Ходоки во времени. Время во все времена. Книга 4

– Ну и пусть! – вскинула она голову и в упор посмотрела на Ар-Тахиса. – Мне-то что до того? Это будет когда-то. А сейчас я – вассá, а ты – гарда!

– Конечно, гарда. Но для тебя, временнице, я могу стать Учителем. Вот и думай! Чтобы с тобой не случилось, как с твоей предшественницей. Ведь отвергнутых васс тоже убивают. Так?

Это был удар, как говориться, ниже пояса. Иака, готовая возразить Ар-Тахису, замерла. Бледная и растерянная, она смотрела на него как на нечто, представшее перед нею – страшное и неодолимое.

Иван вмешался.

– Вы нужны друг другу. Это даст вам возможность хорошо устроиться на новом месте и долго руководить кветами.

– Да, да, – прошептала Иака.– Но у нас никогда…

– Я буду гардой! – поддержал её Ар-Тахис. – Таким, как ты скажешь.

– Да…

Совет – какурд – васс состоялся сразу после возвращения ходоков в реальный мир.

Конечно, трудно поверить мужчине, но все собравшиеся испытали на себе его силу. Опять сказав о надвигающейся катастрофе, Иван предложил собравшимся посмотреть места, где они могут и захотят обосноваться.

Сам для себя Иван наметил Северную Африку, юг Европы за Альпами и Пиренеями, будущие французские и испанские побережья, Чёрное море… Впрочем, без определённых точек зоха, так как понимал, что пускаться с толпой васс и их окружением без предварительной проверки о состоянии растительности и береговой линии – есть авантюра.

Но так не хотелось делать одно и то же дважды!

Вассы ещё переговаривались, что-то хотели обсудить, но Иван не дал им времени на это.

– Пошли! – скомандовал он, словно перед ним сидели и стояли ходоки.

…Жёсткая трава, редкий мелкий кустарник. С одной стороны – гряда увалистой возвышенности, поросшей приземистым лесом; с другой – песчаный пляж и ширь безбрежного моря. Позднее утро декабря…

Вассы, что сидели, вскочили, но не от вида нового пейзажа, а из-за колкой травы, коль одежда на них – так себе. Место выхода в реальный мир им не понравилось. Лишь одна из них, осмотревшись, нерешительно высказалась.

– Как у нас… Только… – последнее слово напрочь отрицало начало фразы.

– Пусть походят, посмотрят, – подсказал Иаке Иван.

Но вассé здесь тоже не приглянулось. И близкая цепь холмов, и пустая прибрежная полоса, и близость моря, в этот раз спокойного, но всё равно воспроизводящего постоянный гул, но что здесь будет, когда задуют ветры – можно было только догадываться.

Иван не спорил, а всё больше задумывался об авантюре, затеянной с его стороны. Мало сюда или куда-то в другое место перебросить курги кветов, их ещё надо разместить так, чтобы они хотя бы в первое время не мешали друг другу.

Но это отнюдь не точка зоха, а территория!

Он приуныл. «Тоже мне», – думал он о себе, словно сторонний критик его действий, – «решил провернуть великий план переселения народов!»

Не предупреждая, он перебросил толпу васс и их свиты на юг будущей Испании. Мгновенная смена обстановки уже не ошеломила женщин, но яркое солнце, зелень, вид реки и пасущееся невдалеке стадо похожих на коров животных явно внесли в их только что общее отрицание новое суждение. Здесь им оказалось всё по нраву, помимо одного: каждая васса со своими приспешницами решила, что именно её курга должна поселиться на этом месте. А это полтора десятка мнений и почти сотня голосов. И никто не хотел уступать, хотя, естественно, никакая аргументация для уступок или выделения не существовала, кроме решения Иаки.

А она находилась в растерянности. До неё так же стала доходить проблема заселения территории.

Численности кветов она не знала. Иван – тем более. Правда, появляясь в кургах, Иван мог видеть, на какой площади раскинулся кокот, чтобы сравнить его с тем, что покрывал угры займов. Большинство не превышало его. Поэтому Иван примерно предполагал: всех кветов, ну, пять, ну, семь тысяч. Так почему бы им ни поселиться в одном месте? На время. А потом – разойтись.

Этой, как он считал, счастливой мыслью поделился с Иакой.

– Все здесь? – удивилась она. – Тесно будет…

– Наверное… Но распыляться не будем. Сюда, – Иван пальцем ткнул себе под ноги, – я перемещу твой кугер. Остальных разбросаю по округе невдалеке. Места хватит всем. И вон за рекой…

За рекой, ниже по течению струился дымок от костра.

– Там тоже люди? – Иака забеспокоилась. Да и Иван чертыхнулся в душе. Не хватало здесь ещё междоусобиц пришлых с местным населением.

– Я сейчас! – предупредил Иван, исчезая в поле видимости Иаки, и проявляясь перед источником дыма.

Тлел пень выгоревшего почти до основания когда-то большого дерева. Иван обошёл его, осмотрелся. Следов пребывания кого-то, кто мог разжечь огонь, он не нашёл. Возможно, возгорание произошло от грозы. Дерево, по-видимому, к тому времени усохло, так как вокруг валялись не тронутые пламенем сухие сучья.

От пня шёл пологий спуск к реке с явно выраженным плёсом – берег круто обрывался вниз. Ветер утих, жаркое солнце середины дня палило, и Иван не выдержал: сбежал к воде, скинул одежду и с разбегу нырнул в прохладу реки.

К вассам вернулся освежённым и деятельным. Кинув Иаке: – «Гроза была, дерево подожгла», – он вернул всех в кугер тлиппов. Не дав возможности что-либо ему возразить, распорядился:

– Кугеры переброшу по очереди. Первыми будут тлиппы. Но прежде вы должны подготовиться. На новом месте вам будет многого не хватать. Поэтому возьмите с собой необходимое на первое время. А до того, как у вас появятся угеры и кокоты, гарда вассы Улик, – Иван показал на Ар-Тахиса, – научит вас строить временные жилища на поверхности земли. А сейчас… Вассá, готовь тлиппов! Остальных буду возвращать в их кугеры, чтобы тоже готовились к переселению… Всё, всё! – пересилил он возникший гомон среди кветов.

– А если кто-то не захочет? – успела выкрикнуть одна из васс.

– Пусть остаются!.. Всё!.. Вассá, я займусь ими. Ар-Тахис, помоги Иаке!

Он тут же накрыл временным коконом васс и их сопровождающих женщин, проявился в первой курге и осведомился:

– Чья курга?… Выходите! Готовьтесь! – дождался отделения местной вассы и женщин, и сделал бросок ко второй курге.

К концу обнаружились «лишние» люди из тлиппов – Иван ухватил их с собой случайно. Но довольны они были несказанно. В конце концов, их жизнь не изобиловала событиями, оставляющих в памяти зарубки. А тут они неожиданно для себя посетили, пусть мимолётно, во всех кургах, о которых слышали, но сами никогда в них не бывали. Однако нашлась одна сведущая, она непритворно ахала после каждого скачка и сразу же упоминала название, проживающих в данной курге, кветов: натоны, сипы, карганы…

Когда Иван вернулся в окружении почти десятка «пленниц», его деват, оказывается, растянулся почти на три дня, обеспокоив и Иаку, и Ар-Тахиса.

Иван уже заметил, что с деватом у него в этом пространственно-временном участке какие-то неувязки. Во всяком случае, он не мог с большой точностью определиться с возвращением в заданную точку зоха. Впрочем, его это мало волновало. Зато вид недавнего поселения тлиппов привёл его в изумление: оно изменилось разительно.

На кокоте громоздились кучи скарба, поистине появившиеся из-под земли. Глядя на всё это, Иван вновь задался вопросом: – «Надо ли ему всем этим заниматься?» И лишь одобрение Учителя о выполнении им «благородного дела» поддерживало его. Но настроение от этого не улучшалось.

Успокоив вассý и её гарду, и сказав: – «Я скоро буду», – Иван ушёл в будущее, к себе…

В квартире ни Сарыя, ни Джордана не оказалось. Иван их не захотел искать: стали ли они на дорогу времени или пошли прогуляться по городу – их дело. Напротив, чем позже они заявятся – тем лучше.

Всё по тому, что кишение людей вокруг него ему надоело, хотелось побыть одному хотя бы недолго.

Не спеша, помылся, включил стиральную машину. В холодильнике и на плите нашлась еда и початая бутылка водки. Выпил как всегда немного, но поел с удовольствием: «настоящая» еда кветов стояла поперёк горла. Закончил стирку и завалился спать…

Сарый ходил на цыпочках – уточкой. Иван следил за движениями Учителя: мелкие бесшумные шажки, руки прижаты к груди, голова подана вперёд, он явно что-то искал.

– Учитель, включи свет!

– А? Ты не спишь? Тогда вставай Ваня, и иди, полюбуйся на Джордана.

– Давно налюбовался. Отнюдь, не принцесса.

Иван сел. Он выспался. Встал и начал делать наклоны и приседания. Сарый молча наблюдал за ним.

– Так что с ним? – наконец, спросил Иван.

– Скажу, так не поверишь. Сам посмотри!

– Ладно, – зевнул Иван, направляясь из комнаты.

Надо было зайти в туалет. Он уже включил в него свет, но бросил взгляд на кухню, и позабыл о нужде.

За кухонным столом сидело маленькое, сморщенное создание. Голый череп обтянут веснушчатой кожей. Острые, словно кошачьи уши…

– КЕРГИШЕТ, – обратился к Ивану этот человечек голосом Джордана,– здравствуй!

– Э-э… Что с тобой случилось?

– Его в Фиман потянуло, – поведал Сарый из-за спины Ивана.

– Ну и что? – спросил Иван, и тут же вспомнил давние разговоры с Джорданом. – Эгепия?

– Она, – уныло подтвердил фиманец.

– Но ты же сам говорил… Лучше не возвращаться, говорил… Так зачем?

– Думал, проскочу, а она на меня сразу… – прогнусавил Джордан, а лицо его вообще стало похожим на печёное яблоко, глаза заслезились.

– Я иду… от фонтана, – протиснулся на кухню Сарый, – а он сидит под памятником, где всегда… Я его не узнал даже… – Пожаловался: – Едва пробил его сюда… Почти две недели, Ваня.

Иван потёр лицо ладоням. Надо в туалет, умыться.

– Что же теперь? – ему было жаль Джордана.

Всё-таки ходоки, с которыми он общался, – людьми, обычно, не первой молодости, но в таком дряхлом виде, в каком предстал перед ним Джордан, Ар-Тахис не в счёт, Иван встретился впервые. Возможно, престарелые ходоки где-то вдали ото всех доживали свой век и не досаждали своим обличьем молодых сотоварищей? Но этого Иван ещё не знал, да у него никогда и в мыслях не было, куда деваются старики.

И вот перед ним сидит переживший всех и вся ходок, немощный и… И что теперь? Он так и будет сидеть в его квартире в качестве постоянного жильца? Ничего себе подарок!.. Сарый, ставший постояльцем, худо-бедно ведёт домашнее хозяйство, освободив Ивана от многих забот. Во всяком случае, в доме всегда есть еда.

А эта развалина? На что способна?.. Угол занимать и торчать здесь безвылазно?

Но Иван ошибался. Эта «развалина» на растерянный вопрос Ивана, что же теперь будет, петушиным голосом заявила:

– Придётся тебе, КЕРГИШЕТ, брать меня с собой. Я ведь, чем глубже в прошлое, тем моложе. Разве не заметил? Так и эгепия передумает и отступится от меня.

– Размечтался, – не преминул высказать своё мнение Сарый.

А Иван лишь вздохнул.

Не брать с собой Джордана – он здесь точно сиднем сядет, а в прошлом, может быть, ему и вправду легче будет. Но таскать его за собой – дополнительная обуза, да и не видел он среди кветов таких стариков. Они там либо не доживают до естественной старости, либо отбраковываются при достижении определённого возраста: их убивают, как поступили, например, с вассóй тлиппы, а то они и сами уходят куда-нибудь из курги умирать.

И вот он приводит к ним Джордана…

Да-а, видок у него – краше в гроб кладут, а ершиться как молодой.

– Носит тебя, – с досадой сказал Иван.

– Так получилось, КЕРГШЕТ. Я же сам понимаю, что сглупил…

– Надо же! Как он о себе! – воскликнул Сарый. – Неужели вскоре совсем вылечиться? Скромным станет. Ты, Ваня, забери его. Вдруг поможет. И от эгепии тоже вылечиться. Моложе станет.

– Нашли лекарство и лекаря, – буркнул Иван. Добавил же со всей строгостью в голосе: – Возьму! Но имей в виду, никакой отсебятины. Ар-Тахису помогать будешь.

– Что, эту развалину под руки водить? – вскинулся Джордан. – Так у меня сил на то не хватит.

– Не бойся! Его под руки водить не надо. Он сейчас выглядит лет на двадцать пять, – определит Иван возраст Ар-Тахиса, хотя понятия не имел, как выглядит в таком возрасте квет-мужчина.

– Я же говорил, – не удивился Джордан, понимая сообщение Ивана по-своему. – И я таким буду!

– Размечтался, – напомнил Сарый о себе.

– Там видно будет, – неопределённо сказал Иван. – Пойду, умоюсь, а то с вами… – он сделал отмашку рукой, мол, с вами каши не сваришь.

Как Иван ни старался, но справиться со ставшим непредсказуемым деватом не сумел. И тлиппам пришлось ожидать его ещё два дня. Зато они сидели, как будут выражаться тысячелетиями позже, «на чемоданах». И даже кокот был разъят и скручен в тугие рулоны. Вот на них-то и сидели соплеменники Иаки в ожидании «отправления» их в неведомые края.

– Ты что, КЕРГШЕТ, решил перебросить их со всем этим хламом? – осмотревшись, спросил Джордан.

Ар-Тахис, встретивший фиманца без особой радости (вначале даже не узнал), возмутился:

– А тебе-то что? Им там… и мне жить придётся. Пока привыкнут, устроятся!

– Да я не о том. И ты всё правильно говоришь. Но как КЕРГИШЕТ всё это… сдвинет?

Ар-Тахис словно впервые увидел нагромождение скарба тлиппов, горами покрывшего оголённое от кокота поле, изрытое норами, ведущими в угеры. Тоже засомневался и вопросительно посмотрел на Ивана.

– Да, КЕРГИШЕТ…

Ивану тоже было не по себе. Люди – просто. Проверено. Но – «хлам»?

– Как это сдвину… Сейчас посмотрим.

Он вызвал облако. Давно им не пользовался, а сейчас решил, что с ним будет надёжнее справиться с задачей переселения не только людей, но и вещей. Его заметил Джордан, а для Ар-Тахиса в округе ничего не изменилось.

– Ты хочешь всё это сразу… колымагой?

– Вначале с её помощью.

– Правильно, – авторитетно заявил Джордан и свысока, если в данном случае можно так сказать, посмотрел на Ар-Тахиса, хотя тот был на голову выше его.

Его высокомерие квет не заметил, так как не знал о чём идёт речь.

– Вассá! – позвал Иван Иаку, окружённую женщинами (они отдельно, мужчины, составлявшие меньшую часть курги, – отдельно, ближе к краям поля). – У вас всё готово?

Она напряглась. Несмотря на полное доверие КЕРГИШЕТУ, её точил червь сомнения. И не мудрено. Всё это было свыше её представлений. Она окинула недавнее поселение тревожным взглядом.

– Готово… Мы уже?… Сейчас… – крикнула она срывающимся голосом.

Иван не дал ей закончить призыв к соплеменникам, накрыл всех и всё облаком и приказал ему двинуться на юг к выбранной точке зоха. На мгновение невдалеке мелькнула физиономия Нардита с приставленным к губам громадным пальцем: грозил или о чём-то предупреждал, а, возможно, онемел от творимого Повелителем Времени.

Сфера облака обволокла людей и вещи, налилась голубым светом и… оказалась на берегу ещё безымянной реки, выбранной Иваном и одобренная вассами для переселения тлиппов.

Всё случилось так, словно перекинули аппликацию с пейзажа одной картины на пейзаж другой.

Иван удовлетворённо выдохнул воздух, набранный в лёгкие за тысячи километром отсюда. А тлиппы лишь спустя минуты осознали свершившееся. Они вскочили с мест и зачарованно осматривались.

И тут случилось то, чего никто не ожидал: Иака, вассá, кинулась к Ивану, мужчине, вопреки всем обычаям, прильнула к нему на виду у всех и задохнулась в плаче:

– Я так боялась… Я так боялась…

А Иван до того о ней думал: вот женщина, одетая в непробиваемую слоновью кожу, и всё ей нипочём. А оказалось…

Да, матриархат, но и мужчины в нём что-то стоят.

Не так легко и слаженно происходил «перенос» других кург. Порой Ивану приходилось приглашать с собой Иаку. Но кветы, за исключением единиц, оказались на южной стороне Пиренейских гор.

Дурáки и другие

У кветов всё закончилось с переселением, у них начиналась новая судьба с потерями и приобретениями.

Иван из-за неуправляемого девата и Джордана домой не пошёл, оттого плохо выспался в не обустроенном ещё поселении тлиппов. На следующий день с утра Ар-Тахис пожаловался, устало сидящему на не распакованном тюке, Ивану на Джордана.

– Ты, КЕРГИШЕТ, зря привёл его. Он всем мешает. Его от смерти спасает только вассá. Да и то, что он твой человек. Но побить его женщины могут…

Он не успел договорить, их отвлёк шум, поднятый толпой женщин, – они гнались, размахивая палками, за Джорданом. Фиманец изо всех сил, кидаясь из стороны в сторону, бежал к вскочившему на ноги Ивану, под его защиту.

– КЕРГИШЕТ! – взывал он и получил палкой, пущенной одной из женщин вдогонку, по спине.

– Я его предупреждал! – выкрикнул Ар-Тахис, а сам мелкими шажками – за спину Ивана, Гарда знал своё место.

Иван вместе с ним и Джорданом выпрыгнул из реального мира и вышел в другом времени и месте. Джордан продолжал, петляя, бежать, а Ар-Тахис отскочил от Ивана.

– Какого чёрта? – встретил Иван Джордана. – Я тебя зачем сюда привёл?

– Так они… Я им говорю… как надо…

– Что ты им можешь говорить? Ты для них немой!

– Так я… показываю…

– Я вот выброшу тебя опять в Фиман, вот там и говори, и показывай как надо. Много они тебя там слушали?.. Взял на свою голову!.. Вот что, сиди здесь до тех пор, пока я тебя не заберу.

– Да ты что, КЕРГИШЕТ! – обомлел Джордан. – Здесь? Один?

– А куда я тебя дену?.. Ну, подарок! Ничего с тобой не случиться, если побудешь и один.

Громыхнуло. Огромная туча надвигалась на ходоков, горизонт быстро исчезал под ливневым потоком воды.

– И вот, видишь? – приободрился Джордан. – Тут скоро такое начнётся. Что же я тогда…

Поминая чертей, Иван вернулся в новое поселение тлиппов. Здесь прошло уже с пол часа времен. Женщины разошлись по своим делам и, наверное, позабыли о мужчине, влезшем туда, куда ему не следует, но Джордан не забыл, жался к Ивану.

– То-то, – с укоризной сказал ему Иван. – Будь при мне, и помолчи, пожалуйста… Пойдём к вассé, попрощаемся. Ар-Тахис, а ты сходишь с нами к дурáкам?

Ар-Тахис пожал плеча.

– Я, КЕРГИШЕТ, сейчас гарда. Как скажет вассá.

– Во, временницы! – вставил Джордан. – Молчу, молчу!..

– То, что ты гарда, ясно. Хотя сдаётся мне, твой пример приведёт к переменам. Это я так. Думаю. Но я не о том… Сам-то ты хочешь у них побывать?

– Скажу честно, и хочу, и не хочу… Что я там у них не видел? У них своё, у нас – своё… Но, знаешь, КЕРГИШЕТ, у меня до сих пор не проходит воспоминание, что я когда-то прикоснулся к Времени. И насмотрелся всякого. Тешу себя этим. Но всё потому, что я был с тобой. А уйдёшь ты, это уйдёт от меня навсегда… С тобой я чувствую себя тем, кем был, когда мог по своему желанию менять времена и места на Земле сам.

– Тебя можно понять…

Иван сказал, хотя уже, и он честно осознавал это для себя, относился к тем, кто не мог или не был способен «менять времена и места» с чувством отрешённости. В размышлениях он находил веские основания этому. Кто-то не умеет монтировать радиотехническое оборудование, а иной работать на высоте, так что с того? Сам он умеет, а другие заняты на таком поприще, о которых он понятия не имеет. Поэтому понимать их ущерблённость в том, что верхолазы и монтажники для них люди далёкие – нет смысла.

Так что сказанные Иваном слова пребывали вдалеке от сопереживания с Ар-Тахисом об его потери. А он явно жил ещё прошлым, которое казалось ему теперь значимым, не то, что быть гардой, хотя и во власти женщины, подарившей ему счастье, как мужчине.

– Ладно, как знаешь, – не дождавшись вразумительного ответа, отстранёно сказал Иван. – Ага! Вон она где.

Иака что-то обсуждала с женщинами, окружившими её кольцом.

– Вассá! – позвал её Иван. Она тут же раздвинула женщин. – Я ухожу. Желаю хорошо здесь устроиться. И добра… Да, если здесь есть другие люди, то живите с ними в дружбе… Прощайте!

Иван сказал всё будто бы правильно, но сам не верил сказанному: какая там может быть «дружба»? Встретятся, передерутся…

И кто инициатор? Он сам!

И чтобы больше не слышать ответов или просьб и не наговорить ещё чего-нибудь с пафосом или, напротив, худшего, Иван схватил Джордана за руку и ушел во время.

Поселение дурáков свободно раскинулось вдоль берега реки, делавшей здесь крутую излучину. Жилища их – большие деревянные кубической формы остовы – были покрыты шкурами различных животных и располагались на поверхности. Между ними пробиты тропы. Вокруг высились крупные деревья – дубы и сосняк, а подлесок отсутствовал, вырубленный, наверное, на дрова. Оттого сквозь редкие стволы можно было обозреть все постройки и пологость берега. На берегу, заставленном узкими длинными в два-три бревна плотами или мосткам, кипела жизнь. Мужчины и женщины, дети и старики занимались пока что непонятным для Ивана делом: беспорядочно сновали вдоль кромки воды, перетаскивали похожие на корзины ёмкости, покрикивали друг на друга или подбадривали сами себя. Всё это – полная противоположность вялому, почти полусонному существованию кветов.

Дурáки – люди той же расы, что и кветы, но выглядели стройнее. У них были короткие стрижки, одежда закрывала всё тело, даже на ногах надета какая-то обувь до икр ног.

– Да, поистине немцы, – засмеялся Иван и пояснил Джордану: – Кветы не знают их языка. Вот и называют их немыми. У нас когда-то так называли не знающих русского языка выходцев с запада… Как раз отсюда. Надо же! И одевались они иначе, чем у нас… Да-а…

Последнее относилось уже к Джордану. Дряблая кожа на его голове, недавно совершенно голая, стала, будто глаже, и засеребрилась редкими мягкими волосками. Пребывание в прошлом ему пошло в прок. Уж если он не молодел, то эгепия, возможно, теряла над ним власть.

– А ты знаешь их язык?

– Пока нет, но узнаю, – уверенно сказал Иван. – Но для этого мне надо с ними пообщаться… как бы это… ну, да в непринуждённой обстановке. Чтобы они как можно больше чего наговорили, а я бы послушал. Итак… «И снова бой, покой нам только снится», – процитировал он. – Пошли к ним!

– Ты что, с ними драться собрался?

– С чего ты взял?

– Так ты же про бой говорил.

– А-а… Это не я сказал. Один поэт. Иносказание. Я имел в виду, что всё надо делать сначала.

На берегу их заметили, как только они ступили на одну из дорожек, ведущих к реке. Однако той суеты и тревоги, встреченной Иваном, когда он появился в виду поселения тлиппов, не возникло. Обычное любопытство к сторонним, по-иному одетым людям. Тем не менее, на пути ходоков к возможному месту выхода их к реке, беспорядочное как будто бы движение массы дурáков стало уплотняться и, в конце концов, между берегом и ходоками возникла плотная стена людей.

Иван жаждал как можно быстрее услышать от них возгласов, реплик, негодующих выкриков или каких-то других высказываний, пусть угрожающих и нелицеприятных, чтобы активизировать лингвам, но дурáки молчали. Это как зрители, захваченные необыкновенным зрелищем, затаились, дабы не пропустить ни одного движения или жеста, производимых лицедеями.

Создавать вокруг себя временнóй барьер Иван не торопился, но на всякий случай придерживал Джордана за плечо.

– Они, наверное, и вправду немые, – вертя головой, предположил Джордан.

И тут же из немой толпы послышался выкрик на языке ходоков, не то радостный, не то возмущённый:

– Почему это немые?

– А то! – прижался к Ивану фиманец, так же как и Иван не ожидавший услышать здесь ходока во времени.

А тот, пока не видимый, требовательно и грубо вопрошал:

– Вы кто?.. Ходоки во времени? Откуда вас к нам занесло?

Наконец, вперёд протиснулся высокий, но тощий мужчина неопределённого возраста. Черты лица его, конечно, выдавали общий образ обычного человека этого времени, но было в них нечто и от будущих европейцев: не так сильно выдавались надбровные дуги, волосы прямые, впалые щёки, нос почти прямой. И речь его на языке ходоков против того, на котором говорила Иака, обладала чистотой, что могло означать его частое и непосредственное общение со многими ходоками или правильную постановку от кого-то, хорошо знающего этот язык.

– Чего молчите? – вновь спросил он с вызовом, с чувством превосходства. – Или не туда попали, куда хотели?

– Вижу, ты тоже ходок, – спокойно сказал Иван, хотя развязное поведение дурáка удивляло: так собратьев по дару ходьбы во времени никто никогда не встречал. – Тогда всё будет проще.

– Что проще? Так зачем пожаловали? – спросил местный ходок и, обернувшись к соплеменникам, что-то сказал им.

Те загалдели. Кто-то засмеялся, а кто-то с угрозой поднял кулаки.

– Как зачем? – вздёрнулся Джордан. – Чтобы на тебя посмотреть. Какой ты, значит, у нас красавец.

– Помолчал бы, урод плешивый! Шляются тут всякие! Нам не до вас. Мы ждём других, – дурáк отвернулся, бросил через плечо. – Можете остаться, посмотреть…

– КЕРГИШЕТ, ты бы стукнул его, а? Обзывается ещё, – возмущению Джордана не было границ.

– Кто? – винтом развернулся местный ходок. – Ты КЕРГИШЕТ? – повернулся и остолбенел, с неописуемым изумлением уставившись на Джордана. – А Нурда приходил… говорил… а ты… – словно в безумии шептал он.