Всё не так уж плохо

Сначала, конечно, было не Управление, был отдел. Да и денег сперва давали немного, руководству Агентства ведь приходилось урезать другие отделы (читай: свои премии) но так было только до первых результатов. Как только аналитики на местах в анализе обрабатываемой информации начали применять принцип «дуршлага Филиппа», (как его скромно назвал разработчик) так начала проступать некая непонятная, но день ото дня всё более странная картина. К слову сказать большинство аналитиков понятия не имело, почему их заставляют проделывать с получаемой информацией такие странные комбинации, но честно отрабатывая свою хорошую зарплату, они прилежно делали всё необходимое и отсылали все полученные данные в Аналитический Центр АНБ. В Центре полученную информацию распределяли по соответственным отделам, а эту, прошедшую «дуршлаг» откладывали в особую папку со странной аббревиатурой NSSIA и доставляли в ведомство Линдона. Как только он сумел доказать основные принципы своей гипотезы, деньги потекли полноструйным ручейком. Его отдел были вынуждены превратить в Управление. Им выделили всё правое крыло трёхэтажного серого здания в глубине парковой зоны территории Агентства Национальной Безопасности, позволили Линдону по своему усмотрению набрать себе сотрудников и, хоть и с санкции начальства, но разрешили использовать агентурную сеть в США, в Южной Америке, Африке и большинстве стран Европы. Соответственно появились филиалы. В Рио, в Брюсселе, в Лагосе. Поэтому Линдон имел все основания гордиться собой. Картина же, которую он нарисовал руководству АНБ, чтобы добиться финансирования и создания Управления, в кратком изложении выглядела следующим образом:

A) На мировой арене действует некая неизвестная сила.

B) Эта сила заведомо не может представлять ни одно из ныне существующих государств.

C) Уровень технических возможностей этой силы (предположительно) выше общемирового.

D) Эта сила оказывает влияние на развитие международной обстановки.

F) Цели этой силы, её структура и основные принципы действий, неизвестны.

Исходя из вышеперечисленного, Линдон Филипп предлагал ступенчатым образом принять меры:

1) 

Используя «дуршлаг Филиппа» собрать и систематизировать сведения о «силе».

2) 

Понять её происхождение, основные принципы, цели и действия.

3) 

Войти во взаимодействие с «силой» с целью использовать её в своих интересах.

4) 

По возможности подчинить её себе.

«Дуршлаг Филиппа» действовал таким образом: из всего массива информации в огромном объёме стекавшейся в аналитический отдел, он вычленял только те события и происшествия, которые соответствовали следующим критериям:

Подразумевали под собой применение технических средств.

Не могли однозначно ответить на вопрос «Кому это выгодно?»

Отличались явной (или видимой) бессмысленностью действия.

Когда, отобранная таким образом информация оказывалась у Линдона на столе, аналитики его Управления приступали к детальной проверке этих фактов. Что-то отсеивалось сразу, что-то приходилось уточнять и дополнять, перед тем как сделать выводы. Но порой кое-какие данные заставляли сразу сделать стойку, словно гончую взявшую след. Взять хотя бы инцидент в Белом Доме. Тогда во время торжественного приёма вместо гимна США, вдруг заиграл гимн Кубы. В самом конце, голос, так похожий на голос кубинского лидера произнёс затейливую фразу на испанском, которая заканчивалась словами: «…норте американо». Сгоряча был уволен техник, чьи родители имели несчастье иммигрировать с Кубы много лет назад. Однако конфуз повторился. И ещё раз. И ещё. Аппаратуру разобрали по винтикам. Всё проверили по многу раз. … И ничего не нашли. Лучшие специалисты Америки клялись, что нет никаких следов какого-либо постороннего проникновения. И техника и запись гимна – всё в полном порядке. Появилась теория о психотропном оружии, но соответствующие эксперты с сожалением признали, что в современном мире такого оружия пока нет. К тому же, появись оно, степень воздействия на психику была бы очень индивидуальной. То есть, если бы это были голоса, то все бы слышали их по-разному. А так все могли засвидетельствовать, как бодрый голос команданте, громко объявил о своём мнении по поводу США. Нашлись горячие головы, которые бросились, было писать ноту протеста кубинскому правительству, но вовремя одумались, представив, как это будет выглядеть со стороны. Теория Линдона тогда пришлась как нельзя кстати. Ему разрешили встретиться с президентом.

– Посудите сами, господин президент, – тихонько убеждал он, – тут явно имела место провокация на очень хорошем техническом уровне. Цель её непонятна до сих пор. Любой вероятный противник, обладай он подобными техническими возможностями, не стал бы так глупо их афишировать. Если есть технология позволяющая подобным образом влиять на приборы, да ещё и в таком защищённом объекте, как Белый Дом, то по всем логическим предпосылкам, такой козырь вхолостую засвечивать нельзя. Поверьте мне, я служу в разведке не первый день. Тут имеет место быть нечто качественно иное.

– Мистер, как вас там… – раздражённо бросил президент, – я скажу вам честно: я плохо понимаю ваши резоны тайной войны. И я абсолютно не представляю, что вы имеете в виду под «качественно иным»… Зато я отлично понимаю, что произошло на приёме. И вытянутые лица послов Великобритании и Франции и их жён, стоят у меня перед глазами до сих пор. А ещё мне до сих пор хочется провалиться куда-нибудь поближе к центру Земли, от того позора, который я испытываю. Я склонен думать, что это, как раз и был удар. По имиджу нашей страны. Что вы ещё мне скажете? Что это были не кубинцы?

– Господин президент, дело в том, что тот уровень техники, с которым мы столкнулись в нашем случае, по самым скромным подсчётам позволяет нанести гораздо более эффективный удар. Например, отключить средства ПВО или электричество, как это было в Нью-Йорке в 77 году.

Про себя Линдон добавил – «или заставить сдетонировать наш ядерный запас», – но вслух договаривать не стал. Незачем было так травмировать и без того нервного и не самого умного президента в истории Америки.

– Всё то, что вы сказали, господин президент, я имею в виду ваши предположения на счёт удара по имиджу, в свете всего случившегося с вами, выглядит вполне разумным. – Слегка польстил ему Линдон, – если бы не другие, не менее странные случаи. И произошедшее в Белом Доме, прекрасно вписывается в общую картину всех этих непонятных происшествий.

Линдону тогда удалось успокоить его, мало того, даже существенно увеличить бюджет своего отдела. В прессу ничего не просочилось. Но самое главное – Линдон начал интуитивно подходить к пониманию некой равнодействующей доминанты в цепочке этих событий. Вернувшись к себе, Линдон включил компьютер и стал сортировать имеющуюся информацию по новой системе. Сначала ничего не выходило, но Линдон не огорчился. Вся работа по сбору данных осуществлялась по принципу «найди то, не знаю, что», поэтому погрешности просто обязаны были быть. Тут сведения запоздали, там были признаны не имеющими отношения к делу, а в этом случае вообще не попали в поле зрения агентов. Всё это Линдон должен был учесть. Он ввёл необходимые поправки в настройку программы и снова прочесал базу данных. В этот раз компьютер выдал некоторую зависимость. Получалось, что если отсеять ряд событий, как попавших в сбор по ошибке, проступает интересная последовательность. Странные происшествия теперь проявлялись в некой иной системе. Линдон потёр глаза, ещё раз взглянул на экран. Теперь выходило, что эти «казусы», как он называл их про себя, возникали не стихийно а… биполярно, что ли? Допустим в стране «А» произошло какое-то странное событие, которому не могут дать оценку ни политологи, ни военные, ни технические специалисты. Но что-то в самой ситуации словно бы намекает на причастность страны «В». Как намёк на причастность Кубы в инциденте в Белом Доме. Через определённый промежуток времени что-то равносильное по своей несуразности или странности возникает в стране «В». Значит, если его догадка права, то совсем скоро нечто похожее или совершенно непохожее, но должно произойти на Кубе. «Политическая равнозначность казуса»… так, наверное, можно назвать этот феномен. Если его догадка верна… Линдон немного посидел, всё так же глядя на экран компьютера, затем встал, прошёл в туалетную комнату, вымыл лицо холодной водой. Подошёл к окну, понаблюдал, как ветер гоняет осенние листья по парку, снял очки, потёр лицо руками, вернулся к столу и снова взглянул на экран. Потом уже, не колеблясь, поднял трубку внутреннего телефона.

– Соедините меня с господином директором. – сказал он.

Глава 4. Скандальный кубинский успех

Операцию решили назвать «Карибский микроскоп».

– Самое важное – ни во что не вмешиваться, и наблюдать. Только наблюдать. – инструктировал Линдон своих подчинённых. – Местной агентуре вбейте в голову то же самое. Наблюдаем и только. По возможности незаметно.

Главное, было совершенно непонятно, где на Кубе это произойдёт и на кого, и по какому признаку, следует обращать внимание. Агентуры на Кубе хватало, но существовал риск провалить разом всех, кто будет участвовать в операции. Даже не в операции, а… непонятно в чём, основанной опять-таки на принципе – «принеси то, не знаю, что». Но и упускать этот случай было нельзя. С другой стороны Линдон был уверен, что и кубинские спецслужбы не смогут просчитать их интерес, когда они и сами его понимают весьма отдалённо. Но из-за этой проклятой неопределённости риск был очень большой. Тогда одному из аналитиков в штате Линдона Филиппа пришла в голову идея «заретушировать» возможное странное поведение агентов… алкоголем!

То есть если, мол, неизвестно, что придётся делать участникам операции, то нужен был, хотя бы некий предварительный мотив, оправдывающий их действия в глазах правоохранительных органов и спецслужб Кубы. Конечно, у этого плана имелись свои явные недостатки, но в этих условиях, более дельной идеи никто предложить не смог.

Из-за полного отсутствия информации принялись фантазировать на тему возможного места и времени возникновения «казуса». На основе имеющихся данных выходило, что это будет какое-либо мероприятие. Так или иначе, связанное с правительством, или заметными людьми страны. Стали узнавать на счёт официальных мероприятий. Их оказалось не так уж мало. Особое внимание обращали на те, в которых предполагалось участие кубинского лидера. Наиболее вероятными (насколько можно было эту вероятность определить), представлялись следующие варианты: 1.Открытие музыкального молодёжного фестиваля в Гаване. По предварительным данным команданте должен был обратиться к молодёжи с приветственной речью. 2.Рабочая встреча с президентом и двумя министрами Аргентины. 3. Посещение сиротского приюта в пригороде. 4. Лекция в Национальном Университете имени Эрнесто Че Гевары студентам факультета международных отношений.

Из всех мероприятий, эти выглядели наиболее перспективными. Линдон, получив санкции руководства, начал готовиться к операции. Совершенно не представляя, с чем придётся столкнуться, он решил действовать с максимально широким охватом. Все эти мероприятия, за исключением, разве что, встречи с президентом Аргентины, должны были проходить при достаточном стечении народа. Да и эта встреча с аргентинцами не смущала Линдона. Он твёрдо верил своей интуиции: если там, за закрытыми дверьми что-либо случиться, виновного или виновных внутри не окажется, как их и не могло оказаться внутри Белого Дома во время недавнего инцидента. Значит, кто-то или что-то будет (на что Линдон так надеялся) снаружи. Что-то, что сможет дать хотя бы ключ к пониманию этих явлений. На открытии музыкального фестиваля Линдон намеревался действовать так: рассеять в округе агентов с приказом обращать внимание на любое проявление нестандартности в любой ситуации. (Не слабая формулировочка, конечно, но большего объяснять было нельзя). Особое внимание уделить задним площадкам сцены. В толпу замешать американских студентов и молодежь из местного агентурного резерва с любительскими видеокамерами с чётким приказом каждому снимать свой участок. Для конспирации всем участникам в обязательном порядке повелевалось глотнуть немного виски.

Однако на Музыкальном Фестивале ничего примечательного не произошло. Бессменный лидер Кубы приехал к открытию, сказал пламенную речь, не преминув осудить очередные проявления империализма со стороны США. Затем под гром аплодисментов он даже подпел первому конкурсанту, который весело пританцовывая, исполнил всемирно известную песню «Quantanamera».

После этого он спокойно помахал всем рукой и уехал.

Встреча с аргентинцами тоже ничего не принесла в смысле результатов. Оставался детдом и лекция. Линдон чувствовал себя с каждым разом всё хуже. Из Агенства то и дело приходили звонки и люди стоящие выше него с разной степенью раздражённости и нетерпения интересовались результатами. А получив ответ об отсутствии оных, начинали намекать, не пора ли, мол, прекращать этот ненужный балаган. И день ото дня эти начальственные намёки становились всё громче и громче.

В этот раз объект должен был выступать с лекцией перед студентами. Неожиданно пришла информация, что с утра состоится открытие большого госпиталя, построенного каким-то американским благотворительным фондом, и команданте, приглашён осветить своим присутствием это мероприятие. Поначалу Линдон не придал этому особого значения. За дни проведённые на Кубе, он как-то успел свыкнуться с мыслью, что если «казус» и произойдёт, то только во время выбранных ими собраний. Вот что значит стереотипы мышления. Они, как видно, проявляются даже у хороших аналитиков. Линдон, конечно же, был хорошим аналитиком, но тут дал осечку и решил ничего не предпринимать в связи с изменением планов объекта. Тем более в актовом зале университета и около него уже были расставлены местные агенты и «туристы» с видеокамерами. Однако и тут вмешался случай, в виде очередного звонка из Агентства. Линдону в полуприказном порядке посоветовали сворачивать операцию. Понимая, что убедить начальство уже не удастся, Линдон скрипнув зубами, решил схватиться за соломинку и послать несколько человек в больницу.

И… как это часто бывает, кукиш вылез там, где его совсем не ждали. На открытии госпиталя с самой современной аппаратурой, честь «первой ночи» предоставили кубинскому лидеру. Подключив, еще крепкое, тело команданте к диагностической аппаратуре, американский врач, гордясь возложенной на него честью, набрал на клавиатуре команду приступить к диагностике. Аппаратура тихо зашелестела, команданте удобно откинувшись в большом кожаном кресле-кровати, с лёгкой улыбкой наблюдал, как журналисты щёлкают фотокамерами.

– Дорогие господа, – обратился врач к журналистам, – позвольте сначала выразить своё уважение мужеству команданте, который, как, и положено отцу нации, первый принял на себя удар наших очередных происков…

Журналисты весело засмеялись, кубинский лидер тоже громко хмыкнул. Ободрённый успехом своей шутки, врач успел ещё сказать что-то о будущем сотрудничестве, о добром соседстве, как вдруг обнаружил, что присутствующие давно уже не слушают его, а с отвисшими челюстями смотрят на монитор. Врач недоумённо повернулся в ту сторону. На экране монитора на испанском и английском языках красовалась надпись гласящая: «пациент скончался более суток назад». Где-то с минуту царило молчание. Потом кто-то робко щёлкнул фотоаппаратом. Диагностическая машина в ответ мигнула и выдала следующую надпись: «учитывая степень разложения, труп рекомендуется немедленно кремировать». Щёлкнула ещё чья-то камера.

– Минутку, господа, – опомнился врач, – тут явно какой-то сбой. – Краснея от стыда, он снова набрал программу диагностики сердечно-сосудистой системы. Аппаратура буквально через секунду выдала очередной вердикт: «Диагностика сердца невозможна по причине отсутствия такового». Тут уже и журналисты, сообразившие, что на их глазах происходят вещи поинтереснее банального открытия больницы, открыли неистовую стрельбу из фотоаппаратов. Снимки вышли отличные – строгий анфас пожилого лидера, отвисшая челюсть врача и жизнерадостная надпись на мониторе. Врач, ничего не понимая, смотрел на технику, и без всякой нужды нажимал на разные кнопки. Да. Это был «казус».

Однако команданте сумел обратить этот скандал в успех. – Наши сердца неподвластны тупой технике янки, – громко заявил лидер по-английски, чем ещё сильнее смутил присутствующих штатовских врачей. А потом в своей манере привычно добавил что-то про «гринго» и «норте американо» на испанском языке.

Линдон узнал о казусе, когда команданте уже прибыл в университет. Скрипнув зубами, он приказал внешнему кольцу снять наблюдение, а сам отправился в госпиталь. Журналистов там уже не было, врачи, и технический персонал растерянно тестировали аппаратуру. На экране весело помаргивало сообщение: «спасибо за внимание». Отключили всю систему, запустили по-новому. Все функции были в норме. Никто ничего внятного сказать не мог. Линдон вздохнул, потёр лицо, вышел наружу и распорядился узнать, кто из сотрудников управления и местной агентуры присутствовал на месте во время «казуса». Оказалось, что из сотрудников, никого. Распоряжение было отдано, когда участие сотрудников Агентства и их места в университете были определены и утверждены самим Линдоном. Заместитель, услышав приказ послать пару-тройку агентов в госпиталь, решил не отрывать их от обговоренных ролей, а отправить в госпиталь местные кадры. Кого конкретно, заместитель вспомнить затруднился, надо было снова выяснять у самих кубинцев. Линдона начинало трясти.

– Стенли, – прорычал он, – найди тех, кто был здесь. Немедленно. И вытащи из них всё. До последнего. Пусть по минутам, по секундам распишут, где они были и что видели. По мгновениям. – Уже орал он. – Ты меня понял!

Успех пришёл, как это тоже порой бывает, оттуда, откуда совсем не ждали. Оказалось, что один из кубинских агентов, посланных в больницу, вопреки строжайшей инструкции, перебрал по части «конспирации». Он-то и обратил внимание на худенькую девочку-подростка, которая сидя на корточках, пряталась за мусорными баками во дворе новой больницы и глупо хихикала, сжимая двумя ладошками какой-то странный продолговатый предмет. Для нищей, у девочки была слишком белая и чистая кожа, а для богатой, слишком простая одежда. Да и хихиканье в ладоши за мусорными баками и строительным хламом, само по себе… как-то не обычно. Агент был предупреждён о необходимости обращать внимание на странности вокруг, но совершенно не подумал бы, отнести к таковым эту девчонку. Просто усугубив «конспирационную дозу» пивом, он почувствовал острую необходимость «подоить амиго», и для этого искал укромное место. Мусорные баки, точнее пространство за ними, показалось ему вполне местом вполне укромным.

– Сеньорита, что случилось? – спросил он. Сперва ему показалось, что девочка тут по той же нужде, что и он. Потом он решил, что она плачет. И только приглядевшись, он понял, что это не рыдания, а смех.

Но на его появление девчонка отреагировала крайне странно. Перестав хихикать, она резко подняла голову и так и застыла с крайне испуганным выражением лица.

– Сеньорита, что вы тут делаете? – улавливая некую несуразность ситуации, уже гораздо более строгим тоном осведомился агент. К слову сказать, он и понятия не имел, что происходит сейчас за стенами больницы.

Девчонка, сжимая в руке странный продолговатый предмет, медленно выпрямилась и что-то сказала на незнакомом языке. Агент переспросил. В следующий миг она, пронзительно завизжав, кинулась вперёд. Прямо на него. Вернее прямо в него. Так показалось кубинцу. Пространство между стеной и мусорными баками было настолько узким, что разминуться им бы ни за что не получилось. Всё произошло очень быстро. Удивлённому агенту, совершенно не связывавшему своё странное задание и эту девчонку, показалось, что его в живот, а потом в лоб, ударил таран. На самом деле, девчонка, взяв с места скорость и понимая, что обойти неожиданное препятствие, никак не удастся, с разбега «вступила» ему в живот, ударяя и одновременно отталкиваясь от него. Нога на живот, нога на плечо, колено задевает лоб и… она падает. Но падает уже по другую сторону, за спину агента… поднимаясь на ноги, она уже готова была лететь дальше, путь к свободе был открыт. Но в этот самый момент полуоглушённый мужчина спиной свалился на неё сверху. Отчаянными рывками, высвобождаясь из под упавшего на неё грузного тела, она вдруг почувствовала, как на её голени сомкнулись его пальцы. И она закричала снова. Громко. Пронзительно. Переходя на ультразвук. Ошеломлённый агент, машинально попытался схватить её и второй рукой, но в этот момент девчонка резко и неожиданно сильно ударила его своим худым кулачком прямо в глаз. Кубинцу показалось, что перед ним распахнулся космос с множеством звёзд и галактик, летящих ему навстречу. Конечно он тут же забыл о своём намерении схватить её второй рукой. Отчаянно мотая головой и выставляя перед собой руки для защиты, агент неожиданно ухватился за что-то твёрдое. Инстинктивно делая рывок на себя, и проворачиваясь, словно бы закрываясь спиной, он упал на другой бок. Шипя и ругаясь, он медленно поднялся, сначала на колени, потом на ноги. Девчонки рядом уже не было. Пострадавший глаз почти ничего не видел и стремительно заплывал. Агент, прижимая его одной рукой, вышел во двор. Он успел увидеть как худенькое тело, взлетев по одному из растущих во дворе больницы деревьев, стремительно махнуло через стену. На предмет, зажатый в руке, он обратил внимание только когда его «амиго» вновь напомнил, что ждёт помощи и кубинец вспомнил, зачем он вообще пришёл сюда – за мусорные баки.

Этого агента с заплывшим глазом, Линдон допрашивал лично, вытягивая из того мельчайшие подробности произошедшего во дворе больницы. Всё ещё боясь поверить в успех, он рассматривал предмет, попавший им в руки. Даже не предмет, а Предмет. Артефакт. Это был совершенно чёрный, слегка сплющенный продолговатый овал. Он чем-то напоминал миниатюрную доску для сёрфинга. Размером примерно с ладонь, он был абсолютно гладкий, с одного края в него было вдето кольцо из тяжёлого белого металла. Напоминало платину. И ещё было странное ощущение – Предмет, как бы прилипал к ладони, когда его брали в руку. Не то, чтобы именно прилипал… а возникало чувство, что внутри чёрного материала происходил некий прилив по направлению к поверхности, которая соприкасалась с рукой.

«Имеет ли эта девочка со странным артефактом в руке отношение к произошедшему в больнице?» – такой вопрос Линдон себе даже не задавал. Имеет. Безусловно. Самое прямое отношение. Иначе и быть не могло. Для его управления это был рывок вперёд. Это был успех.

Управление Линдона получило ещё более широкие полномочия и ассигнования. Внешний облик и возраст описываемой девочки-подростка Линдона удивил, но не смутил. В этой истории всё с самого начала было необычно. То, что это простой ребёнок, Линдон и мысли не допускал. История вышла на новый круг развития. И ещё у них появился Предмет.

Однако, тут ждало разочарование. Эта штука не поддавалась никакому анализу. Ни просканировать, ни определить состав, ни функциональное назначение не получалось.

*****

Сообщение об инциденте на «Свободной Минесотте» почти сразу попало к Линдону. Внимательно изучив справку, он набрал номер информационного отдела. Выяснилось, что для подробного разбирательства авианосец снят с боевого дежурства и своим ходом движется к берегам Америки. Капитан, старший офицерский и технический состав уже доставлены военным бортом на одну из баз на территории США. Линдон выслушал, потом снова поднял трубку и попросил соединить его с директором Агентства. А ещё через час он выглянул из кабинета и сказал своему секретарю – Готовьте вертолёт. Мы летим в Северную Дакоту.

Однако допрос членов экипажа «Свободной Минесотты» ни к чему не привёл. Все они, правда, немного с разными подробностями, описывали одно и то же: непонятно почему, двигатели вышли из строя, а динамики не затыкались ни на секунду. Долго выясняли, что за песня. В итоге выяснили. Песня на русском языке. Из мультфильма. Немного погодя Линдону доставили и то и другое.

Линдон просмотрел мультфильм, приказал прокрутить его команде авианосца, которую при первых же звуках песни чуть не вывернуло прямо там, в кабинете. Однако дальше пойти не смог. Смущал ещё тот факт, что мультик был сделан хоть и на русском языке, но на армянской студии, а сейчас Армения была отдельная страна. Учитывая принцип политической равнозначности, вставал вопрос: где пройдёт встречный «казус» в России или в Армении? Ответа на него не было.

Так прошло две недели. С побережья пришёл сигнал, что «Свободная Минесотта» прибыла в порт приписки. Линдон немедленно вылетел туда. Там его ждал очередной сюрприз – «предмет» начал пульсировать. Линдон сначала не связал этот факт с приближением к «Миннесоте», но немного погодя призадумался. Получалось, что артефакт реагирует на какой-то источник или раздражитель, находящийся на авианосце, или вблизи него. – Что это? – думал Линдон. – Своеобразная антенна? Некий распознаватель… какое-то другое многофункциональное устройство? – По первоначальным выводам выходило, что на авианосце, или где-то рядом с ним можно найти нечто новое. Или кого-то нового… Линдон ещё только прикидывал, как поступить: приказать ли взять прилегающий район в оцепление или повременить, как вдруг пульсация стала резко ослабевать. Возникало впечатление, что раздражитель удаляется от «предмета». Линдон поднял на ноги всех в округе. Он потребовал карту местности, а перед военными поставил вопрос: подозреваемый удаляется от базы; назвать возможные пути его отхода. Военные такую постановку вопроса понимали очень хорошо. Они сразу же назвали несколько вариантов. Линдон задумался. Сейчас всё зависело от его интуиции. Предмет был только один, соответственно путь из нескольких возможных мог быть выбран только один. После минутного колебания, Линдон выбрал шоссе идущее в крупный город. – Там, между прочим, есть международный аэропорт. – подумалось ему. Через десять минут военный хаммер уже мчал Линдона по широкому автобану. «Предмет» молчал. Чем ближе был город, тем сильнее нервничал Линдон. Наконец, когда до города оставалось километров двадцать, «предмет» снова начал слабую пульсацию. Аналитик моментально вспотел, артефакт казалось, прилипает к ладони и внутри него идёт какая-то работа, иногда возникало впечатление, что он хочет что-то сказать Линдону. Чем ближе был город, тем сигнал становился стабильнее.