Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

После краткого рассказа Ивана об очередной схватке между кушерами на высотах древней Балтики и появлении среди них самого в”ыга в образе Дигона, ходоки долго молчали, предаваясь размышлениям.

– Дигон, ты, значит, знал, что Ваню могут встретить твои бывшие друзья? Каким образом?

– Кмеш сказал.

– Твой кушер?

– Нет. Синга.

– Объяснил, – хлопнул рукой по бедру Сарый. – Вот пример бестолковости, когда можно говорить, но ничего не понимать.

– Да уж, – подтвердил дон Севильяк.

– Кто такой синга? – терпеливо осведомился Симон.

– Это… мой… У меня в шатре… Он…

– Не надо, – остановил объяснения Симон. – Что он тебе сказал?

– Сказал, что Маршрак приходил ко мне, а меня не было… Я догадался, что в”ыг решил поймать КЕРГИШЕТА моим видом…

Дон Севильяк даже головой потряс, чтобы уяснить услышанное.

– Сложно, но понятно, – поторопился сказать Иван, чтобы не слышать реплик от дона Севильяка. – Он часто так преображается?

– Он любит, когда становится похож на того, кто к нему приходит, чтобы напомнить, кто он такой.

– Артист, – покачал головой Симон.

– Развлекается, значит, – буркнул Сарый.

– А что ему делать? – горячо проговорил Иван. – Ждать да догонять, сами знаете. А он ждёт! И ждёт, может быть, всю жизнь…

В течение двух следующих минут Иван изливал свои мысли о Ждущем как о несчастном существе, о своём отношении к нему. И в конце выпалил:

– Я к нему сам пойду и поговорю! Просто. Не как Тот, Кто Остановит Время, а как ходок к ходоку.

– У вас, Ваня, мозги разные, – после длительной паузы без язвительности и ужимок заявил Сарый. – Вы друг другу можете просто не понравиться, а если и понравитесь, то не сможете понять. Опять же друг друга. Разные цивилизации, совершенно разные классы живых существ, и, наверняка, совершенно отличная мораль. Ты ему о своём, он тебе… Кстати, и что ты ему скажешь? Нельзя-де, так плохо себя вести, коль скоро он к нам пришёл как гость? Или проваливай, мол, по добру – по здорову из нашего времени к себе?

– Да уж, – бросил дежурную реплику дон Севильяк.

– Маршрак…

Иван не дал Дигону высказаться.

– Вот это вы мне, мои уважаемые Учители, и подскажете, о чём и как с ним говорить. У вас опыт встреч, наверное, на порядок выше моего. И возможно, с подобными типами… Или мы станем на тропу войны? Вернее, дорогу войны в поле ходьбы? Но ещё неизвестно, чем она для нас кончится. Оттого, может быть, что мы сейчас вступим в эту войну, ходоков в будущем не осталось…

Выкативший глаза на говорящего Ивана дон Севильяк, от последних слов его громко сглотнул, словно ударил в барабан.

– Да-а, Ваня, – сказал Симон. – Выводы твои… Хорошо, что они неверные, а то можно себе представить поле ходьбы непроходимым из-за тесноты, созданной в”ыгами и кушерами. Другое дело, – он помолчал, – что ты прав, и следует попробовать поговорить с этим Ждущим. А о чём…

– Он не любит, когда говорят с ним. Он любит говорить сам, – поведал Дигон о манере беседы с в”ыгом.

– Это пока над ним не каплет, – заметил Сарый. – Если он разумный, то, не смотря на все видовые и моральные различия, о которых я говорил, ему должны быть известны истины, которые не знают противоречий. Я имею в виду, что всё живое – смертно.

– Сила силу ломит, так? – спросил Иван.

– Никакой силы, – резко сказал Симон, разглаживая колени. – Компромисс всегда возможен. Тем более, боится ли он смерти? Всё зависит от его воспитания и того, во что он верит. Может быть, его виду, как живому существу, смерть не страшна.

– Он боится, – сказал авторитетно Дигон. – Если к нему кто-то войдёт внезапно, он прячется.

– Это не обязательно от боязни смерти, – не согласился Симон. – Это может быть уловка, а то и ритуал, вынесенный из своей среды.

– Он что, гостей боится? – встрепенулся дон Севильяк, напрочь, похоже, пропустивший мимо ушей тему разговора и предположение Симона.

– Не боится, – успокоил его Симон. – А тезисы твоего разговора с ним, Ваня, я думаю, могут быть такими…

Солнце кануло за горизонт. Налетели тучи комаров. Они и до того беспокоили собеседников, но к темноте стали проблемой. Особенно страдал от них Дигон. Да что Дигон, если Иван, привычный к ним, но и ему они досаждали.

Казалось, только Симон к этим жалящим созданиям оставался равнодушен. Он уточнял, закапываясь в мелкие детали, тему и план предстоящей встречи Ивана с в”ыгом.

Впрочем, он стал повторяться, это заметили все, кроме самого Симона.

– Хорошо тут, – взял на себя инициативу Сарый, перебивая неспешные рассуждения Симона, – а дома лучше. Во всяком случае, там нет этой напасти, – и он хлопнул себя по лбу, убивая очередное насекомое. – Во! – показал он пятно крови на ладони.

– Можно костерок развести, – предложил Иван. – Дымок разгонит их.

Симон оглядел друзей, отметил их судорожные движения в схватке с полчищами кровопийц.

– Думаю, не надо никаких костров. Нового ничего мы уже здесь не надумаем.

– Старое позабудем, если ещё посидим здесь с полчаса, – поднялся Сарый, отряхивая штанину ниже спины.

– И то, – поддержал его Толкачёв. – Дигон, дай руку!

Навсегда, казалось, потерявшие всякое представление, кушеры неподвижно сидели перед экраном телевизора. Показывали очередной боевик: стрельба из всех видов оружия – пистолеты, пулемёты, гранатомёты; гремели взрывы; и всё это громило и крошило неведомых врагов; убийство каждые полсекунды; акробатические прыжки и кунг-фу… Кровь – рекой.

Было на что посмотреть человеку, родившемуся и жившему тысячелетия назад, когда в полном дневном сражении враждующих сторон трупов было значительно меньше, чем за несколько минут рутинной жизни героя телефильма.

– Им ещё показать бы фантастический триллер, – оглядев напряжённые лица кушеров, сказал Толкачёв. – И чтобы зверья самого необычного побольше. А? Динозавров, Кинг-Конга…

– Вот и пусть сидят, – по-русски буркнул Сарый. – Есть не просят.

– А что, есть не будем? – разочарованно пророкотал дон Севильяк, отрывая некоторых кушеров от экрана.

– Камен? – вопросительно поднял брови Симон.

– Ты думаешь, я только и делаю, что готовлю на эту ораву? – огрызнулся Сарый. – Я им здесь…

– Я схожу в магазин, – встал между Учителями Иван. – Давно там не бывал. На людей нормальных погляжу. На современных… Нормальных.

– Не надо тебе ходить в магазин, – сказал Симон. – Посмотреть на людей – иди. Но попробуйте разместить их так, чтобы при еде они не мешали друг другу. А я буду… через полчаса.

– Так далеко? – недоверчиво вскинул на него глаза Сарый.

– Не важно, – отвернулся от него Симон.

Полчаса пролетели в полной неразберихе.

Одно то, что кушеров заставили мыть руки с мылом, вызвало среди них нешуточный, почти панический, переполох.

Иван распорядился, Сарый ядовито захихикал, дон Севильяк своим вольным смехом заставил ожить предметы в квартире, а Дигон успокаивал единомышленников и уверял их в том, что с ними от этой странной процедуры ничего плохого не будет.

– Я уже пробовал, – уверял он и показывал кисти рук.

Симон вернулся не один. С Манеллой. И она, и он принесли еды на полный взвод оголодавших солдат, как отметил Иван, встречая их.

Манелла, лишь едва обретя очертания в реальном мире, высказала своё мнение о мужчинах, у которых не хватает ума содержать себя в чистоте и порядке.

– А ты возьми парочку из них на перевоспитание, – нашёлся Сарый. – Помой. Ухоль. Вот тогда и…

– Нужны они мне. Скажи лучше, куда это всё поставить? – временница показала на громадную сумку со снедью.

– Идём на кухню. Я там найду куда.

– Камен, несносный ты мужлан! – воскликнула возмущённо Манелла. – Ты, может быть, возьмёшь её у меня и отнесёшь сам?

– Носит их тут, – посетовал Сарый, но сумку подхватил. Оценил: – Вот это да! Неделю в магазин не пойду.

А Манелла громко продолжала ему выговаривать в затылок, следуя за ним на кухню.

– Ты никогда не отличался вежливостью. А, живя у Вани, ты ещё и разленился.

– Так его! – напутствовал их, явно довольный создавшейся обстановкой Симон.

– Ты чего за мной пошла? – обернулся Сарый. – Сам разберусь.

– Посуду и вилки взять. Ты думаешь, я, как эти… ваши, руками есть буду?

– А ты что, сюда есть заявилась, – возмутился Сарый. – Здесь вам что, ресторан… харчевня какая?

– Не есть, а участвовать в беседе, – наставительно проговорила Манелла. – И хоть как-то обратить ваше внимание на меня.

– На тебя? – почти со стоном воскликнул ходок. – Зачем ты им? У них жён штук по пять у каждого. Молодых и не таких… о себе мнительных.

– При чём тут жёны? Я лишь для того среди них буду, чтобы они ели хорошо. А то, глядя на твою постную физиономию и выслушивая твоё ворчание, у них кусок в горло не пойдёт… Куда ты это засовываешь? Ой-ёй-ёй!! Что у тебя тут творится?

Манелла с отвращением разглядывала содержимое холодильника, потом оттолкнула Сарыя от него и с причитаниями начала наводить порядок на полках.

Временница ли помогла, но кушеры без особых сомнений съели всё, что им подали. Только Дигон воротил нос от колбасы и сыра, вызывая язвительные замечания от Сарыя.

Шатры, шатры…

Весь день, как были уверены ходоки, что так оно и есть, ушёл на подготовку к встрече со Ждущим.

А на самом деле ещё дважды трапезничали, вяло оговаривали задуманное, перекидывались ничего не значащими словами, а кушеры порывались прильнуть к экрану телевизора. Но им этого не позволил Сарый. Он быстро освоился, и вскоре кушерам было не до живых картинок.

Одних Сарый поставил мыть посуду, от которой целой после такого мытья осталось не больше трети. Другие были направлены на уборку в комнате, вплоть до протирания книжных полок, шкафа и углов влажной тряпкой. Сарый по-хозяйски на них покрикивал, они подчинялись, но явно не понимали, зачем они всё это делают.

Наконец собрались и выступили.

К точке зоха, указанной Дигоном, вышли не сразу. Будь Иван и Симон одни, им не пришлось бы так долго путешествовать в поле ходьбы, но кушерам надо было проделать обходной путь. Пробивать же их между струнами времени отказались.

Поэтому вначале сблизились со скрещением струн потоков времени, где можно было попасть в полосу, контролируемую в”ыгом, а уже от него повернули к будущему.

Здесь находилось поле ходьбы кушеров, и они почувствовали себя увереннее, освобождаясь от опеки Симона и КЕРГИШЕТА, давая тем возможность заняться самыми собой, обменяться мнением и не тратить столько физических сил, чтобы обеспечить быстрое продвижение кушеров по дороге времени.

Толкачёв быстро обследовал временную округу точки зоха. Её никто не охранял. Дигон на вопрос Ивана беспечно отмахнулся.

– Зачем Маршраку держать засаду? – сказал он. – Ему видно, кто здесь ходит.

– Значит, и нас увидел, – констатировал Симон. – Но ничего менять не будем. Вы – там, мы – здесь.

В реальный мир выходили только Иван и Дигон, остальные во главе с Симоном составили охрану точки зоха.

Для выхода по совету кушеров выбрали утро, пока солнце не поднялось высоко и не раскалило воздух и землю.

Но оно, солнце, даже утром оказалось горячим и нестерпимо ярким. Иван к тому же сразу после проявления ненароком глянул на него – и на несколько мгновений ослеп.

– Вот его шатёр, – услышал он голос Дигона, в нём сквозила нескрываемая зависть.

Цивилизованному человеку, а проще, городскому, родом из двадцатого века, трудно понять представления о красоте далёких предков, комфортабельности и значимости жилья среди пустынной местности. Экзотика! Может быть, раритет музейного экспоната – это надо же как жили люди когда-то! И главное, все люди, а не нынешние, которые как будто и сейчас живут в юртах, чумах, шатрах. Но стоит только, находясь рядом с ними, оглянуться, и увидишь: автострада, линия электропередачи, замысловатые специальные или многофункциональные строения. На их фоне, строгом и геометрически правильном, шатёр – маковое, случайно обронённое, зёрнышко.

Однако шатёр Ждущего стоил зависти и восхищения. Кто бы на него ни смотрел.

В лучах утреннего солнца он играл всеми цветами радуги, от него облачками исходили, рождаясь по всей поверхности, сгустки света.

– Красив, – отметил Иван. – Ничего не скажешь. А это, стало быть, шатры его обслуги, – показал он на десятка три других шатров, значительно мельче и плоше, нестройным полукругом обступивших шатёр в”ыга.

Слово «обслуга» он сказал на русском языке, но Дигон уловил его значение.

– Да. Это род Иноаха. Маршрак живёт у него. Уже давно. Наверное, со времени самого Иноаха. Сотни лет.

– Разумно. А как люди рода Иноаха относятся к Маршраку?

Дигон пожал плечами.

– Хорошо относятся.

– Он помогает им?

– О да! – Дигон поднял перед собой руки. – А как же! Их все другие роды бояться. Сюда к ним приходят посмотреть. А кто против них, тому совсем плохо бывает.

Иван кивнул.

– Тоже разумно. Но я тут никого не вижу.

Он ещё раз оглядел становище рода Иноахов. Чуть наклонная площадка заканчивалась не далее как в пятидесяти шагах берегом изумительно синего и спокойного моря, а точнее Индийского океана – юг Аравийского полуострова.

– Да, никого нет, – спокойно отозвался Дигон, словно так и должно было быть. – Наверное, они уже ушли ближе к воде, которую можно пить. Здесь недалеко, – махнул он рукой через плечо: там до горизонта простиралась полувыжженная степь.

– Ты знал, что они ушли?

– Кто знает? Род Иноахов подчиняется Маршраку. Как он скажет – так и будет.

– Понятно. А он с ними? Не знаешь? И потом, где его кушеры?

– Кушеры ушли в своё время, в свои роды. А Маршрак… Он сейчас, может быть, уплыл.

– Но у Стэна нет, как я думаю, здесь родственников…

– А, Куйка. Он пошёл с Маршраком.

– Почему ты его называешь Куйкой. Что это означает?

– Плохой человек.

– Ладно. Ты постой здесь, осмотрись, а я сейчас, – сказал Иван и встал на дорогу времени.

Симон с кислым лицом выслушал его.

– Что ж. Шагнём на полгода в будущее… или прошлое. Когда вернётся этот род людей, а, значит, и Ждущий.

– Я хотел бы в его отсутствии осмотреть шатёр. Ознакомиться, так сказать, чтобы потом в нём не блуждать. Да и вдруг эти пресловутые камни найду, – сказал Иван и добавил: – Красивый шатёр у него.

Симон на минуту задумался.

– Пусть будет так, Ваня. Только вот что… Я уйду. Встретимся полугодом позже…

Он назвал точку зоха в поле ходьбы; координаты и время, относящиеся к реальному миру.

– Хорошо! – обрадовался Иван отсрочке, так как встречи с в”ыгом не то что бы побаивался, а просто ему казалось, что если она произойдёт попозже, то он будет лучше к ней подготовлен.

Всё-таки он томился предстоящим визитом к Ждущему.

Как бы ни был хорош план разговора, в нём имелись многочисленные недоговорки: как себя поведёт в”ыг, вступит ли вообще в переговоры, не попытается ли воздействовать на Ивана психологически, а то и физически, натравив опять на него кушеров? Подобных дырок в плане и, соответственно, вопросов накапливалось множество.

Правда, Симон чуть подпортил настроение, сказав, показывая на единомышленников Дигона:

– Этих забирай с собой!

Покинув дорогу времени в сопровождении кушеров, Иван тут же освободился от них, сдав на поруки Дигону.

– Я пойду, посмотрю, что там, в шатре в”ыга.

– Ой, КЕРГИШЕТ, не ходил бы. Там плохо…

– В каком смысле плохо? – подозрительно посмотрел на него Иван. – Ты же в нём бывал?

– Я был. Мы все были. Но не тогда, когда отсутствовал Маршрак.

– Но если ты предупреждаешь, значит, кто-то там побывал без Маршрака? С ним что-то случилось?

– Там никто не бывал, – насупился Дигон.

– Ладно, я буду осторожен, – пообещал Иван и дополнил реплику расхожей фразой: – А ты здесь посмотри.

– Что посмотреть? – тут же спросил Дигон, вызвав у Ивана раздражение.

– Что хочешь, – невнятно буркнул КЕРГИШЕТ непонятливому ходоку и направился к сияющему шатру.

Жилище или обиталище посланца время Она на этом месте было поставлено, по всей видимости, очень давно. Может быть, представления Ивана о древности шатра страдали неверной мнительностью, но, подойдя ближе, он кожей почувствовал – перед ним вечность. Та вечность, перед которой жизнь человека как обитателя планеты – даже не миг или пресловутый «двадцать пятый кадр», а практическое небытие, подобное виртуальности.

Из какого материала шатёр сделан, Иван не стал себя утруждать разгадкой. К чему? Нечто похожее на шёлк – и достаточно.

Полог входа, повёрнутого к берегу, был откинут вверх.

Поколебавшись – имеет ли он право вторгаться в жилище при отсутствии хозяина, – Иван шагнул, слегка приклонив голову, в темноту внутреннего пространства шатра. Сразу же ощутил влажную прохладу и почувствовал едва уловимый рыбный запах.

Стены и кровля пропускали солнечный свет, его оказалось достаточно, чтобы, спустя нескольких минут, хорошо осмотреть жилище в”ыга – и разочароваться.

Внутреннее убранство, если можно так назвать почти полную пустоту, обмануло надежды Ивана увидеть в обиталище посланца далёких эпох что-либо необычное: вещи или какие-то артефакты, способные приоткрыть тайну быта в”ыга как существа чуждой человеческой цивилизации. Или хотя бы следы культуры в”ыгов как разумных существ: картины, поделки, письменные знаки, в конце концов.

Но как и предупреждал Дигон ещё при первом разговоре, ничего здесь этого не было. Царили полумрак, липкая прохлада и раздражающий запах. И, естественно, ничего похожего на Рюношу и Навырга.

Впрочем, было одно – ложе Маршрака, о котором упоминал Дигон. Сейчас оно походило на кровать, необычную, широкую, почти квадратную, но по-армейски заправленную зеленоватым покрывалом – ни единой морщинки.

Бестолково помыкавшись туда-сюда, Иван заглянул под лежак. Он стоял на шести толстеньких ножках. У одной из них притаился скорпион.

«Тоже, наверное, досаждает в”ыгу», – неожиданно повеселев, подумал Толкачёв. Будучи в Афганистане, он непосредственно познакомился с этим пакостным насекомым: как ни вытряхивай одежду и обувь, скорпион где-нибудь затаится и ужалит.

Тварь, одним словом.

«Что же тогда выходит? – предался размышлениям ходок. – Лежит здесь этот в”ыг, прикрытый покрывалом от посторонних глаз, дабы никто не видел, что у него отсутствуют нормальные, для существующей в этом мире разумной расы, конечности, смотрит в потолок и… что? Поплёвывает на него и ждёт пришествия Того, Кто Остановит Время?»

Иван машинально обследовал состояние кровли над ложем. Чисто.

И потом, они что там все – аскеты? Анахореты? Если томятся в одиночку.

Чепуха какая-то! Или что-то не так…

Иван вышел из шатра, окунувшись под горячее солнце, и столкнулся с ухмыляющимся Дигоном.

– Чего скалишься?

– Всё посмотрел?

– Там смотреть-то не на что. Он так вот и живёт? В пустом шатре? А где ест? Он же должен есть. Ты же говорил, что людей он ест… И надобности справлять всякие ему нужно.

– Ему здесь это не надо. Там, в шатре, у него есть выход в море.

– В самом шатре? – удивился Иван.

– Там, там? – заверил Дигон.

– Но я ничего не видел!

– Никто не видел.

– Но тогда откуда же ты это знаешь? – почти с надрывом спросил Иван. – И ты о том мог бы мне раньше сказать! Так откуда узнал о выходе в море?

– Как откуда? – укоризненно посмотрел Дигон, на Ивана, дивясь его недогадливости. – Он сам говорил.

– А-а… Тогда… – Иван в растерянности постоял несколько секунд, не зная, что предпринять. Оглянулся на шатёр. – Всё-таки красив…

Ему сейчас не хотелось сразу становиться на дорогу времени, чтобы сдвинуться в будущее к точке зоха, которую они оговорили с Симоном. Пропал кураж, подогревающий его к встрече со Ждущим. Лучше бы куда-нибудь забиться и забыться.

Или устроить засаду прямо тут, в шатре…

Но и торчать здесь, поджидая, когда в”ыг соизволит вернуться, не было никакого смысла. День высидеть – куда ни шло, а он, может быть, заявится через месяц или полгода.

Дигон, с ухмылкой на побитом лице, стоял рядом. Его, похоже, терзания, мучавшие Ивана, не волновали.

– Надолго он вот так уходит? – решил уточнить Иван.

– Кто знает?.. Э, КЕРГИШЕТ, – покровительственно произнёс Дигон, – пусть он себе ходит. А мы давай пойдём ко мне. Поедим еды, которую должен есть настоящий человек… У меня тоже шатёр, – он обиженно вздохнул. – Правда, не такой красивый.

– Что ж так? – не с сочувствием, а с иронией спросил Иван.

– Он не разрешил.

– Что, значит, не разрешил?

– Так. Сказал, не из чего мой шатёр делать.

Слегка сбитый с толку объяснением Дигона, Иван помолчал и, понимая всю никчёмность вопроса, всё-таки спросил:

– Так не из чего или не разрешил?.. Темнишь! Ладно, веди к себе. Эти тоже с нами, – показал Иван на оживлённых предложением Дигона кушеров.

– Нет, только Зугур. Он мой.

– Рабов нам ещё среди ходоков не хватало, – буркнул Иван, становясь на дорогу времени об руку с Дигоном и Зугуром.

– Выйдем к вечеру, – утвердительно высказал предложение Дигон, увлекая КЕРГИШЕТА к точке зоха, известной только кушерам.

– Не вижу разницы.

Иван почувствовал поднимающееся откуда-то изнутри раздражение, но не мог понять его причины. То ли барские замашки Дигона пришлись ему не по душе, то ли отсрочка встречи со Ждущим выбила из-под ног уверенность в себе, то ли что-то иное не понравились.

Если бы в”ыг оказался сегодня на месте, то непростой, а оттого тревожащий разговор с ним уже, наверное, состоялся бы и внёс какую-то ясность в положение, возникшее между сектой кушеров и остальными ходоками во времени.

И был бы он сейчас свободен, а не томился вновь предстоящей встречей. А то вот… хождение по гостям…

В реальном мире был вечер. Тихий. С запахом дыма, приготавливаемой еды и зловонием отхожих мест.

Становище Дигона, вернее, его рода, занимало большое пространство – ровное, слегка скошенное поле в подоле невысоких, с округлыми вершинами холмов. В некоторых местах возвышенности поросли мелким кустарником, видны были прихотливые размывы стекающей по ним воды.

Появление ходоков из, как будто, ничего, из уплотнившегося воздуха, никого из людей, видевших это, не заинтересовало, а если что и было, то никто не подал и вида. Похоже, здесь уже привыкли к внезапным выходам кого бы то ни было из поля ходьбы.

Привычка притупляет интерес к необычному. Подобно тому, как из-за поворота выскакивает на полной скорости машина, но никто не открывает от удивления рот и не пугается, только поспешно уступит дорогу, чтобы не мешать движению или не попасть под колёса. Так и ходоки для родичей Дигона превратились в нечто, подобное автомобилю…

Дигон гордо шагал между пыльными и скудными шатрами. Грязные голые дети копошились на каждом шагу, ссорились, смеялись и плакали, обсыпали себя и ненароком подвернувшихся людей песком.

С немым интересом всматривался Иван в жизнь становища. Словно цыганский табор был разбит у небольшого озера – наспех, без особых забот о планировке и бытовых удобствах.

В центре становища, явно на искусственной подсыпке, стоял большой шатёр, украшенный неровными полосами цветных вставок сверху донизу.

– Мой, – коротко оповестил Дигон гостя.

– Хороший шатёр, – сказал Иван, чтобы у Дигона не сложилось мнение о его предвзятом отношении к убогому, по сравнению с шатром Маршрака, жилью Дигона. – Прочный.

Дигон повёл глазами на КЕРГИШЕТА; его оценка ему понравилась, и он ещё выше поднял голову.

У шатра их встречала нестройная, пёстро одетая группка людей. Выделялись четверо: ухоженные, как недавно выглядел сам Дигон, в белах когда-то, а сейчас посеревших, одеждах. Они первыми приветствовали ходоков, широко разводя руки в стороны, будто для объятий.

Языка их Иван пока не понимал, но подозревал, что это и есть жрецы Богов Времени, придуманных Дигоном.

Так оно и оказалось.

Дигон что-то долго им втолковывал, отчего к концу его речи глаза у них вдруг изумлённо расширились и впились в Ивана, а мгновением позже все четверо с маху, словно подкошенные невидимой силой, пали перед ним ниц.

– Что ты им наговорил обо мне? – занервничал Иван, видя у себя под ногами распростёртые тела.

– Ха! – довольно отозвался Дигон. – Сказал, что ты Истинный Повелитель Времени. Бог Богов!

– Ну, ты и наплёл…

– Ты КЕРГИШЕТ, для них и вправду Бог, – напыщенно произнёс глава рода и деловито, скороговоркой, закончил: – Так же как и я… Зугур тоже. Но твой кимер перед моим как гора над головой скромного путника. Потому ты Бог Богов. И ты Истинный Бог! Я им так сказал.

Иван вздохнул

– Ладно, Бог так Бог, – нахмурившись, сказал он. – Пусть встают. Негоже так людей…

– Нет, КЕРГИШЕТ! Они посвятили себя служению Богам. Вот и пусть будут преклонёнными. Что им? – небрежно махнул Дигон рукой. – Им это не в первый раз делать… А вот это мой синга… Кмеш, – показал он на мрачноватого типа с заметным вислым носом.