Шёпот воспоминаний

Услышав имя бывшего работодателя, Надежда подняла глаза, встретившись с моей сталью.

– Я даже не сосчитаю теперь, сколько лет на Анатолия работала! Жена его, Светлана, жива была, а Лизунька совсем малышкой. А тут словно мысль в голову только пришла ему, он выпалил: «Ты тут оставайся, а я к дочери жить поеду. Дом продал, друг мой приедет.» Указания мне дал, да испарился. Пару раз я ему набирала, а он как-то коротко и злобно даже отвечал. Да, да, нет, нет. Ну, я звонить и перестала. А потом Фролов заявился, демон этот. Давай порядки наводить! И сразу всех увольнять! А у Анатолия сад какой был! Ещё жена сажала, много людей ухаживало, а он всех выгнал. Меня оставил, но следил за моей работой, проверял. У меня давно давление скакало, а с ним так постоянно стало. То спокойный приедет, молчит. Поест и наверх, в спальню. А бывало, со стаканом в руке сидит подолгу в гостиной. А потом ка-а-к швырнёт его в стену! Или вскакивал и бежал на улицу. Бывало прямо в одежде нырял в бассейн! Да и без одежды мог, никого не стеснялся.

История полилась из Надежды как реченька. Она всё также не встречалась со мной взглядами, стараясь смотреть на пустые стены или мебель, но больше всего её глаза цеплялись за дверь. Планирует сбежать или боится, что сюда вломится сам Фролов?

Агакая и кивая головой, я прошёл на кухню, поставил чайник и выложил печенье на тарелку. Надеюсь, оно появилось здесь не одновременно со мной, и Надежда уйдёт отсюда, имея все зубы, что были при ней. Да и вообще – уйдёт.

Что-то много размышлений о гипотетической смерти этой женщины!

– О, спасибо! – обрадовалась она, когда я поставил перед ней кружку с дымящимся мятным чаем и печенье. – А то я даже не поела сегодня. Забегалась.

– Тогда нам потребуется что-то более существенное, – произнёс я, возвращаясь на кухню.

Надежда последовала за мной, прихватив чай, и уселась на стул возле окна. Пока я ставил воду для пельменей, она продолжила свой рассказ.

– Он часто уезжал куда-то. Конечно, мне не докладывал, а разговоров я с ним не вела. Слышала отрывки только. Всё о работе да о работе. А там такие слова, я их и не знаю даже. Вот про Мерцаловых часто слышала. С Григорием он общался много, но грубо. Не знаю, что же он ему сделал! Мужик-то хороший он был. С дочерью его, Майей, наоборот, учтиво. Созванивался, улыбался как кот. Пока она к нему не переехала.

Не люблю кошек и Фролова заодно.

Надежда шумно отхлебнула чай и с тоской повернулась к тарелке с печеньем, которую забыла у дивана.

– Я принесу, – поспешил я, пока бабуся сама не начала бегать по квартире за чёрствыми сухарями.

Да, Майя может не переживать, гости у меня как были редкостью, так и останутся. Не умею я их встречать. А ведь мог подумать, купить что-то. Но последние встречи выбили из меня все мысли.

– Он строго запретил с ней разговаривать. Был у нас один мужчина, Олег, занимался ремонтом всяким. Ну, когда что из строя выходит, я его вызываю, а он с Анатолием, а потом уже с Дмитрием сам разбирался. Ну, вот он Майю повстречал утром, она вниз спустилась. Познакомился с ней, обычный диалог, ничего такого. Так Фролов орал как резаный! Выгнал его, и мне ещё влетело, что я допустила подобное! Что за запреты такие, я не поняла. Как-то он сказал, что она больна, и заговорщически шептал, посматривая наверх, что она опасна. Конечно, я не поверила ему, ну чушь же.

С комода послышалось возмущение:

– Кто ещё из нас больной!

Я прыснул от смеха, повернувшись на голос, а Надежда проследила за моим взглядом. Её глаза расширились, распахнулись, а палец вытянулся прямо к шкатулке.

– Откуда она у вас?

– Семейная реликвия, – непринуждённо пожав плечами, соврал я. – Копия той, что хранится в музее.

– Нет, такая была у Майи, Фролов дарил. Я видела, как он её упаковывал, мучился с лентами, чертыхался. Ну, я и помогла. Когда девушка к нему переехала, то шкатулку с собой взяла. Можно я посмотрю?

– Да, конечно.

Надежда медленно подошла к комоду и протянула руки к украденному экспонату.

– Я её от крови отмывала и тогда заметила скол. Вот тут, у этого яблока, на ветке не хватает листочка. А угол слегка поцарапан.

– От чего отмывали? – я застыл с половником в руке, глядя на Надежду.

– Как она у вас оказалась?

– Я её украл, – честно ответил я. – Вынес из музея.

– Ты рехнулся, что ли? – шёпотом кричала мне Майя.

А что? Может, она решит, что я пошутил. Или удостоверится, что имеет дело с очередным сумасшедшим.

– Ну, вы даёте! – таращилась на меня Надежда. – Я же и предложила Фролову её в музей отдать, вещица-то старинная. А он выбросить хотел! Видно, обиделся на Майю сильно.

Сказка про семейную реликвию не прокатит. Да и как копия может ею стать?!

Судя по блеску в глазах, она уже мысленно пересказывала наш разговор подружке-соседке!

– Правда, что ли, украли? Прямо в музее?

Я кивнул, помешивая воду в кастрюле. Надежда улыбнулась и на этот раз не стала спешно стирать веселье с лица. Она бы ещё присвистнула, вот здорово бы вышло.

– Так что со шкатулкой произошло?

– В демона она прилетела. И не один раз. Колотила она его знатно, и по спине, и по голове. Рассекла до крови, тогда и откололась лепнина. А царапина от удара об пол. Я точно это помню.

– Подождите, – я накладывал переваренные пельмени в тарелки, пытаясь осознать её слова. – Майя ударила Дмитрия? Этой шкатулкой?

Надежда кивнула и быстро вернулась за стол, ожидая подачи изысканного блюда от шефа Драгана.

– Ты мне это не рассказывала, – мысленно обратился я к чересчур молчаливой Майе.

– Не успела, – пробурчала та в ответ.

– Не ударила, а пыталась убить. После очередных издевательств. Не знаю и знать не хочу, что он сделал, но это был один из последних дней, когда она была в доме.

Глава 8

– Расскажите подробнее про эту ситуацию.

Надежда отодвинула от себя пустую тарелку и уставилась на меня.

– Кто вы вообще такой?

– Друг Майи.

– Не было у неё друзей! Да и где вы раньше были, когда ей нужна была помощь?!

А ты где была, мать твою?!

– Слушайте, это не важно, где я был, – едва сдерживался я. – Сейчас нужно найти её, а для этого я должен знать, что происходило между ней и Дмитрием.

– Зря я к вам пришла, – качала головой Надежда.

Видимо, пришла ты за долбаными пельменями! Или чтобы я тебя головой об стол приложил.

Бабулька засобиралась к выходу, застёгивая свой застиранный пиджак.

Ну уж нет! Я встал у неё на пути, отрезая от заветной двери, и указал на чёртов диван:

– Уйдёте, когда всё расскажете. Вы ничего не сделали тогда, и сейчас решили умыть руки!

– Да что вы себе позволяете?!

– Как раз сейчас я ничего лишнего себе не позволяю, но всё может измениться, – мрачно говорил я, сам не понимая, как это получается. – Поэтому садимся поудобнее и продолжаем беседу.

Поморгав напуганными глазами, Надежда всё же приняла верное решение и опустила пятую точку на диван.

А внутри меня что-то изменилось, зашевелилось. И привкус гнева, который поднимался внутри, я ощущал на языке. Острый, жгучий и горький.

– После того, как шкатулка ему в голову прилетела, – продолжила Надежда. – Он странно себя вёл, спокойнее. Майю не трогал. Она из комнаты не выходила особо, еду я туда носила. Но она даже не притрагивалась к ней. А Фролов куда-то уезжал, на работу, может, не знаю.

Домой, в ад, из которого вылез.

– Неподалёку ярмарка проходила в честь дня рождения ближайшего села. Приезжали артисты, праздник был. Я в то утро спросила у Фролова, когда он вернётся, чтобы ужин к его приезду сготовить, а сама решила Майю сводить на праздник. Не нравился мне её бледный вид. Даже больной какой-то.

Надежда крутила в руках засохшее печенье, сомневаясь, стоит ли его пробовать. Лучше бы воздержалась, пока не закончит рассказ. Мало ли что.

– Ну и? Вы пошли туда?

– Да, когда Дмитрий уехал, я поднялась к ней и нарушила правила этого демона. Майя испуганно уставилась на меня, может, боялась, что муж выскочит из-за угла и убьёт нас обеих за это непослушание. Но я уговорила её выйти.

– Вы разговаривали с ней?

– Я пыталась, но она в основном молчала. Отвечала односложно. Ну я и перестала. Мы посмотрели концерт, там дети из местного дома культуры выступали, послушали песни и прошлись по улице с палатками. Я предложила ей что-то купить для себя, но она отказалась. Да и как мы бы это объяснили?!

Я кивнул, соглашаясь. Ты бы вылетела с работы в тот же миг. И только этот страх останавливал тебя.

– Я потом пожалела об этом поступке. Может, и не соврал Фролов про болезнь Майи?

– О чём вы?

– Она как зависла! Остановилась у какой-то палатки и со стеклянными глазами стояла. Зову, зову её – не реагирует! Пока не дёрнула за руку, не пришла в себя!

– Не было такого! – возмутилась Майя. – Я с продавцом общалась! А она перебивала, дёргала.

– Что за продавец? – ответил я Майе вслух.

– Там даже продавца не было, хлам какой-то на прилавке лежал, самоделки какие-то, безделушки, – отвечала мне Надежда. – Странная она всё же была. И от греха подальше я её вернула домой.

– Дальше что? – спросил я после возникшей тишины.

– Ничего, она наверх ушла, больше я не видела её в тот день. А через пять дней она исчезла.

– Ну а до этого вы же были в доме?!

– Нет, – покачала она головой. – Фролов сказал, что у него непродолжительный отпуск, и они справятся сами. Я к сестре уехала погостить.

Остальная часть рассказа Надежды не имела никакого смысла. Она постоянно пыталась перевести тему на себя и на трудную жизнь, что она волочила за баснословные деньги, которые платили ей домовладельцы.

Да, не тем я занимаюсь, не тем.

Проводив женщину, я погрузился в тишину квартиры. Майя тоже не торопилась подавать голос, по какой причине, не знаю.

В то, что она может быть нездорова, я ни капли не верил. Здесь дело в чём-то другом, и после встречи с парнем в автобусе я готов поверить, что продавец на ярмарке всё же был.

Что из себя представляет Фролов, кто такие Сокол и Северина? При мыслях об этих двух людях, которые явно были мне знакомы в прошлой жизни, что-то заскребло во мне, но на поверхность выходить не собиралось. Рано? Или нельзя?

Северина. Имя необычное, редкое.

Вбив его в поиск, я нашёл в нашем городе лишь две Северины. И только у одной, у той, что была в сети больше двух лет назад, это было именно имя, а не никнейм в сети.

С фото профиля на меня смотрела молодая красивая девушка с пронзительными синими глазами. «В них словно бушевали волны», – говорила Майя.

Это лицо действительно показалось мне знакомым. И её взгляд тоже.

Я видел эти насыщенные синевой глаза прямо перед собой…

Неужели это и есть та, кого видела Майя в своём странном сне? Но где же её видел я?

У неё есть дочь, вроде есть муж и загородный дом в часе езды от меня.

Что ж, попробуем. Может, она и не выходит в соцсети, но я увижу её лично и получу хоть какие-то ответы?

– Майя, – позвал я.

И снова тишина.

Ещё и ещё – нет, отвечать мне она не собиралась. Или просто не слышит?

Где же ты?

Я надел перчатки, укутал шкатулку в кухонное полотенце и запихнул в рюкзак. Когда она вернётся, не хочу, чтобы она снова оказалась одна. Или это я боюсь остаться один…

На этот раз мой путь подразумевал все виды моральных издевательств, вернее сказать, общественного транспорта: метро, электричка, автобус. Мучительно, но необходимо.

Хоть я и жил в большом городе, но автомобиля у меня не было. Да и куда мне на нём ездить? Мой одинокий и затворнический образ жизни не требует наличия машины. Ни друзей, ни дачи с грядками. А для остального есть аренда и такси. И, конечно же, безумно удобная современная электричка!

Порой в новостях демонстрировали новейшие технологичные составы, что пустили в нашем городе, но каждый раз я попадал на это несуразное зелёное нечто, что явно приехало на платформу прямиком из ада, судя по раскрашенным вагонам, каменным сиденьям и битым стёклам.

Голова раскалывалась от тряски и от шума металлических колёс.

Я прижал к себе рюкзак, как главное сокровище этого мира, и облокотился на стекло, проваливаясь в сон.

Серые каменные стены, полутьма и спёртый воздух. Я сижу на стуле и смотрю на свои высокие чёрные сапоги. Внутри меня происходит война. Тьма шепчет и призывает уничтожить. Приказывает совершить всё самое страшное, жуткое. Но свет ещё остался во мне, где-то глубоко он горит тихим пламенем, сдерживая того меня. Слова, что бормочет тьма, шипят и плавятся на моих губах, но не срываются с них, тем самым спасая жизни. Не каждое я способен остановить, тьма слишком глубоко засела в разуме, подчинив себе всего меня.

– Ну что ж, продолжим нашу игру. Готова ли ты? – говорил мой рот чужим голосом.

Я знал, что я здесь не один, но разглядеть помещение никак не получалось. Голова поднималась, вертелась, но глаза видели всё словно через мутное стекло.

Мой язык будто густо намазали яростью, которую я выплёвывал с каждым словом.

– Начинайте, – резко раздался мой голос.

Я поднял глаза и увидел её. Ту самую девушку с синими глазами.

Привязанную к потолку, униженную и напуганную.

И ощутил другую, ту, что не имела плоти, но она была не менее реальной. Она протиснулась между мной и спинкой стула, прижимаясь к спине нестерпимо близко. Длинные костлявые руки опустились на мои плечи, а когти впивались в кожу.

– С-смотри, что ты сделал, – шипел голос тьмы в ухо, заставляя каждый волосок на теле взволнованно подскакивать. Её руки продолжали блуждать по моему телу, от чего мышцы каменели. – Взгляни, как она напугана. Трясётся, как листочек на ветру. Бедненькая. Тебе ж-жалко её?

Скрипучий тёмный смех звучал позади, а руки тянулись вверх по моей шее.

Каждая косточка её тела, сотканного из мрака и дыма, упиралась в меня, стараясь провалиться внутрь, слиться воедино с моей плотью.

Схватив ладонями моё лицо, она рывком подняла его вверх, заставляя смотреть на слёзы синеглазой девушки.

– Познакомься, это и есть Северина, – продолжала тьма. – Думаешь, с той, что ты так оберегаешь, будет иначе? Но ведь это снова ты, и история повторится. Ты не способен спасти никого от себя самого. Самый страшный хищник – ты.

Мой разум отказывался говорить с ней, признавать само её существование. Но вывернуться из хватки не получалось, я словно застыл, не имея никакой возможности шевелиться. Тёмное чудовище прикасалось к моему лицу, проводило подушечками пальцев по глазам, скользило по губам, приоткрывая их длинным когтем.

Близость тьмы ощущалась едким пронизывающим страхом, который собирался где-то в животе, уходил вверх и разливался густым и сладким удовольствием. Заменяя собой мысли и желания, звуки и запахи. Мышцы окаменели в предвкушении, жар бежал по телу. Боги, это сродни оргазму. Мне до боли страшно, но пусть это не прекращается.

– Куда едем? Мы ведь не дома? Ты взял меня с собой! – там, где свет, где реальность, – сыпала вопросами Майя.

Я закрыл глаза, слыша только её голос. Я умолял Майю не переставать говорить. Она мой якорь, мой маяк посреди штормового моря.

– И куда мы отправляемся? Надеюсь, не в дом Фролова? Я этого не вынесу! Не возвращай меня туда. Почему ты молчишь? Слушай, я не рассказала тебе о шкатулке, я хотела, но не было возможности. Не обижайся. Я готова рассказать всё, показать все воспоминания. Только не молчи.

Только не молчи, Майя. Говори со мной.

Она уходит, её руки скользят по лицу вниз, а кости больше не впиваются в мою спину. Тьма уходит, услышав голос света.

Мучительные вдохи обжигали лёгкие, и я не мог насытиться свежим воздухом. Даже в переполненном вагоне поезда он был легче и чище, чем в том сне. Кровь быстро и яростно струилась по венам, от чего в висках стучало.

Я испытал оргазм, граничащий с ужасом. Меня трясло от страха и наслаждения. Было пугающе больно, но я хотел ещё. Снова ощутить близость тьмы и её объятий. Она, как дым, окутала меня, застилая взор, лишая возможности думать, желать и мечтать. Не было никакой борьбы, только подчинение. И страх.

Страх того, что она лишит меня жизни, выжмет все соки и присвоит себе. Превратит наслаждение в муку, в страдание. Каждая секунда была как испытание, где страх и желание переплетались в тугой узел. Я не мог сопротивляться, став пленником её власти, её тени, которая всегда была рядом, маня и пугая одновременно. И я до безумия боялся, что она не подарит всё это вновь.

– Ты меня слышишь? Приём-приём! – продолжала Майя, возвращая меня в настоящее. – Не думала, что ты настолько обидчив.

Интересно, что ты напридумывала в своей хорошенькой головке о том, какой я?

Потому что даже я сам не понимаю, что я за человек. И произошедшее окончательно сбило с толку.

– Я задремал, – ответил я снова вслух.

За это я и не люблю общаться с воспоминаниями. Надоело выглядеть городским сумасшедшим. Постоянно забываешься и отвечаешь им, как реальным людям.

Но Майя настоящая, и это путало ещё больше.

Я засунул в ухо наушник, как оберег от любопытных глаз, и выровнял дыхание.

Как хорошо, что сейчас она меня не видит. Не хотел бы я, чтобы Майя узнала, какие эмоции плещутся во мне и какие электрические разряды бегут по телу.

– Куда мы едем? Я слышу стук колёс, мы в электричке?

Я объяснил суть поездки, успокоив тем, что это не дом Фролова.

– Почему ты решил, что именно она мне снилась? И какой в этом толк?

– Мне встретился парень из твоих воспоминаний, в кепке.

– Ты уверен, что это один и тот же человек?

– Абсолютно. С его слов я тоже знал её. Но, конечно, я ничего не помню. Быть может, встретившись лично, что-то прояснится.

Я пересказал наш разговор в автобусе, умалчивая некоторые детали. Имена Сокола и Северины ей не были знакомы, никаких зацепок.

– Возможно, – сомневаясь, ответила Майя. – Но как это поможет найти меня?

Хороший вопрос. Но я уверен, всё это связано.

Здесь было теплее, чем в самом городе! Я расстегнул толстовку, ощущая, как бисеринки пота бегут по моей шее.

Я легко нашёл нужный дом, Северина не забывала указывать геолокацию на своих фото, а благодаря их количеству, я заранее знал, как он выглядит.

Я нажал на дверной звонок и начал всматриваться сквозь калитку, но во дворе было пусто. Даже слишком.

Звонкий голос выскочил из динамика:

– Слушаю вас!

– Здравствуйте! Я ищу Северину, – проговорил я в микрофон, а глазами бегал по окнам дома.

– Её здесь нет, что вы хотели? Кто вы?

– Я её давний друг, – слишком часто я стал представляться чьим-то другом. – Приехал издалека повидаться.

Динамик кряхтел, ожидая когда в него польются слова, и резко отключился.

Входная дверь открылась, и на крыльцо вышла женщина, сканируя меня своим взглядом с головы до ног.

– Вы в походы вместе ходили? – спросила она, указав кивком на рюкзак на моей спине.

– Да! – радостно соврал я. – Когда она вернётся? Я долго ехал, думал увидеться с ней и её семьёй, вспомнить былое.

Немного подумав, женщина отворила калитку, приглашая зайти внутрь.

– Боюсь, не скоро. Она переехала, но вы проходите. Что же, вы ехали издалека, а я вас даже чаем не угощу!

Я улыбнулся и прошёл следом за ней в дом.

Безусловно, это её мать, они невероятно похожи.

– Вы дружили с Севериной? И не в курсе о трагедии? Когда же вы виделись в последний раз?

Вот чёрт. Матушка явно чует какой-то подвох.

– Очень давно, да и общался я в основном с ней, мужа знал поверхностно, – снова врал я, отводя глаза от её изучающего взгляда.

– Он погиб несколько лет назад. Дочь уехала, получила предложение по работе. Они с внучкой живут далеко отсюда.

– Но они же приезжают к вам?

Женщина задумалась, словно только сейчас осознание чего-то пронеслось в голове.

– Мы виделись, не помню когда. Что-то с памятью, наверное, у меня.

Сомнение в голосе испарилось, на лице проявилась добродушная улыбка.

– Ну так что, чаю? Или, может, кофе?

Я согласился на чай и сел за стол, поставив рюкзак на пол.

– А куда они переехали?

– Ой, постоянно забываю название! – щебетала она. – У них всё хорошо. Они счастливы, всё замечательно!

Хм, очень странно. Мать не знает, когда видела дочь в последний раз и где она живёт.

– Я работаю на новостном канале, мы рассказываем о разном. Сейчас пишу статью про активный отдых, хотел как раз связаться с Севериной, она могла бы дать интервью. Например, поделиться впечатлениями о походах или отправиться туда вновь.

– Она не ходила больше никуда после того случая. И, думаю, не пошла бы.

– Может, подскажете её номер, – спрашивал я, ища попытки добраться до пропавшей Северины.

– А у меня его нет, – ответила она, удивлённо вскинув бровь. – Но когда она позвонит, я скажу, чтобы связалась с вами.

Столько сомнений и удивлений в ней. Она сама не понимала, как такое возможно. Казалось, что всё это она прячет поглубже, не желая выпускать переживания на волю.

– А есть фотографии, которые я мог бы использовать в своей статье?

– О, фотографий у нас достаточно! Сейчас принесу альбом. Я как раз заскучала по ним и многое распечатала. Мне проще смотреть так, чем на компьютере.

Через некоторое время мы уже сидели на диване, где я рассматривал многочисленные фотоальбомы.

Мы начали с последних фотографий, которые были сделаны больше двух лет назад. А затем она переехала.

Я не смог и примерно узнать, где она живёт, кем работает. Мать ничего не знала о жизни дочери. Но упорно твердила, что всё у неё хорошо.

– Пообедаете? Я вчера борщ сварила, по привычке большую кастрюлю. А кто есть-то теперь будет!

Пока для меня подогревалась тарелка супа, я рассматривал рисунки на стене. Меня привлёк зелёный густой лес и сокол, летящий над ним.

– Соня рисовала, – подсказала мне женщина. – У нас целая коллекция на стенах!

Соня, дочь Северины, что уехала вместе с ней неведомо куда.

Девочка хорошо передала атмосферу старого леса, прорисовала древние деревья, густую траву на земле и зелёные глаза птицы. Они словно живые и такие знакомые.

Это какой-то другой лес, не тот, что окружает посёлок. Даже глядя на местами нелепые мазки ребёнка, я ощущал, что деревья движутся от ветра, который проносится сквозь их кроны. Трава колышется и шелестит. И сотни глаз смотрят из глубины зелени.

Я провёл пальцем по рисунку, и меня прошибло электрическим разрядом.

Это не воспоминание. Со мной не говорил никто из этой картины. Это что-то другое, но оно живое.

– Ты громко думаешь, что-то случилось? – вопрошала Майя.

Не ответив ей, я положил ладонь на рисунок, проваливаясь куда-то далеко от этого дома.

Глава 9

Я очутился прямо там, посреди этого старого леса, что нарисовала незнакомая мне девочка.

Ботинком я ощущал мягкую, сырую землю, а ветер слегка трепал мои волосы.

Лес оказался ярким, насыщенным. Не таким, как я мог представить. В воздухе переливалось множество запахов: листвы, цветов, земли и чего-то ещё, что я не мог осознать. Всё это многообразие вызывало чесотку в носу, но не мешало вдыхать его, наслаждаться.

Порыв ветра принёс новый аромат, несвойственный этим землям. Тот самый, что похож на весенний лес, на свежесть и непорочность.

– Я вижу тебя! – воскликнула Майя.

Она стояла прямо позади меня, в тени деревьев.

Ветки хрустели под тяжёлыми ботинками, пока я неторопливо шагал к ней. Но мне хотелось бежать, перенестись со скоростью света.

– Ты здесь, – на выдохе произнёс я, не веря своим глазам.

Моя ладонь тянулась к Майе, и я дрожал от мысли, что она растворится, как только я коснусь её.

Она здесь, настоящая и живая. Из плоти и крови. Стоит передо мной и хлопает длинными ресницами.

Льдисто-голубые глаза, что я видел во снах и в её воспоминаниях, смотрят на меня, касаются моего лица и тела. И, судя по румянцу на щеках, ей нравится то, что она видит.

– Вот ты какой, – прошептала она, взяв мою ладонь в свою.

– Какой?

– Настоящий, – подтвердила она. – Не могу поверить в это. Где мы?

В лесу только лишь мы вдвоём. И больше никого. Ни единой живой души. Маленькая ладошка Майи крепко стискивала мою, ища в ней спасение.

А я не мог перестать смотреть на неё. Она ещё красивее, чем на фото или в своих воспоминаниях.

– Не этот лес ты видела в своих кошмарах?

Майя смотрела по сторонам, поднимая голову вверх, от чего длинные светлые волосы рассыпались по её плечам.

– Очень похоже, что тот. Но как это возможно?

– То, что ты застряла в древней шкатулке, тебя не напрягает, – улыбнулся я. – А вот наше появление в непонятном лесу удивило.