Шёпот воспоминаний

– Одного упустили.

– Чего ты несёшь? – прорычал Фролов, поднимаясь со стула.

Парень фыркнул и мигнул жёлтыми глазами. И в этом моргании было что-то не человеческое.

Мысль, что это не просто случайный посетитель кофейни, прочно укрепилась в голове Майи.

– Остынь, дружок, – промурлыкал он. – Присядь-ка.

Фролов плюхнулся на стул, округлив глаза.

– Что? – лыбился парень. – Думал, только ты так можешь?

– Ты кто такой?!

Незнакомец повернул козырёк кепки назад и откинулся на спинке стула, сев вполоборота.

– Девчонка не для тебя, – сказал он, указав на Майю кивком головы. – Да и не по зубам тебе добыча. Расплачиваться замучаешься.

Фролов скрежетал зубами.

– Тебе чего надо, придурок?

– Ты здесь долго не протянешь, даже вбирая в себя силы, – беззлобно продолжал парень. – А дома тебя ждёт смерть. И ты знаешь от чьих рук.

Глаза Фролова стали чёрными, как настоящая тьма. И она же клубилась вокруг, затемняя зал кофейни. Тучи сгущались прямо над их столиками, но остальные посетители не замечали происходящего, словно они были не здесь, скрытые завесой от чужих глаз.

Но сквозь эту черноту проскакивало кое-что ещё. Страх, который вспыхнул в нём, когда он услышал слова парня в кепке.

Чьих же рук так испугался демон?

– Не знаю, кто ты такой, – шипел Фролов, плохо скрывая нервозность. – Но катись ко всем чертям. Понял?!

– Лучше бы ты меня понял, – посмеиваясь, ответил ему незнакомец. – Девчонку отпусти.

Рот Фролова исказился в омерзительной ухмылке, глядя на которую, волоски на руках Майи подрагивали.

– Я ещё не наигрался, – процедил он в ответ.

Теперь волоски не подрагивали. Они тряслись в ужасе, как и всё нутро Майи. В ушах оглушительно стучало напуганное сердце. Её мучитель вернулся, сверкая чёрными глазами.

– Она не для тебя, – твёрдо повторил парень, поднимаясь из-за стола.

Дмитрий тоже попытался встать, но не смог оторваться от стула. Челюсть напряглась, на руках выступили вены. Он боролся с чем-то неведомым, что сдерживало его.

– Сиди, не вставай, – засмеялся незнакомец в ответ и повернулся к Майе, моргая жёлтыми глазами. – Найти себя порой легче, чем ты можешь представить.

Он повернул кепку козырьком вперёд и, подмигнув ей, вышел из кофейни. Морок теней растворился, вернув залу прежнюю яркость, но глаза Дмитрия не избавились от жгучей черноты.

– Готовы сделать заказ?

– В задницу себе засунь свой заказ! – прорычал он недоумевающей официантке и, вскочив, потянул Майю к выходу.

Воспоминания пошли рябью и перенесли нас обратно в дом. Вернее, в гараж, где безумные глаза Фролова скользили по лицу Майи, опускаясь на шею. И этот взгляд обжигал кожу. И ей, и мне хотелось провести ладонью по тем местам, куда он смотрел, смахнуть, скинуть с себя его взгляд.

– Птичка моя, что за презрение в твоих голубых глазках? – прошипел Фролов. – Хочешь потягаться со мной?

Майя закрывает глаза, и разрывающий сердце ужас расползается по телу, отравляя каждую клеточку.

Передо мной темнота. Я слышу его дыхание и чувствую, как барабанит её сердце, угрожая вырваться из груди. Даже без зрения я ощущаю этот липкий плотоядный взгляд, что остановился на груди Майи. Дрожь её тела и всхлипывание лишь привлекают внимание Фролова.

– Ты сама виновата, – заключил он и прижал её к стене.

Демон резким движением разорвал майку и принялся лапать её грудь.

Тошнота подкатывает к горлу, угрожая исторгнуть весь завтрак. Но Майя с усилием сглатывает, прогоняя этот комок, и жалобно всхлипывает:

– Прошу тебя, не делай этого, не надо!

– Ещё как надо!

Он разворачивает её лицом к стене и задирает юбку. Майя судорожно бьётся, старается оттолкнуть его ногами и руками, но Фролов гораздо сильнее и легко удерживает её в неподвижном положении. Он натягивает её трусики, я слышу, как трещит ткань, и следом её глазами я вижу, как они падают на пол, не издавая ни малейшего звука.

Её сознание уходит куда-то далеко, стараясь спрятаться от унижения. Звуки приглушаются, как и чувства.

– Не уходи, слушай мой голос, – даже не понимая, возможно ли это, я заговорил с ней внутри воспоминания.

Майя прожила это тогда и сейчас проживает вновь, но она не одна. И я буду рядом с ней.

– Он никогда не причинит тебе боль. Я не позволю, и ты не позволишь. Слушай мой голос, есть ты и я. Он больше нереален. Его тут нет. Он не прикоснётся к тебе.

– Хватит, прошу тебя!

Моя рука оторвалась от шкатулки, и я судорожно втянул воздух. Мои лёгкие словно забыли, как дышать, и этот вдох оказался болезненно обжигающим.

– Майя, Майя, – звал я её, почти крича где-то в нашем с ней мирке. – Не молчи, пожалуйста. Я с тобой, я помогу тебе.

– Невыносимо, – рыдала она. – Почему это всё произошло? Что он за человек?! Он уничтожил меня, унизил. Я разлетелась на кусочки.

Она сдерживает слёзы, что грозят затопить её разум, и от напряжения в голове всё трещит.

– Позволь помочь тебе.

– Да как, чёрт побери, ты это сделаешь?! – завопила она, и я уверен, если бы она стояла передо мной, то испепелила меня своими льдисто-голубыми глазами. – Ты не знаешь, где я! Может, и нет меня?! Может, я только думаю, что жива. Я ничего не понимаю.

– Мы найдём ответы, – я говорил, вслушиваясь в тишину между нами.

И надеялся, что Майя не уйдёт.

Но она молчит. И моё сердце пропускает удар за ударом, а лёгкие снова не работают, застывая на месте.

– Мне спокойнее, когда ты рядом, – раздаётся, наконец, её голос. Ровный, без ноток истерики. Мелодичный и тёплый. И я улыбаюсь.

– Ты не одна.

И я не смогу оказаться снова в тишине. Без её голоса.

Я постучал по стене, сообщая о своём приходе.

– Спасибо вам большое, – говорю я Марии, которая не сразу отрывает голову от бумаг.

Она устала, пальцы затекли от зажатой в них ручки.

– Вы закончили? – очнувшись, спрашивает она.

– Да, закончил. Я сложил шкатулку в контейнер и поместил к остальным, как вы сказали. Вон туда, – я указал рукой на коробку, которую поставил сверху сложенных нами ранее.

– Вы очень помогли мне, – наконец улыбнулась она. – Если будет желание, заходите ещё. В нашем музее часто проводят интересные выставки. Буду рада вас видеть.

Нет, не будешь.

– Хорошего вечера и ещё раз спасибо!

Я вышел в коридор и поднял со стула свою сложенную жилетку, незаметно придерживая её рукой.

Мария помахала мне и закрыла дверь.

– И куда мы теперь? – взволнованно спросила Майя.

– Домой.

Глава 5

Парень из воспоминания – тот самый, что смотрел на меня с улицы. Та же одежда, та же кепка. Но кто он?! Эти жёлтые глаза… И удивляется этому обладатель натуральных серебристых волос и стальных глаз, умеющий слышать воспоминания. Ну-ну.

Но его появление волновало меня не меньше, чем исчезновение Майи.

Он знает Фролова и совершенно не удивился его чёрным глазам. Всё это вызвало у него лишь насмешку. Они знакомы? А что, если и я знаю, кто этот парень? Или когда-то я мог это знать.

«Найти себя порой легче, чем ты можешь представить» – о чём он говорил?

В ушах стучали его слова, повторяясь снова и снова. И только громкий голос Майи вернул меня обратно.

– Ты что-то сказала?

– Я много чего успела сказать, пока ты меня совершенно не слушал! – по-доброму возмутилась она. – В музее есть камеры, твоё лицо везде засветилось! Как ты будешь оправдываться за кражу?

Я засмеялся:

– Расскажу им правду.

– Ну тогда точно в психушку поедешь. А я так и останусь в этом доме.

Так, стоп.

– В каком доме?

Майя ойкнула и замолчала. До меня доносилось лишь её нервное сопение.

– В том, где я сейчас.

– Давай-ка подробнее, – мои брови нахмурились, а голосом завладели требовательные ноты.

Судя по тому, что женщина в вагоне метро косилась на меня с лицом, полным презрения, словно я стоял перед ней без трусов и с бутылкой в руке, последнюю фразу я произнёс вслух.

– Я не знаю, почему так сказала, – запинаясь ответила Майя, вызвав у меня полный негодования вздох.

Женщина отодвинулась подальше. А я сильнее сжал шкатулку в руках, будто это поможет разговорить Майю или заставит что-то вспомнить.

– Ты живёшь в квартире или в доме? – сменила она тему.

– В квартире, я же говорил.

– Один? – любопытничала Майя.

– Да, – ответил я. – Всегда один. В моём доме тишина, только она и есть мой друг.

– Теперь и я.

– Да, теперь ты со мной. И я этому рад.

Большим пальцем я скользил по гладкой спинке шкатулки, успокаивая сам себя.

Я не надел перчатки. Впервые. Даже не подумал про них, забыл. Сейчас я не боюсь воспоминаний, не злюсь, слыша их зов. Ведь в моих руках самое главное, остальные не имеют смысла.

И, продолжая скользить по деревянной вещице, я улыбался как дурак, рассматривая себя в отражения стекла.

Я повернул ключ в замке и вошёл в свою квартиру. Майя молчала, прислушиваясь ко мне и звукам вокруг.

Но здесь нас встретила тишина и моё волнение, что заставляло путаться руки и бесконечно тереть шею. Впервые я был здесь не один. Эта квартира не слышала никаких звуков, кроме телевизора или колонки. Даже мой голос звучал редко в этих стенах.

Друзьями я не обзавёлся, трепаться по телефону не с кем. Доставка проходит без слов: открыл дверь, кивнул, забрал пакет, ещё раз кивнул, закрыл дверь. Вот и всё социальное взаимодействие.

Нет, первое время я болтал в квартире. Была тут парочка воспоминаний, что осели в часах и конфетнице.

Часы я отнёс на помойку, после того как частичка прошлого их покинула. А конфетница улетела в стену, так и не обретя свободу. Воспоминания, что были в ней, как раз оказались злобными и хитрыми. Тот, кто оставил этот след, был не лучше Фролова.

В моей квартире не было лишнего, никаких пылесборников. Воспоминания встречались где угодно, поэтому особой любви ко всяким безделушкам я не испытывал. На стенах не было картин или фотографий в рамках. А на комоде одиноко лежал пульт от телевизора и стояла умная колонка. Она порой говорила больше, чем от неё ожидаешь.

Первая зима выдалась холодной, и даже покупка нового одеяла оказалась для меня сложностью. Да, даже там могло оказаться чьё-то воспоминание. И тогда пришлось бы слушать каждую ночь его шёпот, а ладоням потеть в перчатках.

Теперь на комоде, рядом с колонкой, стояла шкатулка. Блестящая, гладкая, изящная и притягивающая взгляд. Нечто красивое и совсем не подходящее этому жилищу. С воспоминанием внутри. И стоило ей попасть в эту одиночную камеру, как всё изменилось.

Лампочки засветились ярче, а телевизор заговорил бодрее.

Она освещала всё вокруг себя. Даже меня. И чувство одиночества испарилось. Я больше не один. Сама того не осознавая, она вдохнула в меня жизнь. Заставила чего-то захотеть.

С кухни я видел шкатулку и слышал голос Майи, которая с интересом расспрашивала обо всём. Что у меня в руке, от чего этот звук, а этот…

Быстро подогрев вчерашнюю еду, я сел за кухонный стол, и взгляд зацепился за второй пустующий стул. Два стула, две вилки, две кружки. Не запасные, на случай если сломаю или потеряю. Они для неё.

– Что ты ешь?

– М-м-м, вчера это была котлета и пюре, – ответил я, ковыряясь вилкой в пластиковом лотке. – А сегодня я уже не уверен, что это.

– Я люблю готовить. Какое твоё любимое блюдо?

Пюре превратилось в какую-то склизкую жижу, разбавленную водой. И на вкус оказалось не особо приятным, но вой в желудке необходимо унять, поэтому жуткое месиво пришлось проглотить.

– Я люблю простую еду. Кусок мяса, картошка. Бывает, сам готовлю, но очень редко, – с набитым ртом говорил я, стараясь скорее закончить с отвратительным ужином. – Скоблянку хорошо делаю. Ну я так думаю. Пробовала?

Майя замолчала.

– Если ты там головой мотаешь или киваешь, я тебя не вижу.

– Прости, я задумалась, – засмеялась она. – Нет, такого не пробовала. Но, надеюсь, скоро смогу отведать неведомую скоблянку от шефа Драгана.

Пф-ф-ф, что за насмешка в голосе, милая Майя? Я уверен, ты попросишь добавки!

– Как ты проводишь время? Чем занимаешься?

Майя не умолкала. Она задавала вопросы и, не дослушав ответ, рассказывала истории из своего детства, порой вспоминала что-то услышанное в музее. И квартира наполнилась её смехом, а радость и веселье порхали в воздухе, растягивая мой рот от уха до уха.

– Включи музыку, мне интересно, что ты слушаешь.

– Алиса, включи мой плейлист, – обратился я к колонке, и по комнате разлилась музыка.

Задумывая чёрные дела

На небе ухмыляется луна

А звёзды будто мириады стрел

Ловя на мушку силуэты снов

Смеётся и злорадствует любовь

И мы с тобой попали на прицел… 1

Та, которую я полюбил за эти два года здесь. Два года моей осознанной жизни.

– Кто это?

– Так и знал, что спросишь. Агата Кристи.

– Что поделать, я слушала другие песни, – словно пожав плечами, ответила Майя. – Спой ты.

Я никогда не пел, ни кому-либо, ни себе.

Но мне так хотелось, чтобы она услышала эти слова от меня.

…Не хочу другой судьбы

Где есть не я, где есть не ты

Благодарю сейчас и здесь

За всё, что нет и всё, что есть… 2

– Никогда не слушала такую музыку, – проговорила Майя сквозь образовавшуюся тишину. – Но мне нравится. Твой голос.

И мне. Твой. Я не один.

В темноте спальни я долго смотрел на шкатулку, подсвеченную ночным небом. И размышлял. О её исчезновении. О Фролове и о самом себе.

Я часто взывал к памяти, копался где-то в недрах разума. Даже пробовал различные методики гипноза и регресс, но ничего не появлялось. Ни зацепки. Кто я такой, где жил и кем был? Всё скрыто, спрятано за плотным туманом.

Порой в голову приходила мысль, что раз я не помню, кем был, то это к лучшему. Я хватался за неё, боясь признать, что знакомство с самим собой может разбить меня. Скрытое пусть останется скрытым?

Важнее будущее, а с прошлым я разберусь позже.

Сквозь цветные витражи зал наполнялся красками. Глаза щурились от яркого света, что шёл с помоста. Вычурное кресло из чистого золота стояло в его центре, освещая этот зал.

Я шёл к нему, тяжело переступая ногами. И каждый мой шаг разносился звонким эхом.

Кресло, больше похожее на трон, сверкало передо мной, а воздух вибрировал и гудел. Оно звало меня. И когда я сел в него, мои запястья оплела тьма, пригвождая к холодному металлу. Она кружила вокруг ладоней, прикасаясь к пальцам, цеплялась за ногти и норовила пролезть под них. Холодная, дикая, она вызывала лютый страх. Я слышал её шёпот, но он был не такой, как у воспоминаний. Он пролезал под кожу, бежал по спине, оставляя ледяную дорожку, и поднимался к шее. И эта тёмная удавка затягивалась, лишая меня воздуха.

Мои руки лихорадочно хватались за неосязаемую тьму, а рот хрипел, стараясь сделать вдох.

– Только со мной ты был счастлив.

Мой взгляд оторвался от созерцания рук, и голова подскочила вверх. В солнечном зале не нашлось ни единого тёмного уголка, негде спрятаться. Голос, что шептал эти слова, не имел тела, он был так же неосязаем, как и тьма.

– Тебе не помогли тогда, не помогут и сейчас. Ты снова один.

– Что ты такое? – хрипел я.

– Я – это ты.

И удавка ослабла, освободила мою шею, позволила лёгким раскрыться. Я упал на колени, ощущая лбом холод пола. И, подняв глаза, увидел себя.

Длинные волосы и взгляд, потерянный и одинокий, прячущийся за безумной чернотой.

Такой же, как у Фролова.

Нет, нет, это неправда. Я сплю.

Мои внутренности сжимались. Казалось, что организм застыл, остановил всю работу.

А в ушах стучало: Я – это ты. Я – это ты.

– Драган, – звучал приглушённо голос Майи. – Драган! Что с тобой?!

Меня бил озноб, пробегая мелкими иголочками по телу. Рот открывался в попытке ответить, произнести хоть что-то, но слова не вырывались из моего рта. Только хрипы и следом удушающий кашель. Майя продолжала звать меня, переходя на крик. Боль в ушах, в горле и в каждой мышце отправила меня в какую-то пустоту. В звонкое ничто.

– Ответь мне, пожалуйста! – молил её голос и тянул к себе.

Какая-то ниточка вела на поверхность, направляя ко мне свежий воздух, что врывался в лёгкие.

Я сполз с постели, и ладони наткнулись на холодный пол. Такой же холодный, как там, во сне.

– Драган!

– Я здесь, – простонал я, всё ещё не в силах толком подать голос. – Всё нормально.

– Не нормально! Я думала, тебе плохо.

– Это просто сон.

– И что в нём было?

Сказать ей про чёрные глаза? Про себя с таким же безумным видом, как у её личного демона?

Нет. Я не могу так поступить с ней. Она спрячется ещё дальше. Так что никто не найдёт.

Я – это ты. Нет! Сейчас я другой, и это не изменится.

Я осушил несколько стаканов воды, приходя в себя. И осознание, что она рядом, успокаивало, не позволяло провалиться в ту черноту, куда звала тьма.

– Мне часто снятся сны, – начала Майя. – Вернее, снились. Порой, кошмары. Но я научилась с ними справляться.

Я поставил шкатулку на подушку, что пустовала на второй половине кровати. Так спокойнее, – её голос слышится громче, и ощущение от присутствия Майи становилось ярче. Оставаться одному в пустой комнате казалось невообразимо тяжело. Где-то в глубине души я радовался, что совершил эту кражу.

А ведь я украл не простую безделушку, а очень дорогую. Но думать о последствиях я не хотел тогда, а сейчас тем более.

– Я натренировала сознание, блуждая по снам, – говорила Майя, а над головой шелестел ветер, словно разгоняемый её рукой. – Научилась выходить оттуда. Тебе нужно найти свой якорь, что вытащит тебя.

– И что это может быть?

– Я ищу часы или смотрю на руки. То на циферблате не находила стрелок, то они просто стояли. А руки не получалось разглядеть, они виделись мутными. И как только я понимала, что сплю, меня выбрасывало оттуда.

– Какие кошмары тебе снились?

– Чаще лес, тёмный и густой. Непроходимые заросли. И в них кто-то есть, следит за мной, идёт по пятам.

– Ты не видела, кто это?

– Нет, но чувствовала, что это не человек. Был ещё один, я его хорошо запомнила. Вернее, не сам сон, а ощущение, что он оставил. Я видела двух мужчин, они выглядели как люди, но были какие-то… иные, что ли. И девушку. Я помню их прикосновение и жуткую боль, раздирающую изнутри, а потом ничего. Их не стало. А вот она оставалась. Не помню, как она выглядела. Только её яркие синие глаза, они переливались, словно в них бушевали волны. Она что-то сказала мне, но я ничего не запомнила. И мне было не по себе долгое время, казалось, что я что-то потеряла. Странный сон. Даже не пойму, почему он сохранился в памяти.

Интересно, что бы ты рассмотрела в моих глазах? Сейчас в них плещется гнусный страх, что заставляет сталь зрачков позорно трястись, вспоминая тьму, проникающую в меня.

Я провалился в сон, не убирая руки со шкатулки, помня о часах и ладонях.

Раздражающая мелодия звонка продолжалась снова и снова. Кто-то очень настойчиво старался дозвониться до меня, несмотря на раннее утро. Я еле-еле продрал глаза и сфокусировался на колонке, рассматривая электронные часы. Да, только настоящий психопат желает общения в половину шестого! Охренительное утро!

Я нажал зелёную кнопку и буркнул то самое «Алло», которого так жаждал неизвестный абонент.

– Дра́ган! Или ты Драга́н? – звонко и бодро звучал голос. – Я даже не спросила. Ты меня слышишь?

– Угу.

Сложно не расслышать, когда вы так голосите в трубку, дражайшая Любовь Михайловна.

Осознав, кто мне звонит, я молниеносно проснулся, сбросив с себя пелену Морфея.

– Знаешь, я тут что подумала! – трещала она, не забывая про свои театральные паузы. – А что, если тебе связаться с нашим соседом, бывшим владельцем дома, где живёт Фролов?

– Это отличная идея, если у вас есть контакты, буду очень признателен.

– Есть телефон, но он давно не отвечает, выключен, – говорила бабуся. – Но я тут с Надеждой виделась, про тебя говорила. И мы подумали, что должны помочь.

Надо же! Прямо-таки озарение снизошло!

– Так вот, у Нади был номер его дочери, как-то она жила в доме, пока отец был в командировке. И Надя подрабатывала у неё в городе ещё. Она часто берётся за такое, всё же деньги-то нужны. И вот она у них…

– Понял, понял. Давайте номер дочери, – перебил я этот монолог. Способы заработка Надежды меня совсем не интересовали. – Обязательно с ней свяжусь, надеюсь, узнаю что-то.

– Мы тоже надеемся, – радостно воскликнула она. – И вот ещё что.

И снова пауза! Да я так невротиком с ней стану.

– Ну?

– Не нукай мне, – пробубнила Любовь Михайловна. – Надежда согласилась поговорить с тобой.

А вот это потрясающая новость! Я повернул голову на подушку, где всё так же стояла молчаливая шкатулка. Улыбка растянула мои губы. И казалось, что Майя стала чуточку ближе ко мне.

– Когда? Я подъеду.

– Она сама приедет, скажи куда. Надя боится, что демон тебя у нас в посёлке увидит. А потеряет она работу у него, как жить-то! Знаешь, сколько он ей платит?! Он хоть и урезал, но зарплата не плохая, а ведь…

– Я понял! Спасибо большое! Давайте номер дочери вашего кардиолога, а мой передайте Надежде.

– Кардиохирург! – возмущённо поправила меня бабуся.

Да какая, к чёрту, разница! Хоть кто!

Записав заветные цифры, я закончил разговор с соседкой Фролова и вернул голову на подушку.

Сонливость испарилась, мне хотелось прямо сейчас набрать номер, но я не настолько отчаянный, как Любовь Михайловна. Ей ещё повезло, что я заинтересован в её информации. А ведь мог бы и послать.

– Майя?

Она не ответила. Я позвал ещё раз, но не услышал её голоса.

Даже не буду пытаться заснуть, это бесполезно, учитывая, что все мысли вертелись вокруг неведомого кардиохирурга. Я так цеплялся за них, боялся, что место займут другие. О чёрных глазах и зале с золотым троном.

Я пробил номер через приложение, которое показывает, как абонент записан в телефоне у других, и узнал фамилию и имя владельца номера. Демидова Елизавета. Что ж, посмотрим, что есть в интернете про твоего отца.

Демидов Анатолий Владимирович и правда был замечательным врачом. О нём нашлось много информации, вся она была связана с его успехами в работе и полученными званиями. Последнее место работы указано как Первая городская больница, где самое сильное отделение кардиологии.

Туда тоже ещё рано звонить. Значит, попробую отыскать его дочь в соцсетях.

Найдя биографию Анатолия Владимировича, я узнал год рождения дочери. И нашёл её страничку. То, что это она, не было никакого сомнения, одно лицо с родителем. Но вот последний пост на стене вызвал напряжение:

«Прощание с Демидовым Анатолием Владимировичем пройдёт во вторник…»

Простились с ним два дня назад. Что ж, но теперь хотя бы ясно, где он. Но как там оказался, надеюсь, расскажет Елизавета.

Пока время медленно приближалось к приличным десяти утра, я отбил все подушечки пальцев, барабаня ими по столу. Майя так и не отвечала, и я надеялся, что она просто спит, где бы она ни была. Но колючий страх всё же зашевелился во мне, нашёптывая гадкие причины этой тишины.

– Алло? – наконец я услышал голос в трубке.

– Елизавета, доброе утро! Очень извиняюсь, что тревожу, но я очень хотел бы пообщаться с вами!

Заранее я продумал весь разговор с ней, но от волнения начал как рекламный бот. Осталось только впаривать ей замену счётчиков или регулировку окон.

– Я бы хотел узнать у вас про продажу дома вашего отца, – выпалил я до того, как она нажала отбой.

– Не было никакой продажи! О чём вы?

– Пропала моя подруга, Майя. Она была женой Дмитрия Фролова, и он сейчас живёт в доме вашего отца. Соседка сказала, что он купил его, – объяснял я.

– Отец не продавал дом! Что за чушь?!

Вот это поворот! Всё интереснее и интереснее!

– Можем встретиться с вами? Для меня это очень важно.

– Что-то я уже ничего не понимаю! – возмущалась Елизавета. – Да, пожалуй, мы встретимся. Записывайте адрес.

Глава 6

– Я чувствую тебя и твои эмоции, – послышался долгожданный голос, когда я уже стоял в дверях квартиры. – Ты чем-то взбудоражен.

– Майя! Почему ты не отвечала? Я думал, ты спишь. Я разбудил тебя?

Что со мной… как мальчик тараторю и краснею, а ведь я всего лишь слышу её голос!

– Нет, меня разбудил не ты, а боль в лодыжке.

Опа! Нет, всё же я встретил удивительное воспоминание! Во всех смыслах…