Империя добра

– Кто посмел?!

– Не важно, кто это сделал. Важно, что весь первый курс поддержал. Обезопась Котову, – на мгновение в голосе Дмитрия проскользнули нотки боли. – Не заставляй меня думать, что ты её завёл здесь ради забавы. Не об этом ты рассказывал…

– Дмитрий, друг, я обязательно поговорю с Риной, мы всё уладим! Не нервничай так, словно она тебе невеста, а подобная выходка отразится на репутации твоей семьи! – Алеку не нравилось, что на него повышают голос, и он, как обычно, решил отшутиться.

Благовещенский же наградил цесаревича таким взглядом, что тот было решил уворачиваться от удара.

– Не разделяю твоей беспечности, – сдержался Дмитрий. – Тебя в Академии нынче не бывает, так они за старое. Хочешь, чтобы всё закончилось тем же, чем тогда, в сентябре?

– Конечно, нет! – возмутился Алек. – Я что угодно для Рины сделаю!

– Уж постарайся.

Уже после ухода Дмитрия Алек, развалившись, продолжал сидеть в кресле, думая над тем, как некстати могут пойти слухи. Он совершенно не хотел, чтобы красотка Сигрит думала о нём бог весть что. Но что он может с этим безобразием поделать?

Не найдя разумного ответа, Алек лишь скомкал плакат и бросил его в камин, полагаясь на то, что ситуация решится сама собой.

***

Дмитрий заметил Ольгу за дальним столиком Американской кофейни, но предпочёл не здороваться с бывшей приятельницей. Во-первых, он совершенно не гордился тем, как обошёлся с ней, а во-вторых, слишком сильно раздосадовал его разговор с Алеком. Без всякого лукавства, ещё какой-то месяц назад Благовещенский с отважной решимостью, коей наделены только истинные аристократы и верные друзья, бросился бы отстаивать честь наследника. Дмитрий поверил, что цесаревич Александр – истинный лидер, но то, как он повёл себя с Региной… Нет, не то, как повёл, а как собирается повести.

Ему отдали чёрный кофе, Благовещенский кивнул милой баристе, та кокетливо улыбнулась. Как ни посмотри, а Дмитрий был очень хорош собой. И всё же, в отличие от Алека, в нём не было чрезмерного довольства самим же собой. У Дмитрия была та самая внутренняя уверенность, которая останется при нём, даже если он лишится всех денег и титула. У Алека этого не было. Скажи ему однажды кто-нибудь, что он останется без короны – всё. Не останется больше Алека.

И всё же, как мерзко он поступает с Котовой. Понимает ли она сама, что милость империи к ней сочтена? Дмитрию вдруг подумалось, что для цесаревича Региша стала глотком свежего воздуха. Она появилась в тот момент, когда вообще никто не верил в наследника. Она заставила его быть решительным, мужественным. Она не знала, как к нему относится свет. Она была им очарована. А теперь появилась Сигрит. Такая же, как Котова. В том смысле, что она заочно в восторге от супруга. Она не знает дворцовых сплетен. Но, в отличие от Регины, Сигрит знатна, богата, и её одобряют родители Александра…

Дмитрий вышел на холодную улицу. В последнее время он много размышлял и поэтому предпочитал пешие прогулки. Благовещенскому вообще нравилось уединение. Да и домой не хотелось. Дома ему непременно придётся объяснять мачехе, с какой такой радости он избил брата. Если бы Дмитрий чуть меньше любил свою родительницу, непременно бы настоял на том, чтобы Артёма сослали на флот – в Севастополь или во Владивосток.

Среди толпы он заметил чьи-то рыжие кудри и вновь вернулся к мыслям о Регине. Как жаль, что некоторым Господь не дарует того положения, которого они достойны. Регина бы стала завидной супругой кому угодно. Одно только её поведение сегодня во время этого гнусного инцидента. Она с таким достоинством держалась. Да и в свете она не терялась. При этом всегда знала, как приободрить. Чудесная девушка. Но что же с ней будет после свадьбы Алека? Да, на миг Благовещенский пожалел, что не восстал тогда с Ольгой. Очевидно, если она смогла организовать такой бунт, то и восстание соорудить сумеет. А если Алек и в самом деле обидит Регину, Дмитрий, кажется, будет не прочь его уничтожить. Благовещенский ненавидел знать, которая порочит титул.

Трубецкая проводила Дмитрия взглядом. Если он полагает, что остался ею незамеченным – он очень жестоко ошибается. И всё же, пока она не знала, что с ним делать. Как бы сильно он её ни обидел, Дима был ей почти семьёй. И если для него это пустой звук, то для Ольги, оставшейся практически в одиночку – нет.

– Олечка, так о чём ты хотела со мной поговорить? – Дина подалась вперёд.

– Сущая мелочь, моё родное сердце, – Ольга взяла подругу за руку. – Я обеспокоена скорой свадьбой цесаревича.

– Вот как? – удивилась Дина. – Тебе, должно быть, известно, что меня на подобные мероприятия никогда не приглашали, а оттого мне и тревожиться не о чем.

Дина верила в их с Ольгой дружбу, как прочие веруют в Господа. Потому совершенно не стеснялась своего положения подле подруги.

– Дело не в приглашении, – покачала головой Трубецкая. – Я переживаю за Регину Котову.

– За Регишу? – неприятно удивилась Дина. Отчего всякому есть до неё дело?

– Я понимаю, ваши пути разошлись, но есть некоторая женская солидарность…

Ольга не понимала. Дина Гирс страшно завидовала менее родовитой, но более удачливой подруге. И неужели теперь та отберёт у неё последнюю отраду – Ольгу. Милую Ольгу, которая из тысяч студентов, магистрантов и аспирантов выбрала именно Дину! Трубецкая не понимала, что здесь дело в элементарной ревности.

– Если цесаревич женится, к чему ему Котова? – на этой фразе Дина снова включилась в разговор. – Что с ней будет? Если царская игрушка наскучивает – её обычно выбрасывают… У нас же с тобой, Дина, есть шанс забрать Регину себе. Пока не поздно. Пока у неё есть влияние. Представь, сколь сподручно это бы стало для нашего предприятия!

Дина задумалась, глядя в озорные глаза Ольги. У серьёзной княжны вечно такое выражение лица было, когда они обсуждали предприятие.

– Хочешь её завербовать? – Дина потупилась. Она, несомненно, сделает для Ольги всё, вот только радости ей это не принесёт.

– Ты раздосадована, подруга, – наконец поняла всё Ольга.

Дина неопределённо повела плечом.

– Я не пытаюсь заменить тебя кем бы то ни было, – неожиданно серьёзно произнесла Ольга. – Твоя Котова мне никогда понятна не была и мало нравилась. Но если она поможет нашему делу, отчего бы не воспользоваться её бедственным положением? – Ольга приподняла бровь, а губы её изогнулись в зловещей улыбке.

26

– Господь всемогущий! – отшатнулся Алек, обнаружив Регину, сидящей на полу в его спальне. – Почему ты не спишь?

Рина медленно подняла на него печальные глаза. В темноте комнаты она подсвечивалась лишь тонким лучом света, вырывавшегося из коридора. Она подтянула колени к груди и казалась совсем маленькой. Алеку стало не по себе. Он пил весь вечер в шумной компании. Давно у него не было таких вечеров. Если подумать, с того дня, как Регина появилась в его жизни, отпала необходимость в показном дружелюбии.

– Я хотела тебя увидеть, – проговорила она, вставая на ноги. Её лёгкое тело казалось невесомым. Она поднялась так легко, будто кто-то потянул за ниточки марионетку. – Увидеть до завтрашнего дня.

А ведь Регина ни разу не вменила ему в вину, что он так легко согласился на этот брак. Она ни слова не сказала, когда он стал проявлять открытый интерес к Сигрит. Она просто была рядом. Алеку стало неловко. В тусклом свете Рина снова казалась такой красивой. Не было этих её вечных домашних шорт, оказывается, спать она предпочитала в сорочке, напоминающей летний сарафан – одно из тех её сельских платьев, в которых Рина работала в цветочной лавке летом.

– Почему не предупредила? Я бы вернулся раньше, – солгал цесаревич, едва ли ему захотелось бы уйти с собственного торжества.

– Мне не спалось, вот я и решила дождаться, – она просто пожала плечами.

Алек всё боялся увидеть в её глазах осуждение, но там отражалась лишь ужасная тоска.

– Послушай, думаю, я должен был сказать тебе это давно… – Алеку казалось, что от одного только вида возлюбленной он протрезвел. – Для нас с тобой завтра ничего не изменится. Ты продолжишь жить здесь. Такие браки – не редкость в наших кругах.

Регина молча подошла и крепко его обняла. Она ещё не готова произнести это вслух, но ведь Алек ей ничего не обещал. Так на что ей обижаться?

– Я знаю только одно, – тихо сказала Регина, отстраняясь, – ты меня не обидишь. Не специально… Я не буду такой девушкой, которая не понимает, что есть вещи выше тебя, важнее нас. Я тоже хочу тебе кое-что сказать: я буду рядом с тобой столько, сколько буду нужна.

Алек и не понял, насколько ценный подарок она делает ему прямо сейчас. Насколько искренне говорит. Осторожно Регина потянула за шёлковую ленту, державшую сорочку на ней. Ткань скользнула по вытянутому телу. Алек не мог не вспомнить, как увидел её впервые – тогда, в подвале Зимнего.

Молча Алек притянул её к себе и горячо поцеловал. Он целовал и ласкал её так, будто пытался самого себя уверить в том, что у них всё по-прежнему, что чувства его не изменились. Он уже и позабыл о том, что в Академии над Региной издеваются, что, если бы не старания одного лишь Благовещенского, жизни бы у Регины не было.

Но сейчас Рина отдастся ему без остатка, словно желая раствориться в самом любимом человеке – в том, с кем ей и познакомиться было не суждено.

Она ушла из спальни Алека до того, как слуги пришли его будить. Долго смотрела на красивое платье, подаренное ей наследником специально для этого торжества. С немой ненавистью девушка смотрела на этот подарок. Вошла горничная, из лавки доставили бутоньерку для Алека, а заботливая Марина Владимировна передала дочери цветы для прически.

Регина покачала головой и вымученно улыбнулась, когда всё та же горничная доделала ей причёску. Протокол предписывал, чтобы столь приближённые к императорской семье подданные соответствовали бальной форме одежды. Регина бы предпочла не ходить. Предпочла бы остаться в Аничковом. Предпочла бы сбежать к родителям – в надежде, что мама прижмёт её к груди и скажет, что всё хорошо. Сдаётся Регине, всем бы от этого стало только легче.

Алек же не волновался и вовсе. Точнее, не так. Цесаревич проснулся в приподнятом настроении, которое слегка омрачало то, что Рина уже успела покинуть его постель. Сама церемония Алека не страшила. Отец должен гордиться его покладистостью. Камердинер довольно быстро помог наследнику собраться, а кудрявые волосы уложил так, словно это было самым простым делом.

Венчание должно было пройти в Казанском соборе, и цесаревичу следовало ехать верхом на мустанге. К тому моменту, как он спустился вниз, Алешка мог лишь сообщить, что Регину уже вызвался подвезти Благовещенский.

Мысль подвезти Регину показалась Дмитрию страшно очевидной. Ночью ему не спалось. Он всё думал и думал о том, как пережить сегодняшний день. Благовещенский не хотел видеть лицо Регины. Ему в этой истории, кажется, единственному было стыдно перед бедной девушкой. Словно это он её доверие обманул.

– Выглядишь невероятно, Котова, – уж слишком искренне восхитился Дмитрий, когда Региша вышла к нему в наспех накинутой шубке.

– Да, согласитесь, Дмитрий Александрович, как славно здесь бы смотрелась моя катомочка! – криво улыбнулась Региша.

– Видится мне, что угодно становится лучше с твоей катомочкой, – Благовещенский протянул ей руку. – Позволишь тебя проводить?

– Дмитрий Александрович, а вы сегодня так галантны! – она взяла его под руку.

– Бывало ли когда-то иначе? – шутливо возмутился он.

– Разумеется, нет! – Регина села в его экипаж. – Вы ведь такой типичный аристократ!

Она много болтала, пытаясь подавить истеричные смешки, а Дмитрий упорно делал вид, что ничего не замечает. Регина замолкла лишь на миг, когда проезжала мимо лавки родителей. А затем продолжила убеждать себя, что всё хорошо, что сердце у неё не разбито.

***

Идя к алтарю, Сигрит сияла. Она воображала, как буквально через несколько лет будет также идти по проходу собора, но уже чтобы её венчали на престол! Да, не зря она сменила веру. Есть вещи, которые того стоят. Она победоносно улыбалась, гордо приподняв подбородок. Не слишком надменно, но и с невероятным достоинством. К тому же играюче она заполучила самого красивого принца.

Едва ли она слушала, что говорит священник. Лишь повторяла заученные движения: крестилась и кланялась. В белоснежном платье она была подобна ангелу, снизошедшему до простых смертных. Длинная фата тянулась через проход. Регине казалось, что это змеи ползут вслед за ледяной принцессой.

В тот момент, когда над головами Алека и Сигрит подняли короны, Регина пошатнулась. Не осталось и следа от её стойкости. Если бы Дмитрий не подставил плечо, она непременно бы упала без чувств. А Благовещенский продолжал улыбаться так, как улыбались прочие гости, не огорчённые происходящим.

– Мы можем не ехать во дворец, – сказал Дмитрий, когда они выходили на улицу вслед за молодыми.

Регина обречённо пожала плечами, осторожно стягивая с волос платок. Нет у неё варианта не ехать. Господь её наказывает. Наказывает тем, что заставляет проживать этот кошмар. А Регина Котова не слабачка – она пройдёт этот путь от начала до конца.

– О, какие милые цветочки. Ты будто та самая весна, пришедшая на смену холодным дням! – Ададурова уж больно по-родственному расцеловала Регину.

Та изумлённо перевела взгляд на Благовещенского.

– Невероятная удача, моя дорогая, что ты здесь! Ольгу, как известно, отлучили от двора, мне без моего князя просто невыносимо ходить на все приёмы… – она посмотрела на Благовещенского, словно только теперь заметила. – Дмитрий Александрович, поедемте все вместе. Уж не откажите в любезности старой подруге семьи.

Дмитрий ничего не понял, но, как водится, согласился.

– Вы без водителя, Анна Петровна, – Благовещенский помог Ададуровой сесть за руль.

– Мне не так давно дозволили водить самостоятельно, теперь не могу отказать себе в удовольствии, – она рассмеялась.

Дмитрию ситуация казалась странной и какой-то комичной. В его размеренной жизни нет места подобному абсурду. А для Котовой всё словно в порядке вещей. Невероятно, наверное, жить, когда не знаешь, что там впереди… Нет, не так. С Дмитрием тоже случалось невероятное, но с Региной… Они слишком быстро доехали до Зимнего дворца. Не так, они быстро практически доехали до дворца, когда Ададурова резко дёрнула руль, разворачиваясь через сплошную:

– Знаете, на таких мероприятиях вечно поздно начинают кормить, а пока всех гостей дождёмся… Давайте пообедаем? – ответила она на немой вопрос Дмитрия.

Регина вопросами в этот день старалась не задаваться. После того, что она увидела в соборе, мысли вольными птицами то и дело вырывались из реальности, улетая к каким-то более счастливым дням.

– Знаете, отличная идея. Если что – скажем, что у вас, княгиня, сломался экипаж.

– О, а вы, Дмитрий, тот ещё бунтарь! – одобрительно похлопала его по плечу Ададурова. – Знаете, я так долго отказывала себе в удовольствии бывать в столичном свете, что и не заметила, как сильно вы стали похожи на отца.

– Вы знали моего отца?

– Разумеется! Не обманывайтесь, Дмитрий Александрович, в свете все друг друга знают, а некоторых людей не знать и вовсе стыдно. Ваш отец был невероятным человеком, по крайней мере в вашем возрасте.

Дмитрий помнил отца серьёзным, суровым мужчиной, рано постаревшим то ли от этой его вечной сосредоточенности, то ли от страшной болезни, которую нашли слишком поздно.

Они остановились возле небольшой кафешки с шавермой. Регину поразил выбор заведения. Она не то чтобы не была фанаткой такого рода кухни, но даже представить не могла, что о подобных местах знает Ададурова.

– Да, Оля мне тоже вечно говорит, что здесь готовят кошек, – снова угадала мысли спутников Ададурова, – но что поделать, мне дозволили водить самостоятельно, и передо мной открылся целый мир! – она кивнула Дмитрию, открывшему перед ней дверь, и добавила: – Хотите верьте, хотите нет, но во время моей юности мы вечно сбегали в подобные местечки…

Гротескно нарядная компания сделала заказ и расположилась за столиком в дальней части крохотного зала. Смуглый повар не выразил никакого удивления. Очевидно, княгиня и в самом деле была завсегдатаем его заведения.

– Да, – продолжила Ададурова, не давая повиснуть неловкой паузе, – столичную жизнь я обожаю, а вот жить в светских условностях – нет.

– Понимаю вас, – кивнул Дмитрий, удивляясь тому, сколь приятной оказалась княгиня в общении.

Довольно быстро им принесли заказ. Регине не хотелось есть. Она то и дело поглядывала на телефон, надеясь получить сообщение от Алека. Должен ведь он заметить, что ни её, ни Дмитрия в Зимнем всё ещё нет.

– А я вот страшно не люблю зимние свадьбы, – заметила Ададурова, когда они, оставив поистине королевские чаевые, вышли на улицу.

Снова пошёл снег. На миг Регина остановилась, поднимая глаза к небесам. Дмитрий смотрел, как на длинные рыжие волосы падают снежинки, словно сама природа хотела облачить её в фату. Это Регина должна быть невестой, а не какая-то Сигрит.

– Я вообще не понимаю, к чему такая спешка, – продолжила Ададурова. – Подождали бы до лета… Дмитрий, вы ведь с цесаревичем в этом году выпускаетесь?

– Да, Алеку бы в пору дипломом заниматься, а не семью строить, – улыбнулся Дмитрий, помогая княгине сесть в автомобиль.

Регина не слушала. У неё гудела голова и постоянно тошнило. В какой-то момент, когда автомобиль княгини подъезжал к Зимнему, Регина словно себя со стороны увидела. В ту самую ночь, когда она упала в подвал. Если бы она не забыла свою котомочку, был бы сейчас жив Алек? Была бы она счастлива? Это так странно, что теперь Регина Котова официально внесена в список гостей. Она может пройти туда, куда её вчерашним одноклассникам, несмотря на статус и титул, дорога закрыта. И снова Регина едет с Ададуровой. И снова у этой женщины неопределённого возраста прекрасное настроение. Она снова недовольна необходимостью идти на приём, но в целом, ведь Ададурова никогда не казалась несчастной.

Странной компанией они вошли через главный вход. Регине было странно слышать своё имя, следующее за объявлением княгини Ададуровой и князя Благовещенского. Девушка знала, что она здесь лишняя. Потому что не закон изменился, позволив ей быть частью этого мира, а её изменили под этот закон.

Регина всё молчала, и никто её не трогал. Ададурова непринуждённо беседовала с Дмитрием, который был вовсе не против развлечь весёлую, хоть и взрослую женщину. Потом к ним подошла мать Дмитрия. Они натянуто расцеловались с Анной Павловной. Ададурова выглядела многим моложе Амины. Если Ададурова старательно рядилась в мрачные, но достаточно модные, если не сказать – молодёжные платья, отдавая предпочтение лёгким тканям, то Благовещенская с видом достопочтенной вдовы облачалась в такие же консервативные одежды. Да и выглядела Благовещенская на свой возраст – выглядела матерью троих уже не маленьких детей.

– Котова, окажешь мне честь и подаришь вальс?

Регина вздрогнула, словно не ожидала, что с ней заговорят.

– С превеликим удовольствием, – тоскливая улыбка.

– Можно и без удовольствия, – Дмитрий протянул ей руку, извиняясь перед достопочтенными матронами.

Они понеслись по залу, а на Регину вдруг накатила страшный ужас. В этом зале ещё летом она также танцевала с Алеком. А потом люди стали падать. А потом она убила двоих. Регина никогда об этом не вспоминала. И, просыпаясь от кошмаров, старательно повторяла: «Куда ночь, туда и сон! Куда ночь, туда и сон!» Показалось, что ей не хватает воздуха. Она сейчас рухнет без чувств – и все будут смотреть. Все будут обсуждать.

Благовещенский ничего не мог с собой поделать. Как бы плохо ни было Котовой, выглядела она сегодня просто потрясающе. Ей нужно продержаться в свете ещё пару лет. Закончить Академию и приступить к полноценной службе. Тогда все позабудут о низости её происхождения, и наверняка найдётся тот достойный, кто попросит её руки.

Кружась по залу, он чувствовал, что её лёгкое платье с зеленоватым отливом, словно волнующееся море, плещется по паркету. Да, возможно, для Дмитрия она не была лучшей партнёршей – в том смысле, что уж больно миниатюрной она была. С их разницей в росте, разницей в длине шага ни одного танцевального конкурса они бы не выиграли. И всё же прежде подобное удовольствие он получил только от танцев с Трубецкой. Благовещенский, являясь человеком сдержанным, не позволял себе лишних прикосновений, но в танце он мог сжимать руку Котовой.

Когда Дмитрий почувствовал, что его партнёрша совсем теряет связь с реальностью, он лишь крепче сжал её пальцы и увереннее притянул за талию. Регина с благодарностью подняла на него взгляд. Он никогда не сможет понять, сколь сильно девушка ему благодарна за поддержку во всей этой истории со свадьбой.

– А какая чудесная пара могла бы получиться, – как бы между делом Ададурова обратила внимание Благовещенской на танец молодёжи.

Княгини не ладили с самой юности. Были хорошо знакомы по гимназии и непойми от чего всю молодость соперничали: у кого муж богаче, у кого сын крепче. Сейчас это казалось мелочью, но дистанция, образовавшаяся между бывшими одноклассницами, была уж слишком велика.

– Знаешь, Анна, – внезапно вздохнула княгиня Амина, – не могу с тобой не согласиться…

И обе они задумались о чём-то своём. Как это часто бывает у людей, сожалеющих об ошибках прошлого, княгини слишком хорошо видели их же в поступках детей, но не решались вмешаться.

Алек в тот вечер к друзьям так и не подошёл. Он предпочитал проводить время с молодой женой, которая, несомненно, очаровала императора. Павел Фёдорович видел в Сигрит ту силу, которая может положительно повлиять на его сына. Но главное – невестке хватит амбиций отогнать безродную Котову от Алека.

Признаться, приятно удивлён был император тем, что сын проявил невиданную до этой поры рассудительность и не стал противиться браку. Грешным делом Павел Фёдорович с верным Носовым проговаривали варианты на случай, если Алек встанет на дыбы и будет требовать в свои избранницы одну только Котову. Но он не стал. И славно.

***

– Дмитрий Александрович, простите, я… У вас наверняка есть дела и поважнее…

– Перестань, Котова, – Дмитрий распорядился готовить ей спальню. – Я не понимаю, как Алек сам об этом не подумал. Заставить тебя остаться в такую ночь…

– Он сказал, что у них ничего не будет… – пробормотала Регина.

– Я на это надеюсь. Проходи в гостиную. Нам сейчас принесут чай.

– Мне в прошлый раз показалось, что у вас в доме страшно неуютно, а теперь смотрю… – она вздохнула, не договорив.

У Благовещенских и в самом деле был приятный дом. После смерти князя его вдова ринулась в самозабвенный ремонт. Дмитрий ей не мешал. Лучше пусть спустит всё состояние на вазы и диваны, чем будет горевать по отцу.

– Кажется, это было в прошлой жизни… – Регина уселась на софу.

– Тогда я и представить не мог, что ты будешь у меня ночевать, – усмехнулся Дмитрий. Понял, что произнёс это вслух, и опустил взгляд.

Регина, кажется, не заметила этого. Она закрыла лицо руками и горько заплакала. Ей уже было не стыдно перед Благовещенским. Казалось, что она и так опустилась на самое дно.

– Тише, – он неожиданно оказался рядом и крепко её обнял.

Дмитрий – тёплый и надёжный. Он хороший человек не потому, что хочет быть таким, а потому, что таким его воспитали.

– Тише, – повторял он, гладя её по волосам.

В какой-то момент Регина перестала всхлипывать и подняла глаза на друга. Долгий, неразрывный взгляд. Больше всего на свете Дмитрию хотелось её поцеловать. Он не мог. В отличие от Алека, Благовещенский не жил настоящим и иллюзиями. Он видел, что там будет дальше, а дальше – только боль для Регины. Как старший сын такого знатного рода, он не может взять Котову в жёны. Какой бы чудесной она ни была, у неё порченая кровь.

Он никогда не скажет этого вслух. Не признается ей. Он любит Котову. Не так, как любит Алек. Он любит её больше, чем любит себя. Он будет разбивать себе сердце снова и снова, но не разобьёт его Регине. Это честно.

А то, что устроил Алек – цирк! Да, на этом настояли его родители. Против императора идти сложно, но ведь мать Котовой так была права, когда старалась предотвратить их связь. Нет, Алек никогда не думал о Регине, он всегда думал только о себе.

А Дмитрий всё продолжал смотреть в её медовые глаза. Тёплые и лучистые, даже когда разбавлены слезами. Регина потянулась к нему и тихо, прижавшись к уху, заговорила. Дмитрий сперва хотел отшатнуться, но быстро собрался и обратился в слух. Его глаза расширились, а правая ладонь сама сжалась в кулак.

– Я должна была сказать, – пробормотала она, отстраняясь.

– Я ценю это… – Дмитрий постарался собраться. Выходило скверно.

– Но ты понял? – как-то безнадёжно спросила она.