Девочка Эмина

– Не лезь не в свое дело.

Я замолкаю. С чего я вообще решила, что Эмин лучше того подонка по кличке Анархист, что украл мою мать и убил отца?

Март провожал нас из Сибири вихрями снега. Я была закутана в мужское пальто в то время, как Эмин управлял автомобилем в одной футболке. Его крепкие загорелые руки были напряжены, а холодный взгляд сосредоточен на дороге. На юге, должно быть, давно наступила настоящая теплая весна.

Мы с родителями собирались лететь на юг. Но они нашли нас раньше.

– Кто может искать тебя? Мне нужны фамилии родственников, друзей, подруг, – требовательно.

– Никто. Мы не поддерживали связь с родными. А бабушки и дедушки давно умерли.

– Твои друзья? Все, кто может тебя искать.

Я молчу. Не хочу делиться с ним личным. Я чувствую, что нельзя говорить ему всю правду.

– Говори. Кто у тебя есть?! – с нажимом.

– Кристина. Моя подруга. Мы разговаривали с ней по скайпу, когда… когда все произошло.

Эмин чертыхается.

– Она видела их лица?

Я делаю шумный вдох. Видела. Но если я скажу правду, то он ее убьет.

Быстро качаю головой. Соврала. Я соврала Эмину.

– Надеюсь, ты мне не солгала, Диана, – проходит по мне пристальным взглядом.

А я надеюсь, что он прощает ложь.

Очень надеюсь.

– Когда мы приедем?

– На половине пути остановимся в отеле в Поволжье. Переночевать.

– Вместе? – вырывается само собой.

Меня бросило в дрожь от взгляда, которым Эмин меня наградил.

Я нервно облизала губы. Отвела взгляд. Вцепилась в пальто.

Мысли о предстоящей ночи, проведенной с этим жестоким мужчиной, лишали надежды на спасение.

– А ты как думаешь, моя девочка?

– Вернемся к вопросу. Кто еще тебя может искать? Парни, женихи? – припечатывает ледяным взглядом.

– У меня не было, – опускаю взгляд, – папа не разрешал.

– Хороший папа, – усмехается Эмин.

Напряжение постепенно спадало. Почему-то мне казалось, что я могу лишиться головы, если не отвечу на все его вопросы.

– Почему не поступала? Ты закончила школу два года назад.

– Родители не разрешали.

– Они всю жизнь собирались тебя прятать? – хмурится, сжимая руль.

– Они копили деньги, чтобы отправить меня за границу.

Прикусываю щеку, чтобы не сказать лишнего. Того, чего говорить не стоило.

Недосказанность витает в салоне весь путь из холодного города.

– Они готовили тебя к свадьбе? Говори правду. Не лги мне.

Эмин бросает на меня взгляд – всего на секунду. Этого достаточно, чтобы прочитать ответ в моих глазах.

– Значит, к свадьбе… – зло усмехается.

– Я не хотела замуж. Тогда мы решили, что для начала я просто улечу в другую страну. Там он должен был меня встретить. Хороший парень из хорошей семьи…

Заканчиваю почти шепотом.

Теперь меня ждет другая участь. Другой мужчина. Пугающий, жестокий. Совсем не нежный.

– То есть он будет тебя искать, – мрачно заключил Эмин, – фамилия, имя?

– Послушайте. Зачем вы это делаете? Однажды все закончится, оставьте их. Меня не будут искать.

На трассе затор. Мы едем со скоростью сорок километров в час. В кювете лежит машина, на трассе стоит другая – сложенная от аварии вдвое. Губительная авария дает нам время на тяжелый разговор. После моей речи в салоне становится жарко и… страшно.

– Пожалуйста, помоги мне найти маму. И тогда мы обе исчезнем из твоей жизни.

Эмин отрывается от дороги и резко касается моей щеки ладонью – едва уловимо, но невыносимо тяжело. Я забываю дышать.

В его глазах обещание несладкой жизни.

– Нет, Диана. Ты уже никуда не улетишь. Родители прятали тебя всю жизнь, но не уберегли. Я нашел.

– Почему мы? Почему моя мама? Почему я? – слезы льются по щекам, стекая к его жестким пальцам.

А в следующую секунду моя память подкидывает мне несколько картинок. Словно вспышка фотоаппарата – что-то щелкнуло.

– Я помню тебя! Ты был в нашем доме несколько лет назад… Вот откуда ты знал, где у нас черный вход. И машину туда сразу поставил. И маму мою увели через него. Ты знал!

Сложно не срываться на крик, но я стараюсь. Я все еще помню его отрезвляющие пощечины.

И что Эмин истерики не любит – помню.

А еще помню его глаза недобрые.

В тот день у папы был выходной, но он сказал, что ждет одного важного гостя. Мамы дома не было, и папа просил о госте не говорить. По просьбе папы я пряталась в своей спальне несколько часов, но затем вышла. По глупости.

Несколько лет назад я впервые увидела Эмина. Он уходил из нашего дома, когда я наблюдала за ним со второго этажа. Помню, как он поднял взгляд. Четко прицелился и поймал меня глазами. Он усмехнулся, а я испугалась, ведь папа просил не высовываться.

Но почему папа встречался с ним?

Что за дела они обсуждали?

– Что вам нужно от нас с мамой?!

Затор рассосался. Мы с ревом поехали по трассе. Его пальцы, влажные от моих слез, вцепились в руль.

– У нас с твоим отцом были кое-какие дела. Он обещал мне тебя взамен на мою помощь. А теперь выясняется, что тебя готовили другому, – Эмин недобро усмехается.

– Я тебе не верю, – ошеломленно.

– Это я прятал вас, Диана. Но в этот раз не помог. Твой отец заупрямился и не уехал вовремя.

Это было правдой. Год назад мама умоляла отца уехать.

– Этот зверь… Анархист ваш… – Эмин дергается, – он убьет мою маму, да?

Я уже подумала, что Эмин не ответит. Или ударит. Или же убьет.

Так сильно у него заиграли желваки, и тогда металлический голос прорезал пространство:

– Не для того он двадцать лет ее преследовал, чтобы убивать. И довольно называть его зверем. Твоя мать предала, сбежала, но за все приходится платить, Диана. Лучше запомни это. Не повторяй ее ошибок. Будь верной и послушной, тогда у нас с тобой все будет хорошо.

Эмин страшен в гневе.

Невероятно опасен.

Мамочка, где же ты?!

– Мы подъезжаем к отелю. Веди себя хорошо.

Глава 5

«Будь верной и послушной, тогда у нас с тобой все будет хорошо», – фраза, после которой в салоне потяжелел даже кислород. Настолько, что я делала глотки воздуха, но не могла им надышаться.

Я без разрешения Эмина приоткрыла окно. В нос ударил ледяной ветер, который снова подарил мне жизнь. Становилось легче. Пусть не морально, но физически.

Март в Сибири почти не радовал нас плюсовой погодой, но, добравшись до Самары, я сразу ощутила тепло Поволжья. И вспомнила, как сильно любила солнце, когда мы с родителями жили южнее.

Вскоре мы прибыли на место ночлежки.

Странная пара зашла в отель: взрослый мужчина в легкой футболке, когда температура воздуха едва достигала пяти градусов, и бледная испуганная девушка, утонувшая в огромном мужском пальто.

Внутри отеля Эмин достал мои документы и все решил за меня.

– Два номера. Один двухместный.

– Прошу прощения, но в данный момент мы располагаем только одноместными номерами.

– Люкс? – Эмин нетерпеливо играет брелком от машины.

– Все занято… – администратор стушевалась.

Девушка опустила взгляд. Ей предложить нечего.

Я никогда не встречала таких мужчин, как Эмин. Холодных. Бескомпромиссных. Жестких.

И при мысли о том, что мы будем ночевать в одном номере, меня бросило в дрожь. Ведь навряд ли он отпустит меня в другой номер, это сделано для прикрытия.

Эмина едва ли волновали мои чувства.

Я до сих пор помнила его совет быть верной и послушной. Если слушаться бандита несложно, то что значило быть верной?

Ведь мы не в отношениях. Не муж с женой. Он лишь смотрит на меня как на свою собственность. Хватает за руку и возвращает в реальность, когда я мысленно возвращаюсь в свой дом в Сибири. Куда-то ведет, не спрашивая моего мнения.

– Давайте два одноместных, – велит Эмин.

– Конечно, – администратор принимает документы, – Чернова Дана Ильясовна? – уточняет.

– Что?

Я нахмурилась, и тогда Эмин крепко сжимает мою руку. С силой. До боли. Призывая молчать на то, что он украл мое имя. Фамилию. Отчество.

Ему было мало изменения внешности. Он изменил все мое существование.

– Да. Чернова Дана, – жестко отвечает Эмин.

Он отпускает мою руку лишь когда мы оказывается в номере одни. Мурашки накинулись на мое тело, терзая сомнениями и переживаниями. Взгляд бросился на двуспальную кровать.

Я была права. Два номера для бегства, как и изменение моего имени. Спать мы будем в одном.

– Других номеров нет.

Я вскидываю взгляд. Эмин смотрит на меня задумчиво.

– Мне нужно сделать звонок. Пока прими душ.

Серые глаза впились в мои выжидающе. У меня голубые глаза. Как у мамы точь-в-точь.

– Что будет с моим папой? – на глаза наворачиваются слезы.

– Его похоронят. Я позаботился об этом.

Срываюсь с места, лишь бы не слышать его холодный жесткий голос. Еще утром я была счастлива.

А теперь не принадлежу сама себе.

Эмин хватает меня за руку, резко приближая к себе. Снова причиняет боль, потому что его злят мои слезы.

– Послушай. Так нужно. Теперь тебя зовут Дана, привыкай.

В ванной я включаю воду и тихо приоткрываю дверь. Да, я хочу знать, что за звонок он делает.

Мужская фигура напряженно стоит у окна.

– …я понимаю, что ты хочешь увидеть тело. Но я избавился от него.

– …ты не доверяешь мне? Я остановился в Поволжье переночевать.

– …слишком много следов оставил. Рисковать не собираюсь. Вот увидишь, ее никто не будет искать. Я об этом позабочусь. До встречи.

Разговор прерывается. С гулким сердцебиением я прикрываю дверь.

Анархисту нужна моя изощренная смерть. А Эмину – моя жизнь. И никто не спрашивает, что нужно мне.

Эмин лежал на кровати, читая книгу. Боже, даже у этого бандита с собой всегда есть книга. Удивительно.

– Сколько тебе лет? – вырывается само собой.

– Двадцать восемь, Диана, – Эмин усмехается, – чего замерла? Выезжаем на рассвете. В твоих интересах лечь спать.

– Мы будем спать здесь? – хмуро переминаюсь.

– Нет, конечно. Ты можешь расстелить на полу.

Я делаю шаг подальше от кровати. На полу, так на полу. Так намного лучше.

Эмин захлопывает книжку – так резко, громко, что заставляет меня замереть на месте.

– Шутка. У тебя есть половина кровати. На ней и спи.

– Я на полу.

Тогда его голос изменился. Приобрел металлические нотки, которые я так не любила.

– Легла и уснула… Диана, – тембр его голоса понизился, стал опаснее.

Повторять он тоже не будет – вижу по его прищуру.

И я ложусь. На самый краешек. Подгибаю колени, отворачиваюсь от него, а слезы сами начинают литься. Тихо. Незаметно.

Только его дыхание – иногда нетерпеливое, иногда глубокое слышится в номере. Надеюсь, что он не замечает мои слезы. Или хотя бы делает вид.

Но проходит время, и на мою голову опускается его рука. Тяжелая. Большая.

Не предвещающая ничего хорошего.

От его прикосновения я вздрогнула, затаив дыхание. И даже перестала плакать.

– Эмин… – мой голос охрип от волнения.

– Боишься?

Отпустив мои волосы, его пальцы очертили шею. Собственнически. Размашисто.

Как ставят подпись на полученном товаре.

Только дыхание его тяжелое раздавалось за спиной.

– Спи, – тихий приказ.

Он наверняка слышит, как сильно бьется мое сердце. И как неспокойно я засыпаю.

Ранним утром мы двинулись в путь. Я с опухшими от слез глазами, а Эмин мрачный, как непогода в Сибири. Человек настроения.

С каждым километром пути меня утешала мысль, что я становлюсь ближе к маме. Как она там? Почему она не рассказывала мне правду?

Уже к вечеру второго дня я узнала, где живет Эмин. Как только мы въехали в Волгоград. В теплый солнечный город Волгоград – здесь мы с семьей никогда не были.

Вероятно, потому что здесь жил Анархист, от которого мы бежали.

– Куда мы теперь? – осторожно спрашиваю.

– В мой дом.

Краткость – сестра таланта.

Я не перечу. Все равно увезет.

Не добровольно, так силой.

Батальонная 13. Я сумела разглядеть табличку с адресом. А затем Эмин вывел меня из машины. На часах одиннадцать вечера, было темно. Эмин подогнал машину к самому подъезду.

– Пошли, – крепко берет за руку.

Я с волнением оглядываю двор. Темнота, тишина. Только Эмин и я.

И лифт, в котором он стоит очень близко ко мне. И тяжело дышит, над чем-то раздумывая.

В квартире я, не думая, подхожу к окну. Рядом с окнами чувствуется свобода, но тринадцатый этаж пугает своей высотой.

– Здесь три комнаты. Это мой дом, и здесь тебе ничего не угрожает. Вид открывается на визитные карточки города: колесо обозрения, Волгоградский мост, монумент, стадион «Волгоград Арена» – все в твоем распоряжении. Смотри, любуйся.

Я шумно выдыхаю. Вид на мост обескураживал, а холодная река – темная, глубокая, страшная – пугала до дрожи.

Она такая же таинственная, как теперь моя жизнь.

Однако, ни монумент «Родина-мать зовет!», ни колесо обозрения не радовали глаз. Все было чужим. Опасным. Страшным.

Как и сам Эмин.

– Я не хочу здесь жить… – отчаянно шепчу, упираясь в толстое остекление балкона.

– Придется.

Его голос за спиной лишает рассудка. Я подскакиваю на месте, разворачиваюсь и тут же упираюсь в его грудь.

Сильная. Твердая. Стальная грудь.

Мне никогда не справиться с ним, если он захочет получить меня. И мамы рядом больше не будет.

Руки Эмина причиняют боль – они впиваются в мой подбородок, задирая голову. Заставляют смотреть в его серые бездушные глаза.

– Я только поцелую.

– Что? Нет…

Глава 6

Я в ужасе распахиваю глаза.

И упираюсь в его грудь прежде, чем чувствую тепло на своих губах.

Не хочу.

Не хочу принадлежать этому мужчине. Он опасный. Его нельзя целовать.

– Больно не будет.

Эмин выдыхает мне в губы, сковывая руками талию.

Обездвиживая.

Лишая надежду на все хорошее.

Миллиметр за миллиметром забирая мое тело. Кусая губы.

– Я только поцелую…

Он повторяет это словно заведенный. Будто хочет убедить в этом самого себя. Чтобы не сорвало крышу.

– Пожалуйста… Эмин. Отпусти.

Уворачиваться становится все сложнее. Его напор пугает. Мой жалкий писк ничего по сравнению с его силой.

Его язык проходится по моей нижней губе. Делает укус. Раздается тяжелый вздох.

В моих глазах стоят слезы. Вот и твой первый поцелуй, Диана.

– Эмин!

Изо всех сил толкаю его в грудь. Отшатываюсь к концу балкона, из которого открывается панорамный вид на темную страшную реку.

Его взгляд не предвещает ничего хорошего.

– Не приближайся ко мне!

Голос подводит меня дрожью. Эмин жестоко усмехается. Чувствует мой страх, как зверь, что загнал свою добычу.

– И кто меня остановит, Диана?

– Я бы не хотела, чтобы тебя пришлось останавливать. Ты ведь не для этого привез меня сюда.

Тихо, но веско. Правдиво, но тонко.

Эмин меняется в лице. Становится задумчивым.

– А, по-моему, тебе вполне понравилось со мной целоваться.

В ту же секунду в квартире раздается звонок. Гости?

Только гости не приходят на ночь глядя. И Эмин это понимает. Улыбка с его лица пропадает. Все его тело напрягается, и сам он вытягивается в полный рост, словно готов вот-вот ринуться в бой.

– Сиди в комнате и не высовывайся, – велит он.

Размашистыми шагами Эмин уходит, плотно закрывая за собой дверь в спальню. Я оглядываюсь. Сердце стучит так сильно, будто норовит выпрыгнуть.

Он считает, что мне понравился его наглый варварский поцелуй.

Касаюсь губ. Кожа до сих пор горит огнем от его грубости…

За дверью раздаются голоса. Грубые, с басом. Они приближаются.

А еще Эмин ругается – впервые я услышала мат из его уст.

– Покажи мне ее. Я хочу увидеть ту, из-за которой ты на неделю застрял в Сибири.

– Ты не перепутал? Ты с кем тягаешься, черт ты собачий?!

Сердце ухнуло. С силой раздвинув тяжелую дверцу шкафа, я забралась внутрь. Здесь была одежда. Женская одежда. И шкаф был просто огромный благодаря высоким потолкам.

Я услышала, как дверь распахнулась. Резко. Ударившись об стену, она едва не слетела с петель.

– Ты пошел против Анархиста. Шах, ты безумец. Сумасшедший. Ты угодил в ловушку собственных амбиций.

– Рот закрой, – угрожающий рык.

– Так-так-так… и где наша девочка?

– Ты же понимаешь, что я тебе ноги оторву за шаги по моей квартире? – угроза, не иначе.

Эмин зол. Вне себя от ярости.

– Ты у меня на крючке, Эмин. Как бы ты ни старался скрыть двойную игру, я тебя раскусил.

Я вжимаюсь в шкаф, стараясь меньше дышать. Кое-где просачивался свет из комнаты. И в один миг темная фигура его перекрыла.

Дверца шкафа тотчас же отъехала.

На меня смотрел настоящий бандит. Неприятный. Скользкий. С ухмылкой. Как те отморозки, что ворвались в наш дом.

Я вскрикнула. Запястье обожгло болью – так резко меня вытащили наружу.

– Тебе не жить, урод, – процедил Эмин, моментально перехватывая меня из чужих рук.

Я оказалась прижатой к груди Эмина. Сильно-сильно. И больно до хруста костей.

Зато я услышала его сердце – оно стучало так громко и быстро, что я не успевала считать удары.

Чувствуя на себе взгляд незнакомца, я прижимаюсь к Эмину. Неосознанно, безропотно, добровольно. С ним было опасно, но без него еще опаснее.

– Тихо, Диана, – его настойчивый шепот коснулся моего виска, – гость уйдет.

Его большая ладонь тотчас же накрыла мою голову, когда чужак, вломившийся в квартиру, подошел ближе. Я открыла глаза. Он рассматривал меня как диковинку.

– Вылитая мать, – гость присвистнул, – Шах, ты на глаза ее повелся? Как и твой…

– Как и мой Анархист, – почти утробно.

Эмин сжал меня еще крепче. Я почти забываю о том, что для жизни нужен кислород.

– Как скажешь. Пусть будет Анархистом, – смеется гость, – так, малышка совсем ничего не знает?

Шершавая чужая рука касается моей щеки. Я распахиваю глаза. В нос ударил запах пота.

– Еще раз коснешься ее, – обещает Эмин, – и я твои пальцы отрежу.

Чужак смеется. Но руку тут же убирает.

– Чего. Тебе. Надо?!

Чего именно я не знаю? И почему Эмин так кричит?

– Шах, ты знаешь, что я прогорел. Но у меня есть ребята, которые верят в меня. Если я не выйду из этой квартиры, они дойдут до Анархиста и поведают ему, что ты прячешь у себя недо труп.

Так меня еще не называли. Недо труп…

Куда только катится моя жизнь?

– Чего надо? Денег? – Эмин расслабляется, – бери и вали.

– Шах, я же говорю, что я прогорел. Снова. Ну, не заложено во мне генетики для бизнеса. Нет хватки жирной, как у тебя. Дай мне готовый бизнес. Свой.

Эмин тяжело дышит. На его лбу появилась испарина. Вена шпарила ощутимо. Эмин Шах, кто же ты? Как только судьба свела нас с тобой?

– Ты не думай. Предложение зачет. Невелика цена за ее жизнь, как считаешь? Анархист узнает и не пожалеет даже тебя.

– Ты и с моим бизнесом прогоришь. Бери деньги, пока даю, – угрожает Эмин.

Эмин нервничает. Бизнес – это не деньги дать. Это намного больше.

– Миллион через год останется миллионом.

– С учетом инфляции еще меньше, – парирует Эмин.

– Говорю же: ты толковый мужик, Эмин! А в бизнесе другие деньги крутятся. Да и не умею я деньги делать. Я их только тратить умею. Все готовенькое хочу. Там у тебя миллионы зелени на блюдечке с золотой каемочкой. Я все не прошу, Эмин. Делись.

Только сейчас ощущаю еще чье-то присутствие. Они стоят на пороге в комнате. Пришли за долей.

Нас не тронут – я чувствую, что Эмин за это спокоен. Опаснее всего был Анархист. Мы от него зависели.

– Ну что, нужна тебе ее дочурка целой? Не зря же я неделю твою хату караулил. Заработал себе на долю, Эмин?

Эмин молчал.

– Я слышал, Анархист тело нагулянной дочери хочет найти. А ты правда ее изнасиловал? По СМИ кричат о жестокой расправе над девочкой…

– Заткнись. Кусок твой.

Эмин сдается. Но меня прижимает крепче.

– Понял. Оставляю вас. Ты свое слово сдержишь, Эмин. Я верю.

Они уходят. Заработали свое за неделю ожидания. Знали, что Эмин меня привезет из Сибири.

Эмин звенит от ярости. Его руки, которыми он меня сжимал, трясутся.

Чувствую его губы на своем виске. И слова, врезающиеся в память раскаленным металлом:

– Никому не отдам. Поняла?

Не отдашь, так сбегу.

Ни за что в жизни я не хочу так сильно бояться за свою жизнь. Маму найду и никогда в твоей жизни не появлюсь.

– Умирать буду, все равно моей будешь. До последнего вздоха.

Я качаю головой. Нет, не буду.

– Будешь, – обещает он.

Я до сих пор слышу его сердце. Так громко и отчаянно оно бьется. Оно сейчас выпрыгнет из его груди. Но почему? Едва ли он испугался тех, с кем говорил наравне.

Я поднимаю взгляд. На его лбу испарина. Эмин выглядел неважно.

– У тебя сердце бьется быстро. Нужно давление измерить и анаприлин выпить…

Эмин засмеялся. Тихо, хрипло. Опасно.

– Я только что лишился суммы размером с трех таких квартир. Про какое сердце ты говоришь? Про это?

С этими словами он хватает мою руку и прикладывает к своей груди.

– Я все отдам… – пытаюсь выдернуть руку.

– Конечно, отдашь. Как насчет сейчас?

Глава 7

Эмин

Я не пью алкоголь, но сегодня был несказанно рад тому, что в баре нашелся коньяк.

Плеснул его в бокал и вставил в ее руки. Тоненькие белые руки на фоне моих загорелых сводили меня с ума своим контрастом.

И ее глаза. Голубые, доверчивые, напуганные. Глаза у нее от матери.

И характер немягкий. Это сейчас она запуганная и робкая, но я уже морально готов к тому, что будет дальше.

Мне было около восьми, когда я начал слушать рассказы отца о женщине, которую он любил. Эта история одержимости точно не повторится с нами. Я буду беречь Диану. Только наладится все, и дальше посмотрим…

– Пей, – велю ей.

– Я не буду.

Сопротивляется. Пытается поставить бокал на стол.

Вот и началось в колхозе утро, твою мать.

– Пей, кому говорю? – сжимаю челюсти.

После моих слов она едва держится на ногах. Я уверен, алкоголь поможет ей расслабиться.

Мне приходится идти на попятную:

– Выпьешь и ляжешь спать.

Лишь тогда она подносит бокал к своим алым губам.

Сдержу свое слово или затащу в постель? В ее взгляде читается сомнение, и это правильно.

Я и сам сомневаюсь во всем, что затеял.

Потому что крышу сносит в два счета.

Я отдаю Диане спальню с балконом. Вид ей не понравился, но привыкнет. Ко всему привыкнет. Будет сопротивляться, придется ломать. Сразу. Еще зеленую нужно приучить, что меня нужно слушаться.

Запираю дверь в квартире, кладу ключи в карман и ухожу к себе. Завтра тяжелый день. Я бы сказал: судный.

Встреча с отцом.

Вот только сна нет ни в одном глазу. В своей голове я проигрывал этот сценарий тысячу раз, но оказался совершенно к нему не готов.

Диана в моем доме. Со мной рядом. Спит буквально за стенкой. Или ворочается без сна, взволнованно прислушиваясь к ночной тишине. К моим шагам.

Представляю, как она напугана.

Только этот страх действует на меня совсем противоположным образом.

Я начинаю ее хотеть. Еще больше. До безумия, которое стало частью моей жизни, когда я впервые увидел ее.

Я приехал к ее отцу, а она нагло подсматривала за мной. А затем стушевалась, смущенно отвела взгляд и убежала к себе в комнату. После этого я видел ее еще десятки раз – наблюдал, тайно, но затянул меня в омут именно первый раз. Первая встреча.

С утра из постели меня выдергивает звонок.

– И долго ты будешь спать, сын?

Смотрю на часы. Проспал почти до обеда.

Твою мать.

– Я ждал тебя вчера ночью.

– Мне казалось, что теперь твои ночи проходят иначе, – подстегиваю отца.

– Не перечь.

Отец недоволен.

Его обычное состояние.

– Скоро буду.

Натягиваю джинсы и футболку. Хватаю куртку, и когда я уже был готов вылететь за дверь, то вспомнил о ней. Резко затормозил, кидая взгляд в сторону ее спальни.

Я так и не понял, как мне нравится ее называть. Диана или просто моя девочка.

Она стоит в проеме и смотрит на меня исподлобья. Уже не спит. И вздрагивает, когда понимает, что я ее раскрыл.

– Куда ты?

– По делам.

– А я?

Она выходит в коридор. Одетая, собранная. Давно не спит. Караулит меня.

Наверняка и дверь попробовала, и ключи уже поискала. Только незадача: первое запер, второе спрятал.

– А ты жди меня.

– Ты к нему? К Анархисту?

Я молчу. Да, я к своему отцу, но это не твое дело, девочка.

– Еда в холодильнике. Поешь. Вся одежда, что в твоей спальне, сшита для тебя. Переоденься в домашнее, а свою одежду выкинь.