скачать книгу бесплатно
– За каждой из них есть история, но в то же самое время каждая картина и есть история.
– Слишком расплывчато. Это можно сказать про любую вещь. Попробуйте ещё раз.
Иван снова задумался. Директор ждал, не проявляя даже малейших признаков нетерпения, словно у него, самого занятого человека в стране, не было более важного дела, чем отвлечённый разговор об искусстве с впервые увиденным им молодым человеком.
– Эти картины говорят. Они могут и жаждут поведать свои истории, чего нельзя сказать, например, даже про самую древнюю вилку, пусть на неё нанизывал солёные огурцы сам Иван Грозный.
– Уже теплее, но подобное суждение может дать любой искусствовед. Вы? же явно поняли намного больше. Дам вам небольшую подсказку: как вы думаете, зачем здесь могут висеть эти картины, учитывая, чем именно занимаются в нашем учреждении?
– Что ж, если они здесь не просто для того, чтобы радовать глаз, значит они выполняют какую-то сугубо практическую функцию.
– Вы можете догадаться какую?
– Скорее почувствовать. Мне показалось, что они связывают это место с какими-то очень важными и отдалёнными точками пространства и времени.
– Можно и так сказать. А чем, по-вашему, может быть характерна такая связь?
– Насколько я понимаю, она должна работать в обе стороны, а значит, всё, о чём рассказывает каждая картина, происходит одновременно в прошлом и настоящем. Получается, что взаимодействуя с такой картиной, ты находишься в двух временах одновременно. Это место – что-то вроде перекрёстка времён?
– Что-то вроде, – кивнул Директор. – Эти картины написал один из ваших предшественников.
– Из моих предшественников? – переспросил Иван с таким озадаченным видом, что любой нормальный человек не выдержал бы и расхохотался. Директор же не повёл и бровью.
– Именно так. Борис Евгеньевич вам не сообщил? Вы, молодой человек, после прохождения соответствующего обучения, примете на себя цех по работе с творцами.
– То есть как – целый цех? Насколько я запомнил из того, что Борис Евгеньевич мне вчера рассказывал, каждым цехом руководит мастер – наиболее опытный и способный сотрудник, прошедший все стадии работы подмастерьем, собаку съевший на своей работе, – одним словом элита.
– Всё верно, но, видите ли, работа в том или ином цехе требует от человека строго определённого набора качеств, способностей и склонностей – везде своя специфика. И иметь на любой, даже самой маленькой, должности человека, по каким-то критериям не подходящего, – в нашем случае это преступление против человечества. Любой брак – это загубленные жизни и поломанные судьбы. Работа в Мастерской Судеб – это прежде всего огромная ответственность, так что мне приходится очень тщательно и придирчиво подбирать кадры.
Иван после такого объявления почувствовал, как неотвратимо подступает к нему волна паники. Руки его похолодели, а лоб, наоборот, покрылся испариной. Только вчера он узнал о существовании Мастерской Судеб. Сегодня же он входил в кабинет Директора, боясь каких-нибудь сложных, невыполнимых вступительных испытаний, согласный работать здесь хоть бы даже уборщиком, а его просто попросили дать своё суждение о живописи и вслед за этим сходу объявили, что принимают его на важную руководящую должность и возлагают на него огромный груз ответственности за чужие судьбы. Впору было падать без чувств, но пока Иван держался. Директор, словно и не замечая его состояния, продолжал:
– В целом штат у нас практически полностью укомплектован, есть лишь одна значительная дыра – это, как вы уже догадались, цех по работе с творцами. Собственно говоря, цех это только по названию – творцами занимается только один человек. Объём работы, по сравнению с другими цехами, очень скромен, но специфика уж очень своеобразная – кто попало не разберётся. Предыдущий мастер этого цеха ушёл на пенсию ещё в восемьдесят седьмом – четверть века он занимался этой работой, а вот преемника мы ему с тех пор так и не нашли. На самотёк пустить работу цеха, сами понимаете, мы, конечно, не могли, пришлось распределять её между другими цехами, но без профильного специалиста за прошедшие три десятилетия сфера эта совсем захирела. Культура постепенно стала приходить в упадок, а между тем, деятельность ваших будущих подопечных очень важна для поддержания всеобщего равновесия между духовным и материальным. На данный момент это равновесие в значительной степени нарушено, что может грозить самыми непредсказуемыми последствиями во многих сферах жизни.
– Мои подопечные? – прохрипел Иван.
– Я говорю о творцах, – терпеливо пояснил Директор, – о той категории творчески одарённых людей, которые своей деятельностью способны массово влиять на психику, а в отдельных случаях даже перепрограммировать судьбы людей. Работа с таким контингентом, как я уже говорил, очень специфична и требует не только развитых эмпатических способностей, но и предельно острого творческого чутья. Проблема в том, что люди, обладающие такими качествами, как правило, очень неорганизованны и эмоционально нестабильны, а нам здесь нужна твёрдая рука. Другое дело – вы. Вы ведь у нас – случай уникальный: не только одарённый поэт, но и прирождённый вершитель судеб. Без специального образования, без оборудования, без таблиц и расчётов вы спокойно вертите людскими судьбами. Расскажите, как вы это делаете?
Иван сначала заподозрил в сказанном насмешку, но, вспомнив, что вчера говорил ему про Директора Борис, понял, что это был неподдельный интерес увлечённого своей областью знаний учёного, и ничего больше. Директор вдруг перестал казаться таким уж страшным, волна паники прошла мимо, а сковавшая его робость начала подтаивать и постепенно отступать. Иван даже смог улыбнуться.
– Представьте – понятия не имею как. Я заранее чувствую, как приближается этот момент, встречаю нужного человека, смотрю ему в глаза, причём чаще это сам человек ищет моего взгляда, а не наоборот – и всё. После я словно проникаю в его сознание, я начинаю полностью, всеобъемлюще понимать его, за считанные секунды я проживаю всё его прошлое и начинаю различать, как сложится дальнейшая его жизнь. И в этот момент в судьбе человека соединяются в некую систему все предпосылки, формирующие её, и она необратимо меняется.
– Впечатляет. Честно говоря, удивительно, что вы ещё не в дурдоме. Как вам удаётся справляться с последствиями?
– Ну, тяжко бывает, конечно, но справляюсь. Стихи вот пишу, чтобы от переизбытка напряжения избавиться. Вроде бы до дурдома далеко ещё. А скажите, эта работа по изменению судеб и должна быть настолько тяжёлой?
– Возможно, это самая тяжёлая работа на свете, но всё познаётся в сравнении, так что многие могут здесь со мной не согласиться. Другое дело, как именно вы выполняете эту работу. При наличии определённых знаний и опыта, вы можете вкладывать в одного человека в сто раз меньше сил и эмоций, чем делали до этого. Таким образом, продуктивность ваша вырастет, а вредные последствия для вашего здоровья будут не столь ощутимы.
– Хорошо бы, а то такие отходняки бывают…
– Ну, скажем так: ваша самодеятельность выглядела примерно как работа сварочным аппаратом без защитной маски – глупо и расточительно по отношению к своему организму. Но ничего, сделаем из вас грамотного специалиста – цены вам не будет. Есть у вас еще какие-то вопросы?
– Да, есть один. Я вот что-то не пойму – вы говорите, что тридцать лет не могли найти никого подходящего для этой работы. А вы не могли просто запрограммировать любого только что родившегося человека, чтобы у него развился нужный вам набор качеств? Да тот же самый мастер лет за двадцать до своего выхода на пенсию подобрал бы себе преемника, вложил в него всё, что нужно, потом сам бы обучил его и уже после этого ушёл на заслуженный отдых.
– Здорово было бы, будь у нас такие возможности, только человеческая судьба – это всё же не компьютерная программа, хотя, безусловно, очень похожа. На судьбу каждого человека по-своему влияют разные невидимые силы: коллективное сознание общества, различные глобальные течения, легко подхватывающие человека и уносящие его за собой, движение звёзд и планет, биоритмы Земли, наследственность, причастность к судьбам собственного народа и семьи, влияние окружения, но главное – это воля самого человека. Мы лишь вносим порядок в общий хаос их существования, помогаем встать на лучший для себя и окружающих путь, развить скрытый внутри потенциал, встретить нужных и важных для себя людей. Но наша работа лишь создаёт условия, в которых человек действует сам. Конечно, иногда нам приходится напрямую вмешиваться в людские судьбы, но всё же эти вмешательства мы стараемся свести к минимуму – чаще всего консервативные способы лечения предпочтительней, чем операционное вмешательство. Впрочем, бывают случаи, что без операции никак не обойтись, но сейчас речь не об этом.
– М-да, как-то я пока смутно всё это себе представляю.
– Ну ничего, вникните – разберётесь со временем. Работа эта не для среднего ума, но я в вас верю. Идите сейчас к Борису Евгеньевичу – он будет вашим куратором первое время, введёт вас в курс дела, поводит по цехам, познакомит с коллегами, откроет вам частичный доступ к базам данных, ну и вообще, поможет обжиться на новом месте.
– Да, конечно, спасибо большое, – Иван замялся, не зная, как сформулировать мучающий его вопрос.
– Вижу, что-то осталось для вас непонятным? Спрашивайте, не стесняйтесь.
– Да я просто всё никак в толк не возьму – вы только сегодня впервые меня увидели, немного поговорили со мной о живописи и сразу же с ходу доверяете мне работу, для которой тридцать лет не могли найти никого подходящего.
– Да, всё верно. Что именно вас здесь смущает?
– Ну, я не знаю. Я думал, должны быть всякие тесты, проверки, контрольные задания или ещё что-то в этом духе…
– Я так понимаю, вы можете предложить какой-то иной, более надёжный способ проверки своих способностей?
– Да нет конечно, я просто… – промямлил вконец смутившийся Иван.
– Вот и не забивайте себе голову слишком отвлечёнными вопросами. Привыкайте мыслить сугубо практично и желательно, не выходя за рамки собственной компетенции.
Сопровождаемый таким вот начальственным напутствием, Иван, попрощавшись с Директором, вышел из кабинета и шагнул в новую жизнь.
***
Так он начал своё обучение в Мастерской Судеб. Выйдя от Директора, он с помощью его секретарши разыскал Бориса, который весело приветствовал его:
– Ну что, поздравляю, Гарри, ты волшебник!
– Да уж, здорово, хоть и день рождения у меня без малого три месяца уже как прошёл.
– Ну ничего, лучше поздно, чем никогда. Как встреча с начальством прошла, как тебе наш старик?
– Странный довольно, но очень, как бы это сказать, значительный. Говоришь с ним и кажется, что сплошную чушь несёшь, настолько он тебя превосходит умом и опытом и ещё чем-то непонятным.
– Да, ничего, привыкнешь. Куда он тебя определил, какие ЦУ дал?
– Велел к вам идти, сказал, будете моим куратором, всё мне тут покажете, обучите, доступ откроете. А после обучения буду творцами заниматься.
– Что ж, раз начальство приказало, то буду кураторствовать. Только мы с тобой вчера договорились на «ты» быть – не настолько я тебя старше, чтобы мне выкать.
– Да, как скажешь, просто воспитание такое.
– Скорее уж жизненная позиция: человеку, который остро чувствует собственную обособленность от окружающих, не доверяет людям и стремится держать дистанцию, комфортнее обращаться ко всем на «вы». Привыкай к мысли, что здесь ты в кругу себе подобных. Ладно, пойдем, устроим тебе экскурсию по нашей текстильной фабрике.
– Почему именно текстильной?
– Ну как – прядем судьбы и всё такое. Говорят, раньше для этого и вправду ткацкие станки использовали, теперь вот на компьютеры перешли – не в пример удобней оказалось.
Ближе всех к кабинету Бориса располагался цех глобального планирования – туда они и направились. В помещении, где он располагался, работало девять человек. Восемь сидели за столами, стоящими вдоль стен в форме буквы П, девятый – мастер цеха, располагался отдельно. Это был чуть полноватый, стильно одетый мужчина средних лет, в очках в тонкой оправе, с наголо обритым черепом и крошечной козлиной бородкой. Иван подумал, что тот похож на музыкального продюсера или модельера. Звали его Олегом. Борис представил их друг другу. Говорил Олег, как и положено коренному москвичу, манерно растягивая слова.
– Наслышан и очень рад знакомству. Самуил Карлович вчера очень всех нас заинтриговал рассказом о тебе. У вас, я так понимаю, обзорная экскурсия? Отлично, вот, располагайтесь – всё покажу, всё расскажу. У нас сейчас как раз очень интересный проект в работе – масштабная эпидемия, запланированная на конец следующего года.
– Эпидемия? – переспросил Иван удивлённо.
– Именно. И не просто эпидемия, а если всё пойдёт хорошо, то и полноценная пандемия – настоящий, без ложной скромности скажу, шедевр! За основу для расчётов я взял данные по гонконгскому гриппу 1968 года, но мне удалось найти пару оригинальных решений, так что КПД у неё намечается беспрецедентно высокий.
– Не думал, что у эпидемии гриппа может иметься коэффициент полезного действия.
– Ну конечно, может! Это ведь один из основных сдерживающих инструментов, которые мы используем.
– Сдерживающих что?
– Как что! Войну, разумеется.
Сказано это было таким будничным тоном, словно речь шла о какой-нибудь курсовой работе по истории. Видя непонимание в глазах собеседника, Олег принялся разъяснять:
– Видишь ли, жизнь на нашей многострадальной планете устроена таким образом, что любое произошедшее на ней событие имеет свою обратную сторону: в одном месте началось лето, в другом зима, кто-то любуется рассветом, а на другом конце мира – закат, где-то начался сезон дождей, где-то, в противовес, продолжительная засуха, кто-то растёт и крепнет, кто-то стареет и распадается на составные элементы. Ну и всё в таком роде – природа любит равновесие. Мы же, люди, строя цивилизацию, всё дальше и дальше уходим от природы. Наш мир соткан из противоречий, и чем больше противоречий накапливается в мире, тем сильнее нарушается природное равновесие. Это можно сравнить с постепенно сжимающейся пружиной, которая рано или поздно распрямится и отбросит от себя всё, что давило на неё своим весом. А, поскольку менталитет наш устроен таким образом, что мы всегда готовы брать, но крайне редко – отдавать, то всё новые и новые противоречия формируются на каждом шагу. Вступая во взаимодействие друг с дружкой, множество малых противоречий формируют большие, те, в свою очередь, начинают влиять на ход истории, которая, вместо того чтобы течь плавным, ровным потоком, начинает выходить из своего нормального русла и прокладывает себе новое, зачастую в самых неподходящих для этого местах. И вот в такие моменты как раз и происходят всплески разрушительной силы распрямляющейся пружины. Человечество сходит с ума и пытается само себя уничтожить.
И ты только представь себе: век идёт за веком, человечество развивается, структура общества становится сложней, людей становится больше, а следовательно, больше и точек противоречия в мире, накапливаются конфликты интересов, крепчает коллективная воля, случается больше резонансных событий, а значит, это вызывает всё более разрушительные и масштабные войны. Если пустить этот процесс на самотёк, то рано или поздно случится самая последняя война, и человеческий род погибнет.
– И тут на сцену выходите вы со своим гриппом, – подхватил Борис.
– Именно так, – улыбнулся в ответ Олег. – Тут на сцену выходим мы и начинаем спасать мир. Мы всеми доступными нам способами начинаем сдерживать и затормаживать сжимание пружины, чтобы последствия от очередного её выпрямления были не столь разрушительны. Мы можем предсказывать стихийные бедствия и направлять туда нужных нам людей, чтобы получать соответствующие необходимые нам резонансные реакции в разных частях мира. Мы можем вызывать эпидемии, провоцировать революции, перевороты и всякого рода социальные взрывы, точечно эскалировать назревающие конфликты, выжимающие из общества накопленную разрушительную энергию, словно грязную воду из тряпки. Так в старые времена лекарь выпускал своему пациенту дурную кровь, чтобы тому становилось легче.
– То есть, иными словами, вы проводите в жизнь принцип выбора наименьшего из зол? – спросил Иван.
– Меньшее из зол? Что за пошлое клише! – возмутился Олег. – Зло могут творить только люди, мы же всего лишь не даём им наделать слишком уж больших глупостей.
– Запоминай, юноша, как вершится большая политика! – прокомментировал Борис.
А Иван отметил, что Олег в своей речи чётко разграничил понятия «мы» и «люди». «Кто же тогда мы?» – подумал он.
В цехе глобального планирования они провели ещё два часа. Олег показывал им свои выкладки, объяснял Ивану разные нюансы своей работы, знакомил его с подмастерьями. Когда они вышли оттуда, Борис, улыбнувшись, спросил:
– Ну, какие впечатления?
– Очень увлечённый своим делом человек, здесь ведь далеко не все такие, да? Вот подмастерья его мне показались ребятами гораздо более приземлёнными.
– Залог успешной работы любого коллектива в правильном соотношении количества свободных художников с неудержимым полётом мысли и честных тружеников, не хватающих звёзд с неба, но способных выполнять большой объём монотонной работы. Сам же слышал – природа любит равновесие.
– То есть, раз я попал в ваш коллектив, значит соотношение в последнее время было не в пользу художников?
– Получается, что так. Но тут начальству видней.
Они шли по коридору, но вдруг Иван замер как вкопанный.
– Что такое? – обернулся Борис.
– Слушай, а мне ведь надо как-то сюда трудоустроиться, так?
– Ты о чём это?
– Ну, оформиться на работу как положено. Трудовую книжку принести, ИНН там, СНИЛС, что ещё…
– Рекомендацию с предыдущего места работы принеси, – подсказал Борис. – Не пори чушь, чего тебе это вообще в голову взбрело?
– Ну так же обычно на работу устраиваются. Или мы все тут неофициально работаем?
Борис смотрел на него как на умалишённого.
– Однако, какая же каша у тебя в голове. Уверяю тебя, в Мастерскую Судеб человек попадает работать только по самой высокой санкции, так что можешь считать своё трудоустройство в максимальной степени официальным.
– Понятно. А с зарплатой тут как? – смущённо спросил Иван.
– А, вот ты к чему. Ну это правильный ход мыслей. Зарплату здесь каждый получает ровно такую, какую заслуживает, причём по самым точным расчётам – ни копейкой больше, ни копейкой меньше.
– А кто это определяет, Директор?
– Это точный компьютерный расчёт, исходя из файлов наших судеб – кому и каким количеством материальных благ можно пользоваться без вреда для здоровья, так сказать. Кстати, вижу, там одна знакомая фигура в курилку направилась, пойдем, догоним, кое-что тебе покажу занимательное, дабы проиллюстрировать, так сказать, затронутый тобою вопрос, ну и заодно покурим.
– Я не курю.
– Ну тогда просто подышишь.
Они спустились на первый этаж, вышли на задний двор и направились к беседке, приспособленной для курильщиков. Там сидели несколько человек, Борис кивнул, указывая на ближайшего к ним. Это был мужчина лет пятидесяти с болезненным, одутловатым лицом, обширными залысинами, потухшим взглядом и словно бы лишённый стержня. Для работников Мастерской не было предусмотрено какого-то единого дресс-кода, так что одевались все как кому было удобней. Этот был одет в тёмный костюм с галстуком, причём у Ивана создалось такое впечатление, что внутри костюма находится рыхлая бесформенная масса, собранная воедино только лишь с помощью этого самого строгого костюма. Некоторое время они сидели, перебрасываясь ничего не значащими фразами, пока Борис не выкурил сигарету. Когда они вернулись в здание, Иван спросил:
– Ну и что ты мне хотел показать?
– Того дядьку с плешью, что бы ты о нём сказал?
– А что тут скажешь – обычный дядька, разве только несчастный какой-то.
– Вот, всё в точку! Действительно, и обычный, и несчастный. Недавно мне для одного дела довелось ознакомиться с его файлом, и теперь кое-что я про него знаю. А интересен он тем, что это, можно сказать, наитипичнейший повелитель судеб, таких у нас масса. Зовут его Денис Денисович, ему сорок семь лет, служит он в цехе сопряжения судеб, под руководством милейшей Алисы Анатольевны. Ты не подумай – я не ехидничаю, она действительно до чрезвычайности милая женщина, чуть позже я вас обязательно познакомлю. Так вот, Денис Денисович женат, имеет двоих детей – сына и дочку, которые, в свою очередь не имеют понятия, чем их родитель занимается на самом деле. А многолетняя конспирация от собственной семьи, думаю, то ещё удовольствие. Живёт их семейство в скромной трёхкомнатной квартире, взятой в ипотеку. Уже четвёртый год они собираются поехать отдохнуть в Турцию, но каждый раз что-то мешает, например, в этом году у Дениса Денисовича прямо накануне отъезда случился инфаркт, а год назад, так же перед самым вылетом у него украли сумку с документами. На работу наш повелитель судеб ездит на метро – личный автомобиль ему не по карману. Сын его в этом году не смог поступить в университет и отправился защищать священные рубежи родины, а дочь работает официанткой и блядует в свободное от работы время, и её это полностью устраивает, ничего больше она от жизни не хочет. Такая вот безрадостная картина, при таких, казалось бы, возможностях.
– То есть он – сапожник без сапог?
– Ну, в каком-то смысле да. Он знает об устройстве этого мира гораздо больше, чем простой обыватель, но подчиняется тем же законам, что и любая живая тварь в нашей вселенной. Пускай у него нет доступа к файлу собственной судьбы – это прерогатива высшего руководства, но, как и все наши сотрудники он пользуется привилегией получать ежегодный прогноз касательно всех аспектов своей жизни.
– Навроде гороскопа?
– Да, что-то вроде того, но гораздо точнее. И вот этот прогноз подсказывает ему, как жить максимально сбалансированно, чтобы по незнанию ничего в собственной судьбе не напортачить, как это сплошь и рядом случается с людьми. Поэтому Денис Денисович знает, что имеет склонность к онкологическим заболеваниям, что склонность эта может развиться, а может и нет, в зависимости от того, насколько сбалансированы все аспекты его жизни – как только возникает перекос, в качестве противовеса всякие скрытые внутри человека изъяны активизируются и начинают лезть наружу. Так вот, он знает, что, добившись определённого уровня материального благополучия, он с большой долей вероятности сократит себе жизнь лет на десять. Знает, что предстоящий инфаркт он сможет перенести гораздо легче, если накануне впустую потратится на путёвку в Турцию. И всё в таком роде он знает и про свою жену, и про детей, и живёт он под девизом: «Терпи, ведь всё могло быть гораздо хуже!»
– Получается, что знание о механизмах судьбы и информация о собственном будущем лишают его надежды что-то в своей жизни улучшить, достичь чего-то принципиально нового, исполнить мечты? Кошмар какой! На его месте я бы захотел поменять работу.
