Видар

* * *

Руперта разбудил звонок.

Он даже не заметил, как уснул.

Тихий, мелодичный сигнал, настроенный на его слуховое восприятие, пробился сквозь сон и вернул Руперта в просторную тёмную студию, освещённую огнями ночного города.

«Звонит Колин Трап» ‒ оповестил вещатель приятным женским голосом.

Начальник полицейского участка.

‒ Твою мать.

Руперт сдавил пальцами мочку уха, чтобы принять вызов.

‒ Ну давай, Колин, удиви меня.

‒ Не сегодня. Твоя сестра опять у нас. Нелегальные гонки. Она попала в аварию из нескольких ховербайков.

‒ Она цела? ‒ подскочил Руперт, почувствовав, как внутри у него всё сжалось от страха.

‒ Она же у нас, а не в больнице или морге. Но у неё есть другие проблемы. Ей светит срок, и на этот раз больше двух-трёх недель.

Руперт болезненно поморщился. Как не вовремя!

‒ Скоро буду. Скажи, чтобы далеко не уходила.

‒ Ха. Ха.

Руперт сбросил вызов и задумчиво уставился в окно.

Тело ломило – он уснул в неудобной позе. Странно, что после этого дивана он вообще смог разогнуться.

Долгосрочное дисциплинарное заключение ‒ уголовного наказания за подобные проступки не предусмотрено. Или снова отработка? А потом всё по новой?

‒ Что же мне с ней делать? Хоть с собой её забирай и держи на привязи.

Руперт нахмурился ‒ почему бы нет? Ведь по закону она имеет право проходить отработку на звездолёте, раз у неё есть соответствующая специализация.

‒ Позвонить… ‒ начал он и замешкался. Уже глубокая ночь. Впрочем, Маркус поймёт. ‒ Позвонить Капитану Стоуну.

Прошло несколько пустых монотонных гудков.

‒ Слушаю, ‒ наконец раздался глухой, низкий бас.

‒ Доброй ночи, сэр!

‒ Сколько раз повторять – за пределами корабля я просто Маркус.

‒ Как скажете, сэр.

Собеседник на другом конце усмехнулся.

‒ Третий час ночи. У тебя что-то стряслось?

‒ Я бы с удовольствием ответил, что звоню просто поболтать, но не в этот раз.

‒ Выкладывай.

‒ Капитан… Маркус. Есть у нас во флотилии место для механика?

Глава 3

‒ Доброй ночи, ‒ поздоровался Руперт, входя в участок. ‒ Или уже утро?

Молодой дежурный ухмыльнулся.

‒ Я сам ещё толком не понял.

‒ К вам часа три назад привели девушку…

‒ Всё верно. Шерман? Капитан вас ждёт. ‒ Дежурный указал на коридор. ‒ До конца и…

‒ Знаю, ‒ перебил его Руперт. ‒ Я этот путь с закрытыми глазами смогу пройти.

Дежурный с сочувствием посмотрел на него.

Руперт двинулся по ярко освещённому, безупречно чистому коридору.

Дверь капитана была открыта.

‒ Мне доложили о тебе, ‒ приветствовал Руперта темноволосый пухлый мужчина с крупными чертами лица. На вид ему было чуть за сорок. ‒ Присаживайся.

Руперт кивнул и сел в плавно покачивавшееся белое кресло напротив стола капитана.

‒ Магнитная подвеска износилась, ‒ извинился тот, ‒ заменить пора, да руки не доходят.

Вместе с Рупертом кресло начало качаться ещё сильнее, но он не обращал на это внимание. Его встревожил хмурый вид капитана.

‒ Проблема серьёзнее, чем я думал, ‒ начал Колин Трап. ‒ Наши ищейки быстро накопали информацию, и факт участия в нелегальных гонках как на ладони.

‒ Оперативно, ‒ хмыкнул Руперт и почувствовал желание выпить. Напиться до беспамятства. Он слишком устал.

‒ В наш век, когда нам микрокомпьютер вживляют при рождении, что уж говорить о машинах. Любой твой шаг можно отследить, вплоть до того, когда ты ходил в туалет и в норме ли у тебя моча. Свобода, ‒ презрительно фыркнул он.

‒ ОИ уже ознакомился с делом?

Колин печально усмехнулся, словно вопрос Руперта только подтверждал его слова.

‒ Нам даже приговор выносит суррогат. Что дальше? Он за нас жить начнёт?

Руперт выжидающе смотрел на него.

‒ Два года.

Руперт устало прикрыл глаза. Хорошо, что у него уже был подготовлен план.

‒ Я нашёл для неё отработку, ‒ сказал он и положил на стол включенный МЭП.

Колин Трап вопросительно взглянул на него и взял гаджет в руки.

На экране высвечивался список. Он некоторое время изучал его и наконец произнёс:

‒ Это шутка?

‒ Это предварительные списки экипажа звездолёта "Видар".

‒ Оперативно.

‒ Как ты сказал, в наш век микрокомпьютеров…

‒ Ладно, я понял. ‒ Капитан пристально вгляделся в собеседника. ‒ А может, пусть отсидит? Глядишь, мозги на место встанут.

‒ Рейс на военном звездолёте со смешанной командой Союза научит её куда большему, чем тюрьма.

‒ Может, ты и прав. Время покажет. ‒ Он немного подумал. ‒ Нам нужно будет поручительство капитана корабля и подписанное твоей сестрой прямо перед вылетом подтверждение поступления на борт.

Руперт кивнул.

‒ Теперь мне можно повидаться с этой рецидивисткой?

Колин Трап связался с дежурным.

‒ Тебя проводят.

Ещё раз кивнув в знак благодарности, Руперт вышел за дверь.

* * *

‒ Братишка! А я уж думала, ты обо мне забыл.

‒ Прекрати паясничать! ‒ прикрикнул Руперт и сел за стол напротив сестры. ‒ Какого чёрта ты творишь?

‒ Спаун! Этот ублю…

‒ Знать не хочу! ‒ заорал Руперт и глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. ‒ Прежде, чем согласиться на эту экспедицию, я взял с тебя слово, что ты будешь вести себя осмотрительно, и мне не придётся переживать за твоё благополучие и твою жизнь. И что в итоге? Я ещё улететь не успел, а ты уже села в тюрьму и чуть не погибла. Молчи! Мне сказали про аварию.

‒ Да всё нормально, ховербайк цел. Защитное поле…

‒ Это самая худшая новость за сегодняшнюю ночь, ‒ снова перебил её Руперт.

Робин хотела возразить, но встретила суровый взгляд брата и потупилась.

‒ Тебе дали два года, ‒ произнёс он после долгого молчания.

‒ Знаю.

‒ Я всегда вытаскивал тебя. Ты ни дня за всю свою жизнь не просидела в тюрьме.

‒ Заметь, в твоё отсутствие я ни разу не попадалась.

‒ Я заметил. Это какой-то странный способ меня изводить?

Когда брат отчитывал её, она снова ощущала себя маленькой девочкой, и это раздражало.

‒ Ты пришёл читать мне нотации?

‒ Я пришёл сказать, что с меня хватит. ‒ Он помолчал, давая сестре время осознать услышанное. ‒ И теперь у тебя отсюда только один выход – прямиком в Туманность Пламенеющей звезды.

Робин облегчённо выдохнула откинулась на спинку стула.

‒ Я почти поверила, что ты серьёзно.

‒ Я серьёзно. Капитан Стоун поднял сегодня ночью на уши всех причастных, чтобы тебя внесли в предварительные списки экипажа.

Робин побледнела.

‒ Ты рехнулся?!

‒ Это всё, что я могу и хочу для тебя сделать.

Она возмущённо уставилась на него.

‒ Я устал бороться с тобой. Устал постоянно таскаться по полицейским участкам. Устал взывать к твоему благоразумию.

‒ Значит, ты решил пойти на принцип?

Руперт кивнул и сцепил руки в замок.

‒ Если ты не отправишься со мной, то я хотя бы буду уверен в том, что ты не натворишь дел и не превратишься в фарш.

Наступила длинная пауза.

‒ Ладно, ‒ глаза Робин сверкнули. ‒ Я остаюсь в тюрьме.

‒ Что?

‒ Неожиданно, да?

‒ Учитывая твою непрошибаемость, вполне предсказуемо.

‒ По крайней мере мне не придётся мотаться по галактике в компании инопланетных уродов.

Руперт обречённо хлопнул себя по коленям и поднялся.

‒ Я умываю руки.

Он с досадой осмотрел безжизненно-серую каморку с остроугольным металлическим столом, двумя стульями и четырьмя узкими силовыми окошками под потолком. И решительно направился к выходу.

‒ Руперт, погоди!

Он с надеждой обернулся.

‒ Прежде чем свалить, принеси мне мою сигарету. Курить очень хочется.

‒ Как пожелаешь, ‒ скривился Руперт и порывисто вышел за дверь.

Глава 4

Робин казалось, что эти восемь дней были самыми длинными в её жизни. Словно прошли не дни, а целые недели.

Время тянулось как патока, и надежда освободиться тонула в этой липкой, тягучей массе, ведь Руперт так ни разу и не навестил её.

На соседней койке в метре от неё храпела соседка, крупная темноволосая женщина по имени Карен. До того, как к ней подселили Робин, она находилась в камере одна около трёх месяцев, поэтому была рада обществу.

«Будет хоть, с кем поболтать».

С тех пор Карен замолкала только во время сна и не отставала от Робин ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине. Лишь на прогулке той удавалось удрать.

В эти часы благословенного затишья она бродила по территории – осматривалась, словно планировала побег, и очень скоро убедилась, что стать первой сбежавшей за полтора века заключённой ей не удастся: высокие непробиваемые стены, бесперебойно работающий силовой купол, камеры слежения на каждом углу и охранные дроны.

«Можно подумать, мы особо опасные террористы», ‒ в отчаянии думала Робин.

И ни одного деревца, ни единой травинки или клочка земли. Территория тюрьмы была безукоризненно чистой и серой. Безукоризненно безжизненной.

Но хуже всего был страх, что Руперт её бросил. Как она сожалела теперь, что заупрямилась и осталась за решёткой!

Ненавистная камера – коробка три на три, где должны были существовать два человека.

В узкое, переливающееся как мыльный пузырь, силовое оконце заглядывали звёзды – ночь была ясная, небо казалось стеклянно-прозрачным. И Робин поняла, что готова отправиться даже в другой конец галактики, лишь бы не гнить здесь. Лишь бы Руперт вернулся и забрал её.

Она зябко поёжилась, хоть в камере было тепло, забралась в дешёвый спальный карман, обхватила себя руками и, всхлипнув, отвернулась к стене.

* * *

‒ Добрый день, сэр! ‒ поздоровался Руперт с высоким худым мужчиной лет пятидесяти.

‒ Говорил же, на Земле я просто Маркус, ‒ благодушно напомнил тот. ‒ Дай мне хоть иногда побыть простым человеком.

‒ Но форму вы всё равно надели, ‒ заметил Руперт, глядя на матово-серый военный костюм из плотной адаптивной ткани.

Из знаков отличия на нём были только две белых светящихся полоски вдоль рукавов.

‒ Меня вызывают на борт, поэтому сразу после встречи с тобой я отбываю.

‒ Но вы могли связаться со мной по сети.

‒ Мог, но решил поговорить с глазу на глаз. Не переживай, ничего серьёзного, ‒ поспешно заверил он, заметив, как Руперт встревоженно нахмурился. ‒ Все медицинские показатели Робин в норме – с её физическим и психическим здоровьем полный порядок.

‒ Относительно последнего я удивлён.

‒ Я сказал, с психическим, а не с психологическим. У неё нет серьёзных психических нарушений, она не считает себя чайником и не расстреляет половину экипажа, если дать ей в руки оружие. А комплекс брошенного ребёнка – это мелочи.

‒ У каждого свои демоны, ‒ кивнул Руперт. ‒ У моего приятеля Джеисони, например, последние пару лет фиксируется депрессия и частые ночные кошмары. Достаточно, чтобы временно отстранить его от управления истребителями системы Саргаса, но недостаточно, чтобы отклонить его кандидатуру пилота "Рамфоринха" на борту "Видара". Это говорит о безответственности наших законов или об их лояльности?

Маркус громко захохотал. Несколько прохожих удивлённо обернулись.

‒ Вам не кажется странным, сэр, что при наличии общего управления в лице Совета Союза подобные правила межзвёздного флота разнятся?

‒ Совет Союза, ‒ Маркус поморщился, словно съел что-то неприятное. ‒ Он занимается только внешней политикой, ему нет дела, кого мы зачисляем на борт.

Некоторое время они шли молча.

Стоял прохладный, но солнечный день. На влажных ветвях деревьев в парке начинали набухать почки.

Мелкий гравий цвета морской волны приятно шуршал под ногами. На ветке старого дуба выводила смелые, заливистые трели серая пичуга.

Капитан Стоун взял в зубы сигарету.

Мимо них по воздуху проплыл виртуальный косяк серебристых рыбёшек. За ним бежала девочка лет пяти и заливисто смеялась. Она протянула нежную ручонку, чтобы поймать одну из рыбок, но её пальцы прошли насквозь.

‒ Робин в детстве тоже любила бегать за рыбками в этом парке, ‒ припомнил Руперт.

В его памяти возникла задорная рыжая девочка с двумя косичками. Она падала, смеялась, снова бежала. Эта картина вызывала улыбку у всех, кроме безучастно сидевшей неподалёку женщины, на которую эта девочка теперь походила, как две капли воды.

Руперт скучал по сестре. Он не единожды порывался навестить её, забрать домой, но сдерживался – пусть хорошенько всё обдумает. В одиночестве.

‒ Зачем ты тащишь её в этот рейс? ‒ спросил Маркус. ‒ "Зевс" погиб. Что ждёт нас, неизвестно.

‒ Неделю назад моя сестра по собственной глупости попала в серьёзную аварию. ‒ Руперт поддел носком сапога круглый бирюзовый камушек, подобрал его, повертел в руке и положил в карман термокостюма. ‒ Я не хочу однажды получить похоронку, сэр… Маркус.

Капитан неуверенно покачал головой.

‒ Всё же на Земле безопаснее.

‒ Если я брошу её в тюрьме, она никогда меня не простит!

‒ Но есть же другие отработки.

‒ Она непрошибаема! ‒ в сердцах воскликнул Руперт. ‒ Я не знаю, как с ней бороться, как убеждать её. Мы проходили этот замкнутый круг много раз. Рейс на корабле – последнее, на что я надеюсь.

‒ Но есть другие рейсы.

Руперт горько усмехнулся.

‒ И много ли капитанов готовы взять на борт заключённого для отработки с такой богатой историей и проблемами с дисциплиной?

Маркус нехотя кивнул – из всей флотилии никто, кроме него, не согласился взять её на борт.

‒ Мы не смертники, сэр. Не хороните нас раньше времени.

Маркус встретил взгляд Руперта, и в его серых выцветших глазах заиграли весёлые искорки.

‒ Ещё повоюем, ‒ подмигнул капитан, и оба снова замолчали.

Руперт приглядывался к своему спутнику. Маркус шёл медленно, устало ссутулившись, словно на его плечи лёг тяжкий груз.

Как он постарел! Почему Руперт раньше не замечал этих морщин и седины в каштановых волосах?

Тонкие «лисьи» черты капитана и сейчас были красивы, но красота эта была увядающей. Подобный образ жизни состарил его раньше времени, но дряхлым Маркус не был: он шагал твёрдо, а в глазах то и дело загорался озорной огонёк.

‒ А что думает сама Робин? ‒ спросил он.

‒ Упёрлась из принципа, ‒ нехотя признался Руперт.

‒ Она не хочет лететь?

‒ Я был на взводе. Мы поссорились, и она заупрямилась.

‒ Корабельная дисциплина может сломить её. Такой длительный рейс для новичка…

‒ Лучше оставить всё как есть? ‒ всплеснул руками Руперт и порывисто сел на ближайшую скамью.

Белое сидение под ним на секунду просело.

Маркус медленно подошёл к нему, сел рядом и снова закурил.

‒ Чёртова привычка, ‒ хмыкнул он. ‒ Будь это сигареты старой земли, мои лёгкие давно бы обуглились. Ты не куришь?

Руперт отрицательно покачал головой.

‒ И не начинай. Хоть вреда от этого особого нет, так и пользы никакой.

‒ Так точно, сэр.

Молчание затянулось на несколько минут.

‒ Я хочу показать Робин, что этот мир значительно больше, чем наш маленький голубой шарик.

Маркус понимающе кивнул.

‒ Попробуй. Но не принуждай.

‒ А какова была реакция вашей помощницы на её назначение? ‒ неожиданно поинтересовался Руперт.

Капитан хрипло захохотал, словно сам вопрос заключал в себе ответ.

‒ Ерсус обвиняет меня в благосклонности и необъективности суждений.

‒ Вы к нам действительно благосклонны.

‒ Я просто присматриваю за детьми друга. ‒ Маркус нахмурился. ‒ Тадеус был хорошим товарищем. Ладно, не буду тебя задерживать, да и мне пора. Разбирайся с сестрой. Жду на борту вас обоих.

‒ Да, сэр… то есть Маркус.

* * *

Робин ввели в комнату встреч. На этот раз она выглядела притихшей и угрюмой.

‒ Кого я вижу, ‒ проворчала она, садясь на стол.

Руперт так и остался стоять.

‒ А тебе тюремный костюм к лицу, ‒ неловко пошутил он.

‒ Иди к чёрту. Я ненавижу голубой цвет.

Брат ничего не ответил.

‒ Зачем пожаловал? Соскучился? Или попрощаться?

‒ Сигарету тебе принёс. И это, ‒ он протянул ей МЭП.

Робин небрежно выхватила гаджет из его рук. На экране высвечивался документ с полями для биометрии.

‒ Что это?

‒ Твой билет на свободу. Если ты ещё не успела обжиться здесь.

Робин смерила его долгим пристальным взглядом, затем снова опустила глаза на дисплей.

‒ Из одной тюрьмы в другую?

‒ Теоретически с корабля можно сбежать.

Робин воззрилась на него. Руперту показалось, что сестра вот-вот засмеётся, но она не засмеялась.

‒ Какую часть тела нужно прикладывать?

Руперт едва удержался, чтобы не вздохнуть с облегчением.

‒ Как обычно – все десять пальцев по очереди. Не торопись, он ещё не успел отсканировать.

На какое-то время воцарилась сосредоточенная тишина.

‒ Готово, ‒ бросила Робин и вернула брату МЭП. ‒ Хочу поскорее выбраться отсюда, вкусно поесть, помыться и выспаться. И посидеть в тишине, ‒ добавила она, когда все формальности были выполнены, и они, покинув территорию тюрьмы, направились к такси.

‒ Тебе не хватало тишины?

‒ Моя соседка. Она не затыкалась ни на минуту. Не удивлюсь, если это твои происки. Подселить меня к самому несносному заключённому, чтобы я поскорее взвыла.

‒ Интересная идея. Жаль, что не моя.

Робин села рядом с братом на заднее сидение просторного четырёхместного аэрокара. В салоне пахло чистотой и свежестью – за транспортом хорошо следили.

‒ Что дальше?

‒ Per aspera, ‒ выкрикнул Руперт и поднял кулак, но под недоумённым взглядом сестры снова опустил его.

‒ В мире стало слишком много серого, ‒ сказала она, осматривая невзрачный салон.

‒ Его всегда было много. Просто ты стала чаще его замечать.

Мягкие ортопедические сидения казались такими комфортными после жёстких стульев и тюремной койки, что Робин начала клевать носом. Под философские рассуждения брата о связи цвета и восприятия, особенностей личности и мироустройства, она погрузилась в сон.

Глава 5

‒ Ты собираешься всё это взять с собой? ‒ возмутился Руперт при виде кучи сваленных на полу вещей.

‒ Да, а что?

‒ Тебе не понадобится гражданская одежда – на борту носят только форму. Не смотри на меня так.

‒ Я же говорила, что это ещё одна тюрьма, ‒ проворчала Робин, вытаскивая из белого округлого контейнера с мягкой гелевой подкладкой свои вещи. ‒ А нижнее бельё?

‒ Уставное. Зато не голубое. Необходимые предметы гигиены на корабле тоже есть, так что вынимай все эти тюбики.

‒ Это крем-мусс.

‒ Выкинуть мусс!

‒ Я без него скукожусь!

‒ Я хожу в рейсы уже одиннадцать лет и до сих пор не скукожился. А это тебе зачем?

Руперт вытащил мягкую игрушку и повертел в руках.

‒ Оставь Спаки в покое!

‒ Ты опять притащила свою плюшевую…

‒ Мидию. Ты отвратителен!

‒ Кем бы Спаки ни был, он остаётся дома. Кому вообще пришло в голову спроектировать игрушечную мидию?

‒ Зайди в сетевую ячейку любого детского магазина – ещё не такое увидишь.

‒ В моей жизни есть только один ребёнок.

‒ Твоё отражение в зеркале, ‒ парировала Робин и выложила на пол ещё несколько тюбиков. ‒ Ты сам вещи собрал?

‒ Я их уже отправил с ближайшим шаттлом.

‒ Странно, что такой мистер совершенство до сих пор не женат.

Руперт помрачнел.

‒ Хватит болтать. Робин, когда я сказал, чтобы ты вытащила всю одежду, я имел в виду вообще всю.

‒ А ту, что на мне, испепелят в лазерной капсуле крематория? Дезинфицируют и положат в вакуумный контейнер?

‒ Вместе с тобой, если будешь ёрничать. А это что?

‒ Тебе кто разрешал это трогать? А ну положи обратно!

‒ Это какое-то нано-оружие?

‒ Это то, о чём мужчинам знать не положено. И это относится к разряду личных гигиенических вещей. Положи Спаки!

‒ Надо жалобу подать на того, кто это придумал. Всё, положил, видишь?

‒ А тебя маар не пугают?

Руперт удивлённо посмотрел на сестру.

‒ Почему они должны меня пугать?

‒ Они же хищники.

‒ А мы всеядные. Берегись, брокколи!

‒ А ещё они рептилоиды.

‒ Не рептилоиды. Их предками были земноводные млекопитающие. Так и мы произошли от рыб, если копнуть поглубже.

‒ Тогда от одноклеточных, если копнуть поглубже, ‒ передразнила Робин. ‒ Земноводные млекопитающие – это взаимоисключающие понятия. Как лягушка в бюстгальтере.

Руперт сдержанно улыбнулся.

‒ Все вопросы к умникам Солнечной Системы, которые их так классифицировали. А называть их рептилоидами – экстраризм.

‒ Называть их земноводными млекопитающими ‒ вот настоящая нетерпимость к представителям инопланетных цивилизаций.

‒ Ты к ним привыкнешь.

‒ Не хочу я к ним привыкать!

‒ А придётся! На "Видаре" треть экипажа ‒ маар.

‒ До сих пор не понимаю подобного смешения команд.

‒ Это делается, чтобы мы не делили друг друга на «нас» и «их».

Робин критически осмотрела сложенные вещи – даже этот небольшой контейнер не до конца был заполнен.

‒ И это всё, что мне можно взять с собой?

‒ Это всё, что тебе понадобится. С тобой всё в порядке?

‒ Я похожа на человека, у которого всё в порядке?

Она порывисто подошла к столу и взяла свою сигарету.

‒ Ты же бросила курить.

‒ Это на гражданке я бросила.

Она сделала затяжку, выдохнула белое облачко дыма и плюхнулась на диван.

‒ Почему он такой неудобный? ‒ проворчала Робин и постаралась устроиться покомфортнее.

Руперт внимательно наблюдал за ней.

‒ Завтра в это время мы уже будем на корабле. Ещё полторы недели назад я не подозревала, что меня втянут в эту космическую авантюру.

‒ Авантюру! ‒ воскликнул Руперт. ‒ И это вместо благодарности за спасение из тюрьмы?

‒ Ты пошёл на принцип!

‒ Я забочусь о твоём благополучии. Ты куда?

‒ Подышу свежим воздухом. Не беспокойся, ховербайк у меня забрали вместе с лицензией, так что никуда я не денусь. Совершать глупость, как наша полоумная мамаша, я тоже не собираюсь.

‒ Не называй нашу мать полоумной, она всё-таки любила нас.

Робин остановилась перед стеклянной секцией и резко обернулась.

‒ Любила? Она бросила нас! Ей было наплевать, что с нами станет. По-твоему, это любовь?

Руперт ничего не ответил, и она, закутавшись в мягкую коричневую грелку, вышла на причальную площадку.

Он устало прикрыл глаза. Робин было всего двенадцать, когда Мари Шерман не стало. Ребёнок не понимал, почему так произошло. И до сих пор не понимает.

Руперт от всей души надеялся, что ей никогда не доведётся этого понять.

* * *

На улице похолодало, но в квартиру Робин возвращаться не спешила. Где-то там, на западе, садилось солнце – его загораживали громады лазурных массивов.

Ундо. Город-волна на побережье Атлантического океана. Она любила его и не хотела покидать, но винить могла только саму себя.

Стеклянная секция у неё за спиной бесшумно отворилась. Руперт неловко уселся рядом с ней, а вслед за ним по воздуху подплыл большой поднос с рулетами и кофе.

‒ Ужинать пора.

‒ Спасибо, ‒ Робин предложила брату часть своего покрывала-грелки, но он отказался. ‒ Неужели сам всё приготовил? Ещё и рыбные. Ты же не ешь рыбу.

‒ Не ем и не собираюсь, ‒ подтвердил Руперт. ‒ Поэтому рыбные только с твоей стороны. Руки прочь, эти мои. Пей свой кофе.

Они молча принялись за еду, наблюдая, как город окутывается золотистым сиянием в борьбе с подступающими сумерками.

‒ Почему тебя так тянет в космос? ‒ Робин грела руки о тёплую кружку с пингвином – круглая птица ароматно дымилась. ‒ Не говори, что ради денег. Я же вижу, как ты скучаешь по своим кораблям.

Руперт долго молчал. Взгляд у него был отсутствующим.

‒ Подожди до завтра – сама всё увидишь.

‒ А в космосе ты скучаешь по дому?

‒ Я скучаю по ежедневным скандалам, разбросанным шмоткам, по огромному количеству длинных рыжих волос, с которыми не справляется даже наш старый андроид-уборщик, и постоянным оповещениям о штрафах за твоё превышение скорости. А по квартире я не скучаю.

‒ Ты забыл про ночные поездки в полицейский участок.

‒ Хотел бы я их забыть.

‒ Тебя даже сейчас это злит, ‒ заметила Робин и запихнула рулетик в рот целиком.

‒ Как у тебя это получилось?

‒ Пф-пф…

‒ Можешь не отвечать. ‒ Руперт задумался. ‒ Меня это не злит, а тревожит. Что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится?

‒ У фебя фтанеф меньфе пвоблем.

‒ Прожуй сначала. Нет, меньше проблем у меня не станет. ‒ Он долго молчал, затем нехотя заговорил: ‒ У Джеисони тоже была сестра. Она погибла два года назад.

‒ На "Зевсе"? ‒ Робин нахмурилась и поставила пустую чашку на поднос.

Руперт кивнул.

‒ Они с Дионой были близнецами. Родителей не знали – те отказались от них ещё на эмбриональной стадии. Из инкубатора их забирали службы опеки. Никто их не усыновил – они были в этом мире одни, но всегда поддерживали друг друга. ‒ Руперт вздохнул. ‒ Не представляю, как он перенёс её смерть. С тех пор я боюсь за тебя ещё больше, но не знаю, как могу защитить тебя от самой себя.