Под солнцем правды

Кэтрин заходит в кабинет всё с той же лучезарной улыбкой и я тоже делаю вид, что всё хорошо, стыдливо пряча салфетку в сумку.

– Уже едет, – женщина садится напротив меня и подносит ладони к своему лицу.

Я внимательно его изучаю. Они с мамой не были похожи, но вот наше сходство с Кэтрин отрицать было нельзя. От мамы мне передался цвет волос – глубокий рыжий, такой неуловимый в природе, и цвет глаз – ледяной светло-голубой. Только лишь из-за этого многие твердили, что мы с ней как две капли воды. Но я знала, что это не совсем так. Сейчас, глядя на Кэтрин, я понимаю, откуда у меня маленький вздёрнутый нос, овальные губы и ямочки на щеках. Она была красивой женщиной – теплый оттенок кожи и глаз, пшеничного цвета волосы с рыжим отливом, некрупные черты лица. Моя мама была роскошной женщиной, но её красота была более холодной и отстраненной – почти белая фарфоровая кожа, прямой нос и тонкие губы. Интересно, кто из сестер похож на мать, а кто на отца?

– Боже мой, я поверить не могу. Эмберли, милая, как вы сейчас живете?

– У нас всё хорошо, – пускай и семья, но информация на первом этапе знакомства лишь самая радужная, самая безболезненная. Я испытывала страх. Страх, что я забудусь, беспечно отключу разум и доверюсь им всем сразу, полностью. Я не могла себе этого позволить.

– Дорогая, я видела тебя в последний раз, когда ты была ещё малышкой. А сейчас ты такая взрослая красавица, – она опускает руки мне на плечи. Без перчаток, горячие и нежные. – Платье прекрасное, очень тебе подходит.

– Спасибо, – смущенно шепчу я.

Я ловлю себя на мысли о том, что выгляжу как городская сумасшедшая. Красное вечернее платье без повода в захолустном городке.

– Я так хочу тебя о многом расспросить, но у меня пациент через пять минут, – женщина разочаровано качает головой и я вижу, что она не лукавит. Ей правда интересно.

Она действительно хочет знать.

– Я подожду Джуд в коридоре, – я понимающе киваю, но в душе испытываю лёгкое разочарование. Наверное, я бы сама хотела провести с тётей чуть больше времени, но я вновь останавливаю себя. Никаких подобных мыслей, Эмберли. Ты её не знаешь.

Я медленно поднимаюсь с кушетки. Голова кружится, и я с трудом переставляю ватные ноги. Холл больницы светлый и немноголюдный, из всех мягких голубых диванчиков занят только один. Я сажусь на свободный и зарываюсь пальцами в волосы. Мне было всё ещё трудно дышать, в пальцах покалывало то ли от высокого давления, то ли от волнения. Соображаю я плохо. Единственное, о чём я думаю вновь и вновь, это семья. Моя большая настоящая семья, которой ещё вчера у меня не было. Я должна была быть осмотрительной. Не бросаться в омут с головой. Но на первый взгляд Кэтрин была замечательной, и я хотела бы узнать её лучше.

«Первое впечатление, Эмбер, самое важное. Либо ты сразу показываешь все свои недостатки, либо выбираешь играть несуществующую роль до конца своей жизни.» Играла ли Кэтрин? Я так надеюсь, что нет. Ещё одного подобного опыта в своей жизни мне бы не хотелось. Проходит около десяти минут, прежде чем в холле появляется она. Мне не нужно ничего говорить или объяснять. Это была она, моя бабушка. Высокая, со светлым каре, и светло-голубыми газами. Мама была похожа именно на неё. Всем. Женщина выглядела эффектно, белые брюки облегали стройные ноги, коралловая кофта сидела свободно и мягко перекликалась с помадой того же оттенка. Она улыбается. Не так, как Кэтрин. Как мама, но я понимаю, что это не простая вежливая улыбка. Меня ждали.

– Эмберли, – Джуд подходит ближе и склоняет голову на бок. – Красавица наша.

Я тут же встаю и, затаив дыхание, гляжу на женщину. Их сходство с мамой было поразительным, и из-за этого она казалась мне ещё роднее.

– Привет, моя дорогая, привет, – она крепко обнимает меня. Без стеснения, тепло, как родную. От неё пахнет ванилью и сандалом, горячие суховатые ладони привычно лежат у меня на спине. Так, как надо. Спокойно и буднично. – Я была так удивлена, когда узнала, что ты приехала, —женщина отстраняется и расплывается в улыбке. Уже другой, более смелой. Казалось, на спине от её рук остались ожоги. – Кэрол решила не приезжать?

Я молча киваю.

– Поехали домой, милая. Ты наверняка проголодалась, да? – женщина обнимает меня за плечи, и я растерянно смотрю на неё. В проявлении нежности мама точно не была на неё похожа.

Я несмело пожимаю плечами.

– Я оставила машину у почты.

– Заберёшь попозже, ладно? Поехали, зайка, – Джуд вновь тепло мне улыбается и я понимаю, что спорить бесполезно.

Мы выходим на улицу, и женщина указывает на яркокрасный старенький пикап, припаркованный у самого входа в больницу. Джуд садится за руль, и я опускаюсь следом. Темная кожа салона жутко нагрелась. Она включает радио, после чего отъезжает от больницы. Мы молчим, я не знаю, стоит ли вообще что-то говорить. Поглядываю на неё несмело, украдкой, пытаюсь разглядеть в ней знакомые родные черты, которые и так явно бросались в глаза.

– Тебе все очень обрадуются, – женщина наконец отрывается от дороги и обращает свой взор на меня. Я радуюсь как маленькая.

Ещё семья. Моя. Наша.

– Все это…

– Ты со всеми познакомишься. Они тебе понравятся.

Я не отвечаю и поворачиваюсь к окну. Стоило ли воспринимать это как очередную недомолвку?

Сразу за городом начинаются фермы. Сначала маленькие, неприметные домики, расположенные совсем близко друг к другу, потом большие хозяйства, которые разделяли огромные поля кукурузы и картофеля. Все дома разные, друг на друга непохожие. Я гадаю, какой дом был у Джуд. Мы проезжаем ещё минут пять, женщина сворачивает на грунтовую дорогу. Дом, около которого мы останавливаемся, по виду казался очень просторным. Полностью белый, со светло-серой крышей. Идеальный с точки зрения геометрических линий. Этажа всего два, но это не мешало ему казаться огромным. К дому была пристроена большая уютная веранда – круглый низкий столик, пять плетеных кресел с узорчатыми подушками на них. Джуд первая выходит из машины и спешит к жилищу.

– Идем скорее, – она манит меня к себе и останавливается на вымощенной гравием дорожке.

Я вылезаю из авто и направляюсь за ней. Женщина открывает дверь в дом – почему-то он именно такой, как я успела нарисовать в своих фантазиях. Наш дом в Чикаго такой же белый и идеально чистый. Ни пылинки, ни соринки, почти стерильный. Но в отличие от нашего дома, признаки жизни здесь были более заметны – фотографии на стенах, какой-то замысловатый декор и запах. Запах выпечки, сладких фруктов и дома.

– Проходи на кухню, – Джуд указывает мне на просторную белую комнату, куда направляется сама. – Утром я пекла вафли, у меня целая коллекция сиропов. Какой хочешь?

– Мне без разницы, – я неловко пожимаю плечами и сажусь на край белого стула с красной цветастой подушкой на нём.

На столе стояла огромная ваза с фруктами, в основном сезонными: абрикосы, персики, вишня. Весь текстиль в красных оттенках – полотенца, подушки на стульях, вязаные прихватки. Тут было так же чисто, как на маминой кухне, но я точно могла сказать, что здесь часто собирались. Я чувствовала это. Еды Джуд совсем не жалеет. Две румяные вафли плюхаются на белоснежную тарелку и тут же оказываются под слоем золотистого карамельного сиропа. Ещё пару мгновений, и другую половину заполняют наспех нарезанные фрукты. Сколько здесь калорий?

– Держи, милая. Чего тебе налить? Есть свежий апельсиновый сок, подойдёт?

Я вновь несмело киваю. Она ставит стакан передо мной и садится напротив. Сияет. Под её пристальным взглядом я аккуратно отламываю кусок вафли. Это было божественно вкусно – мама готовила точно так же. Вафли просто таяли во рту.

– Вкусно тебе?

– Очень, спасибо, – я проглатываю кусок, на что желудок отвечает радостным урчанием. Выкинутый утром омлет был некстати. Я вспоминаю маму. Она хотела бы знать, что я поела.

– Солнце, как вы жили всё это время?

– Хорошо, – я лишь спокойно пожимаю плечами, надеясь на то, что Джуд самостоятельно спросит всё, что её интересует.

– У Кэрол процветает бизнес?

– Мама много работает для этого.

Слишком много. Намного больше, чем мне бы того хотелось.

– Она всегда была трудяжкой, – Джуд мечтательно улыбается, словно вспоминает маму в совсем юном возрасте. Мне было бы интересно послушать, очень. – А ты такая умничка, преуспеваешь в спорте и учебе. Настоящая Кларк.

Я медленно киваю. Настоящая Кларк.

– Как долго Кэрол позволила тебе находиться здесь?

Я растерянно пожимаю плечами. Действительно. Мама выслала за мной наряд полиции или уже мчит сюда сама? Казалось, она была сильно недовольна тем, что я сделала, и не допустила бы моего долгого отсутствия дома. «Кэрол позволила». Разумеется, Джуд прекрасно знала истинный характер собственной дочери.

– Я не знаю, я у неё не спрашивала.

– Она хоть знает, что ты доехала?

– Я ещё не звонила. А где все? – в доме было тихо, никаких признаков обещанной семьи. Я жаждала с ними встречи больше всего на свете.

– Пока не время.

– Не время?

– Они в поле, пока не особо жарко. Вернутся к обеду, – женщина забирает у меня посуду – я и не заметила, как съела всё до последней крошки. – Хочешь чай, милая, или чтонибудь ещё?

– Нет, спасибо, – я поднимаюсь из-за стола и осматриваюсь. Взгляд падает на мою грязную посуду. Нужно исправить. – Может я…

– Нет-нет, не стоит. Давай я покажу тебе комнату.

Женщина легко ступает по мягкому ковру в сторону белой резной двери неподалеку от кухни. Слабо толкает её и перед нами предстает небольшая, но светлая, с большими окнами и широким подоконником спальня. Кровать с балдахином, белоснежная, хоть и старая мебель, светлые обои в цветочек. Настоящий девчачий рай.

– Кэрол хотела комнату на первом этаже, не как у всех.

Я поднимаю брови. Мамина спальня. Не как у всех. Сейчас она изменилась – ни шага от толпы.

– Я приготовлю тебе постель. Ты взяла какие-то вещи?

– Всё в машине.

– Майло тебя отвезёт.

– Майло? – удивлено переспрашиваю я. Кто это, мой дедушка?

Женщина качает головой.

–Мой внук. Твой кузен.

Я понимающе киваю.

– Позвони Кэрол, – Джуд назидательно качает головой. – Думаю, она хочет знать, что у тебя всё в порядке.

Конечно хочет. Один звонок и она разнесет меня в пух и прах. Эгоистичная, жестокая, неблагодарная. Я. В доме хлопает дверь, и от неожиданности я подскакиваю.

– Наверное, это мальчики так рано вернулись. Пойдем, зайка.

Женщина первой выходит из спальни и спешит к входной двери. В прихожей стоял пожилой мужчина – чуть выше Джуд, и светловолосый парень примерно на пару лет старше меня. Я внимательно смотрю на обоих – и дедушка, и кузен были поразительно похожи на Кэтрин. В грязной рабочей одежде, с растрепанными и влажными от пота волосами – оба сильно контрастировали с идеальным порядком и строгостью дома.

– Майло, Пол, это Эмберли. Эмберли, это Майло, твой кузен, и Пол, твой дедушка.

Я качаю головой и слабо улыбаюсь, глядя на родственников.

– Очень приятно.

– Иди сюда, чего ты как неродная, – парень смело притягивает меня к себе и крепко обнимает. Стальная, медвежья хватка и удушающий запах пота.

– Эмберли, милая, – Пол крепко обнимает меня сразу, как я отстраняюсь от Майло. Меня поражает их теплота – они видят меня впервые, но уже проявляют такую невиданную мне ранее нежность. – Надолго ты к нам, красавица? – Пол качает головой и улыбается. Он статный мужчина, на вид лет шестидесяти пяти. Глаза такие же как у Кэтрин – золотистокарие, мягкие и искрящиеся.

– Пока не выгоните, – я пытаюсь пошутить, и он улыбается.

– Навсегда что ли? Мы очень рады тебе, Эмбер.

Я ничего не отвечаю, потому что звонок телефона из спальни заставляет меня содрогнуться. Мама. Я окидываю троих виноватым взглядом и спешу в комнату, плотно закрывая за собой дверь. Сердце бешено колотится – что я услышу на этот раз? Дрожащими руками я нажимаю на зеленую кнопку и, шумно выдохнув, опускаюсь на кровать. Молчу.

– Эмбер, – я слышу не крик. Не ледяной тон и не возмущение. Она выдыхает. С искренним облегчением. —Всё в порядке? – Голос строгий, но это всё напускное. Я прижимаю телефон к уху и прикусываю губу. Если бы она заверила, что всё мне расскажет, я бы тут же сорвалась домой.

– Всё нормально, мам, – с наигранным безразличием отвечаю я, обнимая себя обеими руками. Жду.

– Ты в Чарльстоне?

– Да.

Мама вздыхает. Тяжело. И ей, и мне.

– Эмбер, я за тобой приеду. Или приезжай сама, я тебя встречу. Прошу, Эмбер.

Её голос срывается и я кусаю губу до крови. Не надо, мам, пожалуйста, не надо. Я же приеду. Не надо, мам.

– Я хочу остаться здесь, провести время со своей семьёй. С твоей семьей, которую ты от меня скрывала, —уверенность дается мне с трудом, сердце отчаянно сопротивляется. Я хотела домой, но ещё больше я хотела узнать, где он находится на самом деле.

– Эмбер, – она не возражает. Устала? – Они хорошо тебя приняли?

– Прекрасно.

– Раз так, оставайся.

Я не верю своим ушам. Это говорит мне моя мама? Мама, которая молчала об этих людях столько лет? Мама, которая ни на шаг от себя меня не отпускала? Я сомневаюсь. Что будет дальше? Шантаж? Ультиматум?

– Серьезно? – недоверчиво спрашиваю я, прислоняясь головой к стене.

– Я понимаю твоё желание, ты хочешь с ними познакомиться. Но, Эмберли, послушай, если кто-то будет тебя обижать, если ты заметишь хоть что-то странное, немедленно мне звони, поняла?

Это заставляет меня смутиться. Зачем она это говорит? Если бы тут было опасно находиться, она бы меня забрала?

– Что может случиться? – настороженно спрашиваю я.

Мама вздыхает. Но она не скажет, я уже это знаю.

– Милая, просто прими это к сведению, ладно? Если чтото будет не так, обязательно мне звони.

Милая. Меня словно ударяют в грудь. Дыхание сбивается, я не верю своим ушам. Когда в последний раз она меня так называла? Действительно ли она волнуется?

– Хорошо, мам, – сдавленно шепчу я, пытаясь не дать сомнениям прорваться в мой разум. Правильно ли я делаю? Стоит ли это всё того?

– Хорошо. Будь аккуратнее, Эмбер, прошу тебя.

– Пока, мам.

Я выключаю телефон. Она была обеспокоена, очень. Но я не понимаю почему. Мне резко становится горько и противно от себя самой. Может быть на самом деле мне всё это не нужно? Единственное, что мне может понадобится, это она. Меня знобит, словно я пересидела под сплит-системой. Мне не хватает её, как бы я тому не сопротивлялась. Я пытаюсь отдышаться, согреться, но всё тщетно. Возможно, реальная жизнь заставит меня прийти в чувства. Я нехотя выхожу из спальни и вновь иду на кухню. Все трое сидели за столом.

– Я слышал, ты оставила в центре машину. Съездим вместе? – Майло сверкает белозубой улыбкой и поднимается из-за стола, подходя ближе.

– Да, было бы здорово, – я застенчиво киваю.

Он улыбается вновь и спешит к выходу. Парень поразительно похож на главного героя «Внешних отмелей» – высокий загорелый блондин с растрепанной прической. Пляжная майка, пляжные шорты, подкачанные стройные руки и ноги. Держу пари, он пользовался популярностью среди девчонок. Этакий заводила-весельчак, я видела его именно таким. Его машина, старенький серебристый Вольво, одиноко стояла в просторном полупустом гараже на две машины. Я опускаюсь вперед и пристегиваюсь, а Майло лишь делает вид, что набрасывает ремень, и резко выезжает из гаража.

– Ну что, сестрёнка, рассказывай.

Я долго смотрю на него – в его зеленых глазах пляшут озорные огоньки, и я не понимаю, всерьёз ли он хочет что-то узнать.

– Мне шестнадцать лет, я пойду в выпускной класс. Занимаюсь плаванием, капитан команды по плаванию. Живу в Чикаго. Поступаю в Йельский на психолога.

– Солнце, мы знаем всё это из новостей. Что я реально о тебе не знаю? – он делает акцент на третьем слове и вновь широко улыбается.

– Ты знаешь хоть что-то, а я не знаю о тебе ничего. О вас всех, – подмечаю я, и Майло хмыкает.

– Мое полное имя Майло Льюис Кларк, в ноябре мне будет девятнадцать, я поступаю в местный колледж на стоматолога, люблю играть в приставку. Примерно такой объем информации ты мне выдала.

Я вздыхаю. Может быть и так, но я не имела и малейшего понятия о том, как открыть ему больше информации, а главное зачем. Пока мы чужие друг другу люди, пускай и с одной кровью.

– Сразу скажу, что у нас тут далеко не Чикаго, развлечений нет. Местный кинотеатр ещё работает, да и на праздники в парк приезжает карнавал. Магазинов тоже нет, не лучшее место для шопинга. Не пожалела вообще, что приехала?

– По магазинам я и дома могу походить.

Парень пожимает плечами.

– Так значит Кэрол ничего о нас не рассказывала?

Я вновь еле сдерживаю усмешку.

– Ни словечка. А ты помнишь её?

– Она уже не приезжала в Чарльстон после твоего рождения, а до этого я был слишком маленький. Но бабушка никогда не убирала её фотки, и всякое такое.

– А ты знаешь, почему она уехала?

– Не. Она долгое время жила здесь после колледжа, потом уехала в Чикаго. Ездила туда-сюда, и вроде, ты даже родилась здесь. Потом она сразу тебя забрала и больше никто вас не видел.

Это похоже на маму – оборвать все концы и никогда больше о себе не напоминать. Но почему? Майло очевидно слишком молод, чтобы что-то знать и помнить, поэтому мне нужно расспросить кого-то другого. Джуд или Кэтрин? Мне интересно, с кем у мамы были отношения лучше, кто знал настоящие причины и смог бы рассказать мне всю правду? Майло останавливается в центре, аккурат около почтового офиса. Я совсем не заметила, как мы преодолели это расстояние от фермы. Неужели мы ехали настолько быстро?

– Ну и где твоя ласточка? – он насмешливо постукивает пальцами по рулю.

Не зная, что он ожидал увидеть, я указываю на машину на той стороне дороге.

– Чума, – тянет он и выходит из авто раньше меня. Я спешу за ним. Он проводит рукой по капоту моей машины и его губы растягиваются в предвкушающей улыбке. – BMW M3 2021 года в комплектации Competition. Просто улёт. Это что, типа подарок на шестнадцатилетие? Дашь прокатиться?

Я неуверенно киваю. Возвысит ли это меня в его глазах? Понравлюсь ли я ему из-за этого больше?

– Сестрёнка, ты просто чудо.

Я выдавливаю слабую дружелюбную улыбку. Это было мне знакомо. Его отношение. Не ко мне – к маминым деньгам.

– Майло! – звонкий голос раздаётся где-то позади, и нам навстречу выбегает темноволосая улыбчивая девушка, которая с восторгом смотрит на Майло.

Загорелая гладкая кожа медового оттенка, стройные ноги от ушей, плотные тёмные кудри и идеальная улыбка. Скорее всего, в ней что-то было от латиносов. Он расплывается в улыбке и спешит ей навстречу. Они целуются, и Майло гордо закидывает руку ей на плечо. Он симпатичный парень, я бы даже сказала красивый, и возлюбленная была ему под стать.

Они подходят ближе, и девушка с интересом смотрит на меня.

– Рэйчел, познакомься, это Эмберли, моя кузина, – с улыбкой заявляет Майло, облокачиваясь на мою машину. – Эмбер, это моя девушка Рэйчел, она как и ты пойдет в выпускной класс.

– Привет, – я несмело машу ей рукой и дружелюбно киваю.

– Господи боже, да тебе в модели надо! – с восторженным возгласом Рэйчел кидается ко мне с объятиями. Сладкий запах арбузных духов меня душит, да и её излишняя тактильность меня смущает, поэтому я спешно отстраняюсь. – Майло не говорил о том, что у него есть сестра, которая выглядит как юная копия Николь Кидман.

– Спасибо, – я обнимаю себя обеими руками и исподлобья смотрю на обоих.

– Надолго ты к нам?

– Пока не знаю, хочется побыть с семьёй.

– Вечером мы с девчонками и Майло идём в кино, ты обязательно должна к нам присоединиться!

Я пожимаю плечами. Она была чересчур открытой и доброжелательной, и я вновь гадала, есть ли в этом подвох. Однако её предложение пришлось мне по душе, и я хотела на него согласиться.

– Я вам не помешаю?

– Что? Ты сестра Майло, значит уже в нашей компании. А это твоя машина?

– Моя.

– Улёт! Ладно, я побежала. Моя мама наконец вышла из салона красоты. Приятно было познакомиться, Эм, до вечера, милый, – Рейчел звонко целует Майло в щёку и убегает в противоположном от почты направлении. Я качаю головой. Она внезапно появилась из ниоткуда и так же быстро убежала в никуда, оставив после себя лишь след от жутко фамильярного обращения.

– Как ураган…

– Да, Рэйч такая, – Майло прыскает со смеху, провожая взглядом медленно удаляющийся силуэт девушки. Я вижу, что глаза его светятся мягкой, искренней нежностью. – Поехали за мамой.

– Мы едем в больницу? – я поднимаю брови.

– Да, в субботу она работает до обеда и я отвожу и забираю её сам.

Я коротко киваю и опускаюсь в свою машину. Майло отъезжает первым, и я терпеливо следую за ним. На улице всё так же сухо и жарко, казалось, что дышать стало ещё тяжелее, чем утром. До больницы мы добираемся чуть дольше, чем до центра. Я искренне не понимаю, как я могла быть в отключке так долго, что совсем не почувствовала дорогу от почты до больницы. Майло выходит из машины, я тоже распахиваю дверь и вылезаю навстречу палящему солнцу. В платье ужасно жарко, спасительная мысль о душе прочно засела в моей голове.

Кэтрин выходит из больницы минут через пять после того, как мы с Майло оказались на парковке. Уже без медицинского костюма – в прямых голубых джинсах и цветастой оранжевой блузке, она выглядела всё так же приветливо и мягко. Казалось, женщина была рада нас видеть – по её искрящемуся дружелюбному лицу это было понятно.

– Привет, – с улыбкой тянет она и тепло обнимает сына. Майло позволяет ей это без капли стеснения, присущего молодым парням его возраста при общении с родителями. Я удивляюсь. – Как я рада, что вы приехали вместе.

– Эмбер забирала машину, на которой она разрешила мне прокатиться, – парень многозначительно смотрит на меня и лукаво подмигивает.

Я небрежно бросаю ему ключи и наблюдаю за тем, как на его лице вмиг загорается радостная улыбка.

– Супер, спасибо!

– Только не смей гонять, – Кэтрин с надеждой смотрит на сына.

– Мам, это спортивная тачка. Я жду вас дома, – Майло салютует нам и тут же прыгает в машину. Я уже сомневаюсь, что давать ему ключи было хорошей идеей. Надеюсь, он додумается не заезжать на ней во двор – грунтовка выглядела устрашающе.

Я опускаюсь на переднее сиденье машины Майло. Кэтрин садится за руль и отъезжает от больницы.

– Освоилась немного?

Я нелепо пожимаю плечами. Сколько времени прошло? Час? Смешно. Для того, чтобы освоиться тут, мне нужно было гораздо больше времени.

– Тебе здесь понравится, я уверена, – женщина слабо улыбается. Я чувствую на себе её взгляд – мягкий, любознательный. Я гадаю, о чем она может думать, была ли она настолько рада меня встретить, как мне хотелось в это верить? – Мама выделила тебе спальню внизу?

Я положительно киваю.

– Спальня Кэрол, – Кэтрин с улыбкой качает головой. – Так хорошо, что ты приехала, Эмбер. Мы тебя ждали.

Ответа не находится. Они-то ждали – десятки писем и старых фотографий, чтобы пробудить в маме ностальгию и чувство тоски по дому. Но это очевидно у них не получилось – ни на одно письмо явно не было ответа.

– Майло познакомил тебя с Рэйчел?

– Она очень… Активная.

– Гиперактивная, – звонко смеётся Кэтрин и я понимаю, что к девушке сына она относится крайне тепло и положительно. – Но она хорошая девочка. Мы все её любим.

Я вновь не нахожу что ответить. Любят. Чужого человека. Для меня это было чуждо. Мы в неловком молчании доезжаем до дома, женщина явно решила не тревожить меня расспросами. Около дома моей машины видно не было, отчего в голову закрадываются неприятные сомнения. Я покидаю салон авто Кэтрин и беспокойно оглядываюсь.

– Я поставил в гараж. Пойдем быстрее, скоро обед, – Майло выныривает из гаража и широко улыбается, протягивая мне ключи.

– Мы завтракали совсем недавно, – негромко подмечаю я, неловко сдвигая брови на переносице.

– Это ты недавно завтракала, мой завтрак был в семь утра. У нас нет исключений, все приемы пищи в одно и то же время. Советую не пропускать, иначе останешься голодной.

– Советую не слушать этого молодого человека, который много болтает, – Кэтрин заливается смехом, игриво взъерошивая блондинистые локоны сына. – У нас традиция – совместные приёмы пищи. Мы её не нарушаем.

Я покорно киваю, задумываясь о том, что дома о таком пришлось бы мечтать. Единственное, на что я могла рассчитывать, это завтрак. И то после него в голове всегда всплывал вопрос – стоило ли этого такое долгое ожидание. Если мы не повздорим за завтраком, день точно сложится не так, как надо.

Женщина обнимает меня за плечи. Тепло и без особых раздумий.

– Пойдем скорее, я ужасно голодная, – она улыбается и ведёт меня в дом. Яркая, нежная, теплая.

– Вы вернулись? – Пол появляется в коридоре и приветливо нам улыбается. Сейчас на нем уже светлооливковые брюки и бежевая однотонная рубашка – никакой рабочей одежды. – И Кэти захватили, замечательно. Джуд накрывает на стол.