Эра Волка

– Ну, про светящуюся шерсть приврала твоя девчонка, тот пёс, что мне попадался на вид был вполне обычный, только крупный очень.

– Всё равно это странно! – продолжал настаивать на своём Родик.

– Да ладно, не кипятись, и правда, странное совпадение. Очень может быть, что это питомец устроителя всех этих художеств и питомец весьма примечательный, а это уже зацепка. Пожалуй, знаешь что, расспросить надо местных, кто еще этого волка видел и не было ли с ним человека?

– Да я расспрашивал уже.

– И что?

– Ничего.

– То есть видела его только девочка?

– Точно так.

– Печаль, – проговорил Денис, вздыхая. – Ну, ладно, если тебе рассказать больше нечего, пойду пораскину мозгами над имеющимися зацепками.

– Ну бывай, – проговорил Родик и положил трубку.

Спрятав телефон за пазуху, Денис побрел в ближайшее кафе, чтобы хоть как-то подкрепиться. Сидя за тарелкой с пловом, он суммировал наработки дня. Во-первых, Катя, которую знал он и, Катя которую знали все прочие – это две абсолютно разные девушки. Во-вторых, ее странное и вычурное исчезновение не единственное. Между ней и загадочным Виталием явно есть связь. Надо во что бы то ни стало выйти на его семью! Ну и в-третьих, белый волк или пес, пойди теперь разбери, явно связан с обеими делам. Опять же предстоит выяснить как именно.

И тут Денис вспомнил как Аграфена Стефановна акцентировала внимание на этом звере. Интересно, подумал Денис, отчего это гадалка так удивилась, что он его видел, вот ведь и девочка псину заметила? Надо бы разобраться, решил он и, встав из-за стола, направился обратно в Катин дом. Но на этот раз Аграфена его не впустила, толи не слышала звонка, толи просто сделала вид, что ее нет дома. Так и оставшись в неведении, почему он не должен был видеть Белого, Днис побрел домой.

Целый день трудов, а так же умственных и душевных терзаний хоть и дал довольно много результатов, но зацепиться было решительно не за что. Павел Вениаминович наотрез отказывался говорить, где проживает семья погибшего в Волховском лесу парня, камуфлируя свою скрытность под следственную тайну.

Хорошо хоть, из подозреваемых его временно исключили, так как на момент свершения злодеяния в Волховском лесу, у него было алиби. Не зря он вчера с Родионом крепкую пил, не зря.

Глава 7

Утором следующего дня Денис просматривал новости, в надежде узнать еще какие-нибудь подробности о семействе погибшего Виталия, кроме тех, что сообщил ему Родик. Но ничего путного он в них не нашел. Видимо, Павел Вениаминович подстраховался, не допуская утечки лишней информации.

Несколько часов бесплодного сидения за компом раздосадовали Дениса. Он все больше горячился, поминая упертого следователя нелестными словами.

– Что же такого могла сообщить вам, товарищ следователь, мать несчастного Виталика, что вы так рьяно охраняете доступ к этой инфе? – зло шептал он, мучая клавиатуру.

Если бы Денис просидел за компом еще с часок, то вероятнее всего отыскал бы нужную информацию, потому как его более удачливые коллеги не дремали и все же узнали кое что занимательное. Но его отвлек Короткий, звонкий сигнал извещающей о новом письме на почте.

Открыв только что полученное сообщение, Денис быстро пробежал его глазами, потом изучил его еще раз, медленно и вдумчиво, но лишь после третьего прочтения до него дошел смысл написанного.

В тот же момент в его груди произошло резкое, болезненное движение, будто сжатая до этой минуты пружина распрямилась и вытолкнула на поверхность всю ту боль, что Денис упорно игнорировал с самой пятницы. Волна убийственной горечи, захлестнула его с головой. Он чуть было не захлебнулся в ее ядовитых водах, и лишь ярость, огненная ярость вспыхнувшая в его груди высушила своим неудержимым пламенем поток отчаяния. Ярость спасла Дениса от безумия, но сделала страшным. Лицо его исказилось, изрезалось глубокими, жесткими складками, а взгляд полыхал ненавистью.

Не пытаясь даже сопротивляться обуявшему его праведному гневу, он двинулся в шестидесятое отделение полиции, и вошел в его здание все с тем же перекошенным лицом. Не замечая ничего вокруг, он направился в кабинет следователя. Кто-то из дежурных попытался его притормозить, но был отправлен в нокаут, лишь одним ударом ладони в лоб. Больше Денису никто путь не преграждал.

Ворвавшись к Павлу Вениаминовичу, изучавшему бумаги, он навис над его столом с вопросом:

– Кто?

– Ты сядь, Денис, сядь, – засуетился следователь, видя, что перед ним стоит страшная машина для убийств, у которой напрочь поврежден головной компьютер.

То, что сын его сослуживца мог вырубить человека одним ударом, он не просто знал, но и видел собственными глазами. Павел Вениаминович не раз наблюдал за ним на тренировках по карате и даже звал работать в убойный отдел. Но парень отказывался, проявляя такое же рвение в работе с текстами, какое он демонстрировал на ковре.

– На-ка вот, выпей, – проговорил следователь, выуживая из сейфа бутыль беленькой и протягивая Денису граненый стакан.

– Не хочу! – прогремел он, сжимая кулаки и начиная метаться по кабинету, словно тигр в летке.

В этот момент, распахнулись двери и вбежал один из оперев.

– Павел Вениаминович, там Самохина побили!

Хозяин кабинета поднял глаза на Дениса и застонал.

– Иди, Карпов, иди, я сам разберусь.

Карпов бросил быстрый, жесткий взгляд на мечущегося Дениса и вышел.

– Ну, что ты творишь? – простонал следователь, – Это же умышленное причинение вреда работнику полиции, да еще на его рабочем месте! Приди в себя Денис, приди в себя! А то я тебя приведу, – уже тише добавил он.

– В обезьянник посадите? – зло выплюнул он.

– Да хоть бы и в обезьянник, пока ты кого-нибудь не убил! Ладно, сядь, – скомандовал Павел Вениаминович, немного смягчаясь. – Самохина придется задобрить, чтобы он и не думал писать заявление на тебя. А «кто» я не знаю. Интересный тоже такой, два дня с момента убийства прошло, я что тебе Шерлок Холмс что ли?!

– Вы Павел Вениаминович – следователь с двадцатилетним стажем, – с нажимом проговорил Денис.

– Денис, – начал отцовский друг как можно мягче, – я не представляю, что там произошло, не представляю, кто и за что мог наказать твою девушку. И в этом деле вопросов больше, чем в сборнике по алгебре, но я тебе обещаю, мы во всем разберемся.

– Сами-то верите? – Денис устало уронил голову в ладони и Павлу Вениаминовичу показалось, что он плачет.

Когда парень оторвал лицо от рук и встал его глаза оказались сухими, но взгляд был страшным, мертвым, будто в тот час, когда он осознал, что его Катерина мертва в нем самом тоже что-то умерло.

– Нашлись у нее какие-то родственники? – чужим, загробным голосом спросил Денис.

Павел Вениаминович отрицательно покачал головой.

– Сообщите мне, кода можно будет забрать останки, возьму на себя организацию похорон.

– Я распоряжусь, – пообещал отцовский друг.

Денис чуть заметно поклонился и направился к дери, затем резким движением снял с шеи массивную золотую цепь, и положил ее на стол следователя.

– Передайте Самохину и скажите, что я сожалею о случившемся.

Дверь за Денисом закрылась на удивление тихо, в холле его отчего-то тоже никто не окликнул и не попытался задержать. Он шел через пространство шестидесятого отделения будто воплощенная месть, шел тихо и беспрепятственно.

***

Прошла неделя со дня Катиной смерти. Денис сидел у себя на кухне и глушил стаканами водку. Рядом сжимая в руке рюмку сидел Родион. Они неспешно беседовали.

– Знаешь, Родь, я всё же хочу докопаться до правды, – проговорил Денис, вертя в руках гранитную плитку, на которой значились даты (1995—2019гг.) и имя – Земцова Екатерина Александровна. – Кем же всё-таки была Катя, той веселой девчонкой, которую я знал, или же совсем другим человеком?

– Я уже понял, дружище, что эта история не отпустит тебя, пока ты сам во всём не разберёшься, – отозвался Родя, икнув.

– Как думаешь, раскопают что-нибудь ваши нюхачи?

– Шутишь?! Они в полном шоке от этого дела пребывают. Секретарша начальника отдела отказывается на работу выходить, все время крестится и нечистую силу поминает. Отгулы затребовала!

– И что, дали? – горько усмехнулся Денис.

– Какой там, страх перед бесами у нас уважительной причиной не является.

– А ты, в самом деле, в бесов веришь?

– Ты же знаешь, шевеление мозгами не мой конек. Но я все же одно к другому прикинул, и вот что думаю – без мистики тут явно не обошлось.

– Какая мистика, Родя?! – простонал Денис. – Какой-нибудь химик или маньяк-креативщик всё это сотворил не иначе. Ну не станут обычные бандюганы жертву таким экзотическим способом мочить.

– Обычные не станут, – согласился Родик и почесал в затылке, уставившись в окно.

Взяв на себя устроительство похорон Денис днем ходил по ритуальным конторам, оплачивал счета, выбирал урну, венки, кладбище, а с наступлением вечера, надирался как сапожник и засыпал, роняя голову на кухонный стол.

Родик поддерживал друга, как умел, а именно – напивался вместе с ним, а утром выуживал себя из болота алкогольного недомогания и тащился на работу. Вконец обнаглевшего Родю не уволили только благодаря его несравненным водительским талантам и зоркому глазу, который не раз обращал внимание криминалистов туда, куда следует. Начальство отправило его в принудительный недельный отпуск за свой счет. Так Денис оказался под чутким и постоянным надзором лучшего друга.

Хлипкое суденышко Дининой жизни, выпущенное барахтаться по волнам, последнее время норовило перевернуться. Он словно бы плыл против течения, а борта его лодки облепляли надоедливые моллюски, создавая ещё большее сопротивление. Моллюсками он называл всех: работников ритуальных бюро, Игоря Аристарховича, который не сумев найти ему замену, стал звать обратно в газету, Карпова названивающего Денису и требующего прийти в участок чтобы лично извиниться перед изувеченным Самохиным, что ходил теперь с двумя финалами напоминающими очки.

Погрязнув в пучине всех этих удручающих ритуальных мероприятий и не имея уже возможности самоотстрониться, Денис испытал неведомые ему доселе материальные трудности. Переводов он не делал, курсовые за студентов (как прежде) не писал, единственным источником доходов осталась жалкая газетенка, приносившая скромные гроши (он все же накатал в нее невнятную статью про странное происшествие, правда, не на 12 линии, а в Волховском лесу). Эти деньги Денис тратил на сигареты, кофе и выпивку, как быть со всем прочим, он не знал.

– Отвлекись хоть ненадолго, – умолял его Родик, забивая холодильник друга пельменями, – возьми халтурку.

– Да, да, – соглашался Денис и брал небольшую работу, только для того, чтобы отдать долг другу.

Но Родя денег не брал, а если и брал, то только для того, чтобы пропить их с Денисом же.

Родя был настоящий друг: и плечо подставит, и на помощь придёт, и ничего за это не попросит, бесхитростный, душа нараспашку – прямая противоположность Дениса.

Они дружили с детства, Родя его сам в товарищи выбрал, ходил за уверенным, бойким пацаном, который прогуливал занятия, вечно был увлечён всем и сразу и при этом с легкостью получал хорошие отметки, вообще не прилагая к этому никаких усилий. Дениса эта собачья преданность, в конце концов, покорила, и они с Родей стали походить на два рукава одного пальто – даже на расстоянии всегда помнили друг о друге, всегда были вместе.

Из них двоих Родик нуждался в Денисе больше. Диня был для него замочной скважиной, сквозь которую Родик подсматривал за содержательной жизнью мыслящего общества, сам при этом в ней не участвуя. И вот настал момент, когда Родион Маслов – недалекий водила, с трудом освоивший шахматы, чтобы хоть изредка вращаться в интеллектуальной орбите лучшего друга, стал для Дениса спасательным кругом. Он не давал ему сойти с ума в жалких потугах сдвинуться с мертвой точки в расследовании, которое Денис пытался вести несмотря на изрядно пошатнувшееся душевное равновесие.

Глава 8

Настал день похорон. Денису выдали урну, с останками его возлюбленной, и он собрался на кладбище. Момент представлялся ему исключительно личным, поэтому он отправился туда один. После длительного запоя Денис неважно ощущал себя за рулем, ему вообще стало казаться, что некогда крепкая его связь с автомобилем распалась, что он больше не чувствует свой старенький Golf как продолжение самого себя, а разматывающаяся лента дороги не действует на него как прежде – успокаивающе.

Все менялось в лоскутном одеяле Дининого бытия, будто кто-то взял, да и подменил пестрые ромбики и квадраты на черно-белые фрагменты. Казалось всей его жизни отныне суждено быть сумрачной и фрагментарной без понимания того, что же произошло с Катериной.

Неделя работы, не давшая никаких особенных результатов, показал, что как следователь – он ноль. Денис ехал на кладбище, чтобы просить Катю отпустить его, потому что понимал, как походит на осла, бегущего за хворостиной, подвешенной перед собственным носом. Хворостиной этой была разгадка её смерти, и он был обречен бежать за нею, не в силах настигнуть.

Тогда еще Денис не осознавал, что погибшая Катерина не может освободить его от одержимости и от того пути, что он, не ведая, избрал для себя.

Пока Денис тащился до Волковского кладбища со скорость сорок километров в час, утреннее солнце поели сизые, наливные тучи, готовые разродиться дождем и ждущие только одного – когда он выйдет из машины.

День был будний, не праздничный, по быстро намокающим кладбищенским дорожкам сиротливо брели немногочисленные посетители. Мимо Дениса, шагающего по центральной аллее, прогрохотала телега с мусорным контейнером, обрызгав его с ног до головы. Денис и без того чувствовал себя слабеньким, словно разбавленный коньячок, а после незапланированных водных процедур и вовсе сник.

В конторке он показал документы, квитанции и получил талон с номером участка. Нужное место он нашел не сразу, но подсуетившейся работник кладбища помог ему.

Как копали яму под урну, как укладывали табличку Денис и не заметил, он витал где-то далеко от этого скорбного места. Он думал, что будет вспоминать о чем-то важном и значимом, стоя у могилы возлюбленной, но в действительности на сердце у него не было ни капли лирики. Все эти прощальные ритуалы лишь удручали, к тому же его терзало похмелье.

Заплатив низкорослому мужичонке с лопатой, Денис, наконец, остался один на один со своим горем, он положил букет белых роз на разрыхленную землю и уронив непрошенную скупую слезу, побрел прочь.

Не далеко от Катиного места, у свежей могилы с перекошенным временным крестом стояла девушка. Выходя на дорогу, Денис был вынужден пройти мимо нее, так как дальше тропинки еще не прокапали. Он посмотрел на девушку, потом мельком на табличку (что за странная причуда интересоваться именами на надгробиях чужих тебе людей?) и от увиденного у него аж дыхание перехватило. На черном габрадиабасте белело уже знакомое ему имя – Виталий Кузьмин.

Денис замер словно охотник напавшей на след редкого зверя, а в голове его тут же засуетились совершенно разные, в основном обнадеживающие мысли.

Но тут девушка, что стояла все это время с прикрытыми глазами и тихонечко шмыгала вздёрнутым носиком, обернулась, вздрогнула и едва слышно охнув, потеряла равновесие. Упасть она не успела, крепкая рука Дениса перехватила ее за талию. Одним рывком он поставил растерянную барышню на узкую тропку и представился:

– Денис, – он протянул ей руку, но девушка не спешила знакомиться.

В полном недоумении она разглядывала его, запрокинув маленькую гладко причесанную головку, но потом все же молвила:

– Ты считаешь это весело – знакомиться с девушками на кладбище?

Ее голубые глаза отливали холодом, а капризный изгиб маленького рта ещё больше искривился в пренебрежительной полуулыбке. Только тогда Денис осознал, что сам он улыбается во весь рот, причем совершенно искренне. Но разве могла эта разбитая горем девчушка, что смотрела Дениса снизу вверх, знать, кем предстала в его глазах. А он между тем уже окрести ее лучом, что прольет хоть немного света на тайны ревностно оберегаемые Павлом Вениаминовичем.

– Извини, если оскорбил твои чувства, – как можно галантнее начал Денис, не собираясь упускать случая выведать у этой барышни все, что она могла знать о смерти несчастного Виталия. – просто я увидел табличку и… – он сделал неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать нужные слова. – Если этот человек был близок тебе, то мы в коком-то смысле друзья по несчастью.

– Никакие мы не друзья, – продолжая кривить рот, возразила девушка.

– Ну да, пока не друзья, – согласился Денис, чуть заметно улыбаясь, – но могли бы ими стать. Я сегодня хоронил дорогого мне человека, точнее то, что от неё осталось, – с грустью пояснил Денис. – Она погибла так же как этот парень, – он указал на каменную плиту.

– Катя была тебе близким человеком? – удивилась девушка, широко раскрыв глаза.

– Д-да, – запнулся Денис, нутром почуяв, что судьба свела его с этой девчушкой не спроста, она явно что-то знала о Кате, и что-то такое, что Дениса может удивить. – Ты была с нею знакома?

Девушка прикусила нежную губу и пристально посмотрела на Дениса. Он понял, что если не расположит её к себе, шанс будет упущен и возможно навсегда. Еще с юности Денис уяснил, не бравость и самоуверенность располагает людей, а чувство превосходства над собеседником, поэтому он как можно смущеннее улыбнулся и заерзав взглядом по своим ботинкам тихо, тихо проговорил:

– Я не жду, что ты захочешь иметь со мной дело, просто мне показалось, общее горе может объединять людей. Я был один на один со своей утратой и тут встретил тебя… Впрочем, это все не важно, прости, что побеспокоил. – Он кинул на нее виноватый взгляд, еще раз смущенно улыбнулся и развернулся чтобы уйти.

– Меня Светой зовут, – донеслось у него из-за спины. – И я знала Катю.

– Правда? – радостно воскликнул Денис, оборачиваясь

– Я не была ей другом, да и к знакомым меня можно причислить с натяжкой, – поспешила уточнить Света. – Мы виделись всего дважды, когда я приходила забирать своего брата, – она ткнула тонким пальчиком в свежею могилу, – из их двинутой секты.

– Какой ещё секты? – изумился Денис, решив, что девушка наверняка что-то напутала.

Не могла Катя быть сектанткой! Что-что, но только не это!

Но если верить тому, что позже поведала Света, не просто могла, но и состояла в некой группе, которая сама себя сектой, конечно, не считала, и даже никакого названия не имела, но влияние на впечатлительных особ оказывала колоссальное.

Катерина там была на хорошем счету, адепты и сам куратор её уважали, за особую приверженность к общей идеи и склонность к благотворительности. Квартиру свою на Ваське, которую она купила на собственноручно заработанные деньги, Катя какой-то детской организации ещё задолго до гибели отписала. В детдома ездила, подарки детишкам привозила, спектакли организовывала. Даже Виталю – Светиного брата, как-то с собой брала.

В общем и целом, компашка эта на секту, и правда, походила мало, скорее на клуб по интересам. Некий Святослав Сергеевич лет десять ещё назад собрал группу единомышленников – тех, кто культурой древних цивилизаций увлекается. Он был убежден, что в 2012 году на нашей планете начнутся глобальные изменения, и человечество, должно себя к этим преобразованиям готовить. Беда, правда, заключалась в том, что немногие осознавали масштабы грядущего события. Поэтому Святослав Сергеевич и взял на себя труд, исправить это упущение.

Поначалу его группа была не особо большой, но со временем выяснилось, что у теории Святослава довольно много сторонников. Особенно активно сообщество стало разрастаться в конце пресловутого 12 года, а к сегодняшнему дню их насчитывалось чуть ли ни с полтысячи человек. И все-то у них там было чинно и благолепно, но в последнее время начался сущий кошмар.

Что именно началось в группе Святослава, Денис узнать не смог, потому как Света разрыдалась, прервав свой рассказ. Беднягу аж залихорадило, и Денис, поспешил увести растроганную девушку с кладбища. Пока они шли по аллее, он участливо поглаживал ее по худенькому плечу и Света постепенно приходила в себя. Когда же приблизились к воротам, девушка почти успокоилась, и Денис задал мучавший его вопрос:

– Свет, а ты что одна брата хоронила?

Девушка кивнула, с трудом сдерживая новый приступ, а потом все же добавила:

– Мама в больнице, с сердцем плохо и когда поправится не известно, так что мы решили не ждать.

– А отец?

– Ушел, когда мама мной забеременела.

Денис многозначительно вздохнул, ни то что бы из жалости, просто надо же было как-то прокомментировать подлость родителя. К тому же расставаться со Светой он не спешил, она еще не рассказала ему самого главного.

– Ты на автобусе ехала? – спросил он, обратив внимание на забрызганные Светины джинсы.

– Ага, – вздохнула она.

– Я на машине, могу подвезти, – предложил Денис.

Света внимательно осмотрела его поджарую, высокую фигуру с уверенно расправленными широкими плечами, явно взвешивая риски, но трястись в общественном транспорте, ей, видимо, хотелось гораздо меньше, чем садиться в машину к незнакомцу. Утерев рукавом слезы и всё, сопутствующее рыданиям, она села в припаркованный у оградки Golf.

– Куда изволите? – для проформы спросил Денис, прекрасно зная, что путь ему предстоит не близкий.

– На Турку.

Он только присвистнул, делая вид, что не знает где обитает семья Кузьминых.

– Скажи, ты про моего брата из новостей узнал, да? – девушка спрятала лицо в ладонях, борясь с очередным приступом рыдания.

Денис достал из бардачка бумажные салфетки и протянул их Свете.

– Я пытался вести свое расследование Катиной гибели, – проговорил он, усмехнувшись собственной несостоятельности, – и смог разузнать, что был ещё один схожий случай, но подробности мне не известны.

– Один?! – взвизгнула Света. – А четыре не хочешь?

– Так много? – удивился Денис, лихорадочно соображая, когда могли произойти другие происшествия, и почему он о них ничего не знает.

– Да, – подтвердила Света, трубя в салфетку. – Первыми были близнецы, Сима и Соня. Они никогда не расставались, вообще всё вместе делали, а однажды Сима пришел на собрание без Сони. Виталя рассказывал, что он тогда сам не свой был, всё твердил, что пойдет по стопам сестры. И, видимо, пошел-таки, потому что никто его больше не видел.

– А что эти собрания из себя представляют? – зацепился Денис за важное, вспоминая гипотезу Павла Вениаминовича, которая выросла не на пустом, как он теперь понимал месте.

– Они встречаются примерно раз в неделю. Снимают помещение в школе или ещё где, набиваются туда человек по сто, за раз редко приходит больше, и давай трындеть о всяких глупостях.

– Ты бывала на этих собраниях?

– Нет, конечно! – оскорбилась Света, – Я Виталю пару раз забирала, он астматиком был, вот я и приезжала за ним, когда у него приступы прям на собрании случались. Мать с ним пыталась говорить, умоляла не ходить на заседания эти дурацкие, но какое там! Он всё твердил, что мы серая масса, плывущая по течению сточной канавы и не желающая выбраться на просторы океана жизни. Он хоть и старше меня был, а всё равно что дитя – любой его задурачить мог. Всё светлое, доброе, вечное искал, нас в прожигании жизни обвинял. А мы с матерью, между прочим, его на своих спинах тянули. Мама – вот вообще на двух работах горбатилась, чтобы у нас всё было, а он только программки свои компьютерные писал, за которые никто платить не хотел, да Святослава этого слушал.

– А почему ты так уверена, что Сима с Соней тоже погибли?

– Я не то чтобы уверена, просто другого варианта вроде как нет. Виталя сболтнул, что за пару недель до Сониной пропажи, они с братом рассказывали, будто бы снизошли до нашей Земли грешной их древние Боги или ещё кто, не поняла, если честно. И будто бы этих Богов призвать можно, но ритуал опасный. А потом Сони возьми, да и не стань. Уясняешь?

– Вполне. Но почему об их смерти ничего неизвестно? Если они погибли так же, как Катя и твой брат, то это не могло остаться незамеченным.

– Видимо, они отъехали подальше Волхова. Соня с Симой были сиротами, как и твоя Катя, кстати, а все их друзья в секте этой. Станут они про такие дела во всеуслышание кричать, как думаешь?

– Вряд ли, – согласился Денис.

– Катя твоя, наверное, прознала про ритуал, а может, они там все поголовно этих духов уже призывают, не знаю я. Да только она не учла, что, помимо её смерти, ритуал ещё и чудовищные разрушения обеспечит. Зато братик мой учёл, потому и уехал в лес, дурень! – и Света снова залилась слезами.

На этот раз Денис понял, что салфетками не отделается. Заехал на первую попавшуюся заправку, взял кофе и попытался привести в чувства совершенно расстроившуюся Свету.