Необитаемый остров

Анатолий Барбур

Необитаемый остров

Глава 1. «Нептун»

Лайнер «Нептун», словно исполинский бриллиант, рассекал атласную гладь океана. Бело-синий корпус, отмеченный алыми росчерками, искрился под жарким южным солнцем, словно приветствуя новый день. По палубам, устланным плиткой, мгновенно отводящей влагу и дарящей уверенность каждому шагу своими бугристыми шипами, неспешно прохаживались пассажиры, вдыхая соленый воздух свободы.

Изящные лестницы, украшенные резными балюстрадами и каскадами хрустальных люстр, вели к верхним палубам, где гостеприимно распахивали двери рестораны, бары и салоны. Огромные панорамные окна являли собой живые картины, запечатлевшие бескрайнюю морскую даль, сливающуюся с горизонтом.

На самой верхней палубе, словно драгоценный камень в оправе, сверкал открытый бассейн с игривыми водопадами и манящими джакузи, окруженный сонмом шезлонгов, словно приглашающих отдаться неге. С наступлением вечера «Нептун» преображался в волшебный дворец, сотканный из мягкого света фонарей, чарующих звуков классической музыки и головокружительных ритмов танцпола.

«Нептун» – это не просто лайнер, это плавучий город мечты, где каждый обретает свой личный рай, наполненный безмятежным отдыхом и бесконечными развлечениями.

Джон Смит, молодой архитектор, словно вырвавшись из чертежей и строек, наконец предавался заслуженному отдыху в объятиях этого роскошного лайнера. Он часто любил стоять у перил, вглядываясь в убегающую за кормой пенную дорожку, и чувствовал, как напряжение последних месяцев постепенно покидает его. Город остался далеко позади, с его суетой и дедлайнами, а впереди ждали две недели безмятежности и новых впечатлений.

Как обычно утром, облачившись в элегантный костюм, Джон поднялся позавтракать в один из ресторанов. Изысканные блюда и учтивое обслуживание создавали атмосферу утонченности. За соседним столиком он заметил очаровательную блондинку с пронзительным взглядом зеленых глаз. Он украдкой наблюдал за ней, пораженный ее грацией и непринужденностью.

Вышколенный официант, словно сошедший со страниц учебника этикета, приблизился к столику Джона, озаряя все вокруг искренней улыбкой.

– Доброе утро, сэр. Что будет угодно отведать? – пропел он, представляя меню – скорее, изящный артефакт, нежели перечень блюд.

Джон на мгновение погрузился в созерцание, скользя взглядом по причудливой вязи названий.

– Омлет с трюфелями и свежевыжатый гранатовый сок, пожалуйста, – произнес он, закрывая меню с тихим хлопком.

Насытившись, Джон, поглощенный вихрем мыслей о грядущем архитектурном триумфе, направился к выходу. И в этот самый миг, словно злой рок, он неловко задел руку блондинки, той самой, что пила кофе, изящно примостившейся за соседним столиком. Чашка, поддавшись коварной гравитации, опрокинулась, и густая, ароматная жидкость с предательским плеском расплескалась по девственно-белой скатерти. Женщина, до этого увлеченно черкавшая что-то в блокноте, вскинула на него удивленные глаза.

– Ох, простите великодушно! – запаниковал Джон, судорожно выхватывая из кармана платок и отчаянно пытаясь впитать предательский кофе. – Я совершенно случайно!

– Не стоит терзаться, – ответила она с мягкой улыбкой, в которой промелькнула едва уловимая искра иронии. – Это всего лишь кофе, сущая безделица.

– Все равно ужасно неловко, – пробормотал он смущенно. – Позвольте хотя бы заказать вам новую чашку этого бодрящего напитка?

– Благодарю, но не стоит утруждаться. Кофе меня вдохновляет, но не настолько, чтобы оплакивать его безвременную кончину, – отозвалась она с ноткой лукавства в голосе. – Кстати, раз уж такова воля случая, могу ли я узнать имя этого… «кофейного разрушителя»?

Джон невольно усмехнулся. Его покорила ее непринужденность и обезоруживающая искренность.

– Джон. А вас? – спросил он, чувствуя, как гнетущее чувство вины медленно тает, уступая место неподдельному любопытству.

– Эмилия, – представилась она. – Я писательница, и в свободное от литературных терзаний время люблю пить кофе и ловить вдохновение, наблюдая за морской стихией.

– Очень приятно познакомиться, Эмилия. И мне искренне жаль, что я так бесцеремонно вторгся в вашу идиллию, – заметил Джон, смущенно теребя в руках мокрый платок.

– Вовсе нет, – возразила она, озаряя его лучезарной улыбкой. – Теперь у меня есть восхитительная идея для новой сцены в книге. Возможно, главный герой тоже случайно прольет кофе на совершенно незнакомого человека… И кто знает, что из этого выйдет.

Легкость, с которой Эмилия отнеслась к происшествию, словно солнечный луч, пронзила сгустившуюся атмосферу неловкости. Джон почувствовал, как скованность, вызванная его неуклюжестью, тает, словно утренний туман под лучами восходящего солнца. С ее едва уловимого кивка он истолковал разрешение и присел за ее столик. Так, случайное столкновение, начавшееся с досадного инцидента, неожиданно расцвело оживленной беседой.

Разговор тек плавно, как река, несущая свои воды к морю. Эмилия оказалась эрудированной и остроумной собеседницей, ее речь была украшена легкой иронией и искренним интересом к окружающему миру. Джон, обычно сдержанный и немногословный, с удивлением обнаружил, что рассказывает о своих увлечениях, мечтах и даже о самых сокровенных страхах.

Случайная встреча вырвала его из плена мыслей о предстоящем архитектурном проекте, заставив взглянуть на мир свежим, почти забытым взглядом. Кто знает, не окажется ли эта неловкая ситуация началом чего-то большего, чем просто мимолетный разговор?

Весь день Джона преследовало тепло ее голоса и пленительное сияние в глазах. Встреча, начавшаяся с неприятности, оставила в его душе неожиданно глубокий след. С тех пор они каждое утро встречались на палубе, и беседы текли легко и непринужденно – об архитектуре, литературе, о самой жизни. Между ними рождалась искренняя дружба, словно взращенная самими океанскими волнами.

Джон и Эмилия проводили часы в оживленных беседах, открывая для себя все новые развлечения, которые предлагал этот плавучий дворец.

Эмилия, словно сошедшая со страниц скандинавских саг, поражала своей красотой. Прямые волосы цвета зрелой пшеницы волнами ниспадали на плечи, обрамляя нежное лицо с глазами цвета прозрачных зеленных волн, которые плескались в бескрайнем океане. Легкий румянец трогал ее щеки, а чуть припухлые губы, словно созданные для поцелуев, манили взгляд. Во всем ее облике сквозила хрупкая утонченность, но вместе с тем и внутренняя сила, делавшая ее особенно привлекательной и интересной собеседницей.

Вечера на лайнере дышали романтикой. Безбрежное море сливалось с линией горизонта, а звуки музыки, словно застенчивый шепот, переплетались с шумом волн, рисуя в воображении волшебные картины. Джон и Эмилия часто стояли на палубе, вдыхая терпкий запах соли и любуясь игрой лунного света на темной воде.

Всего несколько дней назад Джон поднялся на борт этого величественного судна, обуреваемый тревогой и сомнениями. Жизнь в шумном мегаполисе, с его бесконечной гонкой и изматывающим стрессом, словно выпила из него все соки. Он жаждал тишины и покоя, но не мог найти их в суете привычного мира.

Теперь, глядя на бескрайний океан и на Эмилию, стоящую рядом, он чувствовал, как отступает напряжение, а в душе разливается спокойствие и тихая радость. Это путешествие открыло ему не только новые горизонты, но и помогло обрести самого себя. Он научился ценить простые радости, красоту окружающего мира и находить счастье в каждом мгновении.

Солнце, словно алхимическое золото, медленно утекало за горизонт, разливая по небу жаркие мазки багрянца и охры. На палубе белоснежного лайнера царила атмосфера безмятежной элегантности. Дамы и господа в вечерних туалетах, словно сошедшие со страниц глянцевого журнала, неспешно прохаживались, вдыхая прохладную соль морского бриза и любуясь завораживающим предзакатным пейзажем.

Джон и Эмилия, устроившись в уютном гнезде дивана, вели ни к чему не обязывающую беседу. День промелькнул, как сновидение, сотканное из приятных слов и игривого флирта. Они обсуждали причудливые маршруты круиза, делились калейдоскопом впечатлений от увиденных мест и строили воздушные замки грядущих приключений.

Эмилия, с ее искрящимся взглядом и обезоруживающей улыбкой, пленила Джона с первого взгляда. Ее беззаботность, остроумный юмор и тонкий интеллект покорили его сердце. Джон, в свою очередь, поражал ее своим рыцарским благородством, трогательным вниманием к деталям и редким умением слушать, не перебивая.

Вечер сулил стать волшебным. Программа лайнера анонсировала феерическое театральное представление в сопровождении живого оркестра. Джон, не теряя ни секунды, предложил Эмилии разделить с ним этот праздник искусства. Она с радостью приняла его приглашение, и в глазах ее мелькнул озорной огонек предвкушения.

В театре витала атмосфера сказки. Красные бархатные кресла, хрустальные люстры, проливающие каскады света, и изысканный декор создавали иллюзию роскоши и вневременного праздника. Оркестр, взмахнув смычками, извлекал из инструментов чарующие звуки классических мелодий, погружая зрителей в мир гармонии и красоты.

Джон сидел рядом с Эмилией, но его взгляд уже не был прикован к сцене. Великолепная игра актеров, проникающая в душу музыка и сказочные декорации – все это померкло в тот момент, когда он заметил ее реакцию на происходящее на сцене.

Эмилия притягивала его взгляд, словно к источнику света. Ее глаза сияли, как далекие звезды, отражая отблески рампы, а улыбка была настолько искренней и заразительной, что Джон не мог сдержать ответной улыбки, чувствуя, как тепло разливается по всему телу.

Когда занавес опустился и актеры вышли на поклон, Джон, словно боясь нарушить хрупкое очарование момента, нежно взял Эмилию за руку.

– Эмилия, – прошептал он, его голос трепетал от восторга, – это было не просто невероятно! Ты жила каждой секундой, каждой репликой, словно сама была частью этой истории.

Эмилия одарила его улыбкой, теплой и лучистой, как первые лучи солнца.

– Да, спектакль был великолепен! Теперь ты знаешь, как я люблю театр. А что больше всего тронуло тебя?

Джон зарделся, как мальчишка, пойманный на шалости.

– Мне… мне больше всего понравилась ты. Твоя искренность, твой восторг… Я словно сам оказался внутри этой волшебной сказки благодаря тебе.

Эмилия приподняла бровь, в ее глазах заплясали искорки.

– Значит, ты тоже любишь театр? – спросила она с лукавой интонацией.

Джон кивнул, не отрывая от нее взгляда.

– Да, очень люблю. Особенно когда рядом есть человек, с которым можно разделить это чудо.

Между ними повисла тишина, густая и трепетная, сотканная из невысказанных чувств. Сердце Джона бешено колотилось. В этот миг он понял – он влюблен.

После представления они гуляли по палубе, залитой лунным светом. Мелодии оркестра сплетались с шепотом волн, создавая атмосферу нежности и предчувствия.

– Джон, – прошептала Эмилия, ее голос утонул в плеске волн, – этот вечер был словно сон.

– Да, – ответил он, глядя в ее бездонные глаза. – Я никогда не чувствовал себя таким… умиротворенным и счастливым.

Эмилия взяла его за руку, их пальцы переплелись, словно два ручейка, сливающиеся в одну реку. Джон почувствовал, что нашел то, что искал всю жизнь. Гармонию, покой, родственную душу. Мир вокруг засиял новыми красками, старые проблемы растворились, словно утренний туман, а будущее манило яркими перспективами.

– Спасибо тебе, – прошептал Джон, нежно сжимая ее руку. – Ты открыла для меня новый мир.

В эту волшебную ночь они укрылись от шума и суеты в уютной каюте Эмилии, наслаждаясь уединением и тихим разговором за бокалом вина. Мягкий свет лампы окутывал их, создавая атмосферу тепла и интимности, словно они нашли тихую гавань посреди бушующего океана.

Эмилия сидела напротив Джона, и в полумраке ее огромные зеленые глаза мерцали, словно осколки изумруда, хранящие тайну. Каждое движение было исполнено грации и непринужденности, делая ее не просто красивой, а завораживающей. Джон был пленен. Мир сузился до размеров этой каюты, где лишь шепот волн за иллюминатором вторил их безмолвному диалогу.

Когда они говорили, то исповедовали друг другу тайные мечты и сокровенные желания, открывая самые потаенные уголки души. Казалось, сама ночь затаила дыхание, внимая их словам, оберегая хрупкость этого момента.

Эта ночь переросла рамки простой встречи. Она стала искрой, вспыхнувшей внезапно и ярко, обещающей согревать сердца даже в самые лютые зимы жизни.

Джон нежно сжимал ее руку, не отрывая взгляда от бездонных глаз. Сердце его металось в груди. В ее глазах он увидел отражение собственных чувств: радость, трепет, безграничное счастье, разливающееся теплом по венам.

– Эмилия, – произнес Джон, и его голос задрожал, словно натянутая струна под пальцами музыканта. – Эта встреча… Она останется со мной навсегда. Светлым маяком в бушующем море моей жизни.

Улыбка коснулась губ Эмилии, и в этот миг ее глаза вспыхнули, словно россыпь бриллиантов в бархатной черноте ночи.

– И в моей тоже, – ответила она. – Я так долго мечтала об этом… О нас…

Их глаза встретились, и в пространстве словно вспыхнула искра, преобразив атмосферу вокруг. В уголках ее губ появилась робкая улыбка – тихий зов, обещание неизведанных эмоций. Дыхание ускорилось, превращаясь в мелодию, доступную лишь им двоим. Забыв обо всем, они погрузились в глубину взгляда друг друга и слились в поцелуе – трепетном и нежном, наполненном робким желанием и несмелыми надеждами, словно два первых лепестка, распускающихся навстречу весеннему солнцу.

Когда страсти отхлынули, оставив тихий шепот умиротворения, они лежали, утопая в неге. Заходящее солнце золотило лицо Эмилии, превращая его в божественный лик, запечатленный в сердце Джона.

– Эмилия, – прошептал он, словно боясь разрушить хрупкую магию момента, – Я понял… Истинное счастье не в точке назначения, а в самом пути. И я жажду пройти его с тобой.

В ее глазах, глубоких и чистых, отразилась безграничная нежность.

– Я тоже, – ответила она, и голос ее звучал как тихая мелодия, – Наш путь будет полон любви, смеха и незабываемых приключений.

Дни скользили мимо, наполненные прогулками по палубам, объятиями морского ветра, романтическими ужинами при свечах, окрашенными в багряные тона заката, и открытиями чудных островов, словно жемчужин разбросанных по лазурной глади океана.

Вместе они всматривались в бескрайние просторы Тихого океана, в его бездонную синеву, которая казалась отражением их собственных, безграничных чувств. Она делилась с ним своими прошлыми приключениями, он рассказывал ей истории своей жизни. И казалось, что ничто в этом мире не способно нарушить эту хрупкую идиллию.

Их отношения были наполнены гармонией, взаимопониманием и редкой теплотой, словно они были знакомы целую вечность.

Они понимали, что этот круиз – всего лишь глава в их книге жизни. Но эта глава должна была стать для них самой яркой и незабываемой.

Лайнер стремительно рассекал лазурные воды океана, оставляя за собой пенный след. На палубе, укрытой от ветра стеклянными ограждениями, сидела молодая пара. Джон, с открытой улыбкой и сияющими глазами, делился с Эмилией своими воспоминаниями.

– Знаешь, Эмилия, во мне всегда жила тяга к созиданию. В детстве я возводил целые королевства из подушек и одеял! Не просто играл – конструировал, словно архитектор, выстраивающий город своей мечты. Тщательно продумывал планировку, возводил неприступные башни, прокладывал потайные ходы – всё, чтобы создать свой собственный, маленький, уютный мир. Это неутолимое желание творить, воплощать идеи в реальность, с тех пор лишь окрепло. Подушечные замки остались в прошлом, но жажда созидания лишь разгорелась с новой силой.

На лице будущей матери скользнула теплая улыбка. Она живо представила себе этого маленького, увлеченного мальчишку, с каким неистовым энтузиазмом он строит свои самодельные крепости, с каким трепетом стремится создать нечто поистине уникальное.

Это мимолетное видение вызвало у Эмилии тихий смех, в глазах заплясали веселые искорки.

– И что же стало с этими грандиозными проектами? – спросила она, с доброй иронией глядя на него.

– Они эволюционировали, – с гордостью ответил Джон. – Теперь я архитектор в Нью-Йорке, и это – воплощение детской мечты. Жизнь в этом бурлящем городе сама по себе – источник неиссякаемого вдохновения, а возможность оставить свой след в его архитектурном облике – огромная честь. Меня завораживает создание современных зданий, которые не только функциональны и эстетичны, но и гармонично вписываются в городскую среду, словно отражая пульс времени. Каждый новый проект – это вызов, возможность исследовать новые материалы, технологии, дизайнерские концепции, чтобы создать нечто действительно особенное и незабываемое.

Переведя дух, Джон с воодушевлением продолжил рассказывать о своей работе.

– Я стремлюсь к тому, чтобы мои проекты были не просто безликими коробками, а живыми пространствами, где люди чувствуют себя комфортно, где они живут, работают, общаются друг с другом. Нью-Йорк – это город, где архитектура говорит сама за себя, и я счастлив быть частью этого диалога. Я всегда стараюсь добавить в них что-то от классики, вдохновляясь величием старинных стилей.

– Как интересно! Ты говоришь с таким огнем в глазах, Джон, – Эмилия была очарована его страстью. – А что тебя вдохновляет больше всего?

– Старина! – воскликнул Джон, и его взгляд загорелся еще ярче. – Каждое новое место, каждая культура, каждый архитектурный памятник, которые я вижу на фотографиях… это словно искра, разжигающая мое воображение. Я черпаю из них идеи, формы, текстуры…

Он сделал небольшую паузу, вздохнув.

Джон признался Эмилии, что работа поглощает его целиком, и в его голосе промелькнула тихая грусть. Этот отпуск стал для него долгожданным глотком свежего воздуха, первым за долгое время. Он надеялся, что это время позволит ему не только отдохнуть и набраться сил, но и обогатить свой внутренний мир, наполнив его новыми впечатлениями от увиденных древних строений.

Он мечтал увидеть своими глазами архитектурные чудеса, которые до этого существовали лишь на страницах книг и фотографиях. Этот отпуск должен был стать не просто отдыхом, а настоящим путешествием в историю, где он сможет прикоснуться к вечности, застывшей в камне и изящных линиях.

Эмилия взяла его за руку, нежно погладив.

– Но ты сейчас здесь, и мы будем вместе наслаждаться каждым днем нашего путешествия, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – А потом нас ждет столько всего нового!

Джон улыбнулся, ощущая тепло благодарности, разлившееся по сердцу. Эта поездка обещала стать особенной не только калейдоскопом новых впечатлений, но и драгоценным временем, проведенным рядом с любимой.

– Теперь твоя очередь, расскажи о себе, – прозвучал его голос, наполненный нежностью.

Он откинулся в плетеном кресле на палубе, предвкушая рассказ Эмилии, вдыхая соленый воздух и ловя ласковые лучи солнца. Солнце золотило ее щеки, а в глазах плясала та самая искра, что однажды, словно молния, поразила его сердце.

Она жила жизнью, столь отличной от его собственной. Он – архитектор, с устойчивым миром стабильной работы и уютного дома. Она же – вольная птица, писательница-фрилансер, вечная странница.

– Представь себе, – заговорила Эмилия, – я родилась в Париже, но давно перестала чувствовать себя привязанной к одному месту. Мир слишком огромен, слишком полон тайн, чтобы заточать себя в четырех стенах.

Джон внимательно слушал, улавливая в ее словах едва заметную нотку грусти. Он знал ее совсем недолго, но жаждал разгадать загадку этой девушки с глазами, смотрящими в дальние страны, и сердцем, тоскующим по новым открытиям.

– Куда бы ты больше всего хотела отправиться? – спросил он, стараясь скрыть волнение, прокравшееся в голос.

Эмилия улыбнулась, и в ее глазах вспыхнул огонь.

– О, Джон, мир – это захватывающая книга, а путешествия – ее страницы. Я хочу прочесть все главы, исследовать каждый уголок, от заснеженных вершин Гималаев до бескрайних песков Сахары. Я хочу почувствовать пульс древних городов, вдохнуть ароматы экзотических специй, услышать песни народов, живущих в гармонии с природой. И это все не праздное любопытство. Я жажду накопить сокровищницу знаний и впечатлений, дабы потом излить все это великолепие на страницы своих книг. Но важно понимать: это не механическая шлифовка фактов, бездушное коллекционирование. Я жажду разделить с героями их судьбу, слиться с ними в едином порыве. Лишь так рождаются правдивые истории, способные пробудить от спячки сердца читателей, зажечь в них пламя сопереживания. С каждым интересным собеседником, с каждой услышанной историей, словно виток спирали, расширяется мой внутренний мир, становится богаче, глубже, сложнее.

Чем больше она делилась своими сокровенными мыслями, тем ярче светились ее глаза. Казалось, она уже не может остановиться, не высказав все до конца.

– И вот, когда сокровищница знаний переполнена, а душа перегорает от жажды творчества, я сажусь за стол. Слова льются из-под пера, как бурный поток, сметающий все преграды на своем пути, неся на гребне волны все богатство моего внутреннего мира. Я создаю миры, рисую их яркими красками воображения, вдохновляю их жизнью, населяю их героями, словно марионетками, управляемыми моим замыслом, плету интриги, словно паутину, окутывающую жертву, и рассказываю истории, заставляющие сердца биться чаще, захватывающие дух и провоцирующие размышления о вечных вопросах.

Она немного призадумалась, как будто собиралась сказать самое главное. Затем уверенно произнесла:

– Каждый человек – вселенная, достойная быть увиденной, услышанной, понятой. Каждый человек достоин иметь свою историю, свой неповторимый голос. Я хочу стать тем, кто поможет этим историям увидеть свет, поделиться ими с миром. Я хочу дарить людям радость, вдохновение, пищу для размышлений. Я мечтаю оставить свой след в литературе, чтобы мои книги жили вечно и продолжали вдохновлять новые поколения читателей, словно факел, передаваемый из рук в руки. Это моя миссия, мое предназначение, мое призвание – быть проводником в мир знаний, историй и эмоций, словно Харон, перевозящий души через реку Стикс, но не в царство мертвых, а в мир живых, чувствующих и думающих.

Джон был очарован ее пылом. Он, привыкший к размеренному ритму жизни, вдруг увидел приоткрытую дверь в неизведанный мир, полный ярких красок и будоражащих приключений.

– Ты удивительная, – прошептал он.

Эмилия прикрыла глаза, словно погружаясь в глубину воспоминаний. Солнечный свет играл на ее лице, подчеркивая легкую тень меланхолии, скользнувшую по ее чертам.

– Помню… – прошептала она тихо, меняя тему, словно желая немного расслабиться, и ее голос растворился в дымке ностальгии, – как наблюдала за северным сиянием в Исландии.

Ее мысли унеслись в холодные северные широты, где ночное небо танцует в завораживающем свете.

– Это было невероятно! Зеленые и фиолетовые полосы переливались на черном бархате, а я стояла, затаив дыхание, просто утопая в этом чуде, – вспоминала она, и казалось, что она снова там, в объятиях зимней ночи, где небо стало ее таинственным партнером в танце света.

– Это было прекрасно… – прошептала Эмилия, словно боясь, что громкий звук разрушит хрупкое волшебство момента. – Как передать эту неземную красоту словами, заточить ее в строчки книги, не проникнувшись ею до глубины души?

В воздухе повисла тишина, сотканная из легкой грусти и ускользающей красоты утраченного мгновения. Джон смотрел на нее, видя в ее глазах неугасимый огонь авантюризма, понимая, что эта женщина не представляет своей жизни иначе.

– Послушай, Джон, – произнесла она с неподдельным восторгом, – я была в Сахаре! Ты не представляешь, как там красиво! Ночью небо усыпано звездами, словно кто-то рассыпал их по бархатному полотну.

Джон завороженно слушал ее. Он предчувствовал, что у такой девушки, как Эмилия, жизнь должна быть полна приключений, что она, как птица, парит над миром, не привязываясь ни к одному месту. Она рассказывала о своих путешествиях с таким азартом, что он чувствовал себя словно участником этих невероятных событий.

– А еще я лазала по Альпам! – продолжала Эмилия. – Восхождение было трудным, но вид сверху просто захватывает дух! И дайвинг в Индонезии… Там такие коралловые рифы, такие рыбы!

Джон утопал в ее голосе, завороженный неукротимым жизнелюбием, звучавшим в каждом слове. Ее рассказы искрились приключениями, словно россыпь драгоценных камней, ослепляя калейдоскопом красок и бурей чувств. Казалось, исчерпать этот неиссякаемый источник впечатлений было невозможно, и Джон готов был слушать ее бесконечно, словно зачарованный путник, заплутавший в волшебном саду.