Эра Волка

Сладкий, тягучий напиток подействовал не хуже живой воды – девушка стала постепенно успокаиваться.

– Свет, ты сказала, что по мимо Кати погибло еще четыре человека. Виталя, Сима и Соня – это три, а кто четвертый? – вкрадчиво поинтересовался Денис.

– Да мужик какой-то. Сегодня утром на 36 километре от города, на пустыре нашли. Всё в лучших традициях – вибрации нереальные, свет столбом стоял, ну и электричество в близлежащих коттеджах повырубило. На своей странице в фейсбуке он послание оставил: мол, во всём виноват сам, приношу извинения за причинённые неудобства, простите и не осуждайте. Тех, кто меня покарал, не ищите. Ничего себе неудобства! – возмущалась Света, – Весь город уже на ушах от этих убивцев стоит, коммуникации к чёрту летят, а им всё нипочем! И главное же, мрут как мухи, и всё равно духов этих вызывают. Идиоты!

Праведный гнев Светы Денису был понятен, но он его не разделял, потому как был абсолютно убежден в том, что никаких духов жертвы изощрённых убийств не призывали. Виновник пошатнувшегося спокойствия общественности кто-то совсем иной, и его следует найти и обличить, да как можно скорее, пока эта самая общественность не начала охоту на ведьм.

– А ты про мужика этого откуда узнала? – спросил он, для того чтобы не терять нить разговора.

– Ты новостями совсем не интересуешься, телек там, радио, ютуб? – пренебрежительно бросила Света.

– Не то чтобы не интересуюсь, просто телека у меня никогда и не было, а в машине радио не работает. Я антенну про… потерял. К тому же мне сегодня как-то не до новостей было… – поморщившись, он вспомнил как проявив нечеловеческую силу воли, поднял себя с кровати после вчерашних возлияний с Родей и поехал сюда – в последний приют для тех, кто отыграл свою пьесу.

Затем он вспомнил, как собираясь на кладбище, думал, что попросит Катю отпустить его, но так этого и не сделал. Стремление разгадать тайны, клубившиеся вокруг нее, было столь велико, что он, не задумываясь, променял желанный покой на новые зацепки в каверзном деле.

Вот и разберись, где кончается любовь и начинается азарт. Ведь не из любви же к Кате он терзает себя и эту несчастную девочку с покусанной губой. Ведь Кати уже нет, и лично ей он помочь ничем не может, а все его потуги и искания только ради того, чтобы доказать себе самому, что не мог он так сильно заблуждаться в своей любви.

Не желая утопнуть в меланхолическом киселе, вязком и стремительно затягивающем, Денис решился окончательно придушить печально-лирические настроения и отдаться дедукции.

– Скажи, Свет, а ты действительно веришь в то, что наших искателей истины некая высшая сила прибирает? – потревожил он, уставившуюся в боковое стекло девушку.

– Да откуда ж мне знать, – отозвалась Света, поворачиваясь, и Денис заметил, как она краем рукава снова утирает слезы.

– Ты извини, но мне, если честно, с трудом верится, что Катерина и все остальные её единомышленники погибли из-за духов. Я в такую чушь мистическую вообще не верю.

– А как же свет и сотрясения все эти? Опять же, записки. Они ведь все как один твердят о неких судьях, и что, мол, к ответственности этих самых судий привлечь нет никакой возможности.

– Вот именно, что послания эти будто под копирку написанны! – загорячился Денис. – А свет и сотрясения при современных научных достижениях вообще не проблема. Чем древнее и незатейливее разводка, тем охотнее люди в неё верят! А тут как раз всё до безобразия старо и просто: возникла или возродилась некая древняя могучая сила, соприкосновения с которой жаждут адепты Святославовой секты. А погибают они от того, что это соприкосновение, судя по всему, случилось-таки. И главное, очень удобно, ведь мертвеца не спросишь, был контакт с высшим разумом или не был? Помер, значит был. Вот тебе и все дела, спросить не с кого, ну кроме духов, конечно. Но полиция вряд ли станет присылать им повестку.

Света пожала плечами, явно не желая расставаться с уже сформировавшейся и удобно устроившейся в голове версией Виталиной смерти.

– Ладно, Свет, если хочешь, верь в духов, мне лично все равно, – сдался Денис, понимая, что зря старается зацепиться за эту девушку. Помочь в расследовании она ему вряд ли сможет, но телефон всё же надо будет спросить и держать с нею контакт, мало ли что она ещё случайно узнает. – А вы с матерью следователю про Святослава и его секту рассказывали?

– Конечно, рассказывали, – удивилась такому вопросу Света.

– И что, они к нему наведывались, разузнали чего?

– К нему попробуй, наведайся, – усмехнулась Света, – Святослав – это ж явно псевдоним, по паспорту-то его каким-нибудь Гришей или Колей звать. Где живет этот прохвост никто не знает, поэтому выйти на него лично не так-то и просто.

– Ну, хорошо, место жительства не знают, а где собрания свои проводит? Ведь это ж не шутка помещение для такой оравы найти.

– У них в этом плане все очень конфиденциальненько получается – каждый раз они встречаются на новом месте, которое им сообщают на предыдущей встрече. Снять какой-нибудь актовый зал или там студию в ведическом центре не так сложно. Какой директор или заведующий откажется от левых заработков? А платят они, видимо, не кисло, ты только представь, если каждый хотя бы по сотне скинется.

– М-м-м да, – протянул Денис, – но ведь сто человек не иголка в стоге сена, можно же как-то вычислить, где они запланируют своё очередное собрание.

– Может, и можно, но я не знаю, как это делается. Я всего лишь секретарь, моё дело бумажки, да печати. Дедукция – это по части следователей.

– Неужели тебе не хочется разузнать, что на самом деле произошло с твоим братом? – изумился Денис, представляя, какую деятельность развернул бы, имей он всю эту информацию раньше.

Отчего же он, дурень, не нажал на Родика посильнее и не выпросил у него адрес погибшего Виталика? Наверняка же прибеднялся друг, когда говорил, что не знает, где семья погибшего живёт. Если бы он съездил к этой Свете раньше…

– Мы почти приехали, – прошелестела девушка, нарушив сгущающийся мыслеворот в Денисовой голове, – вот этот обшарпанный дом мой. Во двор можешь не заезжать, я тут выйду.

– Да ладно уж, – растянул Денис губы в широкой улыбке, – столько ехать и не довезти барышню до подъезда? Не по-джентельменски как-то.

Света улыбнулась, позволив новому знакомому поухаживать за собой. А Денис был чрезвычайно рад удавшемуся манёвру, он всего-навсего хотел, как можно точнее узнать место обитания Светы, на тот случай, если она не даст ему номер своего телефона.

Девушка попросила остановить у третьей парадной длинного белого дома, одна сторона которого выходила во двор, а другая на яблоневый сад с озерцами.

«Милое местечко», – подумалось Денису, и сразу перед глазами нарисовалась радужная картинка. Летний жаркий день, они с Катей прогуливаются по дорожкам, он приобнимает её за талию, подыскивая какую-нибудь яблоньку пораскидистей, чтобы усадить под ней свою принцессу и целовать, целовать, целовать…

– Спасибо тебе большое, – подала голос Света, выдергивая Дениса из паточного плена грёз.

– А?

– Спасибо, говорю, за то, что подвёз.

– Да не за что, – пробубнил он, возвращаясь в действительность. – Разве мог я бросить на кладбище одинокую хрупкую девушку. Ты знаешь, мне кажется, нам все же надо держать связь, ведь мы, и правда, друзья по несчастью. Вот моя визитка, – он протянул ей глянцевую картонку и ручку, – может, оставишь мне свой номер?

Света немного подумала, снова прикусывая нижнюю губу, но потом все же сжалилась над красавцем, что смотрел на нее с явной мольбой, и нацарапала десять цифр на одной из салфеток.

– Ну, бывай, – проговорил Денис, открывая пассажирскую дверь.

Света выплыла, будто лебедь, и напоследок даже улыбнулась, обнажив на редкость белоснежные зубки.

Использовать врожденное обаяние на несчастной девчонке было, по меньшей мере, нечестно, но Дениса уже щекотало возбуждение охотника, напавшего на след. Мираж той информации, которую ему могли ещё поведать Света и её мать, будоражил Дениса. Но он понимал, что наскакивать на женщину, только что потерявшую сына, вот так вот с панталыку, будет неумно. Надо сблизиться со Светой, напроситься к ней в гости и тогда уже выведать всё, что знает мамаша погибшего Витали.

Глава 9

Как только за Светой закрылась дверь парадной, Денис набрал номер друга.

– У аппарата, – раздался в трубке хрипловатый голос Роди.

– Скажи-ка, друг, – начал Денис без приветствия, – как давно ты знаешь о том, что Катя состояла в некой секте Святослава Сергеевича?

– Динь, откуда я мог об этом знать? – попытался съехать Родик.

– Оттуда, Родя, что ты обычно знаешь немного больше, чем простой водила. Я только что подвозил домой сестру погибшего Виталика, и она поведала мне столько интересного и полезного, что в карманах не унесёшь. Не говори пожалуйста, что Павел Вениаминович не обмолвился тебе о секте Святослава ни единым словом.

– Ну так, то ж Виталий Кузьмин, а про Катю мы не в курсе.

– Родя!

– Ну ладно, ладно, – сдался Родион, – рассказала следствию сестра этого самоубийцы, что он вместе с Катей в один клуб по интересам ходил. Да только я решил об этом умолчать, потому как такая инфа тебя сильно подкосила бы. Я же знаю, как ты к сектантам относишься, а тут Катерина твоя… – мямлил Родик, оправдываясь.

– Родь, я обивал пороги Катиного дома как придурок, чтобы отыскать хоть одну живую душу, знающую её лучше меня, а ты утаил людей, обладающих такой информацией.

– Блин, Диня, я же хотел как лучше.

– Родик, я пытаюсь понять, что за девушку любил, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай, ладно. Павлу Вениаминовичу тоже ты присоветовал мне ничего не говорить?

В трубке раздалось натужное сопение. Не дожидаясь ответа, Денис отключился.

На друга он, конечно, зла не держал, Денис был абсолютно уверен в том, что Родик искренне хотел уберечь его от лишних потрясений. А то, что без понимания ситуации Денис чувствовал себя тупым куском мяса в застывающем холодце событий, Родиону было невдомёк. Не умел он столь глубоко смотреть в суть вещей, не понимал, что для друга любая информация, пусть и самая убийственная, была спасительнее неведения, повергающего в состояние безумия.

Теперь-то у Дениса было о чем подумать, наметился вектор, обрисовался некий, пока ещё смутный, но план действий. И, конечно, его подстегивал азарт, выводящий из заплесневелого уныния последних дней.

Правда, тот факт, что Катерина состояла в секте, действительно омрачал настроение Дениса. Родион слишком хорошо знал своего друга и совершенно верно распознал в этой биографической детали угрозу для его внутреннего равновесия.

Дениса охватило жгучее желание разузнать о своей возлюбленной буквально всё: чем жила, о чем мечтала, чего страшилась. Беда была в том, что желание это набрало нужную силу слишком поздно. Пока Катерина была рядом, Денис любил светлый, лучезарный образ, столь искусно воплощаемый ею. Он и не подозревал о масштабах лжи, он просто принимал то, что ему услужливо подносили, сервируя смехом, лаской и столь чарующей в женщине загадочностью. Кто же мог подумать, что в Катиной жизни и смерти окажутся такие тайны, от которых кровь в жилах застывает.

Но её скрытность была неслучайной. Она утаивала свою приверженность к секте не спроста. Денис сам обделил себя, лишив этого фрагмента Катиной жизни в день, когда чуть было не поссорился с нею.

Они прогуливались по Обводному каналу и наткнулись на шествующих вдоль набережной кришнаитов, распевающих: «Харе Кришна, Харе Рама». Денис тогда нелестно отозвался о поющих, а Катя попыталась встать на их защиту. Но он снова обругал «разряженных горлопанов», и его возлюбленная замкнулась.

Удивительно, что она вообще продолжала с ним общаться, ведь понимала же – они абсолютно разные. Неужели Катерина воспринимала их роман как нечто мимолётное и незначительное? Ведь не могла же она думать, что сможет скрывать своё истинное мировоззрение вечно? А, может, она всерьёз была занята лишь духами, а всё прочее было суетой сует?

Что думала о нём Катя, и о чем шептало ей сердце в его объятиях, Денису уже не узнать. И это терзало его, потому что он все ещё любил так и не понятую им девушку, которой не стало.

***

Информация свалившаяся на голову Дениса, требовала скорейшего осмысления, а сердце, которому становилось тесно в межрёберной клетке, жаждало поминания и покоя. Денис заехал в копицентр и распечатал те немногие фотографии Катерины, что хранил его телефон. Потом он зашёл в магазин и на последние деньги купил коньяк, встретив у прилавка подвального магазина своего одноклассника.

Встреча эта была странной, словно бы ему из далекого прошлого прислали привет, причем курьером выбрали самого неказистого из его старинных знакомых – Гошу Шаркина, который так обрадовался случайной встрече с Денисом, что тут же подсел ему на уши, вылив с полтонны удручающих подробностей своей жизни.

Кое как отделавшись, от навязчивого одноклассника, Денис поспешил домой, где забравшись в кровать с коньяком и фотографиями, принялся перебирать их словно нечто самое драгоценное, что у него было на сегодняшний день.

Вот фото, сделанное на третьем их свидании – Катя в синем приталенном платье стоит, перевесившись через оградку Фонтанки, и кидает уткам остатки своего пирожного. Волосы её развеваются на ветру, а губы сложены в трубочку. Следующая фотография – Катя в Монрепо сидит на разрушенных ступеньках и выкладывает на земле сердечко из камушков. Опять Монрепо, какой-то случайный прохожий сфотографировал их вместе – Денис обнимает её обеими руками и целует в щёку, а Катя, смущаясь, подбирает плечи кверху и запрокидывает набок голову. А вот и его любимая фотография, о которой Катерина так и не узнала, он сделал этот снимок, когда она спала, такая обворожительная, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми губами.

Денис просидел весь остаток вечера за лицезрением их с Катей прошлого. Путешествие, совершаемое его сердцем, оказалось мучительным, но оно было необходимо – он прощался с Катей, пытался отпустить призрак возлюбленной, который уже был не в силах волочить за собой. Призрак цеплялся за его память, оживая на глянцевых карточках, махал с них рукой, посылал воздушные поцелуи, смеялся и манил, манил с такой силой, что сопротивляться было просто невозможно. Но даже в коньячном чаду Денис понимал – Кати больше нет и уже никогда не будет.

Неожиданно его потянуло на экзистенциальные размышления, до зарезу понадобилось разобраться в вопросе загробной жизни. Есть ли она, и, если есть, то, что приключается с человеком после смерти. До того ему не хотелось верить в то, что Катерина напрочь стерта с полотна этого мира, что он решил-таки признать существование души. Тем более что и ученые её, похоже, уже не отрицают, даже умудрись взвесить, не то 20, не то 21 грамм она, по их подсчётам, должна была весить. Мысль о том, что от Кати помимо пепла, осталось 20 грамм чего-то, непонятого им, давала сомнительное утешение.

Еще какое-то время разгоряченный коньком Денис, продолжал пытать свой мозг, путаясь в лабиринте метафизических хитросплетений. Потом плюнув, он, шатаясь, встал с постели, опрокинув уже почти пустую бутылку, и, выудив из тумбочки маркер, написал на стене то, что сумел на данный момент понять.

Всё суета сует,

И это – суета.

Ответов не было и нет,

А только маята.

Решив, более не терзать себя вопросами о материях столь неясных для его прагматичного ума, Денис отдался-таки спасительному сну.

Глава 10

Утро принесло Денису похмелье и какую-то неясную тоску. Отчего-то сделалось совестно за попытку подменить градус душевного напряжения алкогольным. Эта подмена не давала ни облегчения, ни понимания, вообще ничего не давала, лишь отбирала силы и способность аналитически мыслить.

Превозмогая головокружение, Денис выволок себя на улицу, в надежде на то, что свежий воздух хоть слегка разбавит его дурноту.

Охристо-пурпурный октябрь бодрил. Под ногами смачно шуршали навалившиеся густым слоем листья, от них шёл влажный, тоскливый запах перегноя и ещё чего-то такого особенного, осеннего. Денис жадно вдыхал эту чистоту и свежесть, пытаясь выместить остатки вчерашнего перепития. Выходило это у него вяленько, и тогда он побрел к Смоленке, той её части, что протекала между Смоленским и Военным кладбищами.

Ему хотелось движения, или хотя бы его видимости, сам он после длительного запоя становился всё более и более зыбким. Денису грезилось, будто под действием последних событий, он настолько уже истончился, что его самого, как яркие осенние листья, скоро оторвёт от основания, за которое он всегда держался, да и понесет неведомо куда. Он будто чувствовал, что происходит какое-то смещение его жизненной оси, координаты двигаются, искривляются, а всё то, что казалось плоским, начинает обретать форму, прежние же броские образы, наоборот, затуманиваются и меркнут.

Преображения пугали его, он не хотел терять той привычной, прочной почвы под ногами, той ментальной устойчивости, что удерживала его на плаву всю жизнь, но чувствовал – изменения неизбежны.

У речки оказалось прохладно, Денис спустился к воде, присел на остатки бетонной пристани и уставился на воду. Она текла, переливалась, журчала, казалось движение её абсолютно инертно и не имеет смысла. Но он был, это Денис помнил ещё из школьных уроков по природоведению. Выходило, что и в его нестройных и неумелых движениях есть смысл, только он его отчего-то не может отыскать.

Тогда Денис ещё не понимал, что прежний его угол зрения не позволял видеть и половины желаемого, и что угол этот необходимо развернуть. Но он уже начинал чувствовать, что события последних недель – это не только крах его мечтаний, но и возможность, шанс понять что-то такое, что прежде чудилось недосягаемым. Он достал телефон и набрал номер следователя.

– Павел Вениаминович, здравствуйте, это Денис. Вы ничего не хотите мне рассказать?

– Здравствуй, Денис, – поприветствовал следователь сдавленным голосом, – к сожалению, мне тебя пока порадовать нечем.

– А огорчить?

– И огорчить тоже.

– Павел Вениаминович, я вчера разговаривал со Светланой Кузьминой… – проговорил Денис вкрадчиво и решил подождать, что ему на это ответит следователь.

– И?

– Вы уже вышли на этого Святослава Сергеевича? – без лишних предисловий поинтересовался Денис.

– Нет.

– А место, где будет проходить ближайшее заседание вам известно? – продолжал сыпать вопросы Денис.

– Тоже нет.

– Что же вы тогда сумели выяснить, Павел Вениаминович, ведь у вас было не так мало времени?

– На секту эту выйти не так-то просто, – начал следователь неохотно, – ни в одной из соцсетей они не засветились, те два адреса, что нам указала Света, мы проверили. На оба приходили разные люди, то есть помещение снимает не сам куратор, а его подопечные и, видимо, по очереди. Паспортные данные у них, конечно, никто не спрашивал, а по составленному фотороботу мы никого не нашли пока.

– Как можно организовать посиделки в сотню человек и остаться незамеченными? – поразился Денис.

– Первый адрес оказался детским садиком. По словам заведующей, у неё попросили арендовать помещение на вечер, то есть на то время, когда там никого уже нет. Приятный господин неопределённого возраста сказал, что приезжий, что устраивает семинар по расстановкам. Заплатил хорошие деньги, взял ключи, обязуясь вернуть в тот же день дворнику.

– И что, она вот так просто пустила на вверенную ей территорию незнакомца? – поразился Денис.

– Представь себе, да, – отчеканил Павел Вениаминович. – Второй адрес оказался вообще частной квартирой на Марата. Там хозяин сдаёт комнаты посуточно. У него есть одно помещеньице в семьдесят квадратов, вот его-то и арендовали на вечер наши болтуны. Договариваться приходила немолодая женщина, которую хозяин и описать-то толком не сумел.

– Всё-то у них продумано, даже на переговоры ходят либо те, кому отказать сложно, либо такие, которых и в лицо не запомнишь.

– Вот-вот, – поддакнул Павел Вениаминович.

– Но можно же сейчас какие-то меры предпринять, ужесточить там правила сдачи помещений в наём и всё такое?

– Оно, конечно, можно, да только не все эти правила выполнять будут. И потом, я подозреваю, что они сейчас ещё осторожней чем раньше сделаются – будут такие места искать, где вообще ни с кем не надо договариваться.

– Вы имеете в виду заброшенные стройки?

– Стройки, пустыри пригородные, чердаки или подвалы, леса, на худой конец. Сейчас только октябрь, в лесочке пока ещё вполне тепло, и комары не кусают. Не можем же мы целыми днями все предполагаемые места встреч прочесывать, у нас кадров не хватит.

– А чего хватит? – с желчью выплюнул Денис.

– Ты не задирайся, мне тоже есть что тебе предъявить, – в голосе Павла Вениаминовича послышалась угроза. – Опять за старое взялся? Кто тебя просил в фармацевтическую компанию соваться?! Из-за того что ты одного из Катиных подчинённых спугнул, нам пришлось неделю потратить на ложный след.

– Я его спугнул?! – возмутился Денис. – Вы думаете он не дал бы деру, если б меня опередили ваши волкодавы?

– Скорее всего, дал бы, – не стал спорить Павел Вениаминович. – Но мои опера поймали бы его на месте, а так пришлось побегать, поискать.

– Нашли? – коротко спросил Денис, уже предвкушая зацепку.

– Нашли, – вздохнув, ответил следователь, – По фальшивому паспорту работал, вот и утек. Время только зря потрачено.

– А что остальные ее сотрудницы? Мне показалось, они что-то знают.

– Тебе показалось, так и разрабатывай эту линию, только помни, они уже в курсе, что ты не опер. А мне некогда на пустые подозрения время тратить, дело это уже ГЛАВК на контроль поставил. Шутка ли, три смерти за последние полторы недели!

– Но вы ведь не станете отрицать, что контора, в которой трудилась Катя уж больно странная. Зачем покупать старинный особняк под лабораторию, опять же за чертой города?

– Ну черта допустим не так и далеко; 10 минут на маршрутке и ты у метро Беговая. А особняк этот Фиалкин Григорий Борисович не покупал, а получил в наследство от прабабки. Фирма у него довольно скромная, денег на обустройство лаборатории в черте города не было, вот он и обосновался в родовом гнезде, так сказать, – Павел Вениаминович хмыкнул. – Не вполне законно, конечно, потому что лабораторию он должным образом так и не оформил. Но это уже совсем другая история, к нашим смертям касательство не имеющая. Если бы ты видел, какую истерику устроил этот Фиалки, когда узнал, что его несравненная Катерина Александровна больше никогда не выйдет на работу, понял бы, что там ловить нечего.

– Павел Вениаминович, вы же понимаете, что он мог…

– Мог, – перебил Дениса следователь, не желая тратить время на неперспективную версию, – но не он. Из него актер, как из меня балерина, – он тяжело вздохнул. – Рано или поздно мы выйдем на этих чародеев, а пока мне больше нечего тебе сказать, я и так разболтал лишнее. Сам понимаешь, закон о разглашении следственной информации, никто не отменял.

– Но она была моей девушкой, я имею право знать все! – возмутился Денис.

– Девушка – лицо неофициальное. Извини, Денис, служба, – и Павел Вениаминович отключился.

Денис побагровел от злости, он так и не успел задать важный вопрос – все ли погибшие состояли в секте Святослав?

– Вот жжёшь, сукин сын! – выругался он, борясь с желанием зашвырнуть телефон в воду. – Ну что ж, – заявил он сам себе, – мы пойдём другим путём.

И действительно, встал и направился на Нахимова, к однокласснику, с которым повстречался вчера в магазине.

Глава 11

Встреча с Гошей уже не казалось Денису чистой случайностью. Если позволить себе поверить в судьбу и в то, что она может помогать человеку подталкивая на перекрестках к нужному направлению, да посылая необходимых людей, то можно рискнуть и углядеть в обычной встрече однокласников, руку помощи.

По школьным годам Денис помнил, что Гоша был парень неплохой, незлобивый и даже отзывчивый, но бедолаге не повезло с родичами – почти все они были карманниками или вышибалами. А из вчерашнего рассказа одноклассника Денис узнал, что один только старший брат умудрился, зацепившись за спортивную карьеру, вылезти из этой клоаки. Гоша одно время тоже спортом увлекался, но суровые кармические завихрения его семейства настигли парня в возрасте двадцати лет, переломав ему обе ноги. С тех пор он хромает, заваливаясь на правый бок, в основном от парадной до круглосуточного магазина, где пиво продают даже после 22.00.

Не вполне твердым, но быстрым шагом Денис шел в сторону Гошиного дома. Он надеялся застать старого знакомого на квартире, так как был ещё день, а Гоша выросшей в семье мелких жуликов, грешил одно время тем, что зарабатывал на жизнь домушничеством. Работа эта, как известно, дневного света не любит. Но на удивление Дениса, Гоши дома не оказалось. Заспанная патлатая девка, которую Денис принял за его сожительницу, сообщила, что он на работе в утреннюю смену и вернётся не раньше четырёх.