Псы Америки. Дети Околицы

– Первое письмо, видать, сама написала. А потом уж сил не хватило. Вы верите во флешку в клетке попугая?

– Как неприятно она смотрела в камеру мобильного телефона – просто жуть берет, – призналась Ирина. – Сосредоточие человеческих страданий.

– Это когда она клятву требовала? Да-а… Жизнь не сахар у правозащитников.

– Но раз к нам обратилась, придется участвовать.

Ольга вздохнула и глаза ответила.

Ирина:

– Пиши оператору: «Как мы поступим?». Должно быть, есть какой-то план. Пусть порекомендуем нам дальнейшие действия.

Письмо ушло электронной почтой. Компьютер тянул с ответом.

Ольга решительно:

– Ну, раз связи нет, идемте спать! Утро вечера мудреней.

И позвала Иру:

– Пойдем ко мне ночевать. Саша от нас убежал. А ты с малышом мне поможешь.

Готовцев воззрился на жену в полном изумлении – как это сбежал? не ты ли меня выгнала?

– Что смотришь? – ухмыльнулась Оля. – Ребенок спать тебе мешает.

Александр не стал ступать в полемику – для него женщина всегда права в делах семейных.

А им навстречу из комнаты выбежала Алиса, крутя хвостом и тычась носом – всем видом стараясь показать, что службу у кроватки младенца она несет исправно, и недаром ест хозяйский хлеб.

– Все в порядке? Молодец! Молодец! – Оля погладила животинку по спинке.

Женщины скрылись в спальне с младенцем.

Вспомнив, что его временное пристанище занял гость из Ирландии, Готовцев вернулся в кабинет. Там был диван.

Стало как-то неприятно – будто не хозяин в доме.

Прилег, не раздеваясь, прикрыл веки, и перед глазами предстало высохшее, почти превратившееся в скелет, тело на койке в келье.

Сон не шел, образ преследовал.

– Ну, вас к черту! – Готовцев встал и включил компьютер.

– Как тебя хоть зовут-то, – проворчал Александр, увидев свежее послание от прежнего адресата. И написал – Как хоть зовут тебя, любезный?

И, о чудо! – компьютер ответил.

– Зови Спиридоном.

И состоялся ночной диалог.

Готовцев:

– Как там больная ваша? Она точно правозащитница польская Иоанна Пахвицевич? На оригинал из Инета мало похожа – слишком стара.

Спиридон:

– Она умерла.

Готовцев:

– Есть документы при ней?

Спиридон:

– Нет ничего. Мы подобрали её на улице с раной в груди.

Готовцев:

– Что же в больницу не отправили?

Спиридон:

– Так батюшка настоятель распорядился.

Готовцев:

– Мы приняли информацию и готовы принять участие в судьбе мариупольского детского дома. Как вас найти в Варшаве?

Спиридон:

– Почему в Варшаве? Мы московская община «Свидетелей Иеговы».

Готовцев:

– Вот даже как! Ну, что ж, это значительно упрощает дело

Про попугая

Когда любят сердцем.

Утром Готовцев докладывал:

– Вы все дрыхли, а я неусыпно бдел и списался с парнем, который прислал видео с Иоанной Пахвицевич в главной роли. Спиридоном его зовут. Он послушник московской общины «Свидетелей Иеговы». А подстреленная правозащитница уже скончалась. Спиридон просит – если нам это нужно, забрать её труп и клетку с попугаем у соседки. Батюшка настоятель не разрешает ему участвовать в подобных делах. А он дал клятву умирающей перед Богом, и очень боится, что она ведьма.

– Община московская? – переспросила Оля.

– Должно быть, Иоанна Пахвицевич удрала из Польши, от кого-то прячась, но и в России не спаслась – слишком серьезные люди ею занялись. Отец настоятель сразу смекнул.

Оля невольно на окно покосилась и тяжко вздохнула.

– Что будем делать?

– Ехать надо в Москву. Спиридон свой номер телефона дал для связи. На месте разберемся. И обязательно на машине.

– Почему на машине? – самолетом быстрее и удобней.

– Обратно попугая привезем. А на самолете или в поезде чтобы живность транспортировать, обязательны медицинские справки. Кто-то и где-то будет их доставать. А ещё и право собственности на птицу надо доказывать. Морока сплошная! Автомобилем проще и быстрее получится.

– Да, наверное.

– А зачем нам чужой попугай?

– Спиридон настаивает – послушнику не разрешат держать в общине. А умершая приказала ему забрать у соседки птицу с клеткой. В клетке флешка с секретными материалами, и он дал женщине клятву.

– Ну что ж, будем брать попугая. Не стоит птичку обижать. С нами ей будет веселее, чем в общине.

Нина Николаевна неожиданно оживилась, заговорила:

– А я знаю в селе женщину, у которой полно в доме канареек. Целую комнату им подарила вместо клетки. И пернатые летают, плодятся – живут, как на воле. А как с ними весело – кенары хором поют серенады. Благодать!

Присутствующие выслушали, покивали и снова к делам,

– Кто поедет? – спросила Оля.

Она-то точно не выездная.

Ира предложила:

– Я. Думаю, Александр Викторович и дядюшка Бакли. – И к тому. – Ты же поможешь, Конрад, со всеми делами нам в Москве разобраться. Очень нужен в коллектив солидный человек твоего возраста. Думаю, что сектанты молодежи не очень-то доверяют.

– И я с вами поеду, – подсуетилась мелкая. – Клетку с попугаем буду держать.

– Ничего с попугаем не случится, – возразила Оля. – А как я без тебя с ребенком останусь? Кто поможет купать и развлекать Сан Саныча? Он только тебя одну слушает.

Этот комплимент укротил Кристинин порыв. Она снисходительно оглядела присутствующих.

– Когда отравляемся? – Ирина посмотрела на Александра.

Тот:

– Спиридон торопит – келья не морг, труп разлагается. Если Конрад наигрался с принцем, то немедленно. Нас трое водителей – за сутки доберемся до столицы.

Нина Николаевна собрала в дорогу «тормозок».

Уже до обеда выехали в дорогу. За рулем Саша.

Пока Ольга Алексеевна вынашивала принца герцогам Аберкорн, Конрад Бакли блестяще усвоил русский язык и теперь наводил справки:

– В какое дело вы меня втягиваете?

Ирина рассказала о продаже в рабство украинских детей в испанской Сарагосе.

– А вам-то что до них? – насупился Бакли.

– Так дети же, беззащитные! Польская правозащитница Иоанна Пахвицевич жизнью пожертвовала ради них. И знаешь что, дядюшка Конрад, готовься – тебе, наверное, одному скучно в замке и одиноко. Теперь веселее станет. Я договорилась с одним авторитетом в Сарагосе – он отберет детей у покупателей-педофилов и отправит их в Ирландию. Будешь заведовать детским домом. Или присматривать за процессом. Пригласишь воспитателей, учителей. Обучишь ребятишек нашей культуре и языку. И преподавателей русских обязательно пригласи.

– Один украинец у меня уже есть.

– Вот чего не надо – этого суррогата. С миру по нитке – Украине культура. Они и историю свою позабыли. Хохлы, одним словом.

Готовцев хмыкнул одобрительно, не отрывая взгляда от дороги.

– Что с трупом делать думаете? – это Бакли.

– Помянуть нужно по обычаю, – вставил Саня свои пять копеек.

– Как властям будете предъявлять? Или в России с этим проще?

– Да нет, заморочек и у нас хватает. Надо подумать. Может, на месте разберемся?

Конрад Бакли удовлетворенно кивнул и подвел итог:

– Сектанты женщину подобрали и в больницу не повезли – пусть сами с трупом и разбираются. Наш интерес – клетка и флешка. Я так понимаю…

Проскочили Башкирию – свет померк, и небо стало темно-синим.

Ехали, часто меняясь за рулем, останавливались только по нужде – слить и заправить.

На МКАДе Саня позволил Спиридону и получил информацию, куда подъезжать. Настроил навигатор на нужный адрес..

Двухэтажный кирпичный дом, в котором обосновалась община «Свидетелей Иеговы» был очень и очень старым, и совершенно не укладывалось в голове, как там можно жить. Не было ничего примечательного, кроме московской прописки да глухой дощатой ограды вокруг. .

Конрад тронул Саню за плечо:

– Не надо к ним во двор заезжать.

Готовцев припарковал машину возле забора. Все вышли. Во дворе залаяла собака.

В калитку выглянула женщина:

– Кто ж вы такие будете, на ночь глядя? – пропела она.

– Нам нужен послушник Спиридон.

– Ждите, сейчас позову – в голосе её слышалась сладость, но не меда, а потоки.

Через несколько минут в калитке обозначился сутулый, мрачноватый мужчина неопределенного возраста.

– Здравствуйте. Я послушник Спиридон.

– А я Александр. Вы нам дали свой телефон.

– Вы приехали труп забрать?

– Труп сдайте в морг. Мы хотим знать адрес соседки с попугаем.

– Как это в морг?

– Как положено.

– А что мне батюшке настоятелю сказать?

– Так и скажите. Закон велит.

– Ой! – Спиридон исчез, захлопнув калитку.

Приехавшие в столицу вернулись в машину и стали ждать дальнейших событий.

Появился сам батюшка настоятель:

– Кто такие?

С ним приезжие быстро договорились, и вот уже руководимые Спиридоном мчались по Москве.

А договорились так – труп остается на совести общины, а с соседкой, клеткой и попугаем разбираются гости с Урала. Властям никто ничего не сообщает.

За полночь пересекли столицу и оказались в искомой квартире.

Ключом входную дверь открыл Спиридон. Зажег свет.

Ё-мое! В двух комнатах и на кухне был ужасающий беспорядок. Шкафы раскрыты, и на полу валялись какие-то тряпки, бывшие, надо полагать, чьей-то одеждой. Скатерть со стола сорвана. Горшок, стоявший на подоконнике, теперь валялся на полу – почву высыпали, и цветок погиб. Постель на полу. Должно быть, что-то искали тщательно – у спинок старой кровати сверчены даже металлические шары украшения. Из буфета посуда небрежно свалена возле него. Мука и крупы рассыпаны на полу…

В общем, в квартире, которую снимала в российской столице покойная польская правозащитница Иоанна Пахвицевич, царил полный разгром.

– Господи, помилуй! – воскликнул Спиридон. – Это кто же так нахулиганил?

– Что-то искали, – предположил Готовцев.

– А мы как будем соседку искать?.

– Умирающая мне сказала, что она напротив живет. Но не в третьем же часу ночи к ней стучатся – здравствуйте, я племянник вашей соседки, зовусь Бориславом.,

– В общем, так! – резюмировал Конрад Бакли. – Пока наведем порядок здесь, а уж утром ты сходишь за клеткой.

Занялись уборкой.

– Может, отвезете меня в общину, – попросился Спиридон.

– Заберем попугая и сразу поедем, – отмахнулся ирландский гость.

Искали собранные правозащитницей материалы, – думала Ирина, подметая пол. Мужчины ставили на места сдвинутую и опрокинутую мебель. Один Спиридон сидел непричастным на стуле и крутил головой.

Ирина подняла с пола фотографию молодой женщины с ребенком на руках. Всмотревшись, сказала:

– Это не наша полячка.

– Квартира-то съемная, – подсказал Саша. – Должно быть, от прежних жильцов осталась.

Готовцев спустился к машине и принес пакет с остатками «тормозка» Нины Николаевна. Прошелся туда-сюда – в подъезде полная тишина. .

Перекусили и отдыхать – кто где устроился.

Утром Спиридон пошел на переговоры к соседке и вернулся с попугаем в клетке.

Сели в машину.

Ирина:

– Как зовут его, не спросил?

Спиридон ответил одним словом:

– Рома.

– Послушай, Роман, – начала переговоры журналистка «Гардиан» вполне официально и дипломатично. – Должна тебе сообщить, что хозяйка к тебе уже не вернется. Она умерла. И перед смертью велела тебе передать, что ты теперь будешь жить у нас. И взяла слово, что о тебе будут заботиться. Она сообщила, что в клетке твоей спрятала флешку с секретными материалами. Я смотрю и не вижу – где же она? Может, покажешь тайничок в твоей хатке?

Рома смотрел не неё с большим недоверием и помалкивал.

Конрад Бакли подсказал:

– А клетка-то чистая.

Ирина решительно:

– Саша, немедленно разворачивайся – возвращаемся к соседке.

Скромную женщину досмерти перепугали.

– Да, чистила. Не смотрела. Дерьмо выбросила в мусоропровод. Как давно? А как Катя пропала. С месяц уже. Я не считала.

Всё, секретные материалы пропали в жерле мусоропровода! Не верить соседке не было оснований.

А Катя – это псевдоним, под которым жила в Москве польская правозащитница Иоанна Пахвицевич.

– Ты куда смотрел, Рома? – упрекнула птицу Ирина. – Как можно такому охраннику доверять секретные материалы?

Попугай только фыркнул пренебрежительно.

Ирина, примирившись с потерей:

– Поживем, подружимся – да? Только ты будь умницей.

Вернулись к общине. Повели очень трудный разговор с батюшкой настоятелем.

Конрад Бакли:

– Вы хотите украдкой труп закопать?

Батюшка:

– А что с ним делать?

Конрад:

– Похоронить на кладбище – как все это делают. Все затраты я беру на себя.

– Другое дело, – сразу же согласился настоятель. – Уложимся за день.

До Бакли, видимо, дошло. что так с трупами не поступают – уважать надо смерть и покойников. И он вмешался, задержав свой отъезд.

«Свидетели Иеговы» нашли гроб, копателей и место на кладбище. А Конрад Бакли договорился о надгробной плите из мрамора. Заказал на ней профиль усопшей, имя и годы жизни Иоанны Пахвицевич. Все подробности Инет подсказал.

Служащим кладбища Конрад Бакли оплатил годовой уход за могилой и пригрозил:

– Буду наведываться.

А в остальном на погосте не было ничего примечательного.

Поехали в аэропорт – провожать дядюшку Бакли в Ирландию.

Он ворчал на «Свидетелей Иеговы»:

– Вот что за люди! От них прямо разит несчастьем!

– Поэтому от них и шарахается народ, – добавила свои пять копеек Ирина.

В аэропорту, купив билет, Конрад потянул молодых людей в кафе:

– Надо помянуть погребенную.

Поминали кофе и коньяком – Саше и Ире предстоит рулить, а Бакли расслабился.

Опять поговорили о детях.

– Ты готовься, дядюшка Конрад, это серьезно – про детей. Процесс уже запущен – жди результатов и готовься принять их в замке.

Проводили ирландского гостя и тут же направились на Урал.

Ирина в салоне автомобиля тяжко вздохнула и сказала негромко, ни к кому не обращаясь:

– Ох, неспокойно у меня на душе – дело-то не закончено.

– Да не волнуйся ты! – постарался Готовцев её успокоить. – Все будет тип-топ.. Подключим Груню к расследованию – найдем, кто на Околице детьми торгует. Найдем и накажем.

Журналистка ещё раз вздохнула и уныло установилась на дорогу.

Попугай в клетке сидел совершенно невозмутимо, не выказывая никаких признаков неудовольствия. По своему обыкновению не издавал ни звука и только однажды заглянул Ирине прямо в душу своими желтыми глазами:, когда она ему объявила:

– Ну что, дорогой, на Урал едем! Не обессудь – джунглей там нет.

Нет, кто-то ещё говорит, что попугаи не понимают речь человеческую! То есть, за всех попугав поручиться нельзя, но что Рома понимает не только интонацию, но и некоторые слова – это факт.

Позвонила Оля:

– Где вы? Как вы?

– Приводили дядюшку Бакли. Домой возвращаемся с попугаем. Зовут его Рома.

– Все у вас в порядке?

Готовцев честно ответил, что все в полном порядке – скоро приедут.

Ира дремала, но не спала. Глаза закрыты, но мысли ясны. Думы её о Иоанне Пахвицевич. Если верить попам, душа её тут, на земле, ещё сорок дней – приглядывает за попугаем. Приятно думать, что с ним все в порядке.

Пошел снег. Ненастье переждать и ночь отдохнуть завернули в придорожный мотель под Казанью. Спешить было некуда.

А утром проснулись – солнце светило. Природа ощутимо двигалась к весне. Казалось – все вокруг подменили в лучшую сторону. Позавтракали и в хорошем настроением двинулись к дому.

А там все с нетерпением ждали попугая.

Оля сказала:

– Рома прекрасно выглядит. Мы не будем держать его в клетке – пусть летает по всему дому.

– Я тебе умоляю! – встревожилась Нина Николаевна. – Кто помет за ним убирать будет?

– Я, – вызвалась мелкая.

Бабушка Нина проворчала:

– Ты думаешь, одна такая умная. Смотри – следить буду строго. А как найду каку неубранной – Ромке заключение: сутки в клетке..

Мелкая фыркнула:

– Мама считает, что из любого положения можно найти выход, если очень постараться.

– Ну, смотри. Я вас с Романом предупредила.

Короче, сговорились. И попугай обрел свободу.

Каким это образом?

Никто его не брал его в руки и в студии не выпускал – а клетка стояла именно там. Просто открыли дверцу и наблюдали за птицей – когда она на волю сама устремится.

Но Рома не торопился – пил, ел, раскачивался на качели, ходил по нужде в клетке и выглядел весьма довольным. А люди не торопили его.

Кристина любила разговаривать с попугаем. Время свое делила между Сан Санычем и Романом – оба давали возможность власть наговориться. Ведь со взрослыми это не то – им лень лишний раз языком пошевелить.