Империя добра

– Хорошо, что парадная форма готова так скоро, – Алек обратился к немолодому портному, чьми стараниями обшивались все курсанты.

– Вы совершенно правы, ваше высочество, – портной немного наклонился. Он уже давно не брал заказы самолично, считая, что потрудился за свою жизнь довольно, чтобы теперь просто следить за производством мундиров, однако заказы царской семьи все еще курировал с особенным рвением.

– Поверить не могу, что поеду на бал… – Регина подлетела к Алеку и, ухватившись за его руки, он поддался этому порыву и увлек ее в танец. Рина рассмеялась. – Знала бы моя классная дама, чем теперь я собираюсь заняться!

– Думаю, она тобой гордится.

– Сомневаюсь! – звонко рассмеялась Рина. – Она мне по танцам поставила отлично, только потому, что полагала, будто танцевать я никогда в жизни не стану!

– Позвольте заметить, барышня, танцуете вы весьма недурно, – похвалил портной, внося повседневный мундир: черный с серебряными эполетами.

– Благодарю за добрые слова, господин! – продолжала смеяться Регина. – Ты тоже такое носишь? – обратилась она уже к Алеку.

– Мундир? Разумеется.

– Думаю, что в повседневном ты особенно хорош! – Рина подхватила вешалку и пошла в примерочную. – Тебе серебро к глазам особенно хорошо! – пояснила она из-за шторки, а сердце Алека пропустило удар.

Он знал, что хорош. Знал, что мундир ему к лицу, но услышав это от Рины, отчего-то смутился.

***

Дина сидела на большом ящике, в который погрузили всю кухонную утварь. Она должна была следить за тем, как грузчики справляются с погрузкой пожитков семьи Гирс, но в итоге наткнулась на профиль Ольги Трубецкой и окончательно потеряла интерес к процессу переезда.

Княжна Трубецкая – та самая старшекурсница на шпильках, которая в университете поздравила Дину и Гену с поступлением. Жизнь у нее была такая интересная! Вот она в Парижском университете, а вот гостит у друзей в итальянском палаццо. А какие на ней изящные костюмы! Черные, дорогие, безупречные. И кожа такая белая-белая, будто бы солнце не считало себя достойным целовать княжну в нос, россыпью веснушек.

Как было бы прекрасно стать похожей на кого-то вроде Трубецкой! Не стать подругами, нет, Дина никогда не сможет даже приблизиться к величию ее сиятельства, но равняться, следить за новостями… Дина нажала «отслеживать».

– Барышня, позвольте ваш ящик? – улыбнулся Дине высоченный грузчик, тем самым выводя ее из приятных грез об университетской жизни.

– Вы с прочим справились? – удивлась она.

– Да, барышня, можете проверять и поедем! – грузчик был так радостен, будто бы не провозился с тяжелым грузом все утро.

– Благодарю, – Дина оперлась на протянутую руку и спрыгнула с ящика.

Она поднялась на родной этаж и в последний раз прошлась по комнатам, которые больше не будут ей домом. Странное ощущение. Будто бы о со старой жизнью прощалась Дина Гирс. А грядущее, хоть и манило калейдоскопом возможностей, все еще виделось ей чем-то страшно непредсказуемым. Она поежилась. Что если все будет зря?

Внезапно ее Надежда издала приятный звук. Дина нахмурилась: неужели маменька что-нибудь забыла? Она сегодня весь день в ателье, потому Дина лично руководила переселением. Это ведь ужасно одиноко, когда на весь Петербург нет человека, у которого можно попросить помощи. С Региной они не общались, а показывать Гене свою новую обитель Дина была совершенно не готова.

На экране мерцало уведомление о том, что Княжна Ольга теперь тоже следит за ее профилем. Дина не поверила глазам, а на экране уже вспыхнуло оповещение о том, что Княжне Ольге понравилась Динина карточка.

Дина отвела взгляд от экрана. Комнату озаряло летнее солнце. Дина улыбнулась. Все было не зря. Не зря. И дальше только новая жизнь!

10

В семье Котовых, несмотря на все разногласия, отношения всегда были теплыми. Старшие братья Регины давно покинули отчий дом, перебравшись в Москву и Владивосток, дабы усилить влияние в этих крупных городах. Но Регина, вопреки мнимой мятежности, оставалась девочкой домашней. Вероятно, именно от этого ее вечные прогулки с цесаревичем так нервировали Марину Владимировну. Но все это было мелочью.

Получив высочайшее назначение в ряды курсантов, Регина, разумеется рванула к матери. Не для того, чтобы показать, что победила родителей, а чтобы скорее разделить радость. Регише искренне казалось, что мама также болезненно переживала невозможность дочери продолжить обучение. И что же? Нет, это был ужасный день, открывший череду таких же омерзительных семейных вечеров.

Регина поморщилась и постаралась улыбнуться Алеку. Всю дорогу до Петергофа цесаревич пытался успокоить свою верную подругу, объяснить, что подобные приемы будут отныне случаться с ней часто, что скоро она совсем привыкнет. А Регина не могла, объяснить цесаревичу, что дома ее игнорировали и даже новенький прекрасный алый мундир Императорской академии не заставил Марину Владимировну сказать дочери хоть слово. Алек не смог бы этого понять – у него в семье такая холодность была всегда.

– Нам не нужно быть там очень долго, – словно подытожил Алек, – достаточно того, что ты познакомишься с лучшими курсантами, мы поздороваемся с начальником Академии и можно ретироваться.

– По крайней мере посмотрю Петергоф… – протянула Рина.

Алек переживал за девушку безмерно: она страшно осунулась и хоть продолжала улыбаться, словно непринужденную веселость выплакала в ту ночь, когда обратилась к нему за помощью. Лишь в общих чертах он знал о Рининых проблемах дома, но верил, что все эти неурядицы закончатся с началом учебного года. Она привыкнет к Академии…

Едва ли цесаревич сам в это верил. Академия не принимала тех, кто хоть чем-то отличался, а Регина отличалась от всякого курсанта. Поэтому сейчас важно очаровать ею всех причастных к их строгому учебному заведению.

– Прости, – наконец она вздохнула, поняв, что экипаж подъезжает ко дворцу, – я, верно, кажусь страшно неблагодарной…

Алек быстро накрыл ее руку своей:

– Ты выглядишь напуганной, ты мечтала не о военной академии…

О, как же Алек переживал, что в попытках оставить ее в столице, втянул во дворцовые игры!

– Да, я мечтала о Николаевском инженерном училище, но Императорская академия, тоже сойдет! – боясь быть грубой, она подмигнула так, как это вечно делал и сам наследник.

Как бы сейчас не было больно, Регина никогда не забудет щедрости империи, пусть пока ей и кажется, что старая жизнь снесена до самого основания.

***

Княгиня Ададурова стояла немного в стороне. Она ненавидела балы, но в этом сезоне решила напомнить свету о себе. В тонком черном платье, сделанном точно из нефти, Анна Петровна заняла позиции возле открытой балконной двери, готовая в любой момент покинуть бальную залу. Ее волосы украшала тиара, инкрустированная чистейшими бриллиантами. Кажется, одна лишь Ададурова не поддалась моде на золото: все ее украшения – исключительно платина – светлая и холодная, как она.

Да, было время, когда Аня Брянчанинова считалась первой красавицей двора, кокеткой, способной растопить любое сердце. Тогда она любила блистать на балах. Тогда ее приметил князь Ададуров. Тогда он ее любил. С каждым годом Анна Петровна сомневалась в этом все сильнее. И все чаще вспоминала своего несчастного Сашу.

Из мимолетной задумчивости ее вывела Ольга:

– С кем пришел наш цесаревич?

– Оля, стыдно, – покачала головой Ададурова, – не знаешь столичных новостей, не демонстрируй этого! Хуже глупых женщин, могут быть лишь не осведомленные!

Анна Петровна перевела взгляд с воспитанницы на вошедшего Александра. Странная пара. Высокий цесаревич в идеальном парадном мундире и невысокая девчонка, также в военной парадной форме. Носить мундир на бал для женщины – не обязательно, но очевидно, у безродной Котовой иного подходящего костюма не нашлось.

– Нам стоит с ними поздороваться, а тебе и вовсе, задружиться, – продолжила Ададурова.

– Так кто она, Анна Петровна? – Ольга не стыдилась переспрашивать.

– Я ее представлю тебе, вот и узнаешь, – Ададурова сделала жест, призывавший следовать за ней.

– Александр, – обратилась Анна Павловна к Алеку, преодолев весь зал.

– Княгиня! – искренне обрадовался ей цесаревич. – Как же приятно вновь видеть вас на всех приемах! А с вами?… – Алек улыбнулся еще шире, внимательно глядя на спутницу княгини.

Высокая и худая, с белой кожей и черными глазами, она сразу не понравилась Регине. От этой неизвестной веяло древним аристократизмом, к тому же Алек смотрел на нее как последний дебил.

– Моя воспитанница, Ольга Анатольевна Трубецкая.

Ох, ну конечно она Трубецкая! А какой ей еще быть?! Регина постаралась не сморщить нос. Ей совершенно не нравилось, что вся эта знать делает вид, будто ее нет? Это длилось несколько мгновений, но Региша внезапно подумала и ужаснулась этой мысли: она нравится Алеку только за закрытыми дверьми. Без свидетелей.

– Рад знакомству, Ольга Анатольевна, позвольте вам представить мою спутницу – курсант Императорской военной академии, Регина Дмитриевна Котова.

– Редко встретишь в наши дни девушку курсанта, – мягко улыбнулась Трубецкая.

– Регина, рада нашей новой встрече, как ваша семья? – кивнула Ададурова.

– Так вы и в самом деле знакомы? – поразился Алек.

– Благодарю, ваше сиятельство, родители в добром здравии, – откликнулась Регина, бросив недовольный взгляд на Алека.

– Будет вам, Регина, я еще в прошлый раз просила звать меня Анной Петровной. Я, все же, ваша должница.

– Сдается мне, Рине должен всякий в этой компании, – рассмеялся Алек, не чувствовавший неловкости.

Ольга с некоторым непониманием смотрела на это низкорослое создание, так и не сумев понять, зачем Анна Петровна способствует их дружбе.

– В любом случае, не смею вас задерживать, сейчас начнуться танцы, не хочу стать причиной вашего испорченного вечера, – вновь улыбнулась Ададурова, – но Регина, прошу, когда будет время, загляните ко мне в гости. До зимы собираюсь быть в столице, у Ольги начнется учеба и мне будет страшно одиноко в нашем дворце.

Регина сказала что-то вежливое, размышляя о том, сколько же этой княгине лет. При первой встрече, она была уверена, что Ададуровой не больше тридцати, но вот при свете бальной залы, женщине можно было дать и все сорок.

– Котова – та девчонка, проникшая во дворец и спасшая цесаревича от террористов? – наконец догадалась Ольга.

– Душа моя, для ученого ты излишне медленно делаешь верные выводы, – Анна Петровна осторожно стукнула подопечную по плечу веером.

– Я намерен танцевать с тобой весь вечер! – заявил Алек, выводя Регину в центр зала.

– Звучит, как угроза… К тому же, не самая осуществимая!

– Это еще почему? – Алек обошел вокруг партнерши.

– Потому что ты обещал познакомить меня с однокурсниками. И хочу тебя уверить, что безмерно полагаюсь на это знакомство!

Регине было мучительно страшно и безгранично тревожно ведь уже через два дня ей следовало собрать вещи и заселиться в общежитие Академии. Она всегда жила с родителями, даже в выездных летних школах не участвовала. К тому же в сложившихся обстоятельствах Регише казалось, что она совершенно одна. Регина аутсайдер лишь потому, что родилась в неправильной семье. Ей было невдомек, что Алек и сам тот еще отщепенец.

– Познакомлю, не переживай! – он подмигнул.

– И давай после этого танца не будем продолжать? – она посмотрела прямо Алеку в глаза.

– Отчего? – удивился тот. Нужно признать, уже давно танцы цесаревичу не доставляли подобного удовольствия.

– Я ощущаю, что все на меня пялятся, а у меня костюм дурацкий…

– Форма Академии – дурацкий костюм? – усмехнулся Алек.

– Я не это подразумевала… – смутилась Регина. – Понимаешь, здесь все дамы в таких прекрасных платьях, а что я?

– Что? – Алек сделал вид, что не понимает, о чем она говорит.

– Я буду счастлива протанцевать с тобой, Алек, всю ночь, но когда я буду, как в сказке о Золушке… Прекрасной принцессой… А не прихвостнем принца…

– Эй, не так и плохо оказаться моим прихвостнем! – рассмеялся Алек, вновь изображая легкомысленную небрежность.

Все он прекрасно понял и ненавидел себя за то, что не подарил Рине платье. Да, в парадном мундире академии и в самом деле можно быть на балу, но только, это правило скорее для мужчин. Та Трубецкая резонно заметила – редко встретишь девушек-курсантов. Мода на женскую службу прошла также быстро, как и появилась. И теперь на первом курсе, и на последнем, собственно на всех курсах, Рине предстоит быть единственной девушкой.

Последняя такая авантюристка, графиня Воронцова, выпустилась два года назад. Но там редкий случай. Евгения Денисовна и женщиной была с большой натяжкой. А Рина – маленькая и хрупкая. Несомненно веселая и активна, но такая… Такая девочка!

– Ладно, пойдем, я вижу там Дмитрия, – вновь сыграл снисходительность Алек. – Его младший брат, Артем, кажется, как раз твой сокурсник.

Рина ухватила Алека под руку:

– Так пойдем скорее!

Князь Благовещенский был пойман Алеком в тот момент, когда наконец-то сумел отделаться от надоедливого Артема и раскапризничавшейся Марианны. Дмитрий планировал разыскать Ольгу и приятно провести с ней вечер. А тут будто бы черт из табакерки возник Александр.

– Александр, друг, мы уж решили, что с тобой случилось нечто ужасное! – Дмитрий рассмеялся, чтобы не выдать раздражения.

Рослый и плечистый, он казался многим внушительнее самого Алека. Регише в тот момент подумалось, что и улыбки князя Благовещенского вполне могут составить конкуренцию улыбкам самого цесаревича.

– Регина Дмитриевна, позволь представить князя Дмитрия Александровича Благовещенского.

– Рада знакомству, князь, – Регина искренне улыбнулась молодому человеку, который производил впечатление необъяснимой надежности.

Алек хотел было что-то добавить, но тут словно из воздуха возникла серьезная фигура Августа Аристарховича. Региша еще не имела удовольствия познакомиться с ним лично, и отчего-то не стремилась приблизить момент счастливого знакомства.

– Август Аристархович, – Регина была готова поклясться, что Алека передернуло при виде наставника, – сегодня я веду себя поразительно примерно. Потому удивлен вашим ко мне интересом.

Дмитрий как-то неприятно хмыкнул. Быстро, почти незаметно.

– Вас просит император, – части лица Августа Аристарховича, кажется, имели поразительную изолированность. Вот он говорил, рот его двигался, но все иные мышцы казались неподвижны.

– Император? – зачем-то уточнил Алек, – В таком случае, Дмитрий, прошу, развлеки мою спутницу, а я постараюсь вернуться как можно скорее.

– Почту за честь, – кивнул Дмитрий и, проводив Алека взглядом, обратился к Регише, – не желаете прогуляться в парке? Здесь ужасно душно. Никогда не понимал всеобщей любви к летним балам.

– Разумеется, – простодушно согласилась Регина, – я не бывала здесь прежде и буду рада осмотреться.

Они проследовали к лестнице, спустились на первый этаж и вышли к парадным ступеням. Невероятной красоты фонтаны – зрелище недоступное простым смертным, таким, как сама Регина.

– Регина Дмитриевна, сегодня все внимание зала лишь для вас, – возобновил разговор князь, которому явно не нравилось, что спутнице интереснее смотреть на Петергоф, а не на него.

– Не уверена, что мне это внимание и в самом деле необходимо…

– Поверьте, если вы планируете задержаться, вам нужно не только внимание, но и одобрение света. Отсиживаться, конечно тоже можно, но таким, как вы… Мы же понимаем, вам нужно любыми средствами пробиться повыше.

– Таким как я? – Регина приподняла бровь и чуть скривила ротик.

– Таким как вы, – подтвердил Благовещенский. – Сейчас вы открыто демонстрируете, что мои слова вас задевают, так нельзя. Вас этому не учили, но едва ли для кого-то это станет оправданием.

– Едва ли вас пониманию, – Регина постаралась расслабить мышцы лица. – Цесаревичу я нравлюсь и такой, а, не в обиду вам, он птица более высокого полета.

– Понимаю, – кивнул Дмитрий Александрович. – Повторюсь, вас этому не учили, многого вы не знаете, но едва ли у Александра есть хоть какое-то влияние.

– Как вы можете так говорить? Он же ваш друг, к тому же… К тому же мне, я ведь и рассказать о вас могу. – Регина вскинула голову, не понимая, что именно здесь происходит.

А Благовещенский, все также снисходительно улыбаясь, свернул с главной аллеи в более уединенную.

– Я понимаю, чем вы ему нравитесь – вашей приятной наивностью. Но боюсь от нее можно быстро устать. Потому, учитесь скорее. – он помолчал и добавил, – чем быстрее поймете, что здесь у вас, да и у всех прочих, нет друзей, тем меньше ошибок допустите.

Регина следовала за ним, как крыса за крысоловом в сказке. Девушка не могла сказать, что Благовещенский совсем уж неприятен, он казался невероятно открытым в этой его надменности. Да и вообще, он был именно таким, каким и представляла себе Регина аристократа высшего порядка.

– Вам, Регина Дмитриевна, страшно повезло учиться в нашей Академии, а не в этом рассаднике либерализма, – резко переменил тему Благовещенский.

А Регина, быстро усваивавшая уроки, спешно подхватила:

– Вы про Большой университет, князь?

– Разумеется, моя сестрица поступила теперь на первый курс, поговаривают, студенты истфака затеяли протестные акции. Мол, право на учебу не может быть привилегией дворянств, – он поморщился, словно даже говорить об этом было противно.

– Не уверена, что выступаю за протестные акции… – Регина хотела, но не смогла сдержаться: – Но я тоже считаю, что происхождение не может решать, кто продолжит обучаться, а кто нет.

– Не сомневаюсь. – Благовещенский усмехнулся, бросив короткий взгляд в сторону Котовой. – Но из того, что я о вас знаю, вы поразительно умны, должны же понимать, что человек не способен отказаться от привилегий в пользу незнакомого сброда. Простите за грубость.

– Вы совершенно не верите в благородство чужих помыслов? – Она округлила и без того большие глаза.

– В благородство помыслов верю, а в благородство действий – нет. Если бы волнения шли снизу, например от вас… Почему нет? Вы в праве бороться за свое будущее. Но помяните мое слово, волнения среди дворянской молодежи – часть великой страшной силы.

– Вам не кажется, что опрометчиво мерить каждого по себе? – вновь не сдержалась Регина.

– Я успел вам не понравится… – он покачал головой.

Регина вновь приподняла бровь: и он этим удивлен?

– Я, Регина Дмитриевна, типичный. По мне как раз любую выборку делать можно. Большинство здесь присутствующих, – он обвел взглядом редкие пары на темной дорожке, – мыслят как я.

– Но ведь это грустно…

– Нет, это стабильно. – Он резко остановился и сделал шаг, чтобы оказаться прямо напротив спутницы. – Вы мне, да и многим здесь, не нравитесь именно вашей нестабильностью. Ваше появление – бросок камня на водную гладь. А не одна жаба не захочет волнений в своем болоте.

Регина не нашлась, что ответить. Она совершенно не понимала Дмитрия Благовещенского.

– О, к слову, – он вновь переменился в лице, – пока я возвращаю вас Александру, скажу, что мой брат едва ли начнет общение с вами. Наследник ведь за этим нас свел, я прав? Мы слишком благородны, наш род богат и древен. Поищите кого-нибудь из приезжих или разорившихся. Начните свой путь с низов, вам не привыкать.

Он внезапно вскинул руку и совершенно в несвойственной аристократу манере, помахал Алеку, который уже пустился на Ринены поиски.

Часть II. Университет

Целью н