Лунная тень 2. Тени и пламя

Их отношения были короткими, стремительными, полными страсти и огня – совсем как у вампиров в древности, в те времена, когда никого не сковывали законы Ордена, никто не носил клановых медальонов, питался кем хотел, убивал когда хотел и делал все, что заблагорассудится. Они охотились вместе под полной луной и в самые темные ночи, когда на небе оставался лишь крохотный сияющий серп, угощались жертвой по очереди, а потом любили друг друга в лесу на мягкой траве, начисто забыв о пойманном человеке. Ни один из них не обещал другому разделить вечность, они жили одним днем – и были счастливы. Флавий преподносил Медее дорогие подарки, которые она с удовольствием принимала: платья из эльфийского кружева, почти не прятавшие тело, украшения из храмового серебра и фиалковой бирюзы, на которые вампирши во время пиров смотрели с неприкрытой завистью. Многие из этих подарков она хранила до сих пор. Самым любимым была изящная тиара из белого эльфийского золота, украшенная драгоценными камнями. Камни меняли цвет от синего до зеленого в зависимости от освещения, оттеняя цвет глаз Медеи. При свечах они казались небесно-голубыми, а в темноте походили на спокойную морскую гладь.

Тиару она носила часто. Вот и сегодня вампирша достала ее из шкатулки. Одеваясь, она думала о брате. Он обменялся клятвами с Лирией, милой обращенной девушкой, дочерью одного из советников, но сохранил нежные отношения с сестрой. Жена Флавия была глуповата и устраивала ему сцены ревности каждый раз, когда видела его беседующим с Медеей. Упоминание о том, что она теперь принадлежит главе клана, красавицу не успокаивали. Впрочем, брат искренне любил Лирию, а это наделяет мужчин завидным терпением. Он сделал молодую вампиршу счастливой. Отчасти в этом была и ее заслуга. Она думала только о платьях, украшениях и балах.

Для того, чтобы достичь абсолютного счастья, женщине нужно быть глуповатой. Ум в отношениях приносит много проблем. А если твой супруг в уме тебе уступает – тем более.

– Вот ты где, матушка! Я ищу тебя повсюду с тех пор, как спряталось солнце!

Нисан прошел по аккуратной дорожке между яблонями и взял Медею за руки.

– Я сказала Валерии, что меня можно найти в саду, дорогой.

Молодой вампир плюхнулся на траву и разочарованно махнул рукой. Золотые кудри взъерошены, одет в крестьянскую одежду, ходит босиком. Опять бродил по лесу в одиночестве. Если Александр увидит его в ближайшие минуты, отругает в очередной раз. Как муж ни старался воспитать в наследнике достоинство будущего главы клана, ничего не получалось. Нисан оставался мечтательным юношей, предпочитающим скучным советам игру на кифаре и общение с вампиршами. И не только с вампиршами. Больше всего Александра пугало то, что его сын проводит много времени со слугами-темными эльфами. В отличие от отца Медеи, он свято верил в превосходство обращенных и подобное считал унижением.

– Твоя служанка бегает по всему клану, ее днем с огнем не сыскать.

– Ты не можешь искать кого-то днем, милый, ты боишься солнца, – мягко напомнила Медея.

– Не беда, я всегда могу этому научиться, – сказал Нисан. – Ты меня научишь?

– Я, как и ты, живу только по ночам.

Он вскинул голову и посмотрел на нее с хитрой улыбкой.

– Это же неправда, матушка. Валерия рассказывала мне, что ты не боишься солнца. Выходя из клана, ты надеваешь дорожный плащ с широким капюшоном, и воины тебя не узнают, но она хранит твои секреты…

Не так уж и хранит, с досадой подумала вампирша. Вот что не нравилось ей в Валерии. Слишком длинный язык.

– И когда же она рассказала тебе об этом, Нисан? Во время прогулки по лесу, когда вы любовались луной?

Щеки молодого вампира залились краской.

– Что ты, матушка! Между нами ничего нет… мы близкие друзья. Она любит слушать, как я играю на кифаре.

– Но она тебе нравится?

– Очень, – смущенно признался Нисан. – Ее янтарные глаза… понимаю мужчин из деревни янтарных Жрецов: стоит заглянуть в них – и ты больше себе не принадлежишь.

– Смотри, как бы твоя янтарная Жрица не достала парные клинки, – рассмеялась Медея.

Молодой вампир прилег, опершись на локти, и улыбнулся.

– Не потешайся надо мной, матушка. Может, я и влюблен, но совсем чуть-чуть. Так ты научишь меня жить под солнцем?

– Только в том случае, если твой отец даст согласие.

Нисан поджал губы. Иногда Медея думала о том, что он не воспринимает Александра как отца. И в те минуты, когда с его губ срывалось это нежное «матушка», уверенность крепла. А ведь она ему не мать. Между ними нет кровного родства. Вампиры – не люди, и создатель у обращенного может быть только один. С другой стороны, кто же она ему? Жена главы клана, супруга его отца. Значит, мать.

– Тогда тебе придется сказать ему, что ты умеешь ходить под солнцем. Он будет в ярости.

– Ты прав, дорогой.

– Разумеется, я прав. – Нисан тяжело вздохнул. – Великая Реформа давно позади. Все знают, что вампиры могут научиться жить днем. От этого мы не становимся хуже, напротив, обретаем новую силу. Мы можем путешествовать и смотреть мир!

– Ты прав в том, что это не понравится твоему отцу. Мы не будем ему ничего рассказывать.

Ярко-голубые глаза молодого вампира изумленно распахнулись.

– Правда?

– Конечно. Сейчас тебе придется скрываться, но после того, как Александр уйдет искать, все изменится.

Нисан поднял брови.

– Похоже на заговор.

Слово ужалило Медею как пчела в плошке с финиками, куда она, не глядя, запустила пальцы. Что ты знаешь о заговорах, глупый мальчишка, подумала вампирша. Но вслух, разумеется, сказала другое.

– Никаких заговоров, милый. Это наш маленький секрет, только и всего. А теперь беги к себе и переоденься. И не попадайся на глаза отцу до тех пор, пока этого не сделаешь.

– Отец занят, он беседует с Великим, – покачал головой Нисан и уточнил: – Со старшим карателем Эрфианом.

– Он не предупреждал о своем визите, – нахмурилась Медея.

От спокойствия, в котором она пребывала еще несколько минут назад, не осталось и следа. Она не может позволить себе появиться перед служителем Равновесия в таком виде: несобранные волосы, без украшений, простое платье.

– Он был в Темном Храме и по дороге домой решил навестить нас. – Молодой вампир улыбнулся в очередной раз. – Это мне поварята разболтали. Отец попросил у них свежих фруктов для Великого.

Вампирша встала, и Нисан нехотя последовал ее примеру, стряхивая травинки со штанов из грубого льна.

– Немедленно переоденься, – сказала она ему. – Если ты думаешь, что отец не отчитает тебя при Великом, то заблуждаешься.

– Не люблю, когда ты начинаешь говорить в таком тоне, – надулся молодой вампир. – Ты стараешься казаться злой, но на самом деле ты другая.

– В каждом из нас живет тьма, Нисан. Можно бояться ее и прятать далеко, а можно подпустить ближе и изучить как следует. В этой тьме – наша сила. И когда-нибудь она спасет нас.

Он склонил голову, обдумывая ее слова.

– Как найти эту тьму?

– Сделать то, чего ты больше всего боишься.

Нисан молчал, разглядывая ветви яблони, склоняющиеся к земле под весом еще не собранных плодов.

– Например, научиться ходить под солнцем?

– Отличное начало, – похвалила Медея. – Беги к себе. Я тоже пойду. Нужно поздороваться с Великим.

Глава 2

Храмовые земли

– Кажется, я в последний раз бывал в ваших краях целую вечность назад. В Темном Храме погода не меняется вне зависимости от времени года, а в горах с наступлением ночи холодает.

– Близится зима, – кивнул Александр, пригубив вино из своего кубка.

Они с Эрфианом сидели в комнате, которая служила главному вампиру клана приемной залой и рабочим кабинетом. Сумеречное помещение с небольшим окном, плотно прикрытым шторами: хозяин любил работать днем и прятался от солнца. А вот яркого света он не любил. Свечи в двух ветвистых канделябрах слуги заменили несколько минут назад, но зажигать не стали. Александр приказал оставить лишь масляную лампу, похожую на древний фонарь из храма безымянной богини. Лампа стояла на подоконнике по соседству с плошкой, в которой плавали свежие цветы.

– Но сад твоей прекрасной супруги, похоже, зимовать не собирается, – сказал Эрфиан. – По дороге сюда я видел спелые плоды и распустившиеся бутоны роз.

– Эта женщина владеет какой-то магией, – улыбнулся вампир. – Сперва она околдовала землю, потом – деревья, посаженные на этой земле. А потом – меня. И с тех пор мы все в плену.

– Сладкий плен, – мягко заметил гость. – Держу пари, многие женщины клана возненавидели тебя за то, что ты был заключен в эту темницу.

– Полагаю, мужчин, которые возненавидели Медею за то, что она это сделала, в клане не меньше. Почему ты не ешь, Великий? Фрукты совсем свежие.

Эрфиан откинулся на спинку кресла и уже в который раз оглядел кабинет Александра. Такая обстановка хорошо смотрелась бы в жилище воина: минимум мебели, голый пол, ни следа ярких красок. Ничего лишнего. Ни одной вещи, которая могла бы отвлечь хозяина от дел. Супруг Медеи правил железной рукой, пусть до Викинга Вильгарда ему было далеко. Конечно, он совершал ошибки, как любой правитель. Если ты не совершаешь ошибок, то либо находишься на пути в никуда, либо слеп, как крот, и не видишь происходящего за твоей спиной. Эрфиан не следил за Александром слишком пристально, да и зачем, ведь клан находился на территории Весты, а самые важные новости хранительница Храмовых земель сообщала незамедлительно, письмом или лично, когда того требовала ситуация.

Так сестра Даны сообщила ему о свадьбе главного вампира и Медеи, дочери советника Августа. Того самого Августа, который задолго до Великой Реформы начал писать исторические трактаты. Нави хранила их в библиотеке, и Эрфиан во время своего пребывания в замке читал свитки, стараясь не упустить ни единого слова. Скорее всего, они с Августом были знакомы и часто встречались, потому что библиотека пополнялась регулярно.

В тот вечер, когда разговор зашел о Медее, Веста сидела в малой трапезной в обществе хозяина виллы и ела поздний ужин: кашу из особых зерен, восстанавливающих силы. «Какая она, дочь советника Августа?», – спросил у хранительницы Храмовых земель Эрфиан. Веста помолчала, а потом пожала плечами и ответила: «Умна, красива, имеет хорошие манеры, понимает, как нужно вести себя в обществе вампиров, особенно если ты – супруга главы клана. Но…».

Не договорив, она вернулась к еде. После визита в клан и знакомства с Медеей Эрфиан понял, что означало это «но». «Что-то с ней не так, – хотела сказать Веста, но решила не делать поспешных выводов. – Вампир Александр получил красивую жену, но его выбор нельзя назвать правильным». В сине-зеленых глазах Медеи под кроткостью – взгляд, который она в течение долгих часов тренировала перед зеркалом в своих покоях – пряталось что-то еще. Это что-то в давние времена, сегодня казавшиеся полузабытым сном, Эрфиан видел в глазах воинов из армии его матери. Что там говорила Авирона? Она хочет познакомиться с женщиной, которая не побоялась отправиться в путешествие, зная, что может встретить Дита Сновидца? Создательница не рассказывала ему о знакомстве с Медеей. Либо Авирона не задержалась в клане Вильгарда надолго, либо супруга Александра к Вильгарду так и не попала. В противном случае они пересеклись бы на пиру. Вот уже который день Эрфиан обдумывал эту мысль, поворачивая ее то так, то эдак, и пытаясь понять, что же кажется ему странным.

– Поздняя осень и зима навевают на меня тоску, и я лишаюсь аппетита. Где твой сын?

На лице Александра появилось скучающее выражение.

– Гуляет по лесу или любезничает со служанками. Чем старше он становится, тем сложнее найти на него управу. Неровен час, научится ходить под солнцем мне назло. Что там с Нолфом и Элриком? Я слышал, их нашли.

Говорил он таким тоном, будто речь шла о слугах, а не о вампирах из его клана. Впрочем, Эрфиан знал, что ни Элрика, ни Нолфа здесь не жаловали. Нолф проводил слишком много времени с принцессой светлых эльфов, видя в ней не изысканное вино, а ученицу и близкую подругу. А Элрик подарил свое сердце темной эльфийке. И даже получил благословение ее отца на то, чтобы заключить брак. Что сказал бы первый советник Ирфин, реши его распрекрасная дочурка произнести клятву перед ликом двадцати пяти первых богов в храме деревни? Громко рассмеялся бы хорошей шутке и привел Лоизу к алтарю так, как это делали отцы эльфиек с янтарными глазами и голубой кровью. А вот покойный Жрец Орлин ушел бы искать при одной мысли о такой насмешке над верой предков. И служительницы храма отправились бы вместе с ним.

– Элрик скрывается на своей родине, в северном городе Кирхаэле. Нолф находится в Фелоте. По крайней мере, был там, когда я получал от него весточку в последний раз. Полагаю, он давным-давно вышел за белые каменные стены и отправился покорять неизведанные земли.

В Темный Храм Эрфиан приезжал для того, чтобы отчитаться перед Магистром об успешно выполненном задании. Авиэль слушал отстраненно, просматривая какие-то свитки, а после упоминания о том, что Нолф и Элрик живы, и вовсе потерял к беседе интерес. Никто высших вампиров не убивал, и это было главным. Магистр упомянул о том, что Эрфиану не следовало освобождать ее высочество Тиареллу из Коридоров Узников без его, Авиэля, согласия, спросил, как обстоят дела на тосканских землях, и едва заметным кивком головы дал понять, что аудиенция окончена. Киллиана в Храме не оказалось, Авироны – тоже. Дана с Винсентом уехали к границе северных земель, Веста, покормившая храмовых животных, оседлала Лунный свет, свою любимую серебристую кобылу, и отправилась домой. Эрфиан размышлял о том, что делать дальше. Поехать в Фелот? Нолф уже на другом конце света. Зато он может встретить Ирфина, который, если верить письму Лоизы, обосновался в городе надолго. А если Ирфин обосновался в городе надолго, значит, тому есть веская причина. И она носит имя «Лотар». Будет ли он рад внезапной встрече с дядюшкой, которого так давно не видел?

При мысли об этом Эрфиан невольно улыбнулся, и Александр вежливо кивнул ему.

– Что же, если так, я спокоен, Великий.

– Твой сын не почтил нас своим присутствием. Спишем это на его юный возраст, я не сержусь. Но твоя прекрасная супруга не может позволить себе такого неуважения к гостю. Она присоединится к нашему скромному ужину?

Вампир бросил взгляд на дверь. На его лице появилось сосредоточенное выражение, и со стороны можно было подумать, что он пытается призвать жену мысленно.

– Надеюсь, что так, Великий. Я отправил за ней слуг. Поздней осенью она сидит под деревьями в своем саду чаще обычного. Вспоминает об отце. Он ушел искать именно в это время. Думаю, она до сих пор тоскует.

– Мне жаль это слышать. Кое-кто рассказывал мне, что тоска по создателю не кажется такой мучительной, если вампиры обзаводятся собственными детьми.

Александр поднял брови. «Это не про Медею», – безошибочно прочитал Эрфиан в темных глазах собеседника.

– Возможно, ты прав. Но моя супруга не торопится обзаводиться детьми. Ее мир крутится вокруг сада, книг и слуг. Временами это злит меня, и приходится напоминать себе, что она получила бессмертие до Великой Реформы, а тогда все было совсем иначе. И ее отец… его свободные нравы могли испортить кого угодно. А юную обращенную даму – тем более.

– История имеет свойство повторяться. И завтра свободные взгляды твоей супруги могут перерасти в философию нового мира… нового старого мира.

Вампир допил вино, вернул кубок на стол и взял с блюда очищенный апельсин.

– Темным эльфам не вернуть былого могущества, – сказал он с убежденностью существа, которое за несколько веков темной жизни лишь пару раз снисходило до чтения исторических книг, да и то от мучительной скуки. – Не теперь, когда Миром правят обращенные. Темные эльфы держали в своих руках власть лишь потому, что вампиры были дикими животными, живущими во тьме. Сегодня они занимают то место, которое им предписывает цепочка выживания. И не могу сказать, что оно им не подходит. Слуги из темных эльфов получаются отменные.

Эрфиан сложил руки на животе и улыбнулся.

– Живущими во тьме, – повторил он негромко. – Разве мой господин научился жить днем?

Александр вздернул подбородок, на мгновение превратившись в своенравного мальчишку.

– Нет. И не собираюсь этого делать. Я боюсь солнца, но не рою норы в лесу, завидев светлую полосу на горизонте, не сплю в пещерах и не шарахаюсь от водоемов. Я могущественное бессмертное существо, глава клана. Пока что небольшого, но в скором времени все изменится. И мне не нужно солнце для того, чтобы стать еще сильнее.

Фраза «с этого началась Великая Реформа» чуть было не сорвалась с губ Эрфиана, но в этот момент в дверном проеме показалась Медея, и он благоразумно промолчал.

– Ну наконец-то, – раздраженно бросил ей Александр. – Где тебя носило?

– Я подбирала наряд и украшения для того, чтобы появиться перед тобой и высокопоставленным гостем, муж мой, – пропела вампирша медовым голоском, со свойственным мудрой женщине тактом пропустив грубость мимо ушей. – Что бы сказал Великий, увидев твою супругу в дешевом платье из эльфийского кружева и побрякушках из храмового серебра? Он бы тут же встал и ушел, решив не приближаться к нашему клану до тех пор, пока Великая Тьма и Великий Свет не станут единым целым…

Хозяин кабинета изумленно приоткрыл рот, не зная, как реагировать на эту фразу – то ли возмутиться колкости по поводу дешевых платьев и побрякушек, то ли поблагодарить жену за то, что она подошла к вопросу с надлежащей серьезностью. Тем временем Медея подошла к столу, двигаясь плавно, как прекрасная хищная птица, взяла Эрфиана за руку и поцеловала перстень служителя Равновесия. Прикосновение ее губ к его пальцам оказалось по-человечески теплым.

– Рада видеть тебя, Великий.

– Взаимно, моя госпожа. По дороге сюда я любовался твоим садом. Александр сказал мне, что ты владеешь особой магией, и поэтому тамошние деревья плодоносят круглый год. Это правда?

– Боюсь, что нет, Великий, – рассмеялась вампирша. – Разве что любовь к деревьям и розовым кустам, которые я выращиваю, можно называть магией…

Для сегодняшнего вечера Медея выбрала длинное платье из прозрачной зеленоватой материи, шлейф которого, щедро вышитый мелким жемчугом, едва слышно шелестел по каменному полу. Ее шею украшало тяжелое колье из вампирского золота с россыпью изумрудов. Волосы, собранные в высокую прическу, скрепляли многочисленные шпильки из храмового серебра, а лоб венчала диадема, при виде которой Александр поднял брови. В глазах главного вампира клана появилось выражение, которое Эрфиан охарактеризовал мгновенно. Так мужчины смотрят на женщин, которые надевают подарки бывших кавалеров. Впрочем, супругу Медеи достало ума промолчать. Если он и выскажет ей свое недовольство, то позже, когда они останутся наедине.

– Я слышал, что моя госпожа тоскует, – сказал Эрфиан, когда вампирша заняла кресло рядом с ним. – А моя госпожа, которую в Мире знают как Великую Богиню, говорит своим жрецам, что это один из самых тяжких грехов, которые может совершить смертный или бессмертный. Рискну навлечь на себя гнев твоего супруга, но воспользуюсь положением высокопоставленного гостя и скажу, что просто обязан тебя развлечь. Пусть бы и беседой.

В глазах Медеи промелькнула неуверенность, но она быстро совладала с собой и одарила Эрфиана улыбкой.

– Начнем с вина, – сказала вампирша. – Беседы без вина твоя госпожа так же считает грехом, Великий, я права?

***

Когда перевалило за полночь, Медея ушла по известным только ей делам, а Александр, которого уже давно искали советники, отправился в приемную залу.

– Великий пожелает принять ванну после того, как я покажу ему покои? – спросил у Эрфиана Салим, личный слуга главы клана, юный темный эльф с копной завитых в мелкие кудри золотисто-каштановых волос.

– Благодарю, но ванну я приму чуть позже, – сказал гость. – Хочу посидеть в саду.

– Я принесу Великому теплую шерстяную накидку?

А вроде бы его не было в кабинете Александра в тот момент, когда Эрфиан жаловался на здешние холода? Идеальный слуга слышит все, что нужно, даже если находится на другом конце света. Этим качеством обладал Давид, и оно обеспечивало ему не только доверительное отношение хозяина, но и уважение, которым он пользовался на вилле. Иногда Эрфиан думал о том, что именно так главные вампиры поступают с личными слугами. Дают им чуть больше власти над остальными. Но в случае обращенных такой подарок лишь подчеркивает низкое положение темного эльфа. Им даже дают маленькую сережку, которую они носят, как рабскую метку. Давид, правда, таких сережек не носил, но Эрфиану хотелось верить, что униженным тот себя не чувствует.

– Буду рад. И не откажусь от горячего вина со специями.

– Как пожелает Великий.

***

Выйдя в сад, Эрфиан сел в одно из плетеных кресел под яблонями и посмотрел на усыпанное звездами небо. Тонкий серп месяца наполовину скрывали облака. Ночь темной луны, следующая за днем строгого поста, который соблюдают жрецы культа сладострастия, застанет его в дороге, и это хорошо. На вилле он проводил большую часть этого времени в своих покоях, лишь изредка принимая просителей, а вечером, еще до ужина, уходил в храм, и чувствовал себя неуютно при мысли о том, что остальные трапезничают без хозяина: грубое нарушение древних законов гостеприимства. Впрочем, злило это только Дану, особенно в первый период их – можно ли это так называть? – отношений. Устроив несколько сцен и осознав, что реакции не последует, она начала демонстративно уходить либо на охоту за дичью, которую, по ее словам, так и не поймали для гостьи глупые слуги, либо в чужую спальню, каждый раз напоминая Эрфиану, что он «мерзкий язычник».

– Великий попросил вина, и я решила принести напиток лично, – донесся со стороны деревьев знакомый голос.

Медея успела переодеться: теперь на ней было короткое, почти не прикрывавшее бедра платье из алого шелка. Вампирши могли похвастаться свободными нравами, но мода на открытые колени до всех кланов еще не добралась. Эрфиан видел подобное только на пирах у Вильгарда. Иногда женщины украшали обнаженные ноги рисунками, используя красновато-коричневую кашицу каких-то кореньев. Правое бедро супруги Александра обвивал растительный орнамент, большая часть которого скрывалась под платьем. Она протянула гостю кубок с отваром и улыбнулась.

– Не стоило отрываться от дел ради этого, моя госпожа. Если слуги заняты, я мог бы подождать.

– Будем считать, что я решила доставить себе немного удовольствия, – подытожила Медея. – И еще ты просил вот это.

Она расправила накидку из белой шерсти, которую несла на сгибе локтя, и укрыла ей плечи Эрфиана.

– Возблагодарим Великую Богиню за то, что она даровала нам удовольствия. К примеру, удовольствие от приятной беседы с умной и красивой женщиной.

Несколько мгновений вампирша смотрела на него, будто размышляя, стоит ли соглашаться.

– Только если я не отвлеку Великого от размышлений о судьбах мира. У хранителя тосканских земель слишком много забот, и я убеждена в том, что даже вдали от своих подданных он думает об их благоденствии…

– В этом саду мне плохо думается о судьбах мира и благоденствии моих подданных. Полагаю, моя госпожа создала его с другими целями.

Медея опустилась в соседнее кресло и положила ногу на ногу. Ткань платья поползла вверх, обнажая бедро, и она целомудренно пригладила его ладонью, заставляя опуститься.

– Чем ты занимаешься в те минуты, когда твой супруг ведет долгие скучные разговоры с советниками?

– Иногда я участвую в этих разговорах. Не поддерживаю их, конечно же, я – всего лишь женщина, и у меня нет права вступать в беседу… просто слушаю, сидя чуть поодаль за вышиванием или библиотечным свитком.

– Александр не просит у тебя совета?

Брови вампирши легко дрогнули.

– Он мудрый глава клана, а я его супруга, которой положено быть красивой и молчаливой.

– На его месте я бы беседовал с тобой почаще. Ты дочь Августа Летописца и знаешь большую часть исторических трактатов наизусть. В том числе, и те, которые писались до Великой Реформы. – Эрфиан помолчал. – Те, в которых написана правда.

Медея беззаботно тряхнула головой, и светлые пряди, выбившиеся из прически, упали ей на щеки.

– Август Летописец? У него был титул?

– Разве он не пользовался им, когда жил в клане?

– Не припомню, Великий. Юлий и его имя называл редко. Все его советники были просто «советниками». О Летописце я слышу впервые.

– Женщина, с которой мы когда-то были очень близки, называла его именно так. Август Летописец. Она хранила все его трактаты и переписывала свитки, если замечала, что они приходят в негодность.

– Обращенная женщина? – уточнила Медея.

– Да. Вампирша Нави. Бывшая хозяйка замка на горе возле Большой воды. Под этой горой когда-то находился город Следопытов, жрецов бога Воина.