Рецепт нас

– Тогда я пойду… – я сделала шаг назад, но его руки мгновенно сомкнулись на моей талии.

– Мистер Чепмен, отвезите её домой.

– Не поеду, – выдохнула я, ощущая, как его пальцы впиваются в бока.

– Айви, я устал от твоих выходок. Может, мне стоит на тебе жениться и запереть в квартире? Так будет спокойнее всем.

– И станешь копией отца… – сорвалось с губ раньше, чем я успела подумать.

Сет вспыхнул. Его ладонь сжала мою талию так, что я едва не вскрикнула. В этот момент меня охватило смущение – но разве не он сам провоцирует меня? Все мои «словесные выбросы» – это лишь отражение его влияния.

– Ты. Поедешь. Домой! – он отпустил так резко, что я едва устояла на ногах.

– Сет… – я попыталась смягчить ситуацию, но он уже отвернулся.

– Я жду!

Да, перегнула палку. Но он мог бы просто сказать «хватит» или отшутиться! Вместо этого – снова этот ледяной взгляд, будто и не было той теплоты минуту назад.

– Хорошо… – сдалась я, делая шаг вперёд. Губы мягко коснулись его щеки. – Прости… про папу… случайно вырвалось…

– У тебя всегда «случайно», – он не ответил на поцелуй. – Я разберусь с Люком. Сиди дома. Никакой самодеятельности.

Режим «няня» включён на полную. А мне так хотелось самой распутать этот клубок! Но нет, Сет, как всегда, решил всё за меня.

Я замерла, ожидая хотя бы малейшего знака взаимной нежности, но вместо этого получила лишь резкий жест в сторону автомобиля. С театральным вздохом уселась на сиденье, скрестив руки в знак недовольства. Дверь захлопнулась с таким грохотом, словно это была не просто машина, а настоящая тюрьма для непокорных.

Прильнув к стеклу, я стала следить за Сетом. Он уже направлялся к воротам, где его ждал какой-то тип в чёрном костюме.

– Контролирующий зануда и…

Мистер Чепмен покашлял – то ли от волнения, то ли пытаясь скрыть улыбку.

– Он всегда такой… впечатлительный? – спросила я, наблюдая, как даже затылок Сета излучает ярость.

– К родителям или домой? – водитель, проявив благоразумие, проигнорировал мой вопрос. Его люди, похоже, прошли специальный курс «Молчание – золото».

Когда машина тронулась, я прикрыла лицо шляпой. Любовь – это как изысканный кутюрный наряд: неудобна в носке, трудна в уходе, но всегда привлекает восхищённые взгляды.

Домой я добралась к семи, и по дороге заставила мистера Чепмена свернуть к «Парижскому кафе». Воспоминания о биаррицком песке и утрах с бриошами от Роже нахлынули на меня с такой силой, что я не могла устоять. Если Сет продолжит выводить меня из себя, я без колебаний махну обратно во Францию.

Я заказала парижский тост – хрустящий, с клубникой и облаком взбитых сливок, запивая его двойным эспрессо, горьким, как моё настроение.

Теперь я готова пережить с ним киномарафон. Да, именно кино. Никаких «прости» и романтики с моей стороны. Раз он накричал и не поцеловал на прощание – пусть наслаждается слезливой мелодрамой.

Дома я сбросила это «траурное платье по карьере Брианы» и погрузилась в ванну. Горячая вода медленно растворяла напряжение, а вишнёвая пена хоть как-то скрашивала серую реальность. Что ещё нужно для счастья после такого дня?

Надела розовую пижаму с пушистой отделкой – длинные шёлковые брюки, никаких вызывающих вырезов. Затем потянулась к верхней полке и достала папину – зелёную, атласную, с тонкой полоской. Давно она уже перестала быть просто пижамой; теперь это полигон для моих экспериментов. Весь атлас прошит кривыми и ровными строчками – пижама со «шрамами». Но разве шрамы не украшают мужчин? Пусть теперь и его украсят.

Сет приехал точно в срок, на такси. Я успела отрепетировать перед зеркалом бесстрастное выражение – ни капли намёка на то, что его приезд для меня что-то значит. Я распахнула дверь в тот момент, когда его рука только начала подниматься для стука. Пусть знает – я тоже умею предугадывать.

Он вошёл, неся два пакета, из которых доносился сладкий аромат груш и сыра.

– Грушевый тарт со Стилтоном, – произнёс он, протягивая мне один из пакетов.

Я прикусила губу, принимая десерт, и в этот момент его забота вновь начала топить меня теплом.

– Спасибо. Могли бы и суши заказать. Да и Марта обещала принести лестерширский пирог… Или ты боишься, что я тебя не накормлю?

– Я всегда могу поужинать в ресторане, – он снял пиджак и аккуратно повесил на спинку дивана.

– Бриану не забудь пригласить, – произнесла я с неожиданной резкостью и сразу же пожалела о сказанном.

Сет замер, пронзив меня оценивающим взглядом.

– Мне уйти? Твоя язвительность переходит все границы.

Видимо, переизбыток семейных тайн лишил меня последнего самообладания. Вот и результат – колкости в адрес человека, которого люблю.

Я сделала шаг вперёд, коснувшись его руки. Он не отстранился, но и не смягчился.

– Извини. Не уходи. Я… приготовила пижаму.

– Пижаму? – уголки его губ дрогнули.

– Ну да. Киновечер же. В пижамах, – я провела пальцем по его рукаву.

– У тебя есть мужская? Потому что женскую я не надену.

– На твой рост подойдёт папина.

Он закатил глаза. Эта идея явно не вызывала у него восторга.

– На что я подписался… Ладно. Но я могу сначала принять душ?

– Конечно. Чувствуй себя как дома. Я подготовлю всё для просмотра. Чай будешь?

– Не надо. Я купил сок, – он поднёс мою руку к губам. – А ещё у меня есть три условия: первое – ни слова об отце. Второе – никаких самостоятельных расследований. И третье – мои люди будут сопровождать тебя.

– А можно обойтись без охраны? Я считаю это излишним и просто буду проявлять осторожность. Не думаю, что Люк или Кейн пойдут на крайние меры. Могу ли я потратить одно из своих желаний, чтобы исключить это условие?

И в этот миг он притянул меня к себе – так крепко, словно хотел одним своим объятием укрыть от всех безумств этого мира. В этом жесте было столько… Сета. Никакой фальшивой нежности, только искренняя забота, которая казалась мне дороже любых признаний.

Его занудство и строгость бесили, но я давно научилась читать между строк. За каждым «нельзя» пряталось «я боюсь за тебя», а за «сиди дома»– «я хочу, чтобы ты вернулась целой и невредимой». Он не умел выражать свои чувства словами, но каждый его поступок, каждый взгляд говорил гораздо больше, чем тысяча красивых фраз.

И сейчас, чувствуя его дыхание у виска, я поняла – не хочу менять этого невыносимого, упрямого человека. Пусть остаётся колючим, принципиальным, временами нестерпимым. Таким, каким я его полюбила.

А мои попытки вывести его на откровенность – это, наверное, отцовские гены дают о себе знать. Так что пусть Сет лучше пишет письма моим «производителям».

– Без желаний, – нарушил тишину его голос. – Если увидишь что-то подозрительное – звони сразу. Не лезь на рожон. Пойду в душ, – он поцеловал меня в лоб и вышел.

Я застыла с глупой улыбкой, сжимая кулаки, чтобы не закричать от восторга. Собрав всю необходимую посуду, я направилась в спальню, где планировался киновечер. Разложив тарелки на складном столике, я поставила рядом миску с попкорном. Моя рука сама потянулась к «До встречи с тобой»– фильму, который я могла пересматривать бесконечно и каждый раз плакать. Это моя настольная драма с любимыми актёрами и идеальной историей, которая трогала до глубины души каждый раз…

И именно эта трогательная фраза, из-за которой мы с Хлоей когда-то опустошили целую пачку салфеток, вновь всплыла в памяти:

«– Мы не можем изменить людей.

– Что же мы можем?

– Любить их».

Теперь я понимаю родителей. Их молчание о Дилане, о его любовницах – это не трусость. Они просто любили. Без переделок и условий.

Я запустила фильм и поставила на паузу. Когда Сет вышел из ванной, стало очевидно – отцовская пижама ему явно мала. Если мой отец был компактным и аккуратным, то Сет – это целых сто восемьдесят пять сантиметров мускулистой массы. Рукава пижамы заканчивались далеко до запястий, а штанины едва закрывали щиколотки. Это зрелище выглядело одновременно комично и трогательно.

– Тебе идёт, – сквозь смех выдавила я.

Он сел на край кровати, и его пальцы сразу скользнули по заштопанным местам:

– Специально строчила, чтобы посмеяться?

– Это учебный макет, – ответила я, сделав невинные глаза и указывая на кривые швы. – Мои первые шаги в освоении швейной машинки. Сначала было сложно, но потом я втянулась, и эта пижама стала своего рода картой моих ошибок.

Он аккуратно заправил прядь волос за ухо, и я закрыла глаза, ощущая его пальцы, нежно скользящие по щеке. Главное сейчас – не сказать лишнего.

– Какой фильм будем смотреть?

– «До встречи с тобой». Смотрел?

Уголок его губ дёрнулся – наверняка решил, что намекаю на нас. Но наша история – это лишь череда «после». После того момента, когда пятилетний Сет впервые увидел трёхмесячный свёрток в розовом одеяле. Говорят, сначала скривился, а через минуту уже осторожно прикасался к моему крохотному кулачку. Эту историю мама обожает рассказывать своим подругам. Я тоже люблю её повторять – особенно когда хочу вывести Сета из себя.

Поэтому у нас не «До встречи с тобой». Только «После».

– Мелодрама? Я думал, что ты включишь какой-нибудь боевик, – он потянулся за попкорном.

– Мне нравятся фильмы о выборе, который меняет всё, – я ткнула пальцем в коробку салфеток. – На всякий случай. Вдруг у кого-то зачешутся глазки.

Он отложил телефон на тумбочку, словно невзначай привалившись ко мне плечом, и задержался у моего уха.

– Не дождёшься, – прошептал он, и его голос был таким нежным, что я почувствовала, как от его дыхания по коже пробежала дрожь.

Он отстранился, словно проверяя, как я отреагирую на его близость. Игривый Сет Эванс… Чёрт. Может, этот день и не был таким провальным, как казалось изначально.

– Стоп, перед фильмом ты мне кое-что обещал, – я сунула ему стакан с соком. – Что ты выяснил у Люка?

Сет сделал медленный глоток, выигрывая время.

– Ничего существенного. С Кейном не сотрудничает. Действовал в одиночку.

– Врёшь, – я откусила кусочек тарта. Сладкая груша и острый сыр – идеальный баланс, в отличие от его уклончивых ответов. – А жена? А «привет» от покойницы? А…

– Много вопросов, детектив Айви Холмс, – усмехнулся он.

– Я – «Ватсон в кружевном». А ты мой «Шерлок в смокинге».

Я протянула ему десерт. Он откусил, не отрывая гипнотизирующего взгляда.

– Нет, ты «Шумахер в кружевном», – парировал он, и я не смогла сдержать улыбку. Да, моя скорость принятия решений действительно могла посоперничать с легендарным гонщиком.

– Ну, а ты «Черепаха в Brioni».

– Хорошо, что не зануда.

– Не переводи стрелки. Что ещё узнал от Люка?

– Ничего.

– Ну и скукотища… – я снова поднесла пирог ко рту и метнула в него взгляд «попробуй-откажись». Кажется, это подействовало – его зубы тут же впились в десерт. – Я ждала драмы, эмоций. Как у дяди Марка. А у тебя – сухой отчёт.

– Пока говорить не о чем, – он поставил стакан на тумбу. – Кейн хочет шотландский проект. Это бизнес. Но «привет» от его покойной жены… Это серьёзнее.

– Думаешь, мстит и мне за её измены?

Сет сжал челюсть. Я вздохнула и положила руку на его. Если мне было тяжело, то каково было ему?

– Прости…

– Всё в порядке. Просто… Сара часто бывала у нас. Но чтобы они…

– Твой отец был тем ещё негодяем, – я провела пальцем по его костяшкам.

Они дрожали. Сет никогда не оправдывал отца, но и не осуждал вслух. В его глазах я увидела не привычное «замолчи», а усталость. Усталость от всех этих лет притворства.

– Люди ошибаются, – сказал он, водя пальцем по швам пижамы.

Я кивнула. Тему надо закрывать. Сет, помешанный на репутации, теперь вынужден разгребать грязь за своего отца.

– А Бриана? – я перевела тему, подвигая попкорн.

– Не понимаю, почему ты так зациклена на ней. Мы проверили, что она не связана с Кейном.

– Но ты видел её реакцию? Я не могу ошибаться.

Сет прижал меня к себе и нежно коснулся губами лба.

– Тебе так сложно признать ошибку?

Я закатила глаза.

– Не-вы-но-си-мо!

Ошибаться я не люблю. Но, конечно, если вдруг окажусь не правой, то извинюсь с удовольствием. Но только не перед этой женщиной.

– Всё, что знаешь ты, знаю и я. Но Люк кое-что добавил…

– О-о, значит, разговорился? – я отстранилась и поджала губы. Сет щёлкнул по ним пальцем, заставив меня вздрогнуть.

– Бриана рассказывала, что её воспитывала тётя. Родители погибли в аварии, когда она была ребёнком. Единственное напоминание – шрам на спине. Она была в той машине.

Сет протянул попкорн, и я, не раздумывая, схватила горсть хрустящих зёрен. Каждый укус отдавался хрустом, и в этот момент я осознала, почему на совещаниях его слова завораживают всех присутствующих. Это не только бархатный тембр его голоса, который словно обволакивает слушателей, но и особый взгляд – вязкий, как карамель.

– Но Люку она сказала другое. Мать жива, а отец разбился – уже без неё в машине, – продолжал он.

Его взгляд намеренно задержался на мне. Я сделала вид, что не понимаю намёка на их прошлую близость. Ревность кольнула, но я лишь растянула улыбку, параллельно анализируя каждое его слово.

Шрам. Ненависть к матери. Погибший отец. Сара Кейн тоже ненавидела мужа. Слишком странное совпадение.

– Бедня-я-яже-е-ечка, – пропела я, рисуя в воздухе мнимые нотки. – Но она всё равно замешана. Либо её проект – следующая мишень. Хотя… вряд ли её тронут.

Сет лишь вздохнул и потянулся к ноутбуку:

– Давай просто посмотрим кино.

Я скривилась, но сдалась. Не хотела портить вечер разговорами о той пигалице. Хотя бы сегодня.

– Подожди десять минут! – я подхватила пустые тарелки. – Только посуду уберу.

Оставив миску с попкорном, я направилась на кухню, когда раздался стук в дверь.

– Сет, это Марта с пирогом! – крикнула я, начав споласкивать тарелки. – Можешь открыть?

Тишина, которая воцарилась после того, как Сет открыл дверь, длилась всего мгновение. Вскоре раздался взволнованный голос моего отца:

– Сет! Какая неожиданность!

Я прикусила губу, представляя хаос, который, безусловно, царил в голове папы: Сет Эванс в его пижаме, поздним вечером в нашем доме – настоящая картина маслом.

– Проходите, мистер Патель, – произнёс Сет с преувеличенной вежливостью, словно находился на деловом ужине.

– Я просто… лестерширский… вам… Не буду мешать… – его слова сыпались, как пересоленные фисташки, и я понимала, что он пытается собраться с мыслями. – Приятного… э-э-э… вечера.

Дверь тихо закрылась за отцом, а Сет, входя в кухню с пирогом в руках, выглядел так, словно его только что окатили холодной водой.

– Твой отец… выглядел ошарашенным.

– Ещё бы! – расхохоталась я, вытирая руки. – Ты же в его пижаме. В доме у его принцессы. В девять вечера.

– Куда… этот? – он беспомощно потряс пирогом.

– В холодильник. А теперь – кино!

Сет вздохнул, убирая пирог:

– Может, всё-таки документальный…

– Не-е-е-т! – перебила я, хватая его за руку. – А можешь понести меня на руках? Как в нашу первую ночь, когда ты не смо-о-о…

Не дав договорить, он резко подхватил меня и перекинул через плечо. Я залилась смехом, а его ладонь плотно обхватила мою талию.

– А мне нравится! – смеялась я, болтая ногами в воздухе и цепляясь за его спину. – Тебе стоит носить меня так почаще.

– Это разовая акция.

Этот упрямый перфекционист намеренно замедлял шаги, растягивая путь до спальни. Он никогда не признается, что иногда – только со мной – позволяет себе быть настоящим Сетом. Не успешным бизнесменом, а тем, кто носит меня на плечах и прячет улыбку в моих волосах…

Мы устроились на кровати: он поставил ноутбук на колени, а я прижалась к его плечу, обхватив руку. К финалу слёзы стекали по моим щекам, впитываясь в ткань его (или, скорее, папиной) пижамы. Я знала этот фильм наизусть – каждый кадр, каждую паузу, каждый вздох актрисы – но сегодня он задел меня за живое.

Когда начались титры, Сет резко закрыл ноутбук. Его рука крепко сжала моё плечо, и я вдруг осознала: он не просто терпел. Он смотрел. Слушал. Чувствовал.

– Мне понравилось, – произнёс он уверенно, аккуратно вытирая мои слёзы.

Я прижалась к нему сильнее, сначала решив, что это просто вежливость. Но затем вспомнила – Сет никогда не лжёт. Внутри меня всё ликовало: этот надменный аристократ досмотрел со мной романтическую мелодраму до конца. Он не отвернулся. Не засмеялся. Он обнимал меня всякий раз, когда я всхлипывала, улыбался, когда я смеялась, и сейчас позволял мне быть слабой. Ещё одна жемчужина в нашу коллекцию моментов после Эдинбурга, которые складывались в нечто большее, чем просто воспоминания – они становились частью нас.

– Я бы поступил так же, – продолжил он, перебирая прядь моих волос.

Я отстранилась, вытирая щёки:

– Ты тоже бросил бы тех, кого любишь?

– Да. Иногда лучшая защита – указать путь к другой жизни.

– Это эгоизм!

– Эгоизм – держать тех, кто задыхается в твоей тени.

И снова он был прав. В этом суть Сета – защитник, принёсший собственное детство на алтарь долга. Неприступная крепость, чьи ворота закрыты, чтобы никто не видел ржавчины.

– Давай ложиться спать, – сказал он.

– Ты уверен, что хочешь именно этого? – я уткнулась носом в его шею, вдыхая знакомый запах.

Он внезапно развернулся ко мне, и его губы встретились с моими – знакомый вкус нежности, смешанный с лёгкой горечью властности. Я жаждала его так сильно, что даже малейшее расстояние между нами начинало раздражать. Но мысль о том, что после этой близости он снова отдалится, ранила меня сильнее, чем если бы он просто отказал мне сейчас.

Когда его пальцы начали расстёгивать пуговицы на моей пижаме, я остановила его.

– Помнишь наш контракт? Никаких «секс-желаний». Просто спим, – я чмокнула его в лоб, пряча улыбку.

– Хорошо.

Он согласился так быстро, что я невольно подняла бровь.

– Сдаёшься без боя?

– Соблюдаю условия, – он пожал плечами, но в его взгляде вспыхнула та самая искра, от которой у меня перехватывало дыхание.

– К чёрту контракт, – выдохнула я, чувствуя, как дрожат мои пальцы на его пуговицах.

Каждая расстёгнутая пуговица – как шаг в неизведанное, словно мы пересекали невидимую границу, за которой скрывалось нечто большее, чем просто физическое влечение. Ткань медленно скользнула вниз, открывая рельеф его мускулов, которые манили мои ладони, вызывая трепет и желание. Но Сет не дал мне насладиться этим моментом: в следующее мгновение я оказалась под ним, а его руки стягивали с меня штаны.

– Пижаму можешь снимать быстрее. Она не мнётся, – пробормотала я, вспоминая его медлительность с одеждой.

Я даже не успела сказать «шучу», как его пижама уже упала на пол рядом с моими штанами.

И тут его губы резко впились в мою шею. Я вздрогнула и вскрикнула, забыв обо всём. Как я скучала по этой странной смеси властности и бережности, по этому ощущению, когда он полностью контролировал ситуацию, но делал это так, что хотелось только одного – отдаться полностью.

Он двигался вниз, и с каждым новым поцелуем мои пальцы сильнее впивались в простыни. Когда его губы достигли живота, я уже не могла думать ни о чём, кроме его сводящих с ума прикосновений.

– Хочешь сверху? – его дыхание щекотало.

– Конечно-о-о…

Он перевернулся, а я потянулась к тумбочке. Быстро надела защиту и, прикусив губу, опустилась на него, ощущая, как его тепло проникает в каждую клеточку моего тела. Плавные движения сливались с моими тихими стонами его тяжёлым дыханием.

Я не сопротивлялась. Мне нравилось быть этим послушным тестом в его руках, готовым на любую прихоть. Наш рецепт всегда был прост: страсть, эмоции и его двойственность, которая сводила с ума.

Он приподнял меня, и наши лбы соприкоснулись. Губы… Я запоминала его поцелуи так, как запоминают секрет фирменного блюда – по оттенкам, послевкусию, тому, как они обжигают или холодят.

Он пробовал меня, как тот грушевый тарт – сначала медленно, едва касаясь губами, потом с жадностью, пока на моей коже не осталось ничего, кроме сладкого жжения. Каждое движение вырывало стон, смешиваясь в наш терпкий соус из страсти. То резкий, как Стилтон, то невыносимо нежный, от которого невозможно оторваться.

Он перевернул меня с привычной лёгкостью – и перед глазами поплыли знакомые розовые обои с мелким цветочным узором. Его пальцы скользили по моей спине, то выписывая медленные круги, то замирая на мгновение, будто добавляли в наш рецепт щепотку терпения – его фирменную специю.

В этом был весь Сет – умел растягивать момент до предела, пока я не начинала дрожать, как взбитые сливки перед самым пиком. Как я ненавижу и обожаю его паузы.

– Сет… – прошептала я.

Резкий толчок. Тело ответило горячей волной, словно меня медленно погружали в тёплую воду. Ритм ускорился, и мои стоны потерялись в его хриплом дыхании. Он снова остановился, перевернул меня и вошёл медленно, не отрывая взгляда. Эти размеренные движения сводили с ума – я не хотела, чтобы они когда-либо заканчивались.

Но он ускорился, прижавшись губами к моим, заглушая крики.

Последний толчок – и мы взорвались одновременно.

Когда он обмяк рядом, я поймала себя на мысли: только он умеет так – разбирать меня на части и тут же собирать обратно, как сложный пазл, который складывает на ощупь, не глядя. В этом была его магия – в умении создавать из хаоса гармонию.

– А хотели… кино… посмотреть… – выдохнула я, проводя ладонью по его торсу.

– Мы… и посмотрели, – Сет обнял меня. – А теперь можно и поспать.

– Ты же не откатишься к заводским настройкам? – прошептала я, прижимаясь к его плечу.

Он внезапно приподнялся, опираясь на локоть. Его глаза казались неподвижными, словно покрытыми матовой плёнкой. В них не отражалось ничего, кроме нежелания говорить.

– Не понимаю, о чём ты, – он резко отстранился, поворачиваясь на спину.

– Сет, что между нами? – рискнула спросить я, понимая абсурдность момента. Оба потные, с трясущимися руками, но всё равно пытающиеся вести этот разговор.

– Я не знаю, что тебе сказать…

Он встал и направился в ванную, оставив меня лежать с ощущением внезапной пустоты в груди. Мы снова оказались в начале, только теперь это начало было тёплым. «Секс-дружба плюс»с пометкой «опасно для сердец».

Когда он вернулся, я мгновенно вскочила с постели, словно от горячего прикосновения.

– Я в душ, – буркнула, стараясь скрыть смешанные чувства, которые накатывали на меня, как волны.

Он остановил меня, крепко схватив за запястье. Его взгляд был полон нежности и восхищения, что заставило моё сердце забиться быстрее.

– Дай мне время… привыкнуть, – его пальцы осторожно скользнули по моему плечу.

Я улыбнулась, чувствуя, как в его броне появляется трещина, но всё равно надула губы.

– Хорошо. Но никаких больше «графиков».

– И никаких бывших. И хватит дуть губы…

Он обнял меня. Живот к животу – вот и весь наш «юридический документ». Ни подписей, ни пунктов. Одна сомнительная устная договорённость, которую кто-то точно нарушит первым.

– А… Где моя пижама? – он огляделся.

– Пойдём в душ. Там и найдёшь… Хотя без неё ты мне определённо нравишься больше.

– Я уже помылся.

– Мужчина, принимающий душ в одиночестве, – дурной тон, мистер Эванс, – скривила я губы, но пальцы сами потянулись поправить его растрёпанные волосы.

И тогда он улыбнулся – той редкой, драгоценной улыбкой, которую я обожала. Чмокнув его в переносицу (моё новое любимое место), я побежала в ванную и, захлопнув дверь, сделала серию глупых прыжков на месте, закусив губу, чтобы не засмеяться.

Первый шаг сделан. Теперь главное – не дать ему передумать, иначе мне и правда понадобится моя розовая лопатка из детства…

Совет от инвестора Айви Патель:

Прошлое всегда возвращается неожиданно, и восприятие его зависит лишь от нашего взгляда: можно восхищаться им, как редким произведением искусства, или разрушить, чтобы создать что-то новое. Наши отношения с Сетом – это не наказание, а скорее стартовая площадка. Да, она странная, с трещинами и скрипом, но я точно не являюсь образцом душевного равновесия – скорее, ходячей инструкцией «как не стоит поступать» в разделе «личная жизнь».

Знаете, любовь напоминает сыр Стилтон: чем острее, тем ценнее. Поэтому двигайтесь вперёд, даже если каждый шаг кажется неуклюжим. Я вот всегда ношу с собой «венчик» – взбивать чувства гораздо веселее с правильными инструментами! И вам советую не забывать об этом…

Глава 16

Сосиски с пюре и луковым соусом

Ингредиенты:доброе утро (нежное, как картофельное пюре, но с комочками невысказанных слов), щепотка перчинки (неожиданная, но жгучая), информация (желательно нужная), порция новостей (охлаждённых), злость (карамелизированная), доказательства (лучше подавать с горчицей – чтобы жгло и не давало забыть).