Здравствуй, дедушка Кощей!

– Машуль, ну перестань, всё будет хорошо, – я попытался подбодрить Машу. – У нас же всегда всё получается!

– Потому что мы – Канцелярия, босс! В натуре?

– В натуре, Аристофан, правильно. Ну, если этот вопрос решили… Калымдай, что там дальше по плану?

– А всё, Федор Васильевич. Как Змей козлёночком станет, тут уже и я со своими парнями в замок зайду. Оборону там организуем на всякий случай и начнем зачистку делать.

– Так это, босс… – Аристофан поднялся. – Мы пойдём в натуре?

– Что, прямо сейчас? – опешил я.

– А чего тянуть, Фёдор Васильевич? – пожал плечами Калымдай. – Ваш Дизель сейчас подберёт нам тридцать скелетов во главе с Кешей, да и начнут Аристофановы бойцы нас к Стеклянной горе партиями и перебрасывать.

– Ну-у… ладно. Хорошо. Давайте… – протянул я и вдруг до меня дошло: – Эй, стоп! А я?! А нам с Михалычем что делать?

– А ты, босс, у нас типа командир, – пожал плечами Аристофан. – Типа здесь сидишь и пальчиком реально так шевелишь мол, бесы – туда, скелеты – сюда, Машка – живо в койку к Дракхену… Ой! Я же шучу в натуре, Маш!

– Действительно, Фёдор Васильевич, – серьёзно кивнул Калымдай, – вам, как главнокомандующему не гоже самому войска в бой вести. Осуществляйте тут общее руководство, а как операция закончится, мы вас вызовем по говорушке, а там, в замке уже и встретим.

– Как-то нехорошо это… – начал я, но меня перебил дед:

– Сиди уж, Федька. Какой там из тебя вояка? Только мешатьси под ногами будешь, да телохранителей себе требовать.

– Да ну тебя, дед… Всё равно так не честно!

– Вам, Фёдор Васильевич, самое сложное достанется, – успокоил меня Калымдай, – ждать нас, да волноваться за исход операции.

– Ладно… Только волноваться я не буду – вы же у меня орлы! И орлицы, Машуль, конечно же. Всё у нас получится.

Врал я, конечно. Волновался да еще как! Бегал по кабинету из угла в угол, пока Михалыч немного не успокоил подзатыльником. Всё равно как-то не хорошо всё это. Мои сейчас там воюют, да не абы с кем, а со знаменитым Змеем! А я тут прохлаждаюсь. А может рвануть к ним? Шмат-разум у меня – секунда и я уже там.

– Вот я сейчас кому-то тем самым половником и заеду, – угадал мои мысли Михалыч. – Сиди уж, внучек, жди. Воевать – дело дурное, много ума ить и не требует. А вот ждать-дожидатьси, маяться от неизвестности, это трудно, Федь. А только чем зазря себе и мне нервы мотать, ты бы лучше подумал, внучек, а как ты в ентой горе стеклянной всё обустраивать будешь после победы?

О, кстати, действительно есть над чем подумать.

– Дизель!

– Клац-клац!

– Вот что, дружище, надо мне в долгую командировку отправить с сотню скелетов. Подберешь надёжных?

– Клац-клац!

– Молодец. Давай тогда сейчас и беги да приводи их сюда – пусть в коридоре ждут…

– Клац-клац?

– Нет, Дизель, даже и не проси – ты нам тут нужен.

– Клац-клац…

– Понимаю, дружище, но вот такой уж мир несправедливый… Виторамус, не уходи, есть идея одна… Гюнтер, организуй мне ведро самогона попроще, – я выложил на стол коробочку с Шмат-разумом. – Чую я, придётся бедолаге сегодня попахать. Надо его дозаправить хорошенько.

– Балуешь ты его, внучек, – проворчал Михалыч. – И бутылки бы хватило.

– Михалыч – жмот! – гулко донеслось из коробки.

– Я не жмот, – строго ответствовал дед, – я – экономный. Понимать надо.

* * *

– Фёдор Васильевич, – внезапно раздался у меня в голове голос Калымдая. Я даже подскочил: – Ну?! Что?! Как вы там?!

– Всё в порядке, – коротко доложил он. – Потерь нет, операция прошла успешно, ждём вас в тронном зале замка.

– Ура, дед, – тихо сказал я, сам еще не веря победе. – Поехали.

Ух, какая суматоха поднялась вокруг меня! Дед начал спешно загружать две корзины припасами, я метнулся к столу за красным фломастером, Виторамус семенил за мной, умоляюще протягивая очередной артефакт, завернутый в тряпицу и накладную на подпись. Бесенята возбужденно верещали, подпрыгивая в моём кресле, а обиженный Дизель нервно клацал челюстью и кивал черепом.

– Не возьмёте ли меня с собой, Ваше Величество? – уловил минутку Гюнтер. – На случай, если придётся успокаивать наложников фон Дракхена. Зачем нам паника? А так я успокою милых напуганных мальчиков, позабочусь о них…

– Гюнтер, да сказали же – там две девицы только в наложницах, – отмахнулся я. – Мальчиков вообще никаких, успокойся.

– Мужлан он, этот ваш фон Дракхен, – вздохнул Гюнтер. – Я останусь, пожалуй, столько хлопот еще предстоит…

Наконец, закончив все приготовления, мы вышли в коридор где нас поджидала сотня ответственных товарищей в лице дворцовых скелетов.

Я достал коробочку:

– Шмат-разум, осилишь перенос меня с Михалычем, Виторамуса и сотню скелетов на Стеклянную гору?

– А то, хозяин! – счастливо икнулось из коробочки.

– Сейчас ента морда пьяная, как занесёт нас… – начал было дед, но умолк, обреченно махнув рукой.

– Давай тогда Шмат-разум, переноси всю вышеперечисленную компанию в главный коридор перед тронным залом!

Рябь, вспышка и мы стоим в главном коридоре… нашего дворца.

– Ещё и повезло, внучек, – хмыкнул дед. – А мог бы и в замок какого-нить людоеда африканского занести, от бы побегали тогда!

– Шмат, твою ж дивизию, разум! – встряхнул я коробочку. – Самогон прокисший был? Ни капли теперь на задании!

– А чё, хозяин? – забормотал голос. – Чё не так-то?

– В замок фон Дракхена, на Стеклянную гору, дубина, а не в наш дворец! Живо давай, нас там уже заждались, небось.

Я специально попросил перенести в коридор, а не сразу в тронный зал – хотелось оглядеться немного. Коридор был просто огромен. Станции московского метрополитена просто рыдают в тряпочку от зависти. Мрачновато, на мой взгляд, всё вырублено прямо в скале, но гладко отшлифовано, повсюду на стенах факелы, а в целом – очень даже впечатляюще. Только жарко. На отоплении фон Дракхен точно не экономил.

В зале была целая толпа. Около трона стояли кучкой бесы во главе с Аристофаном, девчонки хихикали и перемигивались с Калымдаем, а его ребята выстроились в две шеренги, образовав живой коридор от дверей.

– А где оркестр и красная ковровая дорожка? – хмыкнул я, шагнув в зал.

А все они вдруг разразились аплодисментами. Так и продолжали хлопать, пока я не добрался до трона, влез на него с ногами и поднял руку, призывая к тишине:

– Завязывайте хлопать, я то-то тут причём?.. Ну-у… Молодцы! Вот, молодцы и всё тут! Мы, ребят, сделали сегодня великое дело и ваш подвиг будут вспоминать еще многие столетия, прославляя вашу храбрость, хитрость, ловкость и верность царю-батюшке и Отечеству! Ура! – Дождавшись, когда стихнут радостные вопли, я продолжил: – Только праздновать будем позже, а сейчас нам надо закрепиться на захваченных позициях, наладить местный быт под себя, освободить Кощея-батюшку, а вот тогда… Ух и напразднуемся же!

Поорав еще немного, все разбежались по замку, а у трона остались только командный состав в моём лице, ну и прочие приближенные лица. Скелеты притащили стол, на который Михалыч ту же стал выгружать припасы и мои оголодавшие товарищи с энтузиазмом накинулись на еду, смеясь и возбужденно переговариваясь. Дав им немного перекусить, я в нетерпении заёрзал на троне:

– Вы хоть расскажите, как вам Змея удалось побороть, интересно же…

– Ой, что было, батюшка! – засмеялась оживленно Олёна. – Я пред фон Дракхеном предстала, а Машеньку же на цепи за собой тащу…

– Реальный такой прикид, босс, – перебил её Аристофан. – Кожа, ошейник, цепь… Гламурненько в натуре!

– Я дракону-то и говорю, – Олёна неодобрительно покосилась на Аристофана, – мол, батюшка, а я с подарочком к тебе и Машеньку к нему подталкиваю. Он нашу девочку-вампиршу как увидел, так козликом и заскакал вокруг и никакого зелья не надо!

– Брутальный кавалер, – подтвердила Маша. – Только на голову скорбный.

– Он тут же Машку и хотел в натуре залюбить, – заржал бес.

– И ничего смешного, рогатенький, – вздохнула Маша. – Тебе смешно, а он уже накинуться собирался. Как бы бросился, как бы схватил руками своими сильными, как бы прижал… Эх…

– А я ему и говорю, – продолжила Олёна, – мол, батюшка, такой подарок и обмыть бы надо, горло с дороги промочить, да рабыню новую алкоголем успокоить. Он сразу три кубка и сотворил, да винища бутыль целую.

– Вкусное, небось было, – вздохнул Аристофан, – такой конкретный дух по залу шёл…

– Вкусное, – подтвердила Олёна, показав бесу язык. – Пока Змей нам подробности ночи любви в лицах показывал, мы с Машенькой ему в кубок зелья-то и плеснули. Вот и всё, батюшка.

– Он заорал так конкретно, босс, когда хлебнул винца-то, – добавил бес. – Я думал, реально оглохну. А потом бабахнуло и всё, типа нет больше змеюки.

– А где сам Змей-то? Вы бы хоть показали какой из него козлик получился… Ну, чего вы хихикаете? Показывайте, давайте.

Аристофан подошел к небольшой, незаметной двери, распахнул её и ухмыляясь проорал, подражая Гюнтеру на официальных приёмах:

– Его бывшее охрененное благородие! В натуре!.. Эй, животное, выходи давай конкретно.

Я затаил дыхание и невольно напрягся, а из проёма двери вышел покачиваясь из стороны в строну… пингвин!

– Твою ж мать… – протянул дед. – Енто что еще за животинка такая?

Ну да, натуральный такой пингвин, совсем не высокий, в метр где-то. Он шёл характерной раскачивающейся походкой, похлопывая себя крыльями по бокам, вот только вместо классической пингвиньей головы на длинной шее торчала маленькая драконья голова.

Подойдя к трону, пингвин огляделся и возмущенно пропищал:

– Вы чего, гады?!

Как потолок не обвалился от нашего хохота, до сих пор понять не могу. Чудо, наверное.

– Ах, так?! – пискляво заорал бывший Змей. – Да я вас сейчас!..

Он вдохнул глубоко, напрягся, выкатил глаза и выдохнул в меня тонкую жиденькую струйку черного дыма.

– Давай на спор, – предложил я, доставая сигару, – у кого больше дыма будет?

– Вы чего наделали?! – снова запищал фон Дракхен. – Всех убью! Сожру, выблюю и снова сожру!

– Бе-е-е… – протянула Олёна.

– Фу, как вульгарно, – наморщила носик Маша.

– Виторамус, – наклонился я к хранителю, – можно проверить его на предмет колдовских сил? А то шваркнет сейчас файерболлом и еще чем неприятным…

– Минуту, Государь.

Виторамус подошел к Змею… к змеепингвину, точнее, достал из кармана коробочку с солью и густо посыпал ею фон Дракхена. Драконья голова с удивлением следила за его манипуляциями, а потом слизнула соль со своего плеча и с явным удовольствием проглотила.

– Ещё давай! – потребовала она.

– Никакой магии, Ваше Величество, – поклонился бес.

– Вот и отлично! Аристофан, гони его в камеру какую-нибудь, да охрану понадежнее приставь, мало ли что.

– Енто как же из такой змеюки, вот такая несуразица получилась? – задумчиво протянул Михалыч, глядя вслед уводимому бесами фон Дракхену, смешно переваливающемуся со стороны в сторону, нелепо хлопая крылышками.

– Эволюция, деда, – пояснил я. – Плюс – постоянное магическое вмешательство.

– Хочешь без сгущенки остаться?

– Есть птичка такая, деда, – торопливо начал объяснять я, – пингвин называется. Летать не может, зато плавает классно. Обитает очень далеко от нас. А со Змеем, думаю тут понятно. Птицы же от динозавров произошли, вот в процессе превращения Змея в козлика и произошло смешение генов, да и то, что Змей колдовством пропитывался многие века постоянно, тоже свою роль сыграло. Вот и получите такое чудо.

– Да и хрен с ним тогда, – махнул рукой дед. – И так хорошо.

– Ладно, – вздохнул я. – За работу. Маша, Олёна, разберитесь с пленницами, пожалуйста. Если проблем не будет – организуйте их доставку по домам.

Девчонки кивнули и, перешёптываясь по своему обыкновению, вышли из зала.

– Кеша! – махнул я скелету. – Подыщи-ка мне верного и ленивого скелета.

– Клац?

– Ну, такого, который может год проваляться и с места не сдвинуться.

– Клац!

– Калымдай, надо будет тут оставить отряд небольшой на всякий случай, ну и смену ему организовать.

– Уже сделано, Федор Васильевич.

– Молодец. И еще, – я поманил его поближе и зашептал: – Казну нашли? Надо срочно организовать охрану, а то, как бы бесы наши…

– А чё сразу – бесы, босс?! – взвился возмущенный мастер подслушивания. – Да мы ваще в натуре, только одним глазком и глянули конкретно!

– Хана казне, – хмыкнул дед.

– Да без базара, босс, ты чё?! Мы чё, сявки какие у своих тырить?! По горсточке золота взяли и всё!

– Вот и надо охрану ставить, – кивнул я. – Калымдай, организуй.

В зал, цокая по гранитному полу, вбежали два скелета.

– А, Кеша. Иди-ка сюда. За прошлые и будущие заслуги, награждаю тебя верный наш скелет, почетным знаком. – Я вытащил фломастер и нарисовал на его лбу большую красную букву «К». – Вот, носи с гордостью! Всем говори, что это имя твоё, но на самом деле, это тайный знак, обозначающий Кощея нашего, батюшку, которого ты скоро освобождать будешь.

Кеша счастливый до невозможности, поклонился и подтолкнул ко мне другого скелета:

– Клац!

– Ага, вижу. Вот что, молодец, есть у нас для тебя особо важное и ответственное задание. Отличительный знак на лоб ты прямо сейчас получишь, а вот имя заслужить надо.

– Клац-клац-клац! – защелкал счастливый скелет.

– Тише-тише, – я вывел у него на лбу знак бесконечности. А что? Загадочно, символично и вообще прикольно. – Знак этот означает вечную борьбу нашу за лучшее будущее и в перспективе – построение нашего царства на всей Земле. Гордись, боец!

Мог бы скелет расплакаться от счастья – точно бы зарыдал.

– Теперь слушай задание. Сейчас наш хранитель заколдует тебя, сменив личину на большого дракона. А ты будешь лежать тут в зале и спать. Ворочайся, вздыхай, храпи и больше ничего. Лежать так тебе придется долго, может быть целый год. Справишься, боец?

– Клац-клац-клац!

– Ну, иди родимый к Виторамусу, начинайте преображение.

Я повернулся к Калымдаю:

– Я сотню скелетов привёл – в помощь твоим ребятам если что. А так, пусть тут за порядком следят, чистоту поддерживают, да прохожих отпугивают. А местных скелетов оцени – если нормальные ребята, пусть остаются нашим в помощь, ну а нет…

– Сделаем, Фёдор Васильевич.

– Ну, тогда пошли казну смотреть.

– Дельная мысль, внучек! – оживился Михалыч. – Наконец-то из тебя государственный ум попёр! Бегу-бегу, сейчас только корзинку прихвачу.

– Кошеля тебе шестипудового мало? – проворчал я, но дед, сделав вид, что не услышал, чуть ли не вприпрыжку побежал за корзинами.

* * *

– Это – казна?! – протянул я потрясенно.

Зал, ну, может быть, чуть-чуть меньше тронного был завален драгоценностями. Посредине высилась гора золота почти до потолка, с которой во все стороны лавинами и ручейками скатились монеты, целые слитки, камешки, разнообразные украшения и столько еще всякого драгоценного барахла, что просто глаза разбегались. Да и сами глаза приходилось постоянно щурить от света факелов. Не то чтобы они ярко светили, но лучики, отражающиеся от горы золота, просто резали глаза.

– Чур – я первый! – заорал я и с разбегу ласточкой нырнул в золотую гору. – У-у-у! Больно, блин!

– Государственный ум, – вздохнул Михалыч и пристроился с краю с корзинками.

– Аристофан, Калымдай, – скомандовал я, – выдать своим бойцам премию, только настрого им укажите, чтобы язык за зубами держали. Деда, позаботься о наших канцелярских и девчонкам их долю не забудь.

– И Тишке с Гришкой в натуре, – фыркнул Аристофан и едва увернулся от золотой тарелки, запущенной в него Михалычем.

– Позабочусь, внучек, даже и не переживай, – ласково протянул дед, горстями сгребая в корзинку монеты.

– Аристофан, а слабо тебе сверху съехать и не упасть? – Калымдай протянул бесу большой, золотой поднос.

– Обижаешь в натуре, – оскалился бес, выхватил поднос и полез на вершину горы.

– Ставлю червонец на Аристофана, – заявил я.

– Спасибо, босс! В натуре оправдаю! – донёсся голос издалека. – Эх, залётные-е-е!!!

Как профессиональный сноубордист, Аристофан ловко скатывался с горы золота, огибая выпирающие кувшины и рукояти мечей, но почти уже в самом низу, радостно вереща, он вписался в большой ларец и кубарем покатился по полу, веером разбрызгивая во все стороны монеты.

– Червонец, господин генерал, – протянул ладонь Калымдай.

– Эх, Аристофан… – я нагнулся, подобрал с пола монету и протянул полковнику. – По миру меня пустишь.

– Ща, босс! Первый раз несчитово! Где поднос?

Оставив их резвиться, я кивнул Михалычу:

– Пошли, деда, бухгалтерию порадуем. Пусть присылают сюда специальную счетную бригаду, да переносят золото к нам.

– Да чего тебе ножки свои утруждать, внучек? – дед закончил забивать золотом свой кошель и с трудом подтащил ко мне корзинки. – Давай сюда Шмат-разум, а сам пойди отдохни Феденька, намаялси небось. А я уж сам смотаюсь туды-сюды пару раз, а потом всю бухгалтерию как есть сюда приведу.

Я только махнул рукой. Дед не успокоится, пока запас на будущее не сделает. Ладно, не обеднеет Кощей от пары корзинок. Даже пары десятков, если знать нашего деда.

Дом, милый дом, или Надо, Федя, надо

Я лежал на диване, рассматривал вьющийся хитро завёрнутыми струйками дым от сигары и размышлял. Ну да, люблю я это дело иногда – подумать, не надо удивляться. Часто – даже совсем неплохо получается. Сейчас я еще раз продумывал план похищения из тюрьмы Кощея. Получалось так, что всё было готово к этой операции. Пингвино-змей у нас во дворце, Стеклянная гора обезврежена и там везде наши бойцы, готовые к любым неожиданностям. Комната, экранированная солью давно готова. Кеша здесь, в коридоре с ноги на ногу переминается от нетерпения. Шмат-разум после переноса ценностей из замка фон Дракхена в нашу казну тоже уже у меня. Что я забыл?

– Деда, а ты с цепями сам справишься? Может из мастерских кого возьмём?

Михалыч только фыркнул от возмущения.

Ну а что? Там же не только замки, наверное, которые дед как семечки щёлкает, цепи же тоже как-то в стене закреплены? А ладно, я деду верю. Раз сказал, сделает – можно не сомневаться. Ага, вот. Надо царю-батюшке какую-нибудь одежду прихватить – его же на Кешу напялим.

– Гюнтер!

– Вызывали, Ваше Величество?

– Организуй Кощею-батюшке какую-нибудь одежду попроще. Халат, что ли… Тащи живенько сюда, а то скоро уже пойдём за Кощеем.

– Даже не верится, – вздохнул Гюнтер. – Неужели уже сегодня вечером я буду подавать ему ужин?

– Сплюнь. И Аристофана по голове три раза постучи.

– Я лучше о стол, Государь.

– Ничего мы не забыли? Ванну набери Его Величеству. Перекусить немного.

Гюнтер только фыркнул мол, без сопливых разберемся, и умчался за одеждой.

Ну, вот и конец моему царствованию. Сегодня вечером я опять стану простым скромным начальником одного из многочисленных отделов при дворце. А все эти дворцовые хлопоты, заботы, всё теперь по боку. Новый год отпразднуем и совсем свободен буду. Стану к Варе через день ездить, а то и вообще в отпуск уйду, погощу у неё хоть пару недель.

– Пошли, внучек? – прервал мои мечты Михалыч.

– Ага, давай собираться. Сейчас Гюнтер одежду для Кощея притащит и можно отправляться… Кеша! Зайди!

В кабинет ворвался бравый скелет и вытянулся по стойке смирно.

– Готов, Кеш? Не передумал? Смотри, если обнаружат тебя раньше времени – уничтожат.

– Клац!

– Понял. Молодец. А вот и Гюнтер. Ну, деда, бери свои инструменты и поехали.

В темнице всё было по-прежнему. Хотя с чего бы тут что-то должно измениться? Темнота, тихий лязг цепей и скрипучий голос Кощея:

– Одолел-таки, Федька Змея?

– Здрасте, Ваше Величество. А вы откуда знаете?

Он только фыркнул.

– Давай Михалыч, – я включил фонарик на кольце и стал светить деду.

Дед внимательно осмотрел и ощупал цепи и принялся за работу.

– Казню я тебя, Федор Васильевич, – качнулся Кощей на цепи, – как есть казню.

– Это вы можете. Даже не сомневаюсь. А за что? Интересно всё-таки…

– Я столько сотен лет с фон Дракхеном бился и никак одолеть его не мог, а тут ты пришел, раз-два и прибил гада. А что люди теперь скажут? Мол, совсем Кощей слабый стал, а?

– Ну, во-первых… Погоди, деда, давай я с этой стороны зайду – тебе удобнее будет… Я говорю, во-первых, Ваше Величество, не убил Змея, а просто обезвредил, я же не живодёр вам какой. А во-вторых, это и не я вовсе, а Канцелярия. Вы же всю Канцелярию казнить не собираетесь?

– Всю – нет. А тебя, как начальника – запросто.

– Воля ваша, я к несправедливости мира давно привык. Да и вас прекрасно понимаю. Заскучали вы по злодействам и казням тут, вот и отрываетесь на первом попавшемся. А чего, кстати, не на Михалыче?

Дед хихикнул, Кощей фыркнул, а Кеша тихо клацнул.

– Ладно, Федька, живи пока. Я еще проверю как ты там без меня правил. Небось премий понавыписывал себе да сотрудничкам своим, а?

– За дело, Ваше Величество, только за дело. А как не поощрить хороших работников? Они же от вас к Гороху сбегут.

Цепи ослабли, Кощей опустился на пол и тут же ухватился за стену.

– Ух ты, ослабел-то я как… – удивленно протянул он.

– Ничего, батюшка, – дед взялся за замки. – Отожрёшьси дома, накопишь силушку былую, да пойдёшь опять мечом направо-налево махать.

– И пойду, – кивнул Кощей. – Работа такая… Курить хочется.

– Потерпите, Ваше Величество, – вздохнул я. – Сами же знаете, что тут нельзя курить – охрана учуять может.

– А всё равно хочется, – капризно протянул Кощей.

– А ну стой не дёргайси! – прикрикнул Михалыч. – А то мы тут с тобой до самого Нового года провозимся.

– А кстати, Новый год, – прищурился царь-батюшка. – Что это ты там затеваешь, Федор Васильевич, да еще и за казённый счёт?

– Порадовать ваших поданных хочу, Ваше Величество. Трудятся они себя не жалея, надо бы и им праздник малый устроить. Пусть отдохнут денёк, выпьют за ваше здоровье и через недельку снова за работу. Всем же только польза от этого. И, кстати, вовсе и не за казённый счёт праздник. Ну, почти.

– Хитришь ты, Федька, – хмыкнул Кощей. – Ладно, во дворце разберемся. Но если что…

– Знаю-знаю: или сожрёте, или казните, или ваш меч – моя голова с плеч.

– Не перебивай царя, – привычно проворчал Кощей. – Ну, долго еще, Михалыч?

– А всё, Кощеюшка, – дед осторожно положил цепи на пол. – Раздевайся, родимый.

– Вы хоть отвернитесь, – пробурчал царь-батюшка.

Кеша на стене в цепях, да в царской одёжке выглядел натуральным Кощеем. Кто нашего Великого и Ужасного, так как я хорошо не знает – ни за что не отличит.

– Хороший мальчик, – сказал Кощей, надевая на голову Кеши свою корону. – Смотри, не потеряй – это моя любимая. Ну не скучай, боец. Вернешься – медаль дам. И орден в придачу.

– Давай, Кеша, держись тут, – кивнул я скелету и вытащил из кармана джинсов коробочку. – Эй, Шмат-разум, а перенеси-ка меня, Михалыча, да Кощея-батюшку прямо в его комнату тайную, от врагов скрытую.

– Звиняй, хозяин, – донеслось из коробочки, – никак не могу. И за ведро самогона тоже не смогу, – сразу определил он серьёзность своей позиции.

– Во блин… – я растерянно повернулся к деду, – влипли… А чего это вы хихикаете?

– Уволю я тебя, Федь, – хмыкнул Кощей. – Вот теперь – верю, что ты не сам ходил фон Дракхена воевать.

– Ты же сам солью комнату велел обложить, внучек, – прошептал дед.

– Блин. Это всё нервы, Ваше Величество и хроническая усталость… Шмат-разум, переноси нас в библиотеку.

– Под Лысой горой, – торопливо добавил дед. – А то занесёт нас сейчас в Александрийскую…

– Так её же вроде сожгли, деда? – успел спросить я, перед тем как разлететься на молекулы. А откуда-то из глубин мироздания едва слышно донеслось:

– Енто не я, внучек…

* * *

Никакой торжественной встречи царя-батюшки во дворце, конечно же, не было.

Только Гюнтер и взмокший от волнения фиолетовый начальник библиотеки.

– Ваше Величество, – буднично поклонился Гюнтер, будто и не расставался с Кощеем и распахнул дверь в тайную комнату. – Сюда извольте.

Кощей огляделся, потянулся и вдруг выбросив руки вверх, замер. По его телу побежали крохотные искорки, спиралями скатываясь вниз.

– Ух… – довольно вздохнул Кощей. – Вот я и дома.

Не глядя больше ни на кого, он вошёл в комнату, а за ним юркнул и Гюнтер. Дверь закрылась и мы остались одни.

– Всё, деда?

– Всё, внучек. Пошли отседова… Бывай, Емельяныч, – дед хлопнул местного начальника по фиолетовому щупальцу и зашагал к выходу.

– Хоть бы спасибо сказал… – пробурчал я, поспешая за дедом.

– Скажет еще, внучек, – хмыкнул на ходу Михалыч. – Устанешь «пожалуйста» говорить.

– Ну и ладно. Вечером сдам ему дела и свободен как герой песни «Арии».