Бывшие

У Эли не было семьи. Никогда. И она безумно хотела, чтобы семья у нее появилась.

Во вторую звездную ночь она сопротивлялась лишь поначалу, но знала, что из машины ей не выбраться, да и я не делал ничего плохого. Эля успокоилась, но ровно до тех пор, пока я не поцеловал ее. И снова дрожь, сбитое дыхание и… гордость.

Она снова сделала это, заявив мне, что не обнимается с малознакомыми мужчинами, которые не хотят семью. А я не хотел семью – я еще молод и амбициозен, почему бы нам просто не любить друг друга?

Так я думал. И прямо заявлял об этом.

И вот я злой везу ее домой, а она от испуга вжимается в кресло и продолжает говорить о том, чтобы я не смел ее трогать. Я задавался вопросами: что я делал не так? Почему с друзьями она общается свободно, позволяет себе смотреть на них и улыбаться, а я даже взгляда ее не удостоен?!

Меня это цепляло. И это же меня злило. До чертиков.

Но важным было то, что у Эли никогда не было семьи, и она мечтала, чтобы таковая у нее появилась. Я понял это слишком поздно, когда она исчезла из моей жизни и вышла замуж за некоего Олега Бестужева.

И вот мы встретились с Элей спустя много лет. Она сидит в ресторане рядом со мной, и теперь я просто обязан узнать:

– Ведь поэтому ты бросила меня?

– Что? – Эля вздрагивает, как от удара, и прекращает есть.

– Ты так хотела семью и детей, Эля. Бестужев дал тебе это? У тебя есть дети?

Глава 4

Эля отводит от меня взгляд и долго не решается ответить. По ее глазам я вижу, что она вспоминает наше прошлое.

Вопрос о детях волновал меня, но я позволил ей вспомнить… нас.

Я вновь вернулся к тому времени, когда у нас с Элей все только-только начиналось.

…Она по-прежнему оставалась со мной холодна. Даже после тех романтических ночей, в которые я рассказывал ей о звездах, о планетах, о том, как устроен космос.

Для этих «похищений» и поездок к звездному небу я не только искал информацию в интернете, но и даже привлек к этому одного из отличников нашего многоуважаемого университета. Он рассказывал мне о солнечной системе и добывал интересную информацию, а взамен на это я избавлял его от всеобщих насмешек, ведь он стал общаться с самим Артуром Шаховым – мое имя было у всех на слуху. К сожалению, я пользовался популярностью, но эта популярность погубила нас с Элей.

Потом эти знания я передавал Эле. Я ведь знал, чем она увлекается и что ее притягивает помимо университетской волейбольной команды.

В моменты, когда мы были наедине, я получал удовольствие от одного ее взгляда. Это была наша третья романтическая вылазка, когда я просто мог держать ее ладонь в своих руках или любоваться ее тонким станом и рыжими, почти огненными волосами.

– Эль? – шепнул я, целуя ее безымянный палец.

– М?

– Скажем всем, что ты – моя девушка?

Девочка из детского дома говорила мне «нет», потому что боялась меня, моей сущности и того, что я не мог ей дать – семью. Я был молод, хоть и был на четвертом курсе, но всякий раз отшучивался на темы чего-то большего, чем поцелуи и любовь.

Не понимая или не желая понимать, как это важно для нее.

– Я и без семьи могу дать тебе все, что ты захочешь, Элечка… – прошептал я в ту ночь.

– А что будет с нами в будущем? Без семьи… Это неправильно, это одиноко. Нам так учителя говорили, – нервно кусала она нижнюю губу.

– Ну, какая мне семья? Я молод, для себя пожить хочу. Для нас, – исправился я резко, – к тому же, я не провидец. Кто знает, что в будущем будет? Вдруг мы перестанем любить друг друга? Вот ты, например, уверена в том, что я – любовь всей твоей жизни?

Я говорил все с насмешкой, а Эля была серьезна. Она прошептала: «Да», а я, совершенно не зная, что сказать в ответ, просто поцеловал ее.

И не заметил, как туман окружил нас с головой. И не заметил в ее взгляде тоску и боль, потому что они быстро сменились туманом и любовью, поцелуями и запотевшими автомобильными стеклами.

Много лет спустя я сделал трезвый осознанный вывод: она любила меня, но боялась неопределенности. Эля хотела семью – не столько детей, сколько маленькую семью, состоящую из двух человек, но я не мог ей этого дать. В теории мог, но не хотел. И прямо об этом заявлял. Что я имел? Деньги отца и университетскую славу, за которую меня любили все.

Все, кроме нее. Эля любила меня, но больше всего она хотела семью. Попозже ребенка, а лучше троих, но это попозже, когда на ноги встанем. Так говорила она.

В ту ночь она подарила мне себя. Я был счастлив, я думал, что теперь она моя.

Но позже Эля исчезла на несколько месяцев – просто взяла и исчезла, а когда вернулась, я узнал, что она выходит замуж.

Она разрушила между нами все, не спрашивая моего мнения. Она решила уйти, потому что у нас были разные ценности, и нам было не по пути. И ей было плевать на мои чувства и на год наших отношений. Так она сказала в день своего возвращения. Тогда я дождался ее после пары и прижал к стене.

Эля была напугана, а я – зол и на грани эмоций. Об этом дне я жалею до сих пор.

– Нет семьи – нет ничего! – воскликнула она, – мой биологический отец бросил мою маму, хотя он тоже клялся ей в любви. Поэтому она оставила меня…

– Да ты помешанная! – в сердцах прорычал я, – и что теперь, замуж за первого встречного выходить?!

– Олег – мой друг. И надежный человек. Зато твои девушки – не помешанные, им твоей любви и обещаний хватит!

– Ты что такое несешь?! – нахмурился я.

– Мне надоели твои поклонницы. Весь университет говорит, что ты только играешь со мной. Мне надоели твои пустые слова о любви. Ты не хочешь быть моим, а я не хочу быть обманутой, Артур…

– Объясни мне доходчиво, Эля! Кто именно тебя задел? Назови его фамилию…

– Она! – Эля тыкает пальцем в проходившую мимо девушку.

Незнакомка вздрагивает и спешит ретироваться, когда я перевожу на нее злой взгляд. Я сейчас все выясню, Элечка, ты главное забудь о замужестве своем, ладно?

Но затем Эля вновь вскидывает руку и указывает на других совсем разных девушек:

– Или она! Или вот та, что рядом стоит? Да и вон та девушка тоже, они ведь все были с тобой, Шахов! И со мной ты играешь…

– Я люблю только тебя, Эля.

– Пустые слова! – выпаливает она, – не хочу их слышать! Пустые! Что бы ты делал, если бы у нас появился ребенок? Тоже бы в любви признавался?

– Какой ребенок, Эль? Это такая глупая проверка? Ты совсем чокнулась со своей семьей, да? – усмехаюсь я, ведь это невозможно.

В ее глазах стоят слезы, и я больше не держу ее.

Эля перешла все границы дозволенного.

– Да к черту! – рычу я и не чувствую боль, когда мой кулак встречается со стеной.

Я знал о ее помешанности. Вместе с Элей в детдом попало и письмо от ее биологической матери, где она оправдывает свой поступок тем, что ее бросил парень, в которого она была влюблена, и одна она не в состоянии позаботиться о ребенке. Ее мать считала, что малышке будет лучше в чужом доме, нежели с несостоятельной матерью, но как же она ошибалась. Разве может быть хорошо в детском доме? Я понимал Элю, но не думал, что все настолько запущено.

Я перестал бегать за ней и искать варианты встречи. А Эля не изменила своего решения. Впрочем, она редко изменяла их, и вскоре стало известно о дате свадьбы.

Очень скоро – через месяц.

Мы давно не разговаривали с Элей, а встречаясь, проходили мимо и притворялись прохожими. Во мне бурлила гордость, в ее глазах – боль, и я до последнего думал, что она придет ко мне первой и попросит прощения за те упреки ревности и глупые проверки странными вопросами о детях.

Я считал, что и новость о браке – тоже проверка. Эля ведь была совсем маленькой и наивной, точно задумала проучить меня…

Но это оказалось не так.

Это был удар под дых. У меня дыхание перехватило, когда я узнал, кто ее жених. Достал всю информацию в тот же день. Незнакомый парнишка с моего курса, сынок интеллигентных родителей, законопослушный гражданин и отличник, который однажды вышел из университета и выбрался оттуда на скорой просто потому, что он обнял Элю на моих глазах. Этого хватило, чтобы во мне забурлила кровь.

В тот день мы столкнулись с Олегом Бестужевым, и Эля вылетела из университета с просьбой остановиться. Но я не остановился.

Я не понимал, что совершаю ошибку, когда применял к нему физическую силу. Позже Эля меня возненавидит, но я уже ничего не мог поделать.

Приехала скорая и полиция, после чего меня посадили в машину, но ее слова вперемешку с рыданиями я помнил до сих пор:

– Никогда, никогда не прощу тебе это, Шахов! Ненавижу тебя!

Глава 5

Эля

– Ты так хотела семью и детей, Эля. Бестужев дал тебе это? У тебя есть дети?

– Нет, у нас не было детей.

Я смотрю на Артура, и он спокоен. Я бы даже сказала, заинтересован.

После того, как Артур сцепился с Олегом, я поняла, что он все знает. Я выхожу замуж, а он… а он остается гулять и прожигать свою молодость и отцовские деньги, как он о том мечтал.

Тогда нам с ним было не по пути, а что теперь? Теперь, если Артур узнает правду, то мне конец.

Правду, с которой я иду вот уже многие годы, и я не знаю, как на нее отреагирует Артур. И очень этого боюсь.

Пребывая в положении, я отчислилась из университета и покинула волейбольную команду, а вернулась доучиваться лишь спустя несколько лет. Когда пришла в себя. Когда смогла поверить, что жизнь на этом не заканчивается…

…Я потеряла ребенка от любимого мужчины, от Артура, но меня заставляли жить. Муж, его брат, его родители – они сильно поддержали меня тогда.

Наш тренер, Затонская Надежда Вячеславовна, вспомнила меня и рада была вновь принять в команду – хорошие пасующие всегда были на вес золота. Я взялась за волейбол и образование с новыми силами, чтобы забыть все старое, а затем сама взялась за тренерство, чтобы иметь доход и не зависеть от семьи мужа.

Наши голоса замолкли. Я продолжала глотать еду, совершенно не чувствуя ее вкуса.

– Где ты сейчас живешь?

– В нашем с Олегом доме. Там же и останусь, если его брат не станет препятствовать этому.

– Проблемы с его старшим братом? – прищурился Шахов, вмиг напрягаясь.

– Нет, – поспешно отвечаю я, не посвящая его в свою жизнь.

Я снова вспомнила, как брат моего мужа положил на мое плечо свою тяжелую руку и сказал, что нам придется поговорить о «нашем» будущем, и поняла, что нужно срочно расставить все точки над «и», чтобы он больше не заявлялся в мой… в наш дом.

Артур замолчал, но я чувствовала на себе его обжигающие взгляды.

– Как твоя жена? – вскидываю взгляд.

– Мне повезло меньше, чем твоему бывшему мужу. У меня ее никогда не было.

Но тогда муж мне сказал совсем иное: Артур женился и даже не искал встречи со мною. Я тогда опустила руки и постаралась просто… забыть Артура.

Я бросаю взгляд на Шахова, но его глаза по-прежнему неотрывно наблюдают за каждой моей эмоцией. С прищуром. И я озвучиваю свою версию:

– Как же? Олег говорил, что ты женился в Германии. Очень быстро. Почти сразу после… нас.

Артур поджал губы. Он нахмурился, а в его взгляде полыхнул пожар, в котором виднелось что-то еще…

Ненависть. Точно ненависть.

– Вероятно, он получил ложную информацию, – прошелестел он губами, сдерживая ярость.

Я помнила, как он разговаривал, когда был в ярости. В безумной ярости.

– Мой паспорт чист, – в его словах не чувствовалось лжи.

– Наверное, он просто ошибся.

– Просто ошибся? – Артур отчего-то зло усмехнулся, – просто перечеркнул все, что было между нами, Эля. Это так называется, моя девочка.

– Не называй меня так!

Жар распалился по моим щекам.

– Я ничего не хочу вспоминать! Не хочу, – повторила я, сдерживая дрожь в голосе, – все, что было, то прошло.

Не знаю как, но я попробовала все, что заказал для меня Артур. Хоть и не доела, но попробовала. Едок из меня так себе.

Вскоре принесли счет. Я ждала этого момента, потому что мне не терпелось покинуть ресторан. Я быстро приложила карту к аппарату и расплатилась, даже не посмотрев на сумму.

– Эля, что это такое? – нахмурился Артур, вставая из-за стола и направляясь ко мне.

– Не люблю быть должной. Я благодарю тебя за то, что ты накормил меня, Артур. Мой психотерапевт был бы тебе благодарен, – натянутая улыбка тронула мои губы.

Я поднялась следом. Артуру не понравилось то, что я сделала – это я видела по его взгляду. Но должницей быть я не любила.

– Эля, давай встретимся на неделе.

Я замерла, на миг встретившись с его холодными глазами.

– Нет. Я не могу, – прошептала я одними губами, потому что взгляд Шахова прожигал во мне едва ли не душу и не отпускал.

Артур сделал шаг ко мне. Я – два назад. Я посмотрела на него с опаской, но он вовремя остановился, словно почуяв мой страх.

– Ты боишься меня? До сих пор не забыла тот день, да? – спросил он с горечью.

– Я все забыла. Не льсти себе.

Его губы растянулись в усмешке: мой голос дрожал… ото лжи.

Нас невозможно забыть.

– Тогда скажи мне адрес, где ты живешь. Я заеду в гости.

Артуру не было равных, когда он шел в наступление, но я сомневалась, что я была его добычей. Он сделал мне больно, а я придала его. Все ведь кончено, не так ли?

Собравшись с духом, я спокойно произнесла свою речь. Даже без волнения в голосе, как это было много лет назад. Хотя, кого я обманываю? Дрожь была дикая…

– Не нужно в гости заезжать.

Артура перекосило, на его лице была написана… боль.

– И мне жаль, что твоего отца больше нет. Он был справедливым мужчиной.

Артур приблизился в два счета, и на миг наши руки соприкоснулись.

– Справедливость заключалась в том, что он помог тебе сбежать, а меня отослал подальше? М?

Дыхание перехватило от его взгляда, а наша близость действовала на меня совсем нехорошо. Артур продолжил наступать:

– Только я уже не тот мальчик, Эля.

– Это угроза?

– Ни в коем случае, – вкрадчивый ответ.

В этот самый миг я смотрела на Артура и понимала, что если правду о моей беременности и нужно было сказать, то точно не сейчас. Артур на взводе, да и, к тому же, я его совсем не знаю.

Не знаю, нужен ли ему кто-то еще, помимо себя. Изменился ли он? И как я могу сказать ему ту горькую правду, что у нас с ним мог быть ребенок, если бы я… если бы я его не потеряла.

– Тогда прощай, Артур!

Я вылетела из ресторана, погруженная в бурное прошлое, и поэтому сразу согласилась на предложение таксиста подвезти меня подешевле.

– Лишь бы скрасить дикую печаль в ваших лучистых глазах, милая девушка! – продолжал таксист убеждать с выраженным акцентом.

Мне было все равно на эту случайность, и на таксиста уж больно радушного и щедрого тоже было все равно. Я назвала адрес своего дома и устало откинулась на сидение.

«Только я уже не тот мальчик, Эля…»

Прошлое отозвалось глухой болью где-то в груди, и я очень хотела попасть домой и больше никогда не вспоминать Артура Шахова.

Однако, я еще не подозревала о том, что моя жизнь уже набирала самые серьезные обороты, ведь глупо было полагать на отступление такого мужчины, как Шахов.

Глава 6

В пятницу настойчивый звонок в дверь трудно было не услышать. Я только вернулась домой после тренировки, ведь соревнования у моих девчонок никто не отменял, и я не могла их подвести, взяв внеплановый отпуск.

Немного уставшая, я запахнула на себе халат и выбежала из гостиной, чтобы в экране домофона увидеть лицо Дмитрия Бестужева.

Брат моего мужа не считал важным предупреждать о своем визите, и вот снова он заявляется просто так, когда ему того захотелось. Также бесцеремонно он прикрывает за собой дверь и оглядывает мою фигуру в недлинном халате.

Плотнее запахиваю полы и спрашиваю:

– Привет. Что-то случилось?

– Привет, Эля, – кивнул Дима, – пообедаем?

– Я не голодна…

Оглядев мою фигуру, Дима отчего-то хмыкнул, и в этом жесте я тоже уловила схожесть с мужем. Высокий и широкоплечий брюнет, Дима теперь напоминал мне о муже. В первые дни нашего знакомства с ним я едва могла различить братьев. Позже привыкла: у Олега, например, и походка другая была, более уверенная, а у Димы есть шрам на левой щеке от неудачной игры в детстве. Но оба они были красивыми, здесь не поспоришь, и Дима был старше моего мужа на два года.

– Я вижу, как ты не голодна. Эля, когда ты в последний раз ела?

– Неважно.

– Важно. Грей, будем есть.

Я чувствовала, что Диме не это было важно. Он хотел поговорить, но никак не решался начать – это я улавливала по его взглядам, которые блуждали по мне и которые он тотчас же отводил, стоило мне их заметить.

Обед прошел в молчании. Я обводила взглядом кухню, которая была непривычно пустой без присутствия в ней мужа, и сердце вновь с болью сжалось. Он дал мне то, о чем я мечтала – семью.

Долго ждать не пришлось, и вскоре Дима позвал меня в гостиную.

– Переходи к делу, Дим…

После того, как я мало-мальски поела, во мне вновь появилась тревога и тоска. Как только утоляются физические потребности, появляются душевные, и здесь у меня зияла черная дыра.

– Ты планируешь остаться тут?

– Да. Это наш с Олегом дом.

В скором времени я планировала участвовать в работе строительной фирмы, которая осталась после мужа. Правда, я еще не до конца понимала, как совместить тренерство и фирму.

Бестужев словно прочитал мои мысли:

– Ты вывезешь?

Пока вывозил Дима – он взял на себя все обязательства и полномочия генерального директора.

– Мне нужно время, и я приступлю к обязанностям. У меня есть юридическое образование, мы один университет закончили…

– Я не о корке говорю. А о реалиях. Ты не вывезешь, – оглушил меня правдой его брат.

Я нахмурилась, глядя ему прямо в глаза. На что он намекает?

– Да и кто сказал, что ты можешь занять его место? В фирме уже простои, пока ты приходишь в себя и тренируешь своих волейболисток. Да и неважно это, Эля.

«Своих волейболисток» прозвучало столь небрежно, что мне вмиг расхотелось разговаривать с ним. Олег всегда поддерживал мое стремление к тренерству, хотя я вполне могла занимать достойную должность в его фирме. Но тогда я и представить не могла, что мне это пригодится.

– Бросишь своих подопечных?

Испытующий взгляд номер раз.

– Я не могу так подло поступить, у нас соревнования в марте.

– И что, тебя некому заменить?

– Ты ведь знаешь, Надежда Яковлевна уже не в том возрасте. Она неважно себя чувствует.

– Тебе придется выбирать, Эля.

Я замираю, не в силах ответить на эти режущие слова.

Насмешка трогает губы Бестужева. Он совсем не похож на Олега, мой муж был добр ко мне.

– У меня есть предложение, Эля. Я помогу тебе справиться со всеми финансовыми проблемами, но взамен я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Бестужев замолчал, и мы встретились с ним взглядом. Что?..

Артур

В эту пятницу я сдался и, несмотря на уговоры разума, отправился к Эле. Оставил свою пустую квартиру, сел в тачку и поехал, чтобы увидеть ее. И чтобы кое-что отдать – вещь, которую она забыла 5 лет назад.

А в ожидании зеленого сигнала светофора я вспоминал тот день, когда впервые увидел ее.

…Эти игры с первокурсниками стали мне изрядно надоедать – играть не умеют, шутить не умеют, зато рвения – хоть отбавляй, но делать было нечего, и мы все равно шли в зал. Авось, никого не будет.

Закончились пары, и вновь мы с парнями из группы двинулись в университетский спортзал. Все, как обычно: какой инвентарь будет, в то и поиграем. А что еще делать, когда мой отец прилетел из-за границы и контролирует каждый мой шаг? Приходится отсиживаться в универе.

Частенько, когда зал пустует, мы с парнями состязаемся в одиночку. Для футбола и баскетбола и шестерых хватает, но в этот раз нам не повезло – зал был занят, и посередине, когда мы вошли, какие-то девицы натягивали сетку.

Мы с парнями переглянулись и синхронно ухмыльнулись:

– Можете не перетруждаться. Снимайте сетку, сюда серьезные мальчики в серьезные игры пришли играть.

Волейболистки, чьи пятые точки говорили о верности спорту, а в данном случае – волейболу, переглянулись. И синхронно закрепили сетку, наплевав на наши слова.

Одна оказалась особенно приметной и не только из-за своей рыжей копны. Она сделала шаг ко мне и скрестила руки на своей изумительной груди:

– Поздно. Мы здесь в волейбол будем играть. А вы и на улице свой мячик погоняете!

Вот это дерзость!

Я прищурился и сделал шаг в ответ. Обвел взглядом непокорных волейболисток и припечатал:

– Вшестером играть будете? Нерационально использовать зал под такую мелочь!

– У нас скоро соревнования. За честь университета играем, вообще-то! – вспыхнула рыжая, делая ответный шаг.

Вот, непокорная!

– Да и вас – тоже шестеро, – хмыкнула она.

Вот же!.. ведьма! Адекватных слов я не находил.

Но возвращаться домой, где отец опять проест мозг о своем ресторанном деле, куда он хочет меня запихнуть, мне сильно не хотелось, поэтому я вступил в спор и совсем не заметил, как в один момент едва не припечатал строптивицу к стене.

– Эй, Артур! Успокойся, ты ее сейчас сожрешь, – подхватили мои парни.

Рыжая уперлась своими руками мне в грудь, сверля меня разъяренным взглядом.

Чертовка, завела ведь…

– Давайте вот что, волейболистки: раз вы сетку натянули, то черт с вами, сыграем в волейбол. Навряд ли вы умеете что-то помимо него, – добавил друг с ухмылкой.

Рыжая кинула на меня взгляд исподлобья, а в следующую секунду яростно оттолкнула.

Вот же!

Упрямая.

Дикая.

Черт возьми, хотелось ее схватить за плечи и хорошенько так встряхнуть, чтобы знала, с кем разговаривает… но эта рыжая не знала, что с Артуром Шаховым связываться было нельзя.

Не знала, и это стало ее ошибкой.

– Да без проблем, – гордо вздернула подбородок эта бестия.

Ее девки уже разминались, а мне соглашаться на это ой, как не хотелось.

Что за чертовщина? Какого лешего мы должны идти им на компромисс?

Я вообще за то, чтобы схватить каждую, сгрузить на свое плечо и вынести их из зала к чертовой матери. А потом снять сетку и погонять в футбол.

Только чтобы рыжую я вынес. Посмотрел бы я, как она препиралась на моем плече – беззащитная и до одури бойкая.

В итоге началась игра. Волейболистки заняли свои позиции, а мы – свои. Только в игре я понял, что перемещаются по зонам они непонятно и очень странно, а мы-то, простые уличные любители, просто переходили из шестерки в пятерку, потом в четверку и так далее.

Поэтому однажды они просто поменялись местами. Рыжая вдруг оказалась напротив меня, а мяч, по которому она била с бешеной силой, неизменно летел в мою сторону. Для меня эта сила была небольшой, но как любитель я понимал, что играет она чертовски хорошо. Мои парни тоже были не промах, но я четко фильтровал: у нас есть сила, а у них – техника, и эта техника крушила нас мяч за мячом.

Принимающая – принимала, страхующая – всегда страховала, рыжая бестия и блоки ставила отменно, а в роли пасующей она пасовала так сладко, что я, честно признаться, часто засматривался и только поэтому пропускал нападающие удары.

«А что, если ей во время паса распустить ее рыжие волосы из этого неряшливого хвоста?..».

«Черт, она везде так изгибается или только для удара?», – и так далее по списку.

И вот после таких мыслей мяч уже падает в моей зоне, а я все так же стою истуканом, засмотревшись то на волосы, то на губы, то на то, что пониже.

Вот же чертовка.

– Решающий! – крикнула рыжая.

Видимо, она была у них капитаном, хорошим капитаном. Представил бы я этого капитана в своих руках… черт, еще один мяч проспал!

Твою ж налево!

– Уделаем их, парни, – я усмехнулся, и мы встретились с рыжей взглядом.

В этот раз мы с ней стояли у сетки. Ее волосы, хоть и были собраны в хвост, но порядком выбились из резинки. Футболка плотно облепляла ее тело, не говоря уже о неприлично коротких и таких же офигительно обтягивающих шортах. Я остановился взглядом на наколенниках, а затем поднялся выше, когда ее красиво очерченные губы изогнулись в усмешке:

– Ты смотри да не заглядывайся. Не то скидку пропустишь.

Но их подачу мы уверенно разыграли на троих. Я ударил через офигительный блок рыжей, и после, довольный собой, я уже было расслабился и взглядом победителя одарил своих парней. Только почему-то они стояли в напряженных позах и неотрывно смотрели на мою рыжую.

Оказывается, волейболистки тем временем быстро разыграли мой мяч, и в какой-то момент бестия сделала скидку. Она скинула мяч в мою зону, снова задевая мою территорию.

Агрх!

Но, черт возьми, как же она изящно скинула этот дурацкий мяч! Я его не поднял – банально засмотрелся.