Лицо со шрамом

– Видишь, у меня всегда есть план, – шепнул он мне на ухо и отпустил, отваливаясь в левый угол лифта.

Я вжалась в соседний угол, хотя мне не хотелось отлипать от Борджиа. Я мать его, прикипела к этому мужчине не только снаружи, но и внутри. Тяжело дыша, согнувшись пополам, я развернулась к Чезаре. Глаза его были закрыты, веки подрагивали, грудь поднималась часто и быстро. Дыхание все еще восстанавливалось, хотя после такого нам поможет лишь недельная спячка. Адреналин – дрянная штука: теперь мы упали в бездну, находясь на самом дне без сил. Мы кивнули друг другу, подтверждая, что все в порядке. Я оттолкнулась от стены, дергая пальцами круглую кнопку «стоп».

– Чезаре, – позвала я, глядя на то, как в его голове зреет очередной план. – Чезаре!

Он был занят своими мыслями и я не выдержала, ринувшись к нему, чтобы проверить насколько серьезны были ранения. Его кадык дернулся от прикосновения к плечу: под ладонью кожа Чезаре горела, кажется сердце билось прямо под моей рукой. Плечо выглядело неважно. Из него торчал небольшой окровавленный осколок. Кровь стекала на подвернутый рукав по предплечью прямо по рисунку рельефа напряженных вен.

Черт возьми, я закусила губу, морщась от мысли, что это карта жизни Чезаре и она навсегда омыта кровью. На виске сочилась рваная рана от удара тупым предметом. Белая рубашка превратилась в полотно импрессионистов, если бы они писали картины грязью и потом.

– Ловко ты это придумал. Сколько еще карт припрятано в твоем рукаве, Чезаре?

Приподнявшись на цыпочках я едва коснулась его груди пальцами, улавливая легкое покалывание на кончиках. Голова шла кругом от мыслей. Мне хотелось найти опровержение его словам, прочитать в темных глазах опьяненных местью надежду… надежду на то, что у него есть чувства ко мне. Потому что у меня они были: запутанные, сложные, тягостно сжимающее сердце при мысли о нем.

– Осталась одна, – хриплый голос надломился, он тяжело сглотнул.

Чувствуя мой порыв, Чезаре потянулся ко мне в ответ. Показалось, что он хочет поцеловать меня; измученный взгляд секундно задержался на губах. В нем читалась нервозность он был готов бить или бежать – в этом был весь Борджиа. Мы сверлили друг друга взглядами всего несколько секунд, но ощущалось это вечностью, в которой мое сердце крошилось на осколки.

Я положила руку на его плечо, сжимая пальцы до побелевших костяшек, а он склонился, уткнувшись лбом в мой лоб. В этот особенный момент мы не дышали: через броню Чезаре пробивались чувства, которые он старался придушить, загубить все в себе на самом корню. Мерзкое одиночество точившее меня изнутри, наконец-то отступило.

– Все хорошо, – шепнула я, нажимая кнопку ведущую на парковку.

Мозг осознавал, что ничего хорошего не ждет нас, и мы застряли в ловушке, рискуя своими жизнями. Лифт замедлился. Ожидая за дверьми все что угодно, что могло бы навредить ему, я развернулась лицом к выходу, прикрывая Чезаре. Что ж, захотят его убить, придется сделать это через мой труп. Пульс бешено колотился, от волнения заложило уши, казалось, что все вокруг замерло и перестало существовать.

Дзинь. Двери открылась.

Сердце рвануло вниз, в груди разлилась едкая тяжесть. Я не могла поверить в увиденное: темные глаза уставились на меня, пока кривая ухмылка медленно ползла вверх по самодовольному лицу. Пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться – это не сон.

– Мудильяни, наконец-то!

Вздох облегчения сорвался с губ и почти эхом разошелся по пустой парковке. Тело само рвануло вперед и я крепко вцепилось в нежданного гостя.

– Какого черта?! – прорычала я, обнимая его за шею, радуясь, что на нем ни царапины. Наши сердца бились в одинаковом ритме, знакомые руки обвили мою талию без тени колебаний.

– Шикарные ножки, Мердок!

Борджиа недовольно прорычал какое-то ругательство, мое запястье оказалось в стальной хватке, он дернул меня к себе. В тот же момент Чезаре вскинул другую руку и ударил его под ребра, но он устоял, и попытался нанести удар в ответ. Борджиа заблокировал кулак почти у своего лица.

– За что?!

– За то что опоздал, – Чезаре посмотрел на него с претензией, – бери свои красивые руки, клоун. Они нам еще пригодятся!

Что за хрень здесь происходит? Кажется, я единственная в этом долбаном лифте, кого держали в полном неведении, как пешку для хода в своих играх.

Глава 21: Showdown

Топот ног летел по парковке, громче звучали только наши сердца. Мое билось особенно сильно – я не знала, что делать: изобразить обиду, которую свет не видывал или засунуть уязвленную гордость в задницу и доверить жизнь этим двум мужчинам, которые, как мне кажется, знали пол сотни способов умерщвления плохих парней, причем некоторые – с использованием исключительно подручных средств. Хотя черный пояс по борьбе сковородками, я, пожалуй отжала у всех разом.

Серые бетонные стены давили со всех сторон. Дрейк легкой трусцой семенил в противоположенный конец паркинга, я за ним, Чезаре замыкал наш строй, с лицом серийного убийцы. Мысли метались как бешеные: за нами тянулся кровавый след, с момента въезда в Чикаго мы оставили гору трупов, но до сих пор оставались на свободе. Зачисткой следов занимался, мать его, Уилл Дрейк – мой маршал. Стоило подумать об этом самовлюбленном лжеце, как он обернулся, награждая меня своей наглой ухмылкой. Захотелось пересчитать ему зубы. Кулаком. Нет уж! Этот номер не пройдет. Я фыркнула, лицо залило краской, волна возмущения поперла по телу – мне так хотелось высказать им все, что думаю!

– Как твой кишечный грипп, Бесс?

Дрейк явно издевался, не скрывая ехидство в голосе.

– Так же, как и твои важные дела в другом городе.

– Я не соврал – ты мое важное дело.

Уилл сказал это с такой дурацкой искренностью, отчего Чезаре за моей спиной издал вздох, громче, чем следовало.

– Такое важное, что меня чуть не пристрелили пару раз.

Мы резко остановились. Маршал встал у машины – старого Кадиллака с внушительным багажником. Он открыл крышку, и я ахнула, прикрывая рот ладонью. Внутри, в неестественных позах лежали два тела. Будто кто-то пытался сыграть в тетрис и проиграл. Запах крови ударил в нос.

– Убирал препятствия, – деловито кивнул Дрейк. – Они сопротивлялись.

Только сейчас, когда радость от встречи рассеялась, я заметила следы крови на его белой рубашке. Меня затошнило. Да, наша троица была что надо, можно открывать счет потерь Драггана. Мы – три кровожадных мушкетера против ирландского мафиозного Ришелье.

– Хватит болтать, – Чезаре вынырнул из-за меня, захлопывая багажник. – Избавимся от них по пути, заедем к дяде Антонио.

– Нет уж. Никуда я с вами не поеду.

Я сцепила руки на груди, надувшись как капризный ребенок.

– Хорошо, можем подождать здесь до утра, или до того момента, как новая партия драггановских головорезов попытается вернуть тебя домой, – предложил Чезаре, прижимая меня к машине, через пиджак холод железа обжигал тело. Его рука собственнически легла на мою спину. Я растерянно посмотрела на Дрейка, но тот сделал вид, что самоустранился. – Или я могу закинуть тебя на плечо и засунуть в эту проклятую машину. Выбирай.

– Иди к черту!

Дрейк хихикнул, тут же стараясь скрыть улыбку.

– И ты тоже, Дрейк – катись к черту! – добавила я, кровь прилила к щекам.

– Вы ругаетесь будто женаты лет двадцать, – прокомментировал маршал.

– Заткнись, Дрейк! – прозвучало одновременно от меня и Чезаре, мы синхронно повернули головы в его сторону.

– Сказал же, – пожал плечами Уилл, – короче, я поведу.

Он сел за руль, заводя машину.

– Еще слово, – предупредил Чезаре, заметив, как я открыла рот, – и поедешь в багажнике.

Я показала ему средний палец – жест победителя, не желающего признавать поражение. Каждая секунда стоила слишком много. Села рядом с Дрейком, Борджиа устроился на заднем сиденье, потом добавил:

– Отлично, вспомни об этом пальце, когда будешь одна в своей комнате и обязательно подумай обо мне.

Машина вырулила с паркинга в объятия ночного Чикаго. На резком повороте тела в багажнике с глухим стуком переместились. Район, в который свернул Дрейк был не из тех, что красуются на туристических открытках, скорее в полицейских отчетах: сонные двухэтажки с решетками на окнах тянулись вдоль улиц, кое-где мерцали подъездные фонари. Отвратительное чувство тревоги расцветало во мне, тело напряглось. Я беспокойно крутила головой, высматривая проулки, ожидая увидеть погоню, как в книгах и фильмах про мафию, где Линкольны с затемненными окнами преследуют тебя через весь город, но ничего не происходило. Редкие одинокие фары проносились навстречу, вдалеке выли сирены.

– Бесс, выдохни. Ты сверлишь стекло взглядом, – Дрейк убрал руку с рычага переключения скоростей, накрывая мою ладонь, вцепившуюся в край сиденья. Его касание было успокаивающим. – Скоро в районе будет куча копов, никто не бросится за нами. После того, как Чезаре устроил хаос на улицах, группировки сталкиваются с давлением общества. Чикаго бунтует, жители хотят спокойствия.

Ком в горле с трудом протолкнулся вниз, оставляя в горле ощущение царапающей боли.

– Вам придется очень многое объяснить, – сквозь зубы выдавила я, – все это – куча лжи и дерьма, в которую вы меня втянули.

– Не все, – Уилл на секунду перевел взгляд на меня. – То, что ты мой друг – правда.

Чезаре неожиданно громко зевнул. Я обернулась. В полумраке я видела, как напряжены мышцы его шеи, будто он сдерживал себя от чего-то. Оставалось гадать что же так взбесило Борджиа: признание Дрейка или мое резкое заявление. Машина мощно дернулась вперед, выезжая на более широкую, но такую же пустынную улицу – сонную артерию города. Мутное недоверие к Дрейку и Чезаре, напоминало воды, которые утягивали меня с головой, и я уже не видела берега и на знала как выбраться из тупика.

Дверь хлопнула отчего я проснулась вздрагивая. Где-то на краю сознания еще маячили обрывки сна – картинки из детства, теплые, беззаботные и совершенно несовместимые с моей жизнью в последнее время. Сон не хотел отступать, но я с силой провела ладонями по лицу, заставляя себя вернуться в неприглядную реальность. Большую потрескавшуюся парковку скупо освещал единственный уличный фонарь, вокруг кружили частички пыли, поднимаемые ветром. Ряды одноэтажных промышленных боксов тянулись вдоль дороги. Асфальт был старым, с путиной глубоких трещин, из которых пробивалась чахлая прошлогодняя трава. Выбраться из машины удалось не сразу – усталость брала свое, ноги превратились в ватные столбы. Дрейк и Чезаре открыли багажник, с легкостью водружая на себя тела. Машина приподнялась, скрипнув амортизаторами.

Странное чувство узнавания укололо мозг. Я точно помнила это место: детьми мы часто гуляли здесь, задолго до того, как район окончательно захирел. Выцветшая облупленная вывеска «Автомастерская и мойка Карло» написанная старомодным кудрявым шрифтом все еще висела над одним из боксов, которые раньше казались мне спящими гигантами. Будучи ребенком, я часто представляла, что эти воздушные завитки часть сахарного облака. Раньше здесь стояла лавка, на которой мы мечтали с Чезаре о всяких детских глупостях, поедая сэндвичи из свежего хлеба. Тепло всколыхнулось в груди, это был так давно.

Ворота были подняты, изнутри тускло пробивался желтоватый свет, застревая в длинных резиновых лентах, закрывавших въезд.

– Занесем внутрь, машину загоним. – Отчеканил Чезаре, ничуть не напрягаясь с трупом на плече.

Дрейк молча, сосредоточено кивнул. Они двигались почти синхронно, обладая пугающей слаженностью в действиях, будто для них это было не впервой. Я плелась за ними, прозябая от вездесущего ветра с грустью понимая, что пиджак Чезаре стал неуютным и больше не грел. Их спины скрылись в зеве бокса, но что-то подсказывало мне – не стоит идти за ними. Я и так увидела за этот вечер больше, чем любой другой человек за всю жизнь: хватит не только на программу защиты свидетелей, но и на пожизненный срок заодно. Изнутри доносились незнакомые приглушенные мужские голоса с итальянским акцентом. Пару минут спустя из бокса показался Уилл, в его руках был белый стаканчик.

Видя как я неуверенно переминаюсь с ноги на ногу, он протянул мне стакан, в котором оказался горячий кофе. Я с благодарностью приняла напиток, радуясь обжигающему теплу в ладонях. Уилл сжал мое плечо, подбадривая меня.

– Этого недостаточно, чтобы я тебе простила. – Горячий глоток обжег рот, но я так обрадовалась простой заботе, что просто не могла сердиться в этот момент. – Какого черта мы забыли в этой глуши среди ночи?

– Мойка – хороший способ заметать следы, – с нотой беспечности сказал он, – нам не помешает перестраховаться, я не всесильный, а у этих парней… хм, – Уилл сделал паузу, – больше возможностей.

– Перестраховаться? – поморщилась я, еще больше съеживаясь от холода. – Кто вы такие, черт вас бы побрал?

– Если скажу, мне придется тебя убить. – Он все шутил, глядя мне в глаза.

– Встань в очередь, – огрызнулась я.

Маршал расхохотался так сильно, что даже рычание Кадиллака не заглушил его смех, когда тот завелся. Уилл отогнал ее в соседний темный бокс и почти сразу же ко мне бесшумно подкатил серый, потрепанный минивэн, который не бросался в глаза. Из него выпрыгнул Чезаре. Его лицо в свете одинокого фонаря казалось осунувшимся и измученным.

– Я помню это место. – Тихо сказала я больше себе, чем ему. Горечь от кофе стала неприятной, а может это реакция на то, как все изменилось за годы. – Мойка дяди Карло. Помнишь те очереди, которые тянулись змейкой с улицы?

Чезаре молча кивнул.

– Мойка дяди всегда популярна: они отмывают все – от крови до денег. Лучшее прикрытие семейного бизнеса.

Я слышала о таких местах, кажется, дядя Антонио был чистильщиком для мафии. Борджиа открыл для меня дверцу фургона, жестком приглашая забраться внутрь. Стаканчик с кофе он забрал, швырнув его в урну.

Взгляд бегло осмотрел салон. Чисто. Слишком чисто для такой развалюхи: пахло хлоркой и дешевым освежителем воздуха.

– И что же здесь отмывали в последний раз? – брезгливо уточнила я.

Чезаре лишь пожал плечами и этот жест стоил ему явных усилий. Он тяжело забрался следом, тяжело опускаясь на сиденье рядом. Прижал раненую руку к себе, кровь на рубашке давно запеклась коричневой коркой, выглядело все неважно: Чезаре ослаб, казалось он вот-вот рухнет без сознания. Кожа стала мертвенно-бледной, губы потрескались.

– Это обязательно? – прошипела я, отодвигаясь к окну. Меньше всего мне хотелось, чтобы он отключился прямо на мне. Моя физическая форма после триатлона на выживание тоже оставляла желать лучшего.

Борджиа с трудом выдавил из себя слабую улыбку. Его колено почти касалось моего и от этого по коже побежали мурашки. У чертового тела было свое мнение!

– Мне так спокойнее, – голос Чезаре хриплым шепотом заполз в уши, – терпеть не могу, когда Дрейк распускает свои руки, там где не следует.

В памяти еще свежо: касание Дрейка, когда он придержал меня за плечо. И более ранее – теплое прикосновение ладони Уилла к моей руке. Неужели Чезаре ревнует? Я уже не знала, что думать, все что касалось абсурдным, в горле встал ком. И все о чем я могла мечтать крылось в простом желании: Чезаре должен разобраться в себе.

Дрейк вернулся уже привычно занимая место водителя, поворачивая ключ. Фургон мягко завелся, под ногами приятно завибрировало от работы двигателя. Я закрыла глаза.

– Какой план, Чез? – донесся голос Уилла.

– Сбросить карты и закончить игру, – загадочно ответил Борджиа.