выдыхаю и сглатываю вязкую, горькую слюну: как остатки и осадки от того ещё кома и в горле. «У кого-то, может, они и сладки…». Но и точно – не у меня. Не сегодня… Не здесь. И не сейчас… Не при них! «И не при таких обстоятельствах». Хотя и как посмотреть… «Опять же! И кому». В секунду же может всё измениться – и на моей же улице вполне заиграет музыка… «Начнётся праздник!». Начнется, да! Уже очень скоро…
Поднимаю свой «трофей» на уровень своего же лица и глаз, подношу его близко-близко к нему и ним, с секунду рассматриваю и, убедившись в правильности того, что я видела ещё на расстоянии, опускаю его к своей же приподнятой левой руке. «Моё сокровище. И прелесть!». И, надавив им слегка, а после и чуть крепче, сильнее и больше, перехожу в «длину» – и черчу. Черчу – две параллельные… вертикальные линии! Резко и быстро. Резво… «Не раздумывая. И не размениваясь!». Пока по кистям рук и вниз, от левого предплечья и испачканной правой кисти, струится бордово-красная, тёплая, солоновато-металлическая жидкость. «Металлическая – на привкус. И солоноватая – на вкус!». Но и я – не замечаю её. Не замечаю её – и на самом предмете… Просто подношу его затем ещё и к лицу – и провожу им так же резко и быстро одну линию… Будто бы и боясь уже передумать! «Будто бы…». Пока левая же рука, в то же самое время, саднит и неприятно щиплет. Но и я же в этот раз – уже пользуюсь правой, так что вновь не обращаю особого внимания на это и делаю всё остальное: уже как и на автомате. «От уха до уха!». Со стороны же – напоминает параболу: с точкой пересечения осей «x» и «y», и «нулем» – между сомкнутых чуть больше прежнего и побелевших, почти что и посиневше-иссохших губ! «Уголки их – тянутся вверх. Челюсти – размыкаются…».
– Стоит ли чего-то улыбка, отражённая в глазах, в сравнении с улыбкой до ушей?.. В буквальном смысле – до ушей. «От уха и до уха»!.. Бой же – изначально обречён на провал, когда как уже и на самом первом этапе, «сравнении» же, проигран в сухую. «В сухую»… бутылку красного! Как говорится: «Пей из горла». Но можешь так и не изгаляться – и пригубить… со рта. А там – и «до дна»!..
И ведь буквально вижу, как в них, в их глазах и душах, телах напротив, бурлит адреналин! Да… Уже не слышу и не чувствую. Не ощущаю… А именно – «вижу»! Как и вижу – как бушует страх внутри них!.. Внутри – её гостей и друзей. «Окружающих… свидетелей». Внутри – неё самой!.. Пока дети же плачут – за спинами их, уже даже и не пытаясь отойти от увиденного, как и те же всё их взрослые! А и что уж говорить за шок и тихий ужас? Да и попытки хоть как-то уже адекватно, а и главное «научно» – сгруппировать хаотичные мысли в своих головах: во что-то более-менее подходяще-походящее на одно целое. Вразумительное и понятное… «Принятое» – всем и каждому! Будто, как и в том же самом самолёте, стараясь сначала доходчиво объяснить это себе, чтобы после разъяснить это и им! Вот только и, всякий же раз натыкаясь на что-то, а там и «кого-то», не справляются, даже и с собой, и начинают по новой! «А ведь и казалось бы: разум властвует над сердцем, сердце – над душой, душа – над телом, тело – над р… А нет, всё правильно!». Маленький же ублюдок – больше остальных просится домой, так же, а там и ещё громче, давясь слезами. На что уже и я же сама отвечаю раскатистым смехом и схаркиваю кровью-мясом вперемешку с кожей.
– Так – достаточно широко, мами? – Открыто и как-то даже истерически, почти что и сумасшедше-психически-параноидально улыбаюсь я «Анне». После чего – отбрасываю нож, а это был именно он, уже и подальше в сторону, втыкая его в землю и траву, и иду на выход из леса! Ухожу – от них и от неё. «И на этот раз – окончательно!». На этот раз – точно навсегда! Ведь и, помнится, она ещё сама же мне опять же говорила, что ей: будет довольно легко –расстаться со мной… Что ж, думаю, пора проверить это – на практике!
Бабочка
(«AM-A-S» – «Тороплюсь» / Bahh Tee и Нигатив “Триада”)
Почему всё – так? Почему этот мир – так тяжёл и жесток к… ангелам? И «не только», да… «Ко всем». Но… Но почему-то – к ним и рождённым… Рождённым, но не обращённым… С ними – он куда больше и сильнее!.. Крепче и туже… Хуже и… Больнее! А уж и к не «принятым» в свои семнадцать лет – и подавно! «Тем более»! «Почему»?.. Почему он – так зол и сердит? И всё же – на одного (одну) и… Одновременно!..
Каждый день… Каждый день – он так и норовит прижать меня к земле, чтобы затоптать кучей разношёрстных и разномастных ботинок и туфель… Кучей прочей такой же и ещё более разнопёрой обуви! Да… Ведь они пройдутся по мне и даже не заметят этого. Конечно… Конечно: ведь «свои» проблемы – куда важнее! Свои заботы – куда ближе… «чужих». Зачем слушать, когда можно высказаться? Высказаться… И слить все проблемы – на «другого». А после… После – просто уйти! А этот другой, «чужой», приняв на себя всё сказанное… Приняв всё – за чистую и чеканную монету… Потеряет себя. Потеряет веру – «в себя». Пускай, «да»? «Пускай»… Это же – не так важно! Подумаешь… Его только что использовали, сравняли с землёй и окунули в грязь. Хм! Ничего… Ничего: ведь грязь – полезна! Грязевые ванны! М-мм… Да! Ну а сами же при этом – будут чисты. И останутся же – таковыми!.. Справедливо ли? А есть ли – она?..
Они же и не представляют, как это трудно… Как трудно – жить! «Просто» жить и… Знать, что всё, что у тебя есть – это лишь твоя душа. Тело же… Ум и красота… Они… Они – просто перейдут в другие, «чужие» руки! И им будет без разницы, что скрывается за этой «яркой окраской». За твоей маской и… Обёрткой. За «оболочкой»! Ведь они считают её – цветной и блестящей фольгой. Всего-то… За которой – и не может быть… Да и никогда не было… Более того – никогда и не будет… Ничего интересного! Поиграли ей… Использовали её… Да и выкинули, оставляя кому-то другому! «Чужому»…
Да… Как и все, для них я – лишь объект! Объект, служащий удовлетворению лишь их потребностей… И ничего более. Только – менее! Они же и не пытаются узнать меня… Понять меня! Мои мечты и желания, как и я же сама, для них – ничего не значат. Они – только ловят их… И меня!.. А когда поймают… Поймают с ними… За них же – меня… Будут играть! Для них же – это развлечение. А для меня же – самоубийство. Ведь и просто перекрывая доступ кислорода… они будут лишь смеяться! Громко. Надрывно… Будут смеяться и… повторять это. Снова. И снова… Из разу в раз! Воображая… Фантазируя, что они – повелители. А я, в то же самое время, прикрывая глаза и сжимаясь так, чтобы было меньше боли и меньше самой же меня, буду терпеть! Буду терпеть и… Ждать окончания пытки… Чтобы перейти – к другому. Из рук в руки… И пойти же – по ним!..
А что ещё – остается? У меня ведь – нет прав! Нет и свобод… Нет ничего того, что есть, и как, у них. Или даже – хоть каких-то! Хоть – чего-то… И хотя последнее – и есть… вроде бы! Но и в куда же меньшей степени, чем и всё у них же… И у всех! Моя же свобода – длится минут двадцать… от силы. А после – новые (не)люди! И новые пытки…
Порой, я и сама загоняю себя в тупик… Просто в какой-то момент и «залётно» – попадая в «серую коробку», которую они называют «домом», как в западню! Ведь я ничего тут не знаю – я ещё здесь ни разу не была… Но уже – подсознательно рвусь к выходу. Наружу и… На волю! Хоть это – и не так просто… Усталость – берёт своё, накладываясь мёртвым грузом… Накатывает и… Сразу же прижимает! Давит на меня – нещадно! Придавливает и… Выдавливает из меня же – всю меня. Из тела и… Душу. И всю же мою жизнь! Поэтому-то, в большинстве своём и случаев, мне приходится скрываться… Прятаться – в тёмных углах. В самых дальних и потаённых закутках… Где меня – всё равно находят! Находят и… Уже не отпускают! Деревянные белые двери закрываются… Белые пластиковые ручки не прокручиваются… Как и белые металлические ручки – у деревянных окон!.. Тоже ведь – не открываются. И я вынужденно сажусь на коричневый деревянный пол, покрытый зелёным однотонным ковром с мелким ворсом! И пусть он протёрт до дыр в некоторых местах – металлическими ножками светло-бежевой деревянной мебели: в виде дивана и такого же раскладного кресла… Но и всё ещё – есть! И вроде как – так же ещё греет. Пока я мечусь же взглядом по этой коробке, её стенам и потолку, полу – в надежде найти хоть один выход. Пусть даже и прорываясь, продираясь сквозь ворс и щели пола, если придётся… Но – отыскать его!..
А как бы ведь хотелось – слиться с ковром и просочиться в пол… Под него… Я бы всё отдала – за подобного рода функцию… в функционале моего же всё тела и души. Но… Мне – не дано! Белое тельце, как и белые плотные крылья его и её, слишком заметны на фоне всего же этого… бежево-зелёного безобразия!.. От пола. По стенам и… Только лишь потолок – принимает меня: «такой, какая я есть». Да и прося же ещё будто ко всему – не обращать внимания на светло-зелёный квадратный плафон люстры на нём!.. Но и, благо, сейчас день и это – мне не светит. Никак и… Никоим же образом! Впрочем, как и Икару… Да и тем же чёрным мухам и серым комарам за его стеклом – уже отошедшим в «тот» мир! Не говоря уж и о том, что и на потолке-то – долго не усидишь. Как и не полежишь… Не «удобно»! А уж и – долететь?.. В удушье внутри и полной дезоориентированности в и самим же пространством вокруг?.. Просто – невозможно! «Исключение», да? «Да»…
Не-воз-мож-но!.. Я задыхаюсь – в этой серой бетонной коробке! Но и всё-таки нахожу в себе силы – на последний, не «крайний» уже, рывок. И… Из последних же сил, собранных внутри души и снаружи же тела, подлетаю к окну – и стучусь о его стекло всем своим существом и естеством: пытаясь на ощупь нащупать хоть какой-нибудь уже, пусть и совсем небольшой, но приток свежего воздуха… Пытаясь отыскать – вход и… «Вдох»! Как и выход… С «выдохом»! Но его – нет… Их – нет!
Всё! И эти – тоже… Силы – окончательно покидают меня, выходя на осадке души и остатке же тела! И вот я – снова на полу. Где – мне и место. Где – мне и «самое» место! А был ли смысл взлетать, если всё равно вернулась к нему?.. Всё равно – осталась с ним!
Но и почти тут же – меня находят! Находят в таком состоянии «не стояния» и… Поднимают! Да… Вот только и мне – уже всё равно! Лишь бы – всё это закончилось для меня… И со мной же… Быстро. И всё! Больше – никого и ничего не надо! Но…
Но и вновь – ничего из этого… того не происходит! Я слышу лишь – как открывается окно и… на меня вдруг прямо-таки и обрушивается поток холодного свежего воздуха! Я вздрагиваю. А он… А это был и есть – парень! Повелитель и… Хозяин. Он… Дал мне – лишь подышать?!
Краем глаза и боковым же зрением – вижу его «преувеличенно» большие черты лица. Вроде и длинного с горбинкой носа. Пухлых губ… Мощного и округлого подбородка… Тупых, и пусть не «умных», но и, тем не менее, видных скул. Как кончики моих крыльев! Светло-серых глаз – на фоне и такой же, почти что и белой кожи. Светло-русых коротких волос: с редкой чёлкой, спадающей на низкий лоб и прикрывающей его широкие светлые брови вместе с тонкими ресницами! Непривычно, но и как на контрасте, со всем вокруг и мной же – он одет во всё черное: футболку, шорты и бандану… на руке!
Но и, посчитав же эти несколько минут достаточными для обновления кислородного баланса внутри и возобновления дыхания снаружи, а и скорее всего – попросту решив проветрить, не замерзнув сам, он вдруг прикрывает окно и… несёт меня в прихожую! Через коридор с бежевыми стенами. И белым же потолком… По светло-коричневому линолеуму… По обеим сторонам которого и от нас – тянутся ещё какие-то белые деревянные двери. Но и он – не заходит в них! Поворачивает направо. Подходит к такой же почти двери, только с замками и цепочками… Где и по левую уже сторону от нас – стоит тёмно-коричневый деревянный шкаф-трюмо: с висящей и стоящей, как снаружи, так и внутри же, скорее всего, верхней одеждой и обувью. А по правую – такая же, «в цвет», тумба, но побольше и тоже, наверное, с обувью: в три ряда полок. И рядом с которой уже, по левую сторону от неё, примостился небольшой пуфик, обтянутый серой тканью… И вот под его ногами – чёрный жёсткий коврик, чтобы вытирать ноги при входе. Казалось бы… Казалось бы, кто-то предпочитает белый коврик… Вроде меня! Чтоб вытирать об меня и мной же – всё. А «кто-то» и… «Чёрный»! «Спасибо же, что ты – это ты». Но и… Однако… Однако, здравствуйте! И… Добрый вечер! День же – уже был… И что же это, на самом деле, значит? «Ты так быстро наигрался!». Повезло же… наверное.
На-вер-ное… Распахивается дверь!.. В пустой и тёмно-серый бетонный подъезд… И я снова сжимаюсь, вздрагивая! Непонятно же ещё, что хуже: холод его, ветра или того, кто сейчас держит меня, будто и вы- и отпуская, хотя совсем недавно – сам же и закрыл в комнате?.. Не говоря уж и о том, что он сам остался за порогом, а меня же – кинул, почти что и «швырнул» через него, заставив «упасть ниц» перед собой. «Перед «ним», да! Перед кем же ещё?.. Не перед собой же, т.е. мной!». Холод же, что был ранее, ничто, в сравнении с болью, которая тут же пронзила моё хилое тельце, стоило лишь шмякнуться об пол: как лепёшка напополам с мешком картошки! Какие же они все – злые. Жестокие и циничные!
Переворачиваюсь… Лишь бы более – никак не видеть его! Пытаюсь привстать, если уж и пока не встать, и слышу стук двери за спиной! Щелчок металлического замка по ту сторону двери. И… Удаляющиеся от меня, в глубину и саму же квартиру, тяжёлые шаги!..
И какой смысл отдавать годы жизни, чтобы после – слышать эту звонкую тишину в ответ и свой же адрес?..
Да… А ведь, и нисколечко не давя на жалость, я уже совсем – не та, что была раньше! «Да»!.. «Раньше» же – я ещё была милой. Была даже и… красивой. А уж и что говорить за?.. Яркой – я была! Любимой и… Любящей! А что – теперь? Теперь – я сломлена!.. Как духовно, так и физически… Выцвела и выгорела!.. И вот за что мне – всё это? В чём я таком и с кем я таким «так» же провинилась, чтобы заслужить эти подчас и ежедневные лапанья, не говоря уж и за «время», посиделки в одиночестве на холодном линолеуме?.. На холодных деревянных досках. Паркете! Ковре или сером бетонном полу!
К чёрту – всё! К чёрту – эту жизнь! Этих (не)людей и… К чёрту – меня! Я не хочу – так. Не могу – так… больше!
Резко подрываюсь… Что даже, поначалу, и изображение перед глазами плывёт в чёрно-белом свете, взрываясь ещё параллельно где-то и цветом… И несусь – в сторону улицы. В сторону – выхода!.. Подхваченная, пусть и холодным, но и потоком же ветра, свободы: из открытой или не закрытой кем-то ранее чёрной металлической входной двери подъезда, побитой временем и не «только» и обитой же поверх ещё тёмно-коричневыми досками. «Она выведет меня – на волю. А ветер – спасёт… Спасёт меня – своим же холодом! Ему ведь – не жалко… А мне – и подавно… приятно! Не совестно… Он же – не сострадает. И не сожалеет… Ему – наплевать на меня. Значит – и мне наплевать. Значит и мы – солидарны! И уж пусть лучше меня собьёт – чья-то машина!.. Больше такой пытки – я не выдержу. Просто – не вынесу… Не могу. Не смогу и… Не (за)хочу!».
А стоит пересечь «черту» и вылететь к белому, прямо-таки и слепящему после квартирно-комнатного и подъездного полумрака свету, как ветер меняет свою и одновременно мою траекторию «падения» – и бьёт уже не по касательной и подгоняя в спину, а в лицо и насквозь, отталкивая, наоборот, меня и назад. Проникая в меня… И возвращая на «своё» место! Но и я – уже не обращаю на него никакого внимания. «Он ведь всё же помог мне выбраться – и с него этого хватит! С меня – всего этого хватит! Ведь и мне – всё равно! Уже – всё равно… Я хочу – свободы! Хочу наконец-то и по-настоящему – взмыть в небеса!.. Без вечных нравоучений… И извечных же – правил! Они же все – подрезают мне крылья! Они все – пытаются меня удержать и приструнить!.. Не в этот раз! Уж лучше – в небо, чем под землю. Да! Я же – не боюсь смерти… Никогда не боялась!.. И всегда искренне – её желала. Ждала – её… Верила – в неё. И звала… И вот теперь – моя мечта точно и вся же исполнится… Моё желание – воплотится в жизнь!.. И пусть сейчас я поймала на них – саму же себя!.. Как ловили меня те. И до этого… «Пускай и… Отпускай»: так же – меня учили! Прощай… Прощай, о, грешный мир! С меня достаточно такой и «не» – (не)жизни! И с тебя же – достаточно: меня».
Впереди, над серой асфальтированной дорогой с белой разметкой, мелькают две ярко-жёлтые фары! «И эти два огня – с каждой секундой: приближаются всё ближе. И ближе… Ко мне! Мой убийца… И мой суд! Моё влюбийство… И моё же спасение! В одном лице… И в одном же флаконе!».
Встаю перед ними и «их» чёрной глянцевой машиной, даже не пытаясь сойти на обочину… Слететь на бордюр. Или в кювет… Спастись! «Так – будет проще! Так – будет легче и… Лучше». Сначала, правда, конечно, как и во всём, что «впервые», будет больно. «Но и это же – не продлится больше и дольше минуты. Может, двух… Но и максимум же – трёх! «Физических»!». А моральных и эмоциональных… «Лучше – не думать об этом». Буду надеяться, что и их я не переживу. А до «самовнушения» и после них – и вовсе не доживу! «Двенадцать минут»?! Ага. Да… Да чёрта с два! «Ага»… Дайте – дважды. А то – и трижды!.. И подержите моё пиво! Я же и так, и без этого – мало страдала и мучилась, не правда ли?.. Можно же и ещё – до кучи. И горки… Нет! Минута-две… Три! Не более… «Но и не менее!». И… «Кома»! А после – настанет, наконец, спокойствие. И за ним – придёт и свобода. Вечность и… Бесконечность! И пусть же всё это – от беспечности!.. Зато же и я сама, пусть и лишь для себя, уйду красиво. «И никто не заметит». Да и зачем?
Они же – слишком большое значение придают… лишь смерти! Да… И даже больше же, чем жизни! На «лапках»… День рождения – празднуется один раз в год. Именины – не в счёт. «Праздник имени?.. Чего?!». А День умирания (смерти) – по два-три, а то и больше раз в год. Из основных: «три» и «девять», «сорок» дней… «Странно это – жить, чтобы после отмечать… только смерть!». А «родительские субботы»?! Они ездят на кладбища к родителям… и стоят. Стоят – у чёрных земляных бугорков! У холодных серых бетонных плит. Или коричневых деревянных крестов… Но и зато, да, в почтении! Вот только и на следующий же день – уже и не помнят, не вспоминают… в принципе!
«Всё – когда-то забывается». Бесспорно! И человек, который жил бы да жил… Которому и жить бы да жить ещё… ого и иго-го… Но в один миг – его не становится… И вот – он уже в окружении ярких… искусственных цветов! Лежит… В одной части коробки… Чтобы и после всех же «процедур» – его же ещё и накрыли второй… Поверх. Закрыли уже! От всего и вся. Всех… Парадокс! Как жили, так и умерли – в коробке!
Но, да, зато и что при жизни, что и при смерти – можно выбрать любой цвет! Любое оформление и… Содержание. Не содержимое! Сопровождение! Да…уж. Будто это – и имеет хоть какое-то значение! Какое-либо!.. Какую-то и значимость… Ценность! Кроме – цены. Какую-либо! И именно же – для самого усопше-умерше-почившего!
