Псы Америки. Дети Околицы

Готовцев подумал – интересная комедия здесь разыгрывается. Он продолжал наблюдать за бурной жизнью природы в окошко, и вдруг возникло желание подышать свежим воздухом. Александр вниз спустился, теплее оделся и вышел на крыльцо. Ему хотелось лишь покурить да и посмотреть – что к чему.… Но тут-то было!

Крыльцо имело лишь козырек, при отсутствии стен. И снежная буря набросилась на него, не давая возможности сунуть сигарету в рот.

Пришлось вернуться и покурить в комфорте – в кресле у камина.

Когда поднялся в спальню, Ольга спросила:

– Как там погодка?

– Как стая волков – бросается со всех сторон. Ветер к двери припечатал и не позволил сделать ни шагу с крыльца. Короче, природу ломают катаклизмы А по козырьку крыльца действительно кто-то стучит копытами.

– А я что говорила! – пискнула мелкая.

– Ты не забыл закрыть двери? – обеспокоилась Нина Николаевна.

– Обе на все запоры!

Оля взглянула на часы:

– Пора кормить Сашу.

– Не плачет же и не просит…. Пусть поиграют – им весело вместе. А поест, сразу уснет. Погоди со своим режимом.

Ольга осуждающе прищелкнула языком и покачала головой. Посмотрела на Готовцева, ища поддержки. Тот улыбнулся.

– Теперь на дорогах заносы, – сказала жена. – Как будем в село за продуктами ездить?

– Вызовем грейдер.

– Бог знает, когда он приедет.

– В крайнем случае, схожу на лыжах с рюкзаком.

– А ещё Томаса Бакли пригласили. Как он будет добираться? Надо срочно телеграфировать – пусть отложит свою поездку. Южный Урал не Ирландия. У нас резко-континентальный климат. Непогода запросто может затянуться.

И обратилась к Ире, занятой ноутбуком:

– Слышь, подруга – про Томаса Бакли говорим.

– А? Что? – Ирина рассеяно, – Сегодня объявлен день страшныъ историй? Слушайте, я прочту – страшнее вряд ли продумаешь.

– В Инете раскопала?

– Нет, в почте «Валькирии».

И зачитала…

Мариупольский детский дом

Чудеса случаются каждый день.

Ирина зачитала письмо из почты «Валькирии»

«Перед сдачей Мариуполя российским войскам из города был эвакуирован детский дом. Не куда-нибудь на запад страны, а прямиком в солнечную Испанию. А там детей поштучно продали педофилам. 85 малышей из детского дома. Следы их пропали…»

– Не фига себе! – присвистнул Готовцев.

– Аноним? – заинтересовалась информацией Оля.

– Да нет, материал подписан. Некто Иоанна Пахвицевич, журналистка и правозащитница из Польши.

– Что думаешь?

– А что тут думать? Ехать надо – проверять информацию.

– А непогода? А дядюшка Бакли?

– Конрада Бакли я тормозну. Непогоду обманем. Сейчас поищем, где поблизости небо чисто и самолеты садятся – Александр меня отвезет.

– Хоть до Мадрида! – вызвался Саня.

– Нет, в Европу тебе нельзя. Сейчас там на русских идет охота. А я по ирландскому паспорту прошмыгну.

– Коли так, поезжай. Ты опытная журналистка – справишься. А информация исключительной важности – надо проверить основательно, – решила Оля.

– Бр-р! Ну и сволочи же эти укропы – детей собственной страны в товар превратили. Детский дом педофилам – это не шутки. За такие дела надо расстреливать, – Готовцев Саня рвался в бой.

– Какие там шутки! Кража детей уже само по себе бедствие общества первой величины. А к тому же, учтите ещё, они обвиняют в подобном Россию. Надо вывести кастрюлеголовых на чистую воду. Вы понимаете, как все это важно – Ольга Алексеевна оседлала свой конек руководителя блога «Валькирия».

– Еще бы, – согласился Готовцев.

– И это не все. Следы преступления, наверняка, думаю, приведут в высшие эшелоны власти Околицы.

Нина Николаевна молчала и слушала, а потом вдруг выдала реплику от души:

– Какое чудовищное варварство! Это не женщина и не мужчина, а зверь в человеческом обличии, кто принял такое решение. Вот мое мнение!.

Ирина в раздумье морщила лоб, будто подыскивая слова:

– Это могли сотворить только очень нехорошие люди. Отморозки, говоря по-русски.

– Будешь у нас детективом, – сказала ей Оля. – Я верю, что ты все разузнаешь и выяснишь, установишь причастных лиц в преступлении – дети не могут исчезнуть бесследно. Наверняка, придется потратить массу времени и энергии, чтобы раскрыть эту тайну. Но я верю в тебя – ты добьешься истины. Но будь осторожна!

– Вера твоя вдохновляет, – ответила Ирина взволновано. – Я сделаю все возможное.

– А то засиделась, понимаешь, в уральских сугробах журналистка «Гардиан», – улыбнулся Саня, спародировав говор Ельцина. – Пора проветриться, понимаешь, прошвырнувшись в Европу. Собирайтесь в дорогу, мадмуазель.

– Ну, а мне пора кормить Сан Саныча. Освободите помещение, дамы и господа, – попросила Ольга Алексеевна. – Побеседуйте внизу у камина.

– А можно я останусь с тобой? – попросилась мелкая.

Мама властным жестом указала ей на место в углу.

Через два дня Ирина позвонила уже из Испании.

– Говорят, на Канары детей отправили. А конкретный адрес сами не знают. Там, на островах, ждала детский дом какая-то женщина из Украины. А кто такая, и как связаться с ней, не знает никто. Вот послушайте шерифа местного.

Ира включила диктофон.

Мужской голос на испанском языке:

– Что тут творится? Что происходит? Что вас интересует, сеньора?

Ирина на английском:

– Я ищу детей из Украины, которых привезли в 22-м году в ваш город. Помните такое событие?

Мужчина присвистнул и перешел на английский.

– Когда это было? Они почти сразу убрались на Канары.

Ирина:

– Вы полагаете их надо там искать? А поконкретнее можно – к кому обращаться и куда? Канары – целый архипелаг.

Мужской голос:

– Я не занимался детьми с Украины. Как приехали, так и уехали – меня это не коснулось.

Ирина:

– Но вы же власть, а они дети, прибывшие из другой страны – событие не ординарное..

Мужской голос:

– Ну, не сами же по себе – их привезли и увезли взрослые люди сопровождения. Но прежде я должен выяснить, кто вы такая. И какое отношение имеете к украинским детям?

– Я журналистка. Меня зовут Оливия Харрис. Вот мое удостоверение британского медиа-издания «Гардиан».

Мужской голос:

– Вот как?

Ирина:

– Неужели вам не известно это издание?

Мужской голос:

– Как будто что-то припоминаю…. Только я думал, это название дамского модельного салона.

Ирина:

– Просто невероятно!

Мужской голос:

– Что невероятно?

Ирина:

– Ничего. Неважно. Не будет отвлекаться от детской темы. Я попросила бы вас, мистер шериф, рассказать, что вам известно об украинских детях, прибывших в ваш город в 2022 году.

Мужской голос:

– Нечего мне сказать.. Дело прошло мимо меня. Поищите свидетелей или отправляйтесь на Канары.

Ирина:

– А там куда? К кому обращаться?.

Мужской голос:

– Да откуда ж я знаю?

Ирина:

– В Инете есть информация польской правозащитницы Иоанны Пахвицевич, что украинских детей из Мариупольского детского дома в количестве 85 человек привезли в Испанию и продали педофилам в городе Сарагоса. То есть, в вашем. Что вы на это скажите?

Мужской голос:

– Чушь собачья! У вас есть свидетели? Мало ли что напишут в Инете.

Ирина:

– Но вы же шериф! Вы обязаны следить за законностью. А в вашем городе совершено ужасное преступление против человечности..

Мужской голос:

– Газетные сплетни. Мне ничего о том неизвестно.

Ирина:

– Вы серьезно?

Мужской голос:

– Более чем. Обязанности свои я исполняю на совесть.

Но Ирина не отступала:

– А вот сейчас, когда возникла версия пропажи детей, что вы предпримите?

Мужской голос:

– Поступит команда от начальства, будем искать, коли пропали в Сарагосе. А пока я считаю – их увезли на Канары. Ищите их следы там. А мне, как пишут в детективных романах, вы ничего сейчас не пришьете.

Выключив диктофон, далее Ирина продолжила разговор на русском языке:

– Мне показалось, что шериф говорил откровенно и честно. Будь замешан в продаже детей, наверняка бы юлил в ответах, и бегал глазами. Сдается мне – он честен и глуп и ничем не может нам помочь.

Ольга Алексеевна:

– Значит, одного человека в Сарагосе можно исключить из списка подозреваемых – этого шериф городской полиции…

Через день Ирина:

– Слетала на Канары – никаких следов не нашла. Поъоже, их там и гн было. Буду искать тщательнее в Сарагосе. Признаюсь, меня в журналистских расследованиях больше всего интересует психология.

– Поделись, – попросила Ольга.

– Не огорчаться от неудач.

И Оля согласилась:

– Такую психологию стоит уважать. У расследуемого тобой преступления слишком запутанный сюжет – придется набраться терпения, чтобы дойти до успешного конца.

У камина вечером обсудили новости от Ирины.

Готовцев про шерифа из Сарагосы:

– Если Оливия Харрис про кого-то скажет – он не причастен – можно держать пари на последний рупь, что человек этот ни при делах.

– Совершенно верно, – согласилась Ольеа Алексеевна. – Он и мне не кажется подозрительным.

– Бедные детки, – тяжко вздохнула Нина Николаевна.

Мелкая ничего не сказала – она вообще наверху сидела, рядом со спящим принцем в спальне родителей.

Следующей связью Ирина сообщила:

– На мой взгляд, версия польской правозащитницы подтверждается. Очевидно, что преступление совершенно в Сарагосе. Был детский дом, и не стало его – исчез без следа. Люди, причастные к делу, давно уже на Украине. Надо теперь искать местных педофилов. Остались дети в живых и томятся в неволи или погибли от нечеловеческих зверств извращенцев-садистов – насущный вопрос.

Ольга в раздумье головой покачала:

– Боюсь, что все не так просто, как себе представляет наша Ира.

В своих изысках Оливия Харрис дошла и до губернатора провинции Арагон. Запись их беседы на диктофон была осуществлена тайком.

Мужской голос:

– Вы сыщик, сеньора?

Ирина:

– Нет, господин губернатор, я журналистка.

Мужской голос:

– А разве я дал вам согласие на интервью?.

Ирина:

– Я занимаюсь журналистским расследованием, и у меня к вам животрепещущий вопрос.

Мужской голос:

– Вы служите Интерполу?

Ирина:

– Я служу миру, господин губернатор. А работаю в Лондонском «Гардиан». Вот мое служебное удостоверение.

Мужской голос:

– Хорошо, сеньора, я отвечу на ваши вопросы.

Ирина:

– Вот распечатка статьи польской правозащитницы Иоанны Пахвицевич об эвакуации из украинского Мариуполя детского дома. И далее – все дети были проданы педофилам в вашей столице Сарагосе. Вы читали материал?

Мужской голос

– А должен?

Ирина:

– Но там говорится о тяжком преступлении, совершенно в столице вашей провинции.

Мужской голос:

– И что там конкретно?

Ирина:

– Я повторяю – эвакуированных из Украины сирот детского дома поштучно продали в рабство на забаву педофилам.

Мужской голос издевательски:

– Ничего я не видел и не слышал. И даже, представьте себе – не участвовал.

Ирина:

– Тоже самое утверждает и шериф города. Но факт имел место, и у меня вопрос – вы будете искать детей и устанавливать участников преступления?

Мужской голос:

– Нет!

Далее комментарии Ирины по электронной почте на адрес «Валькирии». :

– Губернатор не проявил никого интереса к делу исчезновения детей. Весь его вид говорил при встрече – что, получила? это тебя научит не приставать к серьезным людям с глупыми вопросами, нахалка ты этакая!

К этому добавлю – жевательную резинку у него во рту при разговоре и неприятное мясистое лицо.

Короче, губернатор подлец и поддонок – одним своим видом вызывает отвращение. И значит, делаем вывод – на помощь местных властей надежды нет никакой. До всего надо доходить самой.

После общения с властями у меня не проходит ощущение, что я добровольно лезу в выгребную яму.

Но отчего-то же надо оттолкнуться. Сейчас у меня нет никаких фактов, кроме статьи этой полячки. И, кстати, связаться с ней не могу. Надо лететь в Польшу искать и её. Но нет уверенности, что найду. Действительно ли она что-то знает и подскажет к кому обращаться? Или…

Но с другой стороны – дети же были, и дети пропали. И никаких следов детского дома… Я уже начинаю подозревать, что польская журналистка и правозащитница, написавшая эту статью, тоже пропала или спряталась от преследователей и угроз. По крайней мере, я считаю, с этой панночкой не все в порядке. Куда она делась? – вот ещё одна загадка.

Голова идет кругом.

Надо сесть и хорошенько подумать. Но не думается.

Действительность оставляет позади детективные романы, которые мне довелось прочитать.

А у меня тут возникают странные фобии.

Люблю смотреть, как испанцы сердятся. Они сразу становятся такими забавными. Когда гневаются, перестают выбирать выражения. Любо-дорого слушать брань испанскую! Карамба! Это неподражаемо! Можно улыбаться, хотя и горько душе. Теперь меня ничем не удивишь…

Получавшие эту информацию, очень переживали за Ирину.

Готовцев прямо с лица спал – весь на нервах стал: слова ни скажи.

Оля забеспокоилась:

– Ты что-то подхватил? Сам не свой. Ну-ка переезжай в свободную комнату – от ребенка подальше. Нам только гриппа сейчас не хватает.

И Санек переехал, не чувствую простуды в организме – так, на всякий пожарный случай.

Однажды проснулся в одинчестве от собственного крика, которого никому не было слышно. Внутри все пересохло, и из-под сомкнутых челюстей вырвался лишь едва слышимый стон.

Включив ночник, Александр поднялся и, покачиваясь, спустился вниз, где припал губами к крану и долго, жадно пил. Утолив жажду, подставил голову под струю холодной воды.

Сон как рукой сняло, только тело сотрясала мелкая дрожь. Но и это прошло от сигареты.

Некоторое время Готовцев курил в кресле и смотрел на пепел камина, успокаиваясь. Донбасская контузия сотрясает – определил он причину недомогания.

Подобные хвори, он слышал, легко глушатся водкой. Но не прельщала такая легкость. Слишком опасный путь в никуда.

Покурив в тепле и удобстве, Александр не спеша оделся и, глубоко вздохнув, направился к выходу. Ночные прогулки на морозе – лучшее средство от всяких контузий. А эта ночь, к тому же, дарила небо в звездах и луну, яркое ночное светило.

Вернулся Готовцев с недолгой прогулки с твердым решением – надо возвращать Ирину домой. Её расследования пропажи детей могут стоить ей жизни. Куда-то же эта польская правозащитница пропала!

Что-то в этой ситуации не так – размышлял Александр и отвечал сам себе. – все не так.

Чуть позже, днем, состоялся телефонный разговор с Ириной.

– Я ничего не чувствую тревожного и остаюсь в деле.

– Хорошо подумала? – это Оля.

– Да.

– А Саша утверждает, что тебе угрожает опасность. У него чуйка на это дело. И я ему верю. А тебе приказываю немедленно вернуться домой. Дело не бросим, но пойдем другим путем – более безопасным. Ира, послушай меня – сейчас же мотай из Испании. Завтра такой возможности может не быть..

– Похоже на бегство сломя голову. Из-за чего?

– Такова ситуация. Ты там одна против всех. А у нас с тобой сын. Герцога надо взрастить. Короче, немедленно возвращайся.

Прошел день, и наследница знатного рода ирландских герцогов Аберкорнов зябко переминалась на морозном московском ветру, с тоской вспоминая солнечные луга Испании – с сочными красками, исполненными глубоким природным смыслом … Неплохо бы там виллу купить.

– Ох! – невольно вздохнула Оливия Харрис и закрыла глаза…

В памяти всплыла одна из последних встреч – с самым известным криминальным авторитетом Сарагосы.

Хозяина виллы звали Феликс (он так назвался) На вид ему было за пятьдесят – волевое лицо отсидевшего в тюрьмах бандита, глубокие складки в углах рта, черные с прищуром глаза. Он был одет в полувоенную униформу, и даже берцы высокие на ногах.

Обсудили проблему. Ирина попросила помощи, обещала денег…

– Ладно. Я подниму свои связи. Свою разборку тут проведу – это кто детей педофилам у нас в городе продает, и прибыль получает, не платя налогов. Коль свой – душу вытрясу, а чужой – ты уж сама. Оставь свой телефон, – согласился на помощь пахан Сарагосы.

Его глаза при общении то, распахнувшись, вспыхивали злыми огнями, то вдруг суживались до щелок. На скулах играли желваки.

О, если Ирина могла читать мысли! Она бы многое узнала о произошедшем с детьми в Сарагосе. Но именно ей местный криминальный авторитет ничего не хотел рассказывать.

Он знал, что дельце это обстряпали приезжие укропы. И они не уголовники. Наверняка, представители не последних эшелонов украинских властей. Теперь они далеко – попробуй, слови. Но педофилы-то местные – с вилл побережья. С ними будет проще – можно потрясти. Есть толковые люди, знающие всех сексуальных извращенцев Испании наперечет. И за детей с них можно строго спросить.

Ну, что за клоуны! Почти сотню ребятишек в рабство купили и его не спросили! Кинули, можно сказать. Перед всей кодлой уголовников обиду нанесли. Ни в хрен собачий не поставили – что он тут есть, что его нет. Этак дело не пойдет…

Этих мыслей мафиози, к которому обратилась, Ирина, к счастью, не знала. А если узнала, ей бы стало не по себе.

Криминальный авторитет Сарагосы, забыв о просительнице, метался в мыслях взъяренным зверем.

Педофилы! Кто-то из них поплатится за самоуправство. Надо показать поганым, что обращать в рабство человека грешно! Тем более, ребенка. А за грехи надо платить…

А он-то куда смотрел? Проглядел! Распустил!

Надо немедля собрать сходку! И строго спросить. Кто-то знает наверняка все подробности. Время терять нельзя.

Наконец, совладав с собой, мафиози спросил:

– Что ж ты раньше-то не обратилась? Два года с лишком прошло…

Ирина вздрогнула от неожиданности… и очнулась от воспоминаний – она в Москве, Испания далеко. Но все равно – сердце глухо билось где-то у горла. Как говорится – как вспомнишь, так вздрогнешь.

Московский морозный воздух все же возымел положительное действо – Ирине стало легче. Мысли приобрели не то чтобы четкость, а более-менее упорядочились и не бегали теперь в голове, как муравьи в муравейнике в летний день.

Подумала – а не пригласить ли сюда дядюшку Бакли, пока она ещё в Москве? Потом вместе в Челябинск – а там Саша встретит.

Позвонив в Ирландию Конраду Бакли, Ирина присела нп удобгый диванчик, размышляя, где ждать – в гостинице или в зале?.

Две тощие тетки к ней подошли с постными и унылыми лицами.

– Думаете ли вы о своей душе? – осведомилась одна.

– Думаете ли вы о вечной жизни? – подхватила вторая.

– Чего вы от меня хотите? Оставьте меня в покое!

Но упертые тетки не отступали – что называется, вошли в раж и намерены были запытать вопросами одинокую женщину.

– Да отстаньте вы ради Бога! – отбивалась Ирина, осознав всю абсурдность ситуации и стыдясь собственной слабости.

Тетки пытались втянуть её в какой-то идиотский диалог о душе, боге и вечной жизни.

– Послушайте, – сказала журналистка, как можно спокойнее. – Если вы не отстанете от меня, я сейчас позову полицию.

На том и простились.

Как ни странно, этот, ничего не значимый случай, повлиял на Ирину благотворно. Она встряхнулась и решила зайти в парикмахерскую.

К концу дня из Дублина прилетел Конрад Бакли. Вместе они купили билеты на транзитный рейс до Челябинска.

Ира позвонила Готовцеву.

Тот ответил:

– Немедленно выезжаю.!

– Не рано ли?

– Не рано, – ничуть не смутился он.

Вот и поговорили.

Было бы странно, если бы Саша заставил себя .ждать в подобной ситуации.

Уже ночь наступила, когда они встретились на стоянке авто в челябинском аэропорту. Готовцев ничуть не замерз в машине, хотя и пришлось ждать гостей. Да и зима 2025 года на удивление была теплой.

В этот момент позвонила Оля. Спрашивала – прибыли гости? И услышав утвердительный ответ, тут же отключилась.

Два часа ехали через ночь. Так что когда прибыли, в домах села Хомутинино уже не светились окна – лишь одни фонари на улицах.

Дети спали в своих кроватках. Нина Николаевна и Ольга Алексеевна встретили приехавших приветливыми словами. Стол был накрыт, и горел камин.

Поужинав, уложили Конрада Бакли спать. Нина Николаевна ушла к себе. В спальне у детской кроватки сон младенца охраняла Алиса. Участники расследования пропажи детей в Сарагосе собрались наверху, в кабинета.

Оля, кивнув на Сашу:

– Ты уехал, а на почту «Валькирии» пришел удивительный ролик. Вот посмотрите.

Засветился монитор компьютера. Видео снимали на мобильник.

Оператор вошел в унылое помещение – в по всему видать, келью.

Его комментарии по ходу.

– Эту женщину подобрали на улице после огнестрельного ранения. Перевязали, положили в кровать. Бог решит – будет жить или душу отдаст. Батюшка-настоятель меня послал исповедать: говорит, что доходит. И приказал все записать на мобильник – мол, странно бормочет: потом разберемся. .

В келье горела тусклая лампочка, и в первый момент показалось, что на кровати никого нет. Когда же оператор подошёл ближе, то можно было увидеть на ней очень худую, почти бестелесную женщину. Не чесанные и не мытые волосы разметались по подушке. Желтая пергаментная кожа, изрезанная морщинами, как у покойницы. Глаза у женщины были закрыты. Хриплое дыхание вырывалось из полуоткрытого рта.

Оператор позвал шепотом:

– Пани, вы живы?…

Медленно-медленно приподнялись веки. Глаза у женщины оказались темными и живыми.

– Ты кто? – прошелестели бледные губы.

Оператор:

– Батюшка-настоятель меня послал к вам на исповедь

– Я не верующая. Но подойди поближе. У меня есть, что тебе сказать – зашептала хрипло женщина. – Слушай внимательно. Время мне дорого – его совсем у меня не осталось. Ты слушай, не перебивай.

– Я записываю, – оператор сказал и тут же прикусил язык, так как женщина грозно сверкнула глазами.

Она торопилась сообщить очень важную для неё информацию..

– Все материалы, мною собранные, надежно спрятаны. Они на флешке, в клетке с попугаем. Клетка у соседки. Она – хорошая женщина. Отдаст попугая по первому требованию, если вы представитесь ей моим племянником Бориславом. Мы тан с нею договорились. Только поклянись перед богом, что флешку отправишь в Фонд Правосудия, который найдешь на блоге «Валькирия». Владеешь Инетом? Тогда клянись…

– Клянусь! – глухо сказал оператор.

– Если обманешь, не будет тебе покоя. С того света буллу являться и трепать тебе душу. А чтобы не искушать, открою тайну флешки. Там ни золота, ни бриллиантов не найдешь. Там материалы о продаже в Испании украинских детей. За что меня и подстрелили. И тебя подстрелят, если волю мою не исполнишь.

– Господи, помилуй! – видимо перекрестился оператор – экран мобильника задрожал.

Внезапно женщина выпростала из-под одеяла костлявую руку И схватила оператора за рукав. Хватка у неё оказалась неожиданно сильной. Оператор с испугу попытался вырваться, но не тут-то было.

– А попугая себе забери, – пробормотала умирающая. – Он разумный – тебе пригодится.

– Возьму, – обещал оператор.

– Клянись! – голос женщины вдруг набрал силу, темные глаза смотрели в душу.

– Клянись перед Богом! – повторила она.

И оператор сказал:

– Клянусь перед Богом, сделаю все, что велишь.

– Вот и ладно, – женщина выпустила его руку и заговорила чуть слышно. – Вот и хорошо. Все тебе оставляю. Ты мой единственный наследник. Сделаешь все, как обещал, и живи, как хочешь – ты будешь свободен от этой клятвы. А до тех пор не будет у тебя хорошей жизни. Я так сказала! Аминь.

– Да они такие, про кого вы говорите? Кому я должен флешку отдать?

– Это Фонд Правосудия. Эти люди за меня отомстят. А тебе незачем загружать свою совесть. Сколько хочешь, с них попроси – они люди не бедные. Но и ты не жадничай. Хорошо всё будет у тебя, если наказ мой исполнишь. Ни хворей-болезней не будет, а умрешь в глубокой старости. Я замолвлю за тебя словечко на том свете.

Внезапно она замолчала, как будто прислушиваясь к чему-то внутри себя.

– Все, мне пора. А ты уходи и помни клятву свою.

Ролик закончился.

– Ну, у кого какое мнение по поводу, – спросила Ольга.

– Материал подписан? – это Ира.

– Да. Довольно оригинально – не разобрать.

– Ну, раз адрес есть – спишемся…

– А что по поводу?

– А что по поводу? Лететь надо в Варшаву.

– А кто полетит? Саше нельзя. Тебе опасно. Кто полетит?

– Мы с дядюшкой Бакли. Только куда обращаться-то? Варшава большая.

– Спишемся – уточним. Я ведь еще не отвечала на эту информацию

Подал голос Готовцев:

– А все-таки сволочи эти сектанты! Подобрали раненую женщину на улице и не в больницу отвезли, а в келью положили: выживет, не выживет – на всё божья воля.