Багровый папоротник

Я решаю не говорить ему, что Марго-то как раз выстроила гигантский хрустальный замок из надежд. Наверное, она думает, что однажды Кайс поменяет условия их отношений. Я бы точно так думала…

– Обещай, что мы подумаем об этом дома? – прошу я, заглянув ему в глаза. – Это ведь ты можешь пообещать?

Кайс, невесело посмеявшись, притягивает меня за руку и невесомо касается губами моего лба. Я зажмуриваюсь.

– Да, – шепчет он, обжигая кожу дыханием. – Это могу.

Я всё-таки шмыгаю носом. Кайс ласково гладит меня по спине, качая в объятиях туда-сюда. Надо заканчивать эту сырость, иначе совсем расклеюсь.

– Теперь ты ответь честно на вопрос? – буркаю я куда-то ему в грудь. Он хмыкает. Видимо, это «да», и я продолжаю: – Ты отправил в лазарет моего парня, с которым я встречалась летом? Он меня бросил со словами «твой бывший – псих».

Я отстраняюсь, чтобы видеть лицо Кайса. Он поджимает губы в мнимой досаде.

– Бывший – это какая-то неточная формулировка.

– Феникс! – я угрожающе понижаю голос. – Ты вытрепал мне нервы, а потом решил вдобавок мою личную жизнь похерить?

– Твоя «личная жизнь», – он пальцами изображает кавычки, – трахала студентку в туалете пригородного клуба. Вообще-то я ему услугу оказал! Ты, если бы узнала, лишила бедолагу достоинства.

На мгновение в груди заскреблась обиженная гордость, но так же быстро унялась. Не очень-то мне и нравился бывший, я начала эти вялые отношения ради секса и от злости на Кайса. Куда занимательнее оказалась реакция на мой роман самого Кайса. А тут вот оно что.

– Ну ладно. Звучит благородно, – я пожимаю плечами и прошу немного жалобно: – Только не целуй Марго при мне, пожалуйста. Иначе меня стошнит. Или я сломаю тебе нос.

Он запрокидывает голову в беззвучном хохоте. Я в шутку поднимаю кулак, демонстрируя серьёзность намерений.

– Мы же на работе. – Кайс надевает на себя прибор ночного видения и подталкивает меня на выход из кухни. – Спокойной ночи, Роро.

– Не называй меня так! – притворно возмущаюсь я и, борясь с разочарованием, плетусь в комнату к Крису.

Брат в обнимку с карабином развалился на старом прогнившем диване, от которого несёт мокрыми тряпками. Фонарик лежит на полу. Немного подумав, забираюсь к Крису под бок. Он в полусне бухтит на меня и сдвигается к краю, давая устроиться поудобнее. Ужасно жаль, что на его месте не Кайс. С этими печальными мыслями я засыпаю, прижавшись к плечу Криса.

Просыпаюсь от скрипа дивана, кто-то сел рядом. В нос заползает аромат кофе и ещё чего-то мясного. Из кухни слышатся голоса парней. Улавливаю общий негативный тон разговора, но, мать его, не хочу с утра пораньше вникать в причину очередного конфликта. Открываю глаза, съежившись от холодного сквозняка, проникающего в квартиру через разбитое кухонное окно. В комнате синеет утренний сумрак.

– Доброе утро, – бодро говорит Блю, протягивая мне стакан-нержавейку с дымящимся кофе и консервированную говядину с овощами, которую она достала из портативного разогревателя. Подруга выглядит настолько хорошо, будто вчерашний день всего лишь кошмарный сон. – Как ты? Нога не болит?

На секунду зависаю, оценивая своё состояние. Есть дискомфорт, но боль утихла.

– Не болит, – я задавливаю зевок кулаком. Сажусь на диване и, кивнув, забираю стакан и говядину. – Сколько времени? Уже выдвигаемся?

– Почти шесть. На улице чисто, поэтому через полчаса выходим.

– Психи свалили?

– Ушли минут двадцать назад. – Блю шкрябает пальцем висок и долго смотрит на меня. Я замечаю тень страха в её глазах. – Жутко это. Я наблюдала за ними, когда они вдруг, как по команде, разбрелись кто куда. И всё молча. Никто не ушёл группой или хотя бы в паре. Каждый сам по себе.

– М-да… – только и получилось сказать.

По-солдатски быстро приканчиваю завтрак, прислушиваясь к спору парней. Крис опять поднял вопрос разумности похода в лепрозорий.

– Почитай, что он пишет, – говорит Крис с нажимом. – Ты слышал хоть что-нибудь про «Папоротник»? Вот и я нет. А, значит, они ничего тогда не нашли. Джонатан тоже сказал, что все исследования по нему свернули.

– Боже, Крис, хорош уже скулить, – возражает Кайс, и я почти уверена, что он закатил глаза в этот момент. – От того, что тебе не хочется рисковать задницей, общая цель не меняется.

– С тобой никто не говорит, Феникс. Когда будут нужны мускулы, тебе свистнут. А пока захлопнись нахрен.

– Всё, разошлись! – чуть громче обычного осаживает их Джейс. – Вы оба меня уже достали. Мы не будем больше это обсуждать, Крис, я решение менять не стану. И заканчивайте мериться яйцами. Раздражает.

– Вы про что? Кто и что пишет? – я подаю голос из комнаты, пока градус ссоры не увеличился.

Парни притихают, а Блю поднимает ладони, отказываясь ввязываться в разборки. Она, конечно, негласно всегда на стороне Джейса, но именно она чаще всего указывает ему, когда он неправ. Сейчас Блю, видимо, решила занять нейтральную позицию, потому что, мне кажется, сама она тоже по каким-то причинам сомневается в решении Джейса. Или просто напугана психами. У меня тоже от них мурашки.

Парни заходят в комнату. У Криса в руках пухлый блокнот в зелёной кожаной обложке. Он протягивает его мне.

– Нашёл это в сейфе. Держи, полистай. И скажи то, что ты думаешь. А не то, чего от тебя ждут.

Откидываю волосы за спину и беру блокнот, пропустив очевидную манипуляцию Криса мимо ушей. Если б не знала брата, как свои пять пальцев, то подумала бы, что ему действительно важно услышать моё мнение, а не просто заручиться поддержкой как можно большего числа людей. Обычно все Гарпии спрашивают меня в последнюю очередь. Мельком осматриваю комнату в поисках сейфа, но ничего такого не вижу. Только покосившийся деревянный шкаф с приоткрытой дверцей.

Блокнот оказывается чем-то вроде личного дневника, состоящего из коротких заметок. Он начат примерно за пару месяцев до Тихоокеанской катастрофы, и записей немного. Чернила поплыли, местами выцвели, но читать можно. На первой странице есть имя: «Картрайт Эшфорд».

Записи чередуются с непонятными обозначениями, сложными химическими формулами и неразборчивыми приписками к ним. К некоторым страницам прикреплены снимки животных, людей и незнакомых мне птиц с серым оперением. Больше остальных внимание привлекает фото, на котором запечатлены трое измождённых облысевших человек с язвами на лицах: двое мужчин и женщина. Они сидят каждый на своей кровати, одеты в серые свободные рубашки и такого же цвета штаны, на запястьях красные браслеты. Снимок сделан из-за прозрачных дверей в палату. Сбоку на стене заметна табличка с надписью: «Вторая группа. Концентрация сыворотки «БП» средняя».

Закончив разглядывать снимки, приступаю к чтению, пока остальные молча за мной наблюдают. Чего я им, индикатор трындеца, что ли?

2034 год. 3 июля, понедельник.

Первый тест сыворотки «БП» на человеке. У добровольца А.Э. рецидив. Метастазы в лёгких, печени и костном мозге. Доброволец подписал соглашение. Тестирование на шимпанзе дало положительные результаты. Время начала эксперимента – 14:23.

Перенести результаты в журнал

Заполнить медкарту

Прикрепить соглашение

10 июля, понедельник.

Прошла неделя с начала тестирования сыворотки. Состояние А. значительно улучшилось. Анализ картины крови показал стабилизацию уровня лейкоцитов. Уменьшились метастазы в лёгких. Физические показатели тоже улучшились. А. вернулся к занятиям спортом. Настроение можно расценивать как бодрое.

Перенести результаты в журнал

Заполнить медкарту

Отправить отчёт в Реверс

17 июля, понедельник.

Сыворотка введена повторно. Общее состояние А. улучшается, но появились признаки депрессии. Пропал аппетит, началась бессонница и нервные срывы. Он потребовал отдельную палату. Возможно, дело в повышении концентрации «БП» в крови. Поместили А. в изолятор. Он продолжает занятия спортом, делает успехи в тяжёлой атлетике.

Заполнить медкарту

Отправить отчёт в Реверс

А. просил фото Рича

24 июля, понедельник.

Сегодня звонил Р.Р., приказал отправить штамм «БП» на изучение в экспериментальный отдел. Я попытался выбить отсрочку до конца лета. Получилось на две недели.

В прошлый четверг сыворотку ввели ещё трём критическим больным. А. негативно реагирует на свет, «БП» обострил приступы мигрени. У него на коже появились язвы, природу уточняем. Количество лейкоцитов в норме, онкомаркеры не обнаружены. Надежда есть!

А. просил фото Рича

7 августа, понедельник.

Язвы вызваны воздействием ультрафиолета. Добровольцам отменили прогулки. Пациенты обеих групп проявляют агрессию к медперсоналу. Отказываются вести диалог.

Завтра отправить данные исследований в экспериментальный отдел (срочно!)

Позвонить Р.Р.

Позвонить М.Л.

Провести повторное тестирование А.

А. просил фото Рича

21 августа, понедельник.

У добровольцев изменились предпочтения в еде, они требуют сырое мясо. Аппетит возрос, однако мы наблюдаем патологическое снижение массы тела. При этом пациенты остаются физически сильными. У А. был нервный срыв. Он попытался сбежать во время ежедневного осмотра. Травмировал двоих охранников.

«БП» угнетает активность префронтальной и первичной соматосенсорной коры головного мозга. Также у всех добровольцев значительно ухудшилось зрение, проявилась алопеция в тяжёлой форме.

Заполнить медкарты

А. просил фото Рича

4 сентября, понедельник.

А. перестал говорить членораздельно. Крайне агрессивен, нападает на медперсонал. Двое санитаров пострадали, теперь находятся в лазарете.

Вторая группа, содержащаяся в одном изоляторе, ведёт себя как стая с чёткой иерархией. Заметил, что первым всегда ест М., потом Л., последний – И. Между собой они общаются жестами или набором звуков. Р.Р. приказал не останавливать эксперимент.

Зайти к директору после 18:00

Заполнить журналы

Отправить копии медкарт в экспериментальный отдел

Последняя запись сделана за день до Тихоокеанской катастрофы.

15 сентября, пятница.

Две недели назад меня и мою команду отстранили от испытаний сыворотки. Р.Р. не понравились мои рекомендации, потому исследованиями штамма «БП» теперь полностью занимается экспериментальный отдел.

Я попросил М.Л. отправить мне подробные результаты испытания антивируса «БП», которое она проводила два года назад. Сегодня я возвращаюсь. Думаю, пока на пару месяцев. Мы с М.Л. продолжим исследование. Формулу сыворотки можно улучшить. Возможно, получится нейтрализовать побочные эффекты, которые она вызывает.

Не знаю, чего ждать от новой власти. Надеюсь, господин Р.Р. будет благоразумным и прислушается к моим рекомендациям.

– М-да, – у меня вновь не находится слов.

Химеры и правда не самое опасное, что тут создали. Дальше на паре страниц есть заметки символов и цифр, похожие на пароли. Возможно, от рабочей почты или компьютеров.

– Что думаешь? – осторожно спрашивает Джейс.

Я поднимаю на него глаза. Он смотрит серьёзно, будто на самом деле собирается считаться с моим мнением. Я даже теряюсь от такого груза ответственности и не сразу соображаю, что ответить. Однако вокруг да около не хожу.

– Думаю, что это стрёмно. – И по привычке отшучиваюсь, пытаясь скрыть волнение: – А ещё мне вряд ли подойдёт парик. У меня и так симпатичная шевелюра. Не хочется облысеть.

Показушно провожу пальцами по спутавшимся волосам. Кайс на это подмигивает мне, типа ничего не случится. А Джейс едва заметно улыбается, но улыбка не трогает его глаз. Он ждал другого ответа. Но я не знаю, как уложить эту жуткую информацию в голове, и тем более ответить что-то вразумительное.

Чёрт. Стягиваю волосы резинкой в низкий пучок.

– Тогда скажи нашему командиру, что миссия в лепрозорий при таком раскладе будет в один конец. – Крис недовольно косится на Джейса, но тот продолжает смотреть на меня. – Мало нам химер, так ещё и вирус, от которого даже лекарства не существует.

– Джонатан же сказал, что вирус вряд ли передаётся по воздуху… – я виновато втягиваю голову в плечи. – Мы разгребёмся, Крис. Кто-то же должен сделать эту работу. А кто, если не мы?

Взгляд Джейса теплеет, а у Криса наоборот делается тяжёлым и разочарованным. Ну вот и как мне между ними разорваться? Оба уверены в своей правоте, и почему-то именно в этот раз им важно, чтобы я выбрала чью-то сторону. Только какие тут могут быть стороны, если все мы связаны одним долгом?

Я уже собираюсь сказать об этом, но Крис меня опережает:

– Не терпится на тот свет отправиться? Окей, я с вами, не вопрос, – он усмехается уже добрее. – Но, если станет совсем паршиво, не говорите, что вы не слышали голос разума.

О да. Если жизнь – это длинная очередь за смертью, то мы, как всегда, без очереди. Мне становится по-дурацки смешно, но получается не засмеяться в голос.

Пролистываю ещё несколько страниц с фотографиями. Один из снимков выбивается из общего ряда, словно попал сюда из семейного альбома. На нём мужчина в джинсах и рубашке в чёрно-зелёную клетку, на руке намотан поводок, а у его ног сидит хаски с высунутым ярко-розовым языком. Подпись гласит: «Мы с Ричем на прогулке». Вот, значит, кто такой Рич. А рядом, видимо, сам Эшфорд.

Вглядываюсь в лицо на фото. Мужчина молодой, с натяжкой лет тридцать пять. Густые каштановые волосы, спадающие на лоб, тонкая переносица и острые скулы. Глаза напоминают два чёрных блестящих жучка. Черты лица кажутся мне смутно знакомыми, но внешность мужчины настолько невыразительная, что я бы наверняка не признала его повзрослевшую версию. Впрочем, типаж распространённый, мне могло и показаться, что я его где-то видела.

– Интересно, жив ли он до сих пор? – Блю озвучивает возникший у меня вопрос. – Среди наших учёных я не помню его, а ведь он был руководителем исследовательской группы, занимавшейся сывороткой. Значит, точно не рядовой сотрудник.

– Возможно, он уже не работает? – предполагаю я, возвращая Крису дневник. – И ещё кто такой «Р.Р.»? Наш глава, что ли?

– Нет, – Джейс мотает головой. – Рекс тогда только занял пост. Это…

Внезапно раздаются выстрелы и приглушённые крики. Стреляют в доме. Вторая группа! Вскакиваю на ноги одновременно с Блю и инстинктивно хватаюсь за вальтер на портупее.

Твою мать, на нас напали!

Разбираем рюкзаки и карабины. Кайс сдвигает стеллаж у двери. После отмашки Джейса мы по очереди выходим в темноту лестничной клетки. В воздухе стоит отвратительный запах тухлого мяса. Я наступаю на пятно засохшей крови. Кровь повсюду. Живот скручивает от спазма. Тела покойников усеивают ступени и площадку этажа.

Стрельба всё ещё продолжается, и я различаю в ней рыки заражённых. Однако, когда мы поднимаемся на последний этаж, всё стихает. Дверь одной из квартир открыта нараспашку, четыре мёртвых психа валяются возле неё. Кайс показывает на потолок, в котором чернеет отверстие люка, ведущего на крышу. Оттуда спущена лестница. Джейс кивает Кайсу, чтобы он проверил, а мы осторожно входим в квартиру друг за другом.

Внутри царит полумрак. На полу разбросан всякий хлам и обломки мебели, под ботинками перекатываются отстрелянные гильзы. Посреди прихожей лежат ещё три тела заражённых, а из дальней комнаты слышны басовитые голоса близнецов.

– Эй, народ? – с тревогой зовёт Крис, идущий впереди. – Порядок?

Мои братья и Блю проходят по коридору. Джейс жестом просит меня проверить другие комнаты. Я быстро осматриваю кухню и комнату напротив неё. Не замечаю ничего подозрительного и пристраиваюсь за спиной Джейса. Фобос выругивается отборным матом, среди которого мне удаётся вычленить смысл: «Кто-то впустил заражённых».

Чего?..

– То есть как впустили? В каком смысле? – Джейс тоже определённо охренел.

– В прямом, – шипит Цилла. Я её не вижу за спинами братьев, но ярко представляю злое выражение лица. – Эта сука ударила меня чем-то по башке и дверь им открыла! Где она, мать её? Пристрелю.

– Кто?

– Ингрид! Я видела, что она спряталась в кухне.

Я вздрагиваю и оборачиваюсь туда, где абсолютно точно никого не было. Но стоило это сделать, как сверху в дверном проёме кухни показывается лицо с безумными выпученными глазами и широкой улыбкой, обнажившей окровавленные зубы. Твою мать! Ингрид свешивается откуда-то с потолка, как грёбаный Человек-паук. За что она держится там?! Инстинкты орут: «Опасность!». Мы секунду смотрим друг на друга, затем я вскидываю карабин, а она прыгает на меня с гортанным воплем.

Нажимаю на спусковой крючок, не думая. Пули прошивают Ингрид насквозь. Она дёргается и приземляется на пол, не долетев до меня десяток сантиметров. Но это её не убивает. Она хватает меня за ногу и делает рывок такой силы, что я теряю равновесие. Группируюсь, смягчая падение.

Ингрид наскакивает на меня, придавив коленом к полу. Что-то твёрдое в рюкзаке врезается под лопатку. Воздух с хрипом покидает лёгкие. Чтоб её, в ней дури больше, чем в здоровенном мужике! Страх сковывает тело. Прорычав что-то непонятное, Ингрид порывисто наклоняется, чтобы вонзиться зубами мне в глотку. Раздаются новые выстрелы. Ингрид от них отбрасывает в сторону. Она сворачивается калачиком в проходе кухни и смотрит на меня. Во взгляде появилась осмысленность.

Ингрид жалобно скулит:

– Страшно… вот так… Виви… Не говори ей… Обещай!

– Об-бещаю, – заикаясь, отвечаю я, сама не понимая, зачем и что пообещала. Сердце тарабанит в ушах, приглушая голоса Гарпий.

Ингрид затихает, уставившись на меня остекленевшими глазами. Во входных дверях появляется всполошённый Кайс, а меня кто-то быстрым движением поднимает с пола, взяв под руки.

– Цела? – Джейс обеспокоенно осматривает меня. За его спиной стоят Крис и Блю с побледневшими лицами и учащённо дышат.

Я вытираю капли крови, попавшие на щёки и лоб. Твою мать… Мать твою!

– Д-да… вроде да, – бормочу я, рассматривая багровые пятна на пальцах. – Джейс, это же ничего, да? Ничего?

Я заглядываю ему в глаза, по-детски надеясь найти в них успокоение. Но Джейс тоже смотрит на пятна с непонятной эмоцией, которая похожа на… страх? Не помню, чтобы хоть раз видела его испуганным. Или это другая эмоция? Ну почему он молчит? Значит, всё совсем плохо. Значит, я… заразилась? Меня изолируют? Только не это, не хочу оставаться одна. А если я стану такой же, как Ингрид? А если?.. Нет. А если… Меня придётся убить?

Твою мать…

На губах брата мелькает тень улыбки.

– Ничего, – говорит он тихо, но уверенно. Снимает с плеч рюкзак, достаёт бутылку воды и смывает с моих трясущихся ладоней кровь. Влажной рукой проводит по щекам и лбу.

Кожу приятно холодит. Я немного собираюсь, взяв за поводок чувства. Всё нормально. Ни в рот, ни в глаза ничего не попало. Вот же зараза…

Рядом толпятся Гарпии с встревоженными физиономиями, за их спинами маячат учёные.

– Звездец… – выдыхает полушёпотом Цилла. – Она совсем долбанулась, что ли?

– Какого хрена? – Кайс оглядывается на Фобоса. – Ты сказал, её не укусили.

– Зои так сказала, – близнец растерянно проводит пятернёй по ёжику волос и оборачивается через плечо, повторяя вопрос: – Какого хрена?

– Я ничего не заметила у неё, – виновато говорит Зои. – Мы осмотрим ещё раз…

– Ага. Очень вовремя, – Цилла фыркает.

Учёные протискиваются между Гарпиями со своими чемоданчиками и рюкзаками. Я всё ещё не могу до конца совладать с дрожью в теле. Что это за вирус такой, от которого кукушка отлетает? Ингрид выглядела не просто безумной, она выглядела, как наглухо отбитая психопатка, жаждущая сожрать меня живьём!

Зои осторожно раздевает мёртвую Ингрид догола, пока Энди и Джонатан осматривают с фонариками её бледно-синеватую кожу. Из пулевых отверстий медленно вытекает густая кровь. Невозможно такое кровотечение при тех ранениях, что у Ингрид. Не понимаю…

Живот, плечи и грудь учёной покрывают красные царапины от ногтей. На руках те же пигментные узоры, какие я видела у самой первой напавшей на нас женщины. Они чем-то напоминают вайю папоротника. Символично.

– Что это? – Деймос тоже обращает на них внимание.

Никто из учёных не отвечает, только Джонатан приподнимает плечи в сомнении. Мне кажется, что у него есть теория, которую он не решается произнести.

– Это похоже на то, как распадается гемоглобин, – неожиданно заговаривает Марго. Когда на неё устремляются недоумённые взгляды Гарпий, она смущённо опускает глаза на свои ботинки. – Я видела такие у… у….

– У мертвецов. – Джейс соображает быстрее, что Марго хотела сказать. Стволом указывает на Ингрид и спрашивает у учёных: – Откуда у неё такие пятна? Она умерла только что.

– Или нет… – шелестит Зои, задержав луч фонарика на глазах женщины. – У неё высохшие слизистые и пятна Лярше на роговицах. Они проявляются через пять-шесть часов после смерти.

– Да. По всем признакам она давно мёртвая, – заключает Энди.

От шока я не сразу замечаю, что открыла рот. Чего? Это такой тупой розыгрыш?

– Обычно я за несмешные приколы по шее даю. – Фобос угрожающе чешет кулаком подбородок. – Но могу и в рожу прописать. Если это у вас развлекушка такая, лучше заканчивайте.

– Не зарывайся, солдат. – Энди выпрямляется и с вызовом вскидывает подбородок. Фобос тоже напрягается. – Развлекушки у вас дома остались, а здесь мы, как и вы, работаем.

– Дерьмово работаете.

Деймос благоразумно встаёт между братом и учёным, выразительно зыркнув на первого. Фобос только цыкает и выплёвывает ругательство. А Энди продолжает ледяным тоном, обращаясь к Джейсу:

– У Ингрид нет укусов. Значит, вероятнее всего кровь или слюна заражённого попали ей на слизистые или в рот, когда на неё напали. Предупреждая вопрос, я понятия не имею, по какой причине проявились трупные явления у физически живого человека. Ваш солдат, – он кивает на меня, – тоже потенциальная бомба замедленного действия.

Меня снова перетряхивает от слов учёного, и я умоляюще смотрю на Джейса, будто он уже собирается вышвырнуть меня из группы. Брат даже бровью не ведёт и возражает таким же убийственно спокойным тоном:

– Мои люди не ваша забота.

– Она тоже была вашей заботой, командир. – Энди наклоном головы показывает на Ингрид. – И вам за это отвечать. Вы и так подвергаете всех нас риску, но, оставив в группе возможную инфицированную, усугубите ситуацию. От неё нужно избавиться.

Избавиться? То есть изолировать или… убить? У меня всё опускается внутри от ужаса.

– А ты не охренел?! – взвивается Кайс, опасно дёрнувшись к Энди, но Джейс ладонью показывает ему сбавить обороты.

– Не перекладывай на меня последствия чужих ошибок. Держись Ингрид группы, этого не случилось бы. – Джейс делает шаг к Энди, и тот ещё выше задирает подбородок, будто хочет вытянуться до роста моего брата. – И не по моей вине здесь очаг неизвестного вируса. А риски всегда были и будут. И что, мне нужно каждого расстреливать при угрозе заражения?

Энди сжимает губы в тонкую полоску, пальцем поправляет очки на переносице, но не отвечает. Только всаживает в меня острый взгляд. Я еле сдерживаюсь, чтобы как ребёнок, за которого заступились, не ляпнуть «выкуси».

Дрожь окончательно отступает. Никто меня не выставит, не запрёт на карантин в квартире. Больше всего я малодушно боялась остаться в этом городе одной. Джейс оглядывает всех по очереди, задерживается на мне и подмигивает, что, наверное, означает «я тебя не брошу».

– Десять минут на работу хватит? – уточняет он у учёных.

– Пять, – дерзко заявляет Энди.

– Отлично. Пять минут и выходим.

Когда приходит время, я покидаю квартиру последней. Оборачиваюсь на запятнанную кровью прихожую, посреди которой лежат мёртвые тела. Осторожно закрываю дверь, наблюдая, как полоса света постепенно сужается, оставляя Ингрид в этом мрачном аду.

Глава 7. Бестолочь

Джейс выстраивает кратчайший маршрут до лепрозория. Примерно через час мы должны прибыть на объект. Спускаемся двойками во двор. Взгляд притягивает детская площадка. Вид облезлой карусели-вертушки, на поручне которой висит мёртвое тело, вызывает у меня озноб.

Мне в пару достаётся Цилла, мы замыкаем колонну. Грязные серо-чёрные тучи заволокли небо и грозят вот-вот обрушиться ливнем. Первые капли уже падают кляксами на асфальт, прибивая пыль.

Цилла тихонько подвывает хитовую мелодию, плохо попадая в ноты. Кажется, что её ничего не беспокоит. Будто она не была свидетелем сумасшествия Ингрид, не слышала «диагноз» учёных и не перешагивает сейчас через трупы заражённых. И не тащит на своём горбу десяток килограммов в рюкзаке. Украдкой осмотревшись, позволяю себе ненадолго отпустить карабин и просунуть пальцы под лямки. Боги, как хорошо. Цилла неодобрительно возводит глаза к небу. Я отвечаю ей гримасой.

Яркая белая вспышка озаряет улицу, заваленную трупами. Их столько, что перед каждым шагом приходится выискивать свободный клочок земли, чтобы не наступить на конечности. Вдалеке раздаётся раскат грома.