Лицо со шрамом

Аптечка захрустела в моих пальцах от напряжения и это отрезвило нас обоих.

– Я могу помочь, – сказала она, решительно подойдя вплотную ко мне.

Ее пальцы коснулись моих, когда Бесс забрала аптечку. Она не сразу открыла контейнер, потому что руки дрожали. Мать твою, она стояла так близко, что я едва контролировал себя. Чувствуя, как мой член дернулся в штанах, я вздохнул, и эта чертова ошибка едва не стоила мне самообладания: теплый аромат Бесс заполз в ноздри, посылая импульсы в мозг. Она была моим личным феромоном, от которого сносило крышу.

Она достала антисептик, бинт, швырнула аптечку в сторону. Ее пальцы наконец-то перестали дрожать. Бесс потянулась к царапине, но замерла.

– Не бойся, – хрипло прошептал я, перехватывая ее тонкое запястье, отчего все посыпалось из рук, – мне не больно, забыла?

Мердок судорожно вздохнула, когда я притянул ее ближе. Ее прохладные пальцы коснулись моей горячей воспаленной кожи у раны, оставляя под собой россыпь мурашек. В полумраке комнаты ее глаза казались почти черными от расширенных зрачков.

Мы действовали друг на друга не правильно. Внезапно Бесс отпрянула, словно освободившись от чар.

– Нет, это плохая идея, – она оттолкнула меня, отводя взгляд, – сам справишься. Мне… нужно принять душ, – сказала Мердок с таким видом, будто раздумывала как сбежать в Канаду.

Не дожидаясь ответа, она скрылась за дверью ванной комнаты, почти сразу я услышал шум воды. Взглянув на свои брюки, топорщившиеся в области ширинки, я понял, что мне нужен ледяной душ на всю ночь. Оставшись один, я тяжело опустился на кровать. Возбуждение постепенно отступало, и рана начала ныть с новой силой, я принялся обрабатывать царапину.

Мысли непрошенно возвращались к тому, как она смотрела на меня – желание плескалось в ее глазах, пока пальцы дрожали, едва касаясь моей кожи. Черт возьми, эта женщина сводила меня с ума.

Стиснув зубы до скрежета, я сосредоточился на бинте, но с каждым мотком вокруг раны лишь крепче приматывал к себе горькую правду о том, что Мердок – карта, которая спутала всю мою игру.

Во мне плескалась ненависть к Драггану, но кажется, я расплескал половину, когда споткнулся о Мердок.

Мне нужен новый план.

Глава 16: Урок физики

Навязчивое желание очиститься от того, чего уже на мне не было, полностью завладело разумом. Я сидела в ванне на львиных лапах, пока она наполнялась до краев, наблюдая как вода, окрашивается в слабый красный цвет: кровь Чезаре смывалась с руки, а засохшая кровь незнакомца из закусочной въелась под ногти. В отчаянии я хотела вгрызться зубами в край ногтя, желая избавиться от жуткого напоминания, но поняла, что это хреновая идея. Запах из закусочной все еще стоял в носу: порох, подгоревшее масло и смесь дешевого одеколона с кровью. Сердце упало в груди.

Непрошенная и пугающая мысль осенила меня – куда бы я ни пошла, смерть неотступно шагала за мной. И дело не в Чикаго или обстоятельствах – дело во мне самой. Я не дрогнула, когда убила Мака, я хладнокровно приняла решение и лишила жизни человека в закусочной, и теперь… я помогаю Борджиа убить собственного отца?

Что я за чудовище?

Сдавленный крик вырвался из горла, отражаясь от стен. Пальцы вцепились в холодные края ванны. Вода манила своей обманчивой теплотой. Такое простое решение – соскользнуть вниз, позволить сомкнуться ей над головой, заполнить легкие, нос и наконец-то заткнуть разум, чтобы уйти на глубину, откуда уже не будет пути назад.

Я почувствовала, как легкие сжимаются в тисках, хотя моя голова все еще была над водой. Тошнота подступила к горлу, все казалось каким-то нереальным, будто я стояла в стороне. Голова закружилась и сердце дернулось. Тело всколыхнуло воду, отчего она брызнула за бортики, руки сами потянулись к горлу вытащить ком, который мешал дышать.

Дверь распахнулась с грохотом.

Чезаре влетел в ванную, в два шага пересек расстояние до меня и рухнул на колени, перекручивая вентиль крана. Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел меня, дрожащую на грани нервного срыва.

– Что за черт?! – прорычал он.

Руки Борджиа нырнули в воду обхватывая меня за талию. Один мощный рывок и я уже не в ванной. Он вцепился в бедра так, что наверняка останутся синяки. Я оказалась у него на коленях, сжимаясь от внезапного холода и постыдной наготы. Пальцы цеплялись за его обнаженную грудь до розовых следов на коже. Чезаре пах антисептиком и стерильными бинтами.

– Бесс, дыши, – он обхватил мои плечи, поднимая меня выше. Его горячая рука властно скользнула мне на затылок, грубо удерживая голову так, чтобы я смотрела ему в глаза. – Дыши, мать твою!

Я пыталась сбросить эту хватку. Чертов психопат ведет себя так, словно вовсе не он прикончил двоих за поздним ужином. Губы затряслись от бешеной злости – на него и на свою беспомощность. Я ненавидела себя за слабость: сейчас я была жалкой «девой в беде» и это злило. Все эти годы я умела постоять за себя и вдруг все изменилось. Чертовы слезы потекли из глаз. Чезаре медленно обернул полотенце вокруг моего тела, оно валялось на рядом. Он осел на пол, прижимая меня к груди, где бешено стучало сердце в такт моему собственному.

– Тише, Бесс. – Прошептал Чезаре мне в висок. – Это был хреновый день.

– Я… я убила человека! – голос сорвался на слове «убила» переходя в надломленный шепот.

– Это инстинкт. Всплеск адреналина и желание выжить, – рука Чезаре гладила мое плечо, вызывая мурашки. – Если бы ты его не убила, я был бы мертв и ты тоже.

Странная реакция на его близость злила. Я повернула голову, пытаясь заглянуть ему в глаза, но наткнулась носом на его щеку. Щетина уколола кожу. Сильные руки, запах Борджиа обволакивали и убаюкивали, и не смотря на то, что моя истерика вышла из-под контроля, это казалось не правильным.

– Тебе надо успокоиться, Лиззи. Завтра важный день, – хрипло прошептал Чезаре.

Я немного отстранилась услышав имя из прошлого, пытаясь снова найти его глаза. Он был отрешенным, задумчивым. Едва касаясь меня он стер слезы с моего лица. Его нос почти соприкоснулся с моим.

– Лиззи? – процедила я. Чезаре молчал. – Лиззи мертва, сукин ты сын!

Его губы, в дюйме от моих, слегка приоткрылись, словно он хотел возразить мне, но не решался. Я только почувствовала его горячее дыхание на своих губах. Меня переклинило.

Не думая, я обхватила небритое лицо и слегка прижалась к нему губами. Борджиа, ошарашенный мной замер. Раздался то ли стон, то ли рык, и Чезаре, запустив руки мне в волосы, сильно сжал их и прижался своими губами в ответ.

Это не был не тот волшебный первый поцелуй, о котом мечтает каждая. Наши рты сминали друг друга в каком-то странном порыве: ярость, жажда и первобытный инстинкт двигали нами одновременно. Чезаре умело раздвинул мои губы языком, и в тот, момент, когда он соприкоснулся с моим, тягучее желание большего сковало мою грудь и живот.

Я отвечала на его поцелуй так, словно сейчас от этого зависела моя жизнь. Я зацепилась за это чувство: пока губы Борджиа пожирали меня, мозг наконец-то успокоился – никаких трупов, никаких перестрелок и погонь, только ощущение собственной жизни пульсирующей во всем теле.

– Лиззи, я не гребаный джентльмен, – прошептал Чезаре на выходе, до боли сжимая мои волосы в кулаке.

Адреналин подскочил в крови, я разомкнула наш поцелуй, переводя дыхание. Снова Лиззи. Упоминание моего прошлого охладило меня. Собрав остатки сил, я сползла с него, вырываясь из хватки. Каким-то образом Борджиа смог убаюкать хаос внутри, но не ненависть кипящую во мне.

Я вскочила на ноги, отпрыгивая назад, хватаясь рукой за стену – в ушах стоял такой оглушительный шум, что мне было трудно держать равновесие. На столике рядом поблескивали стеклянные флаконы с шампунями. Не помня себя от бешенства, я смахнула все на пол. Стекло разлетелось осколками перед моими босыми ногами, в нос ударил приторный запах ванили. Чезаре резко шагнул вперед, под его ногами хрустели стекла, я отпрянула, спина уткнулась в стену. Все звуки стихли. Мое сердце стучало бешено, все чувства обострились. Лампа под потолком издавала треск, который я ранее не слышала, будто взорвется в любой момент, как и наше равновесие с Борджиа, которое уже дало трещину.

Он уперся вытянутыми руками в стену, опуская голову вниз. Его челюсть скрипела от напряжения, брови хмуро изогнулись.

– Тебе лучше держаться от меня подальше. – Предупредил он, – хватит.

– Хватит чего? – я нервничала не зная куда деть руки. – Объясни! Ты ведешь себя странно, твое поведение как лотерея в русской рулетке и каждый раз мне приходится ждать выстрела. То ты хочешь убить всех в этом городе по ту сторону закона, то смотришь на меня… – я не продолжила.

Я по горлу сыта им. Все эти взгляды, жесты и разговоры, теперь еще и жаркие поцелуи. Он будто застрял в том дне когда погибли его браться, одержимый местью. Но рядом со мной все менялось и я это чувствовала. Борьба Борджиа была не только с врагами, но и с собственными демонами.

Чезаре слушал внимательно изредка покачивая головой.

– Ты притащил меня сюда, угрожая набить свинцом всех кто мне дорог, теперь называешь меня Лиззи будто знаешь всю жизнь и…

– Хватит этой чуши. Проще пустить себе пулю в лоб и закончить все это дерьмо, чем слушать твои истерики!

– Так сделай это! – на эмоциях выпалила я, – ты все равно уже мертвец, это твои слова! Не тащи меня за собой в могилу.

Его рука врезалась в стену рядом с моей головой. Борджиа одернул кулак, наклонился вниз, подбирая с пола осколок от стеклянной бутылки. Стекло лежало в ладони, острый край смотрел вверх.

– Тогда сделай это сама, – он протянул осколок мне, но я не взяла. – Я слишком сильно держусь за ненависть, чтобы помнить как жить нормально. Режь и ты свободна.

Я задыхалась в сотый раз за этот вечер. Гнев заклокотал внутри, но что-то невыносимо тяжелое сжало сердце.

– Вот здесь, – Чезаре напряг руку отчего вены на запястье выступили под кожей. – Будь милосердной, Strega.

Его глаза скользнули по моему лицу кровь от которого сошла после слов Борджиа. Дальше вниз, зацепили тонкую шею и еще ниже. Дыхание Чезаре участилось, язык прошелся по распухшим от поцелуя губам. Взгляд вернулся к моему растерянному лицу.

– Я не буду спасать себя так и я не хочу быть твоим спасением, Чезаре.

Оттолкнула его ладонью в грудь изо всех сил, но он не пошатнулся. Потом еще раз, но бесполезно. Борджиа не сдвинется с пути, как я не смогу лишить его жизни.

– Лгунья. – Он откинул стекляшку в сторону. – Ты просто боишься признаться в том, что хочешь пройти этот путь со мной и отомстить отцу.

Его рука оказалась у меня на шее.

– У нас общие желания, Лиззи.

Сильное тело припечатало меня к стене, колено раздвинуло ноги. Ладонь сдавила горло. Горячее дыхание опалило щеку. Теперь он терял контроль над собой.

– Остановись пока…

– Пока я что? – три коротких слова прилетели мне в губы, рука переместилась с шеи, дернула полотенце. Оно упало на пол.

– Не сделал глупость. – Шепнула я ему в губы.

– Такую?

Губы опасливо коснулись моего подбородка. Я увернулась, не позволяя продолжить поцелуй. Чезаре это не остановило, его рука развернула мое лицо. Смотря друг на друга, мы сблизились на расстояние вдоха. Он выдохнул мне в губы, отстраняясь от меня на секунду. Стена за спиной стала резко горячей или это я вспыхнула в ожидании продолжения.

Вдруг это очередной сон, галлюцинация перегруженного сознания? Мозг переполненный адреналином и болью, искал хоть какой-то выход, отвлечение от пережитых кошмаров. Тело снова включилось, действуя на уровне инстинктов. Я реагировала на близость Борджиа, на силу и тепло.

Его дыхание – такое же прерывистое, как мое. Запах бинтов напомнил о ранах, крови и о том, что мы были на волоске от смерти. Аромат его сильного тела казался родным и это нравилось мне больше, чем знакомый цитрусовый флер из прошлого. Я потянулась к нему вопреки логики. Хотя сейчас я стояла голой, казалось, что именно Чезаре сбросил все: он был настоящим и уязвимым рядом со мной.

– Чего ты хочешь? – голос звучал хрипло, но в нем больше не было присущей ему уверенности.

– Чтобы ты проваливал.

Ложь. Мы оба знали это. После всего, что произошло, после той резни, мне отчаянно хотелось доказать себе, что я еще жива. Что способна на другие чувства, кроме страха и отвращения. Борджиа изучал мое лицо и я видела в его глазах то же самое – необходимость жить здесь и сейчас. Я сглотнула.

– Снова врешь.

Он запрокинул мою голову назад. Горячие губы оставили влажный поцелуй на коже рядом с ключицей, а потом он прикусил меня. Чезаре что-то шепнул на итальянском, выругался:

– Блядь.

Его бедра прижались ко мне и я качнулась так, чтобы потереться об эрекцию. Соски налились огнем. Каждое касание кожи посылало волну дрожи между ног. Я отчаянно хотела кончить. Стон вырвался из горла, когда его пальцы коснулись внутренней стороны бедра. Движение было без ласки, словно он проверял мою реакцию. Борджиа шумно выдохнул потому что я была готова и чуть раздвинула ноги, приглашая к действию.

– Чего ты хочешь, Бесс?

Рука с шеи скользнула к груди.

– Ничего.

Но противореча себе призывно облизала губы, разворачивая лицо к Борджиа так, что наши губы оказались рядом.

– Ты краснеешь, когда врешь. – Он дотронулся до моих волос. – Даже волосы стали ярче.

Ладонь скользнула на затылок, притягивая меня ближе. Я не могла поверить, что это на самом деле происходит.

Когда губы Чезаре набросились на мои, весь воздух выбило из легких. Одновременно с поцелуем его указательный палец вошел внутрь меня – медленно, давая почувствовать каждую искру удовольствия, мой стон утонул в поцелуе. Чезаре дал мне привыкнуть к ощущениям. Он оторвался от губ, наблюдая, как я реагирую на его движения. Взгляд Борджиа затуманился, он шумно выдохнул отчего все тело пробила волна дрожи.

Я выгнулась дугой, хватаясь за его шею, крепче прижимаясь к руке. Мы взмокли от пара горячей воды и собственного возбуждения. Мир вокруг сжался до атома – он был во мне, моя ладонь хватала его за волосы, его дыхание на моей коже. Мне было так хорошо, что хотелось чтобы весь мир сгорел к чертовой матери.

Боже. Мой.

Остатки того, что я называла контролем разлетелись под напором, когда он снова обрушился с поцелуями. Мои руки отыскали пряжку ремня, чтобы получить его всего.

– Хочу большего.

Он сбросил мои руки, быстро пресекая мою попытку:

– Нет!

Рассвирепев, Борджиа развернул меня к стене. Грудь сплющилась о холодный мрамор, соски затвердели еше сильнее. Эта гребаная пытка была прекрасной. Губы итальянца прошлись по шее, нос щекотал ухо отчего все тело покрылось мурашками.

– Еще, – шепнула я, потершись задницей о его член в штанах, который упирался в меня.

Его ответом стал резкий толчок бедрами и прикусывание кожи на шее – достаточно больно, чтобы я вскрикнула. Пальцы снова оказались внутри, теперь уже два, растягивая меня. Я закусила губу извиваясь от желания. Другая рука обхватила меня спереди, ладонь сжала грудь, сосок оказался сдавленным в тисках – жестко, почти до боли.

Я толкалась на его пальцах окончательно потеряв стыд, сбиваясь с ритма блуждающей разрядки. Чезаре уловил темп движения. Его пальцы двигались все быстрее, каждый толчок приближал меня к краю.

– Кончай. Тебе это нужно, – прошептал он в ухо и от этих слов низ живота сжал сильный спазм.

Капли пота упали мне на плечо, наше дыхание стало неровным. Я была на грани, пальцы замерли внутри, заставляя меня сжаться вокруг них с острым чувством на грани боли. Оргазм накрыл с такой силой, что все вокруг померкло. Я дернулась, сдерживая громкий стон. Сладостная дрожь пробежала по всему телу в последний раз.

Я буду гореть в Аду.

И прежде чем я успела прийти в себя, Чезаре вышел из меня и из ванной комнаты, оставив следы пальцев на бедрах и вкус поцелуя на моих губах.

Глава 17: Мотылек в пасти крокодила

Зеркало в ванной показывало чужое лицо – губы распухшие от поцелуев, глаза опьяненные темным желанием. Я провела пальцем по шее, где еще виднелись следы от его зубов. Этот чертов итальянец за одну ночь перевернул мой мир с ног на голову. Снова.

Плитка под ногами стала холодной, конденсат на стенах и битое стекло на полу – все напоминало о том, как он прижимал меня к стене, пока моя броня не дала трещину. Я закрыла глаза, но картинка не исчезла – руки на моих бедрах, шепот на итальянском…

А потом он сбежал.

Глупо надеяться, что он исчез насовсем. Чезаре Борджиа возвращался даже с того света. Я нервно закусила губу до боли, сердце колотилось и грозилось выпрыгнуть из груди. Не стоило отрицать очевидное – вкусив запретный плод, непременно захочешь еще.

Когда я наконец надумала вернуться в спальню, меня встретила тишина. Все осталось нетронутым: аптечка валялась на кровати, моя сумка рядом, а на полу – его черная рубашка, запачканная кровью там же где Чезаре ее бросил. Я подняла ее и запах ударил в нос – терпкий, мужской и настоящий. От этого аромата внутри все перевернулось: – меня неудержимо влекло к убийце. Следы пальцев Борджиа на бедрах ныли, словно от них остались не синяки, а проклятое клеймо.

Кто знает, может быть, мое имя уже есть в его списке?

Я упала на кровать, но поняла, как она неуютно огромна для одного человека. Сон накрыл меня не сразу – пришлось повозиться, чтобы избавиться от назойливых мыслей о Борджиа.

Резкий грохот в дверь выдернул меня из сна – казалось, что все черти ада гнались за тем, кто так отчаянно колотил в нее. Я кубарем скатилась с высокой кровати, на мгновенье забыв, что нахожусь не дома, а в чертовом отеле. Мельком взглянув на часы, я опешила – мой сон затянулся на двенадцать часов. Поправив сбившийся халат, метнулась к двери и, затаив дыхание, заглянула в глазок. В пустом коридоре лежали только коробка и конверт. Прежде чем прикоснуться к посылке, я развернула записку.

«Будь готова через два часа»

Я сжала бумагу до хруста. У меня было сто двадцать минут, чтобы сбежать или… Черт. Я действительно обдумывала возможность остаться. В коробке лежали туфли и, кажется платье накрытое папиросной бумагой. Я развернула сверток с нервным смешком будто разминировала бомбу. Черное шелковое платье с вырезом, что любой священник схватился бы за крест при виде меня.

– Что ты задумал, Борджиа? – спросила я, когда пальцы перебирали приятную ткань.

Туфли изящные лодочки на шпильке с красной подошвой выглядели как инструмент пыток испанской инквизиции. Через минуту я стояла у зеркала, прижимая платье к груди.

– Просто померю, – успокоила себя я.

«Просто померю» превратилось в полноценный сбор: горячий душ, бритье ног, макияж и прическу. Борджиа невольно воскресил во мне настоящую женщину, которая затерялась в глуши провинциального городка и жаждала вырваться на свободу. Платье в пол изящно охватывало изгибы моего тела. Вырез от бедра как у настоящей девушки Бонда добавил уверенности в том, что Чезаре еще пожалеет о своем побеге. Волосы я собрала в низкий пучок, легкий макияж завершил образ. Жемчужные серьги как всегда были при мне.

Я предусмотрительно забрала свою сумку с вещами, закрывая дверь в номер. В коридоре меня никто не ждал, вызвала лифт. Когда лифт открылся внизу, я увидела его – Чезаре стоял в холле, спина напряжена, руки в карманах, он смотрел в сторону выхода из отеля. Город уже накрыли сумерки.

Стоило мне сделать шаг – он обернулся.

Его взгляд медленно прошелся по мне не упуская деталей: от каблуков к разрезу платья, открывающего ноги, до прически собранной так, что он мог бы впиться губами в мою обнаженную шею. В глазах вспыхнул огонь, будто Чезаре увидел меня впервые. Но Борджиа почти сразу же вернул контроль, лицо стало каменным, как античная маска или профиль с римских монет – безупречно бесстрастным.

– Ты опоздала на десять минут.

– А ты свалил сразу после секса. – Я бросила сумку к его ногам, руки закололо на кончиках пальцев.

Он наклонился и его пальцы скользнули по ручке сумки – то же движение, от которого вчера мое тело плавилось под его прикосновениями.

– Технически это был не секс.

– Технически твои пальцы были внутри меня.

Я намеренно сделала паузу, наслаждаясь тем, как напряглись мышцы на его челюсти. Губы Чезаре дрогнули – признак того, что я задела его. Он не ответил, подбирая сумку с пола.

– Хорошо выглядишь, Лиззи.

– Я Бесс.

– Как скажешь, Бесс.

Мы вышли из отеля. Нас встретил черный лимузин.

– Серьезно? – мое лицо непроизвольно сморщилось от уровня пафоса.

Борджиа небрежным жестом отдал сумку водителю, когда тот открыл нам дверцу.

– В конце вечера все это превратится в тыкву?

– Ошибаешься. Деньги Борджиа настоящие в отличии от крестной феи.

Я собиралась нырнуть в машину, но Чезаре перехватил меня за руку, помогая забраться. От прикосновения по коже побежали мурашки. Ладонь скользнула мне на поясницу, вызвав легкое покалывание вдоль позвоночника, отчего я резко выдохнула и он одернул руку.

– Можешь не стараться, Чезаре, мы оба знаем, что ты не джентльмен.

– Кажется, вчера тебя это устроило.

Мы сели друг напротив друга. Я скрестила ноги в лодыжках, наблюдая как он наливает себе содовую. В салоне машины работал климат-контроль, но мне стало жарко. Сердце пропустило очередной удар – он невыносимо хорош собой! Сменив поношенную одежду на смокинг, Чезаре вернулся к статусному образу светского героя: волосы уложены, лицо гладко выбрито, но жгучая римская кровь выдавала в нем итальянца – пробивающаяся щетина уже на щеках и подбородке придавала ему образу небрежную сексуальность.

Его глаза изучали меня так же как и я его. Морщинки у глаз Борджиа сводили меня с ума. Я невольно закусила нижнюю губу, отчаянно желая, чтобы он улыбнулся и его нос с небольшой горбинкой, который я когда-то сломала, вздернулся кверху, а четко очерченные губы растянулись на хмуром лице. Он был без бабочки и галстука – верхние пуговицы рубашки расстегнуты, открывая жилистую шею и кадык, который двигался, когда он делал очередной глоток.

Румянец залил мои щеки, во рту пересохло.

– Ты спас мне жизнь. – Я заговорила тихо, но решительно. – Мы спали вместе. И ты целовал меня вчера.

– Ты поцеловала меня первой, – он отставил стакан на лакированный столик, – и мы не спали вместе. Там была подушка.

– Почему ты ушел? – я подалась вперед, цепляясь руками за обивку сиденья.

– Бесс, – Чезаре произнес мое имя на выдохе, – ты неправильно поняла. Мое отношение к тебе не изменилось. Если ты подумала, что мы вместе, то ты ошибаешься. Я сам по себе.

Разочарование окатило меня с ног до головы.

– Значит, ты сам по себе, – я с трудом сглотнула комок в горле, – но ты хотел меня вчера.

– Это ты хотела меня, – его взгляд стал жестче, – и я дал тебе это только потому что тебе это было нужно.

– А тебе? – мой шепот был едва слышен.

– Для меня это не имеет значения, Мердок.

Я откинулась на кожаное сиденье, чувствуя холод за спиной и на сердце, пытаясь переварить его слова. Взгляд отчаянно цеплялся за все, лишь бы не смотреть на Чезаре.

За окном проносились знакомые улицы – город дышал весной, несмотря на промозглую погоду. Прохожие кутались в куртки и шарфы, спеша по своим делам. Обычно хмурый Чикаго преображался: начал потихоньку зеленеть, но не от первой травы, а от флагов, гирлянд и витринных украшений кричащих об одном – скоро День Святого Патрика. Я могла поклясться – стоит выйти из машины и ноздри наполнит аромат ирландского рагу, тушеной капусты и боксти. Город готовился к празднику.

Мы остановились у моста на Мичиган-авеню. Внизу, у реки рабочие в защитных жилетах окрашивали воду в ядовито-изумрудный цвет – спорная традиция, вызывающая восторг у всех, кроме экологов. Толпа на мосту ликовала. Я поймала отрешенный взгляд Чезаре, устремленный куда-то поверх зеленой глади.

– Красный. Здесь должен быть красный цвет. Этот город забрал слишком много жизней. – процедил он.

Я промолчала. Ведь он был прав.

Чезаре помог мне выбраться из машины без церемоний, просто молча взяв за руку. Порыв ледяного ветра пробрал до костей, и сейчас я жалела, что на мне шелковое платье, а не штаны с утеплителем. Высотки стремились в самое небо, пока люди как косяки рыб рассекали улицы, удивленно задирая головы вверх. Чикаго казался очаровательным тем, кто не знал его уродливую сторону похожую на мясорубку.

Мы вошли в лобби «Чикаго Харбор» – современного отеля из железа и стекла. Внутри нас встретила сдержанная и холодная тишина. Этот отель был необычным: постояльцы выглядели как сотрудники секретных служб, нашпигованные оружием.

– Что это за место?

Чезаре неспешно поправил манжету, прежде чем ответить.