Вампиры против книг

– Да пошёл ты к чёрту! Сам ты менеджер по клиентоориентированности, вот и ищи свою базу. Я всего лишь секретарь!

И, виляя задом, она уйдёт домой пораньше, абсолютно проигнорировав все мои просьбы. Значит, план Б: я прихожу на работу и сам нахожу поставщиков, в тайне даже от Лидочки. После того как я уволюсь, меня начнут называть Пидрукардом все, а особенно начальник, но будет уже поздно. Поезд ушёл, господа, а я на нём вернусь в своё поместье, совершать важные дела.

Дождь лил, как будто богу проткнули вену, и он не может её забинтовать. Только у бога кровь не красная, а голубая… как у меня. Я ведь бог! Я – Граф Алукард, великий и ужасный вампир, поколения которого пугают людей и, разумеется, пожирают их. Правда, меня очень часто путают с Владом Цепешом. Так вот, это не я, а мой дядя. В пятнадцатом столетии жил он – жестокий завоеватель, чье имя навечно вписано в страницы истории. В тёмных подвалах его замка, куда никогда не проникает свет, он усаживал своих жертв на кол, мучая врагов до самой смерти, маринуя их головы в кислоте. Но за этой жестокостью скрывалась тайна: в тех подвалах жили два племянника. Да, именно так: мой брат и я. И, собственно, врагов его мы также мучили, но тайно! Чтобы никто не узнал о вампирах, поселившихся в землях Трансильвании.

В те далекие, дремучие времена, когда я еще был лишь мамин молокосос, люди не считались пищей – для других, разумеется. Люди охотились на вампиров, вонзая им колья в самое сердце и применяя прочие традиционные методы: святая вода, крест и кровь мертвеца. Так и погиб наш дядюшка: какой-то необразованный деревенский тип заколол его колом, пока тот спал. Я, конечно, усадил его на тот же кол, даже пить с него не стал. Раздосадованный его подлым поступком, я утопил его в реке. А потом, разумеется, пошёл драть всем шеи. К утру в селении не осталось никого из живых, а нам, разумеется, нечего было есть. Поэтому мой брат и начал разводить уток с того дня. Скудные были времена, однако. И кажется, я немного запутался в своих воспоминаниях, ведь прежде говорил, что дядьку убили серебряные пули. Черт, память подводит. Я уверен, что его одновременно и застрелили, и закололи сумасбродные жители посёлка.

Сейчас, проезжая по этим дорожкам, что прячут под родным асфальтом следы моих воспоминаний, я невольно роняю слезу:

– Граф Алукард, я тоже за Вами скучал!

Таксист мне попался милый. Его тёмная кожа не была столь аппетитной, как у молоденьких стюардесс, и по толщине она напоминала бревно: клык можно сломать. Но всё же его кровушка годилась, особенно после длительной голодовки и пыток в Катаре. Однако я был ещё слишком далеко от дома, чтобы так просто вонзить свои клыки этому милому таксисту! Дождь не переставал барабанить по стеклу так, что мне казалось, потолок старого фольксвагена вот-вот провалится. А другие в нашу глушь не ездят. Но это лишь до времени, пока я не открою свой притон разврата и упоения от заката до рассвета, множеством Мэри! Море кровавой Мэри. Бассейн крови и, возможно, даже сауна!

Колеса медленно катились, царапая шинами гравий – здесь и дороги нормальной нет. Муниципалитет, похоже, забыл о нашем пригороде, решив, что разорившимся вампирам не нужны удобства и инфраструктура. Но я исправлю это. Я преобразую замок Бран до неузнаваемости, и в него, словно в Мекку, устремятся миллионы вампиров, жаждущих моей Мэри. Я заставлю Вас думать о ней день и ночь, и, если потребуется, нарушу закон. В летней сумеречной полосе смешанного леса прятался мой дом, а остроконечная пика его крыши приветливо подмигивала мне всплывающими окнами. На встречу вышел брат. Фольксваген дернулся, и водитель, резко вскочив, открыл передо мной двери. Я не успел опомниться, как брат уже повис на моей шее:

– А любки мои, посмотрите, кто вернулся домой!

Стая уток, словно ракеты, устремилась на меня, и, прячась от них, я забыл, что хотел испробовать вкус таксиста. А тот, не раздумывая, умчался прочь, грохоча своей развалюхой. Утки обступили меня, а брат, повиснув всей тяжестью, словно мы были в разлуке долгие века, выпалил:

– А я видел тебя в новостях!

Ещё бы, глупенький, все видели! Я готов поспорить, что и Лидочка тоже. Как бы меня с конторы не попёрли раньше, чем я спионерю списки своих клиентов и поставщиков.

– Слушай! Пока я в хорошем расположении духа и даже не хочу потрошить твоих уток ради забавы, скажи мне вот что: как тебе идея заняться собственным бизнесом – вампиризнесом?…

Капли несвежей крови, которые я оставил, давно засохли на дне стакана, а я всё продолжал писать в дневник. Да, именно тот, что натворил дел, после чего мне пришлось завести новый. И в нём я буду расписывать во всей красе, как ненавижу своего единственного родственника и всех его уток. Консервированная кровь лилась из бутылки в глотку, а я не задерживал её во рту, чтобы не чувствовать отвратительного привкуса. Мерзкий, противный, старый вампир! Чтоб ему люди зад надрали, а в горло всадили кол! Хотя чуть позже я пожалею о сказанных словах. Но тогда я ненавидел его, как лютейшего врага. Викторианский светильник, в котором уже догорела свеча, вонял мне под нос. Я вышел на свежий воздух: боги, какая красота! Ночной Брашов не достаёт своими прожекторами, а сосны прячут нас от самого творца, дурманя запахом хвои и свежей травы. Идеальное место для тех, кто хочет скрыться от всего мира и окунуться с головой в медитацию. Посещая ретриты где-то на Бали и порядком устав от их системной выкачки денег, просто приехать сюда на попойку. А потом, хочешь – сиди в одиночестве, хочешь – развлекайся. Сколько всего можно устроить!

Я решил прогуляться по замку и оценить свои возможности: рыхлые стены, скрипящий пол, плесень и вонь утиного помета – идеально. Жаль, что мой брат – истинный недоумок! Всё дело в том, что он – домашний мальчик, не любящий тусовок. А я намеревался крутить делишки и зарабатывать деньги. Но он всё время твердит, что нужно разводить уток и готовиться к апокалипсису! Чёртов поклонник конспирологических теорий! Насмотревшись ютуберов, которые после серии терактов просто свихнулись и начали молоть всякую чушь на пустом месте:

– Нас убивают, и это только начало! Нас хотят уничтожить! Доктора, которые когда-то изобрели вакцину и заставили всех вампиров ею прививаться, придумали новую! Это биологическое оружие, и оно распыляется на вертолётах по ночам! Недавняя серия терактов – тому подтверждение! Террористы ни при чём! Это дело рук правительства! Комитет 300! Вот кто это! Заговорщики, которые считают, что нас слишком много…

Я отключил планшет, чтобы этот бред наконец затих. И мой брат – один из этих идиотов, верящих в теории заговора и золотой миллиард! Засохшие капли на дне бутылки больше не стекали по моим губам, и я с силой швырнул её в стену. С завтрашнего дня – на работу, потому что этого простака я дома не выдержу!

Проснувшись перед самым рассветом на своей двухспальной готической кровати, оттого что пружина матраса вонзилась мне в бедро, я поднялся, откинув в сторону бархатное одеяло цвета бургунди. Традиционное винное убранство замка пестрит этим оттенком, словно предупреждая: «Осторожно, здесь одни вампиры». Раньше мы нарочно демонстрировали свой статус, запугивая и сводя с ума своих жертв. Теперь в этом нет нужды – все и так знают. Пожухлые цветочные обои покрыла сепия древности, а скрипящая дверь ванной спугнула даже меня. Может, поэтому я такой пугливый? Обстановка навевает мысли, что я обречён быть рабом системы, и выхода из этой матрицы не предусмотрено. В зеркале отражалось моё недовольное лицо, а синяки вновь напомнили о произошедшем. Дурман как рукой сняло, похмелье прошло – настали трудовые будни, с которыми мне предстоит сражаться. Почему же мой брат сам не пойдёт на службу? Ах, он мыслитель и затворник, чёрт его подери! Но может, я тоже этого хочу? Стоит ещё раз попытаться его переубедить и заверить, что наш будущий отель может стать пристанищем для таких неприкаянных душ, как мы, принося при этом доход и удовольствие! Я уверенно вышел из комнаты, следя за тем, как сонная струйка солнечного света обезоружила тьму. Она лениво уставилась на старый гардероб, зная, сколько там припрятано наших скелетов. Да, тех самых жертв и отомстителей, охотников на вампиров и даже их арбалеты я не удосужился сжечь. И не зря ведь! Если я всё-таки открою отель, представляете, как позабавятся мои гости с этим хламом! Завистливое солнце застыло на кухне, где расселись утки, словно они и были моими почётными дипломатами:

– Кишь! Кишь!

Гоняя их прочь, я не заметил брата, проснувшегося ни свет ни заря. Подняв голову, я встретился с его голубыми глазами и копной шевелюры, завязанной в узел на макушке, словно он какой-то самурай. Да, мы с ним на редкость идентичны по внешности, и это его бесит, поэтому он постоянно перекрашивает волосы, чтобы не слишком походить на меня, отрицая нашу связь. Это уже его детские травмы и белочка, к которой, возможно, я приложил свою руку, но не собираюсь всю жизнь извиняться за прошлые ошибки. Он начал первым и, охваченный волнением, произнёс:

– Нет! Никакого отеля! Террористы найдут нас и убьют. Они уже на хвосте. Ты привёз их в чемодане, даже не подозревая, что они туда поместились. Маленькие зелёные террористы! Я вижу! Я знаю, что они уже планируют уничтожить тебя, меня и снести этот замок к чертям. Я вижу их!

Раздосадованный и злой, я шагал по залитой дождём мокрой дороге, ведущей в город. Чёртовы тридцать километров пешком, потому что я был слишком зол, и мне не хотелось прибить единственного доброго таксиста, который всегда соглашался ехать в эту глушь. Я смирился и подавил то желание, которое вновь пыталось пробудить во мне чувства свободы, власти и наслаждения своими способностями. Нет – я обречённый раб этой суровой действительности, играющей со мной, как кукловод с марионеткой. Я снова шел на ненавистную работу…

– Доброе утро, Лидочка! Как твои дела?

– Граф Пидрукард! Какие люди! Знаменитость! По всем новостям показывают – был задержан, но отпустили! Ах ты, бунтарь и пройдоха! Шуруй в кабинет к боссу, тот тебя уже ждёт!

Кофе был настолько отвратительным, что я подумал: Лидочке за это доплачивают отдельно. Но мне-то за что? Я ведь не назойливый, наглый клиент. Я лишь работник. Точнее сказать, уже бывший работник румынской компании «Свежая кровь». Уволен по собственному желанию, разумеется.

– И вот тут ещё распишитесь, пожалуйста.

– А тут зачем?

– А тут за тем, чтобы Вы у нас не отрабатывали две недели.

– Но может, я хочу?

– Лидочка, покажите мистеру Алукарду…

– Графу Алукарду!

– Будьте добры, покажите Графу Алукарду, где подпись поставить нужно! Вот так. Спасибо!

Её нежная рука черкнула закорючку, совершенно не похожую на мою роспись, а я сидел и думал: как украсть базу клиентов? Несмотря на то что мой брат был абсолютно против всех моих идей, мне наконец-то стало на это плевать. Мы разделим замок, и по одной половине будут ходить и гадить утки. По другой – я стану разливать Мэри для своих гостей и собутыльников. Поэтому, застряв в приёмной нашей компании, точнее, бывшей компании румынских неудачников, я снова пытался совратить Лидочку:

– К тебе на хату?

– Да!

– Пати?

– И оргии!

– А можно я подружек возьму?

Хоть у меня и не было номера ни одного почётного посла или дипломата из румынского посольства, и даже телефон Диабло я не взял, но всё же надеялся, что записанный ими мой адрес не забудется: я был уверен в себе, как никогда ранее. Уламывая Лидочку, шепча ей на ухо о том, что собираюсь замутить тот ещё вампиризнес, я просил лишь одного – списки своих бывших поставщиков и клиентов. Та, водя глазками туда-сюда и боясь, что нас подслушивают, к моему удивлению, отправила список на электронную почту. Возвращаясь домой, я уже серьёзно задумался, как по-взрослому воплотить свои идеи. Чтобы мой отель посещали не только халявщицы вроде Лидочки, но и солидные джентльмены с кошельками.

Однако брат по-прежнему был против всех моих предложений и, несмотря на то что меня уволили, настаивал на поисках другой работы, отказываясь от идеи заняться чем-то поистине великолепным. Он относится к тому типу вампиров, которых в Японии называют хикикомори. Нет, конечно, мой брат выходит из дома и даже ездит в магазин, но не дальше окрестностей Брашова. Как бы я ни умолял его и не угрожал, он ни в какую не соглашался потакать моим экспериментам и превращать наше поместье в место разврата и разгула. Поэтому я просто собрал все свои сбережения и рюкзачок с вещами. Да! Я горд и даже не собираюсь слушать брата. Замок мы рано или поздно разделим, и тогда я воплощу все свои безумные идеи, легально завладев половиной своего законного поместья. А пока темнокожий таксист везет меня подальше от этого места, что называется домом, я злюсь, как черт.

«Фольксваген» уже выехал из пригорода и, тарахтя, пересек городскую черту. Мокрый и серый Брашов моргал вечерними огнями многоэтажек: прилизанный и ползучий, он держит в ежовых рукавицах каждый квадратный метр, на который у меня нет средств, чтобы просто взять и арендовать отель. Моя бывшая коллега понимает, как никто:

– Пидарукард, ты чего это? Брат выгнал из дома за пьянство?

– Нет, я хочу временно пожить в городе и найти помещение для офиса. Других друзей, кроме тебя, у меня нет, так что будь добра – пусти переночевать.

Квартиру Лидочка получила в самом центре в дар от родителей, которые, как и я, живут за городом. А она – завидная невеста для любого вампира: работает, получает зарплату, не курит и кровь пьет через трубочку. Я, устроившись у неё на диване и топча коврик из настоящей шкуры бурого медведя, разглядывал её семейные фотографии и убранство. Изящные торшеры, на которых натянута человеческая кожа, светили тускло и всё ещё пахли, ведь, по всей видимости, были сделаны недавно. Высушенные человеческие головы свисали вместо перьев на ловце снов, украшая западную стену. А скульптура из костей какого-то бедолаги и вовсе была инкрустирована янтарём и гранатом, мирно поблескивая в трепыхающемся свете зажжённых свечей.

– Это кто здесь? Какой-то знатный вампир?

– Это наш прадед.

Давно минули те времена, когда наших родственников беспощадно убивали и истребляли осиновым колом. Что уж говорить, прадед Лидочки выглядел великолепно. Но ведь мог бы и жить старик, если бы вакцину изобрели раньше. Ногтями царапая пульт, я включил телевизор, а Лидочке принесла в стакане свежевыжатую кровь ее  служанка:

– Ещё три теракта за последние сутки произошли в Саудовской Аравии…власти обвиняют катарского шейха…

Я переключил этот бред на свою любимую мелодраму, которую снова вертели по телевизору. Лидочка велела служанке выйти, и вдвоём мы сидели при свечах, с бокалами алого вина в обеих руках. Пока её домработница перевязывала свои вены без посторонней помощи, а Лидочка потянулась за книжкой, я смотрел в экран:

– Нельзя войти в чью-то жизнь, позволить привязаться, а потом умереть…

Мощная взрывная волна отбросила меня в окно, и я почувствовал, как осколки стекла врезались в кожу на спине. Одна из стен была полностью разрушена, и я с тревогой наблюдал, как в болтающейся на петлях двери исчезла служанка. Пытаясь выбраться из-под завалов, я машинально взглянул на диван. Там сидел обугленный скелет – и ничего больше. Коврик из натуральной шкуры бурого медведя полыхал огнём, а инкрустированный постамент прадедушки разбился в дребезги. Только высушенные человеческие головы весело трепыхались на стене, вторя языкам пламени и, словно насмехаясь надо мной. Я хотел встать и уйти прочь, и, возможно, так бы и сделал, если бы не ворвались правоохранительные органы – на сей раз румынская полиция.

– Руки вверх, Граф Алукард, и не с места! Вы арестованы за нападение и теракт!

Меня выводили под руки, а у машины скорой помощи стояла замотанная в одеяло служанка Лидочки, которая строила мне рожицы. Снова закованный, сидя в наручниках и с направленными прямо в зрачки пистолетами, я клялся, что ничего не сделал. Но однажды, уже засветившись в новостях и наведя ужас на Доху, я теперь пугал наш Брашов новыми порциями экстремизма, к которым не имел никакого отношения. Полицейские, под конвоем, снова везли меня в тюрьму, угрожая побоями и расправой.

Как же мне не повезло оказаться именно у неё – своей бывшей сотрудницы, которую я так любезно совращал когда-то, а теперь её труп не могли отодрать от дивана и кремируют вместе со шкурой бурого медведя. Ах, стоило всё-таки записать номер Диабло и не теряться. Но кто бы мог подумать, что судьба так разозлится на меня и захочет расправы любой ценой и как можно скорее! Ментовский оскал самодовольно ухмылялся в зеркале заднего вида, а я смотрел на этот город и не понимал – за что? Неужели за то, что позволил себе мыслить более масштабно, чем другие?

Хотите сказать, что вампиры прокляты даже после того, как нашли способ сохранить свою вечность? Неужели мы действительно обречены? Я глядел на собственное тусклое отражение, в котором Брашов капризно мельтешил вечерними огнями, желая меня изничтожить и забыть. Но это невозможно – я ведь вечный Граф Алукард.

Глава 4. Личный Иисус Христос

Соль застыла на языке, и, проглатывая её, я давился собственной слюной с кровью. Это Вам не услужливая катарская полиция и тюрьма, где меня даже кормили. В моем родном городе Брашове с заключёнными обходятся так: сперва избивают дубинками, затем усаживают на электрический стул и, наконец, по очереди оттяпывают пальцы. Менты с превеликой радостью отмутузили меня по лицу, затем, спускаясь всё ниже и отбивая внутренние органы, решили не откладывать второй этап допросов. Мое тело вяло катилось по коридору на тележке, ибо ходить я уже не мог. Казалось, что мне размолотили все кости, но на самом деле это были лишь переломы, травмы и жестокое обращение с заключённым, который, несмотря на всё это, оставался живым существом, способным скрипеть зубами и умолять о помиловании. Но мои насильники предпочли выбивать признание и продолжили пытки.

Думаете, я всё это время молчал? Нет, я, конечно же, выл от боли и причитал, что они испортили мой маникюр. А пока до выдирания пальцев не дошло, я лежал на полу и умолял прекратить меня калечить. Румынской полиции было плевать на то, сколько я потратил денег на салоны. Они хотели услышать от меня признание, упечь побыстрее за решётку и разъехаться по домам. Я же требовал адвоката, угрожал и даже предлагал купить им пончики. Два удара по печени, и вот она, слабая, не выдержала – я плюнул на оливкового цвета стену:

– Ах ты ж подонок!

Нога какого-то копа проехалась по моей спине, и я почувствовал, как треснул клык. Солёная кровь покатилась из губы до самой шеи, и это была не чья-то, а моя кровушка. Вот когда полицаи задумали потащить меня в комнату с электрическим стулом, в двери ворвался Диабло и, словно боженька, спас мою душу. Позже я скажу ему, что он мой личный Иисус Христос, а сейчас, лишь проверяя целостность своей челюсти, угрожаю судами и надеюсь, что он вытащит меня отсюда. Диабло, роднулечка, неужели про меня лепечут глупости по телевизору, и ты примчался на помощь, как Чип и Дэйл, пока я терпел эти козни?

Адвокат, проклиная служащих, снимал доказательства зверств на камеру, протянув мне холодненькую баночку Крова-колы. Я едва мог пошевелить пальцами. Потому он заботливо вскрыл напиток, и я, присосавшись к жестянке, в мгновение ока восстановил свои силы. Эх, если бы ты ещё привёз Мэри, я бы тебя расцеловал, несмотря на то, что о нас могли бы подумать. Поэтому просто огромное спасибо тебе от всей души – мой спаситель! Я выпрямился и, оглядывая свою окровавленную мантию цвета незабудок, косился на легавых: ну и упырей же понабирали, чтобы колотить почётных граждан. Мы оставили их раздумывать над своим неподобающим поведением и ушли прочь.

Минуя коридоры и кабинеты районного СИЗО, из которого и не надеялся выбраться так скоро, я наткнулся на родителей Лидочки:

– Ах ты ж проходимец паршивый, взорвал мою дочь…

– Дамочка, поспокойнее с моим клиентом. Он никого не взрывал. Произошла утечка газа.

Кулаки мамы Лиды не отпускали мой шиворот, и я, пытаясь вырваться, остался без накидки. Уворачиваясь от её ударов, я пятился назад. И когда уже врезался спиной в стену, папаша Лидочки вмешался:

– Оставь его в покое, этот болван даже не знает, как бабу укротить.

Я был спасён лишь благодаря флегматичному характеру, унаследованному покойной Лидочкой. Ускоряя шаг, я стремился как можно быстрее покинуть территорию тюрьмы, лишь бы не встретить кого-нибудь знакомого. Выскочив на улицу, мне удалось удачно проскочить мимо толпы журналистов, и, уже сидя в такси, я вдруг вспомнил, что у Лидочки остались мои вещи. Батеньки! Там же дневник! В него я записывал телефоны своих бывших клиентов, чтобы заняться собственным делом. Но у мистера Пабло Диабло были свои планы:

– Я приехал сюда, как только услышал, что Вас снова арестовали. Катарский шейх любезно предоставил мне свой частный самолёт, и вот я здесь. Я хотел узнать…

– Мне нужно забрать свои вещи.

– Вы меня слушаете, граф Алукард? Катарцы заинтересованы в вас! Они хотят знать, как Вы связаны с серией терактов.

– Да я не связан ни с какими терактами!

– А почему же они преследуют Вас по пятам, а Вы при этом остаетесь в живых?

Вот тут он был абсолютно прав, и спорить с ним я не стал. Уговорив Диабло заехать к Лидочке и забрать мои вещи завтра, мы направились в отель «Каса Вагнер» в Брашове. Снова глядя на своё недовольное отражение в зеркале заднего вида, я смотрел на этот город как на нахальца, смеющегося над моим добрым именем. Да я родился тогда, когда по тебе разбрасывали навоз селяне! Ты – неблагодарный провинциальный островок насилия и греха. Ух, я тебе покажу, Брашов!

Улицы тонули в свете фар очередного такси, уносящего меня подальше от мрачных мыслей о сегодняшнем происшествии с Лидочкой. Боже, её ведь больше нет, и я снова виноват в этом. Господи, за что? Но Христос уже явился, чтобы омыть мои грехи вином и пивом в ближайшем баре. Колеса остановились, и Диабло подмигнул мне, выскочив на улицу. Здание окутал вечерний туман, смешанный с дымом проходящих мимо вампиров, спешащих утолить свою жажду после тяжёлого рабочего дня. Ребята, так как мне, никому за сегодня не досталось – уж поверьте! Но вокруг сырая и унылая площадь, обставленная зонтиками и столиками, беспристрастно зазывала меня, прежде чем что-либо делать, бахнуть сто грамм. Диабло поддержал идею, и мы расположились напротив отеля, заняв самые крайние места. Я оглядывал девушку-официантку, берущую заказ, а мой собеседник нетерпеливо озирался по сторонам. Дёрганный, что ли?

– Водочки, дорогая, за упокой моей подруги и закусить.

Она мигом принесла нам по рюмочке, и, хватая маринованное глазное яблоко, адвокат уже собирался накатить, но я его притормозил. Мои мысли снова душила совесть, нашёптывающая всякие гадости, и я разоткровенничался:

– За что всё это дерьмо?

– Помяни, Господи, Вашу бывшую коллегу, как там её?

– Аминь.

Я не мог пить. Водка так и стояла в рюмке, а руки тряслись, и я разрыдался. Больше не в силах сдерживаться, я стонал, и вопль отчаяния, кроившего мне душу, привлёк внимание других посетителей. Я не помню, как оказался в номере отеля, хлюпая у раковины и отмывая рвоту со рта. Было омерзительно глядеть на себя: таким жалким, уязвимым и неспособным совладать с собой. Благо, Диабло был рядом, протягивая мне полотенце:

– Не переживайте, всё образуется. Примите душ. Мы заночуем тут. Давайте, освежитесь – ещё бахнем и баиньки.

Я умывал лицо и, принимая ванную, уже жалел, что не остался с братом кормить уток. Диабло же, нахаживая круги, нетерпеливо ожидал, когда я закончу свои ритуалы, и, не выдержав, побежал в бар. Я глядел на город через малюсенькое окошко и думал, почему меня, именно меня, настигла такая несправедливость: ни работы, ни дома, ни семьи! Спускаясь по ступенькам вниз, я увидел улыбающегося мне вампира, который стал не просто моим адвокатом, а настоящей палочкой-выручалочкой. Охлаждая глотку ледяной кровью на разлив, я всё ещё бегал глазами по улочкам старого центра, а Диабло ворковал надо мной, словно над маленьким:

– Успокойтесь, успокойтесь, всё хорошо. Бывает с каждым. Вот Вам ещё стопочка.

На этот раз водка сработала отлично, и, наболтав кое-как в неё кровушки, я действительно пришёл в себя:

– А что Вы там говорили о каком-то предложении?

– Мой друг хочет, чтобы Вы поведали о всём, что знаете о взрывах. Взамен он предлагает Вам должность главного инженера на производстве в Дохе!

Вот это поворот! С этого момента, пожалуйста, подробнее. И, больше не заглядывая на крыши домов напротив, я с упоением слушал Диабло, вновь убеждаясь, что он – посланец самого Бога. В конце концов, я решил, что настало время сказать ему:

– Со взрывами я Вам помогу. Ведь Вы – мой личный Иисус Христос!

– Да бросьте, я ничего особенного для Вас не сделал. Ну что? Расскажете катарскому шейху, что знаете? Когда готовы лететь?