Авиатрисы. Начало

– Нет, пожалуйста, не говорите так, – зарыдал подозреваемый.

– Посмотрите на фото. Вы душили ее голыми руками. Верно?

– Нет! – Подозреваемый стонал от бессилия и страха. – Я не трогал ее!

– Не трогали? До этого говорили, что пытались сделать массаж сердца?

Молодой человек уже рыдал вовсю, не сдерживаясь и не стесняясь остальных.

– Вы видели кого-нибудь еще рядом?

– Нет. Только следы, будто ее волокли. Не со стороны базы, с другой. Но потом все затоптали.

– Расскажите, кто затоптал?

– Не знаю.

– Вы не знаете?

– Туда вернулись другие. С поисковыми собаками. Я не видел ничего.

– Я все понял, рядовой Джонс. Ответьте мне лишь на один последний вопрос. – Голос Левикота звучал почти заботливо, и молодой человек перестал всхлипывать, поднял глаза в надежде, что невиновность доказана и его вот-вот отпустят. – Ради какого пекла вы оставили место преступления на вверенном вам маршруте?! – рявкнул он.

Эверет Джонс вздрогнул и побледнел.

– Олух паршивый. Вон отсюда. Уведите его, – приказал Левикот охранникам за дверью, – на гауптвахту. Чтоб эта донная пиявка не попадалась мне больше на глаза!

Он посмотрел на Хейса так свирепо, что даже майору захотелось сжаться. Рядовой здорово облажался, и ничего хорошего ему не светило.

* * *

Соленый запах пота в маленькой комнатушке стал невыносим, майор Хейс проводил Юджина Левикота наружу. Вокруг теснились обветшалые одноэтажные бараки. Раньше неподалеку проходила железная дорога, ведущая в Республику. Сейчас пути растащили, и насыпь заросла жидким кустарником. Однако станция, городишко и военная база остались функционировать на грани жизни и разложения. Где-то неподалеку стояла заброшенная телеграфная станция.

В дымном воздухе чувствовался смрад смерти и отчаяния: в не просыхающей, хлюпающей под ногами грязи, в отдаленных криках домашней птицы. Людям здесь было тошно и скучно. Но кто страдал от этого настолько, чтобы пойти на преступление?

– Майор Хейс, – сказал следователь. – Мне нужно поговорить с руководством.

– Стоило заранее назначить время, господин Левикот.

– Ведите сейчас, майор. И напомните, как его зовут.

– Полковник Льюис. Уже год у нас служит. Должен сказать, человек он приятный. Строгий с виду. Зато добился от солдат порядка. Раньше полная разруха царила. Теперь стало поцивильнее. Он молодец, заставил этих недотеп работать. Вы не подумайте, я хорошо к ребятам отношусь. Но они ж в армию идут не от сладкой жизни. Некоторые читать не умеют, с дисциплиной не знакомы. Далеко с такими не уедешь. Стараемся им дать новый дом. Привели казармы в порядок. Кроме строевой подготовки, полковник занятия организовал по грамоте. Благородный человек, должен вам сказать.

– В самом деле? – Левикот изогнул бровь. – Это вы называете порядком?

Хейс немного смутился, но все же кивнул.

– Вы просто не видели, как раньше было. При прошлом командире что солдаты, что офицерский состав не просыхали. Форму не берегли, чести не знали.

– Думаете, преступником может быть кто-то, кто служит с тех времен?

– Знаете, мне вообще не верится, что виноваты наши. Первую девушку, Одетту, я помню. Умница, красавица. Приносила нам фермерские продукты. Недорого отдавала. И ее семье доход, и нам приятно. Знаете, как хорошо парного молочка выпить, когда месяцами сидишь на армейском пайке?

– И что, по-вашему, с ней случилось?

– Ох, не знаю, жалко ее. Видать, ревнивец попался. Зачем нам к городским лезть? Ее семья жила на отшибе. Скотину держала, кур, огород. Они тогда быстро все продали и уехали. Дело и замялось само. Кто на таких бедолаг внимание обращает? Когда я вернулся из увольнения, уж никто про нее и не помнил.

– И ничего вам странным не показалось?

– Послушайте, мы не знаем, спуталась она со своими или с военными. Произошла трагедия, но изменить-то уже ничего нельзя. Если вы спросите моего мнения, тот случай не связан с новыми.

– Вот как? Тогда вам повезло, что я вижу связь, а у вас есть алиби. Иначе и вы бы стали подозреваемым.

Хейс сглотнул тяжелый ком в горле и неуверенно кивнул.

– А снимки вы видели? Задушены они одинаково, – продолжал Левикот.

– Никак нет. Но эти две девушки неместные. И разбираться с ними должны по ту сторону границы.

– То есть вы считаете, что, если кто-то прячет тела рядом с вашей военной базой, это вас не касается?

– Я не это хотел сказать. – Хейс нахмурился.

Юджин Левикот казался серьезным и неподкупным следователем, а его каверзные вопросы немного пугали даже Хейса, совесть которого всегда оставалась кристально чиста.

За беседой они дошли до единственного приличного дома из всех, явно новостроя. Левикот собирался зайти внутрь, как вдруг они заметили дым.

– Что там такое?

– Медпункт и морг. Пекло тебя побери! Мне нужно идти. Полковник там. – Хейс махнул рукой, а сам побежал в сторону пожара, но Левикот устремился за ним.

Глава 3

Оливия

Огромный корабль под зелеными флагами рассекал сияющую морскую гладь. Словно гигантский заснеженный айсберг, над которым вились чайки, он прокладывал путь к неизвестным берегам. Ветер подбрасывал соленые брызги, они взмывали ввысь и растворялись в воздухе, напоенном йодом и свежестью. Люди на борту судна полагали, что исполняют великую миссию. Парламент Лерийской Республики потратил немало сил на переговоры и смог добиться перемирия в затянувшейся вражде двух соседствующих государств, а затем наконец-то отправить в Этрийскую империю своего посла.

Империя и Республика – единственные властители на континенте Элизия и занимают все благодатные земли. Кроме них в бесплодных или неприступных областях живут только дикие племена кочевников. Далеко за южным морем есть другие государства, с которыми лерийцы поддерживают торговые отношения. Но мир с соседями – вопрос первоочередной важности для них уже много лет.

Уже можно было рассмотреть вдалеке на холме Белый замок – летнюю резиденцию императора. Чуть позже из прибрежной дымки выступили и мелкие домики, раскинувшиеся по всему пути от порта до первых укреплений. По левую и правую стороны от гавани расходились сады, плавно перетекавшие в леса. Над верхушками деревьев торчали крыши и башенки дворцов. Стройные колоннады центрального ансамбля Тарта говорили о том, что город древний и могущественный.

В небе над южной столицей парили гигантские белые машины – дирижабли. Они нависали над городом, подобно грозовым тучам, отбрасывая тут и там ровные тени.

Посол Агенор, рано поседевший мужчина с добрыми голубыми глазами и широкими плечами, нашел дочь на носу корабля. Она вглядывалась во встречающий ее берег, словно пытаясь обнаружить поджидающие там опасности.

– Переживаешь? – спросил отец.

– Немного, – отозвалась Оливия.

Полы прямого нежно-голубого платья чуть трепетали на ветру. Длинные черные волосы, заплетенные в две объемные косы, ниспадали на плечи и доставали до поясницы, а яркие небесно-голубые глаза внимательно изучали взморье и цепко вылавливали интересные детали на суше.

– Твоя мама тоже так отвечает, но по ее лицу не скажешь…

– Ее просто укачивает, – перебила дочь. – Ты же знаешь, мама не стала бы накручивать себя заранее. Тем более она сильнее всех рвалась поехать в Империю.

– Ну уж не сильнее тебя! Ты всю эту затею продвинула. Хочу сказать, у тебя завидное самообладание.

– По-моему, ты зря переживаешь.

– Конечно я опасаюсь! Свадьба моей единственной дочери должна стать первой в череде династических браков знатных семей Республики и Империи. Я бы предпочел в этом не участвовать, если бы вы с мамой меня послушали.

– Перестань волноваться о том, чего не можешь изменить. Это укрепит мир, так что я готова. Давай только найдем кого-нибудь симпатичного и с чувством юмора, пока выбор есть. Ладно?

– Какая же ты мудрая. Не по годам. – Агенор снова поцеловал дочь. Словно не мог насытиться последними минутами наедине с Оливией. Хотя сватовство и церемонии затянутся на много месяцев, ему все равно не хотелось даже начинать этот путь.

– Тебе не страшно из-за другого?

Сперва казалось, отец не понял, о чем она спрашивала, затем взгляд его затуманился, и посол медленно произнес:

– Как не единожды повторялось дома, война осталась позади… Заверив совет в том, что во мне достаточно силы духа и самообладания, я не подведу Родину. Мне довелось побывать на территории Империи с третьей пехотной дивизией в худших условиях из всех возможных, ведь я был совсем юнцом. Редкая удача, что после этого получилось построить жизнь в мире и согласии.

– Пап, ты не на совете, не надо этих высокопарных речей. Я переживаю за тебя.

– Твоя мама и твое рождение спасли меня. Теперь мой долг принести мир остальным.

– Вдруг это опасно.

– Сейчас все по-другому. Люций Корделиус Второй со своей стороны приложил немало сил, чтобы наладить отношения. Мы долго переписывались и пришли к подобию согласия, которое станет первой ступенью к долгосрочному сотрудничеству. Нам ничто не угрожает на этом берегу. Не дай моей нервозности перекинуться на тебя, милая.

– Многие все еще ненавидят нас…

Агенор похлопал дочь по плечу.

– Не стоит так думать. Порой люди упорствуют в привычных заблуждениях, хотя их корни давно рассосались, как у молочного зуба. Император заверил, что нас ждет теплый прием. Все будет хорошо.

– Ты правда не сердишься, что мы с мамой захотели поехать и уговорили тебя?

– Разве можно на вас сердиться?.. Пойду найду Лиору, ей наверняка нужна компания.

– Не надо, вон она сама поднялась.

По палубе пошатываясь шла женщина в красивом карминово-красном платье, оттенявшем ее бледную кожу. Оно было длинное и прямое, из струящейся, как водопад, ткани. На невыразительном лице выделялись лишь ярко накрашенные губы и крупная родинка на левой скуле. Своей единственной дочери она явно передала больше стойкого характера и ума, чем красоты. Оливия же внешностью походила на отца с его правильными, будто выверенными чертами лица и ясным взором. Кому-то могло показаться, что жена посла только проснулась, но на самом деле с начала путешествия она не могла сомкнуть глаз из-за того, что корабельный доктор назвал «самым необычным проявлением морской болезни за долгие годы практики».

– Мне сказали, что скоро причалим, и я решила выглянуть, – выговорила Лиора, едва шевеля сухими, тонкими губами, помада на них начала растрескиваться.

– Не так уж скоро, мам.

– В самом деле? – Она казалась расстроенной, но отодвинула дочь и взглянула на неприютные берега. – Но я уже переоделась и готова. Можно как-то ускорить?

– Похоже, мы пробудем на борту еще несколько часов. Им там тоже надо подготовиться. Лиора, проводи Лив, пусть ее нарядят.

– Конечно, пойдем, дорогая.

Отец с дочерью обменялись озабоченными взглядами: провожать стоило как раз маму. Чтобы отвлечь ту от качки и гула моторов хотя бы спором, Оливия задорно воскликнула:

– Ой, да так тоже хорошо. На берегу ведь не поджидает император со свитой. Для кого наряжаться?

– Порадуй маму, давай приоденемся.

Лиора подхватила Оливию под руку и настойчиво, хоть и пошатываясь, повела к каютам. Предстояло выбрать платье под цвет флагов и переплести длинные волосы в причудливые косы, как того требовала традиция Республики.

* * *

Оливия наслаждалась днями морского путешествия: незыблемыми просторами, бесконечной свободой и соленым воздухом, – и теперь на берег ступала с легким сердцем. Первыми она увидела гвардейцев в парадной форме с мантиями. Потом – небольшую делегацию придворных, они постоянно легонько кланялись и объясняли помощникам посла порядки: что делать дальше, какова процедура. Для заморских гостей выделили небольшой дворец на побережье среди знатных соседей.

Республика утопала в зелени и использовала для жизни возобновляемые ресурсы. Здесь же природа представала в другом обличье, словно прирученная и загнанная в рамки людьми. Массивные мраморные лестницы уставили кадками привозных растений, которые не могли выжить в этом климате зимой. Пальмы торчали неестественными фонтанчиками в редкой зелени кустарников. Ни единого цветка не росло на газонах по воле случая – все строгие прямоугольники клумб. Только шмели и пчелы в колыхании ароматов роз создавали неповторимый хаос.

Высокий каменный променад шел вдоль линии моря. С другой стороны набережной расположились лоточники, за их спинами громоздились узкие невысокие домишки, кое-где под навесными крышами стояли разномастные стулья. Люди смотрели с опаской, особенно на сопровождавших процессию военных. Однако чистота и воцарившаяся на улицах тишина поражали.

Семья посла познакомилась со встречающими и получила приглашение на бал в честь приезда, который состоится через четыре дня. Как поняла Оливия, чтобы гости успели обустроиться – ничего здесь не делали в спешке и без церемоний.

– Сколько нужно дней, чтобы разобрать по паре сундуков? – подивилась Оливия.

– Не будь такой придирчивой, – отозвалась мама, – может, стоит пройтись по магазинам? Приодеться по местной моде.

В ней уже вовсю полыхал энтузиазм. Сразу видно, что ступив на твердую землю, Лиора наконец-то почувствовала себя лучше.

– Мы же собирались идти в традиционной одежде.

– Да, но ведь интересно узнать побольше об их культуре. Слышала, здесь носят очень красивые пышные платья. А поскольку мы тут задержимся, неплохо бы обновить гардероб. Ты же не откажешься от такого удовольствия? Мне уже хочется чего-нибудь свеженького.

– Сомнительное удовольствие, мам. Я лучше буду готовиться с папой к переговорам. Только не обижайся. Но толкаться в магазинах – не мое.

Оливия вгляделась в профиль отца, застывшего на берегу. Он изучал холм, где раскинулся Тарт, и небо в легких перистых облаках. Ей все хотелось уловить в его мягких родных чертах внутреннюю борьбу, намек на страдание. Возможно ли, что посол приехал зря? Оливии вспомнились истории, которыми отец делился скудно, по капле: о войне, о товарищах, о долгих пеших переходах, о шуточках доктора и суровых зимах на севере. Но никогда об имперцах или о том, что приходилось с ними делать. Она сглотнула и отогнала эти мысли, верила: отец знал, как поступать.

* * *

Лиора не успокаивалась. На следующий день сразу после завтрака она потащила дочь по магазинам. Император предоставил семье несколько роскошных карет и местных кучеров. Говорили они на таком же языке, но громкие голоса и акающий этрийский акцент звучали непривычно.

Жена посла попросила отвезти их на прогулку. Императорская стража выделила в сопровождение даже вооруженную охрану. По словам представителя, недовольные и наглые бедняки могли напасть на гостей не из-за их происхождения, а лишь по невежественности и глупости.

Оливия второй раз в жизни ехала в карете, в Республике ими не пользовались. Та тряслась и громыхала на брусчатке: за окном сначала проскакал парк с ухоженными газонами и неестественными цветниками, а потом и город – пыльный и зловонный, каким она себе его никогда не представляла. Повсюду сновали люди, одновременно деловые и напуганные. Некоторые смотрели на проезжающих с легко читаемой завистью, другие – с неодобрением. Грязные и невзрачные местные быстро сновали туда-сюда, а транспорт посла торжественно проезжал по улицам, сверкая золотой отделкой.

Экипаж остановился около трехэтажного дома. Кучер спрыгнул с козел, открыл дамам дверцу кареты и предложил руку, чтобы помочь спуститься. Охранники прошли следом в гостеприимно распахнутые двери и остались стеречь вход.

Потолок огромного холла находился на уровне последнего этажа, центральную его часть украшала массивная люстра. Вдоль стен выстроились манекены в женских нарядах. Вторым ярусом шли комнатки для примерки. Перед гостями кланялись четверо в униформе – первым разогнулся мужчина, стоявший впереди.

– Добро пожаловать в дом высокой моды «Ле Вер». Я управляющий, Магнус Твист. Это Элеонор и Доминика. Они помогут вам подобрать наряды. А это, – он показал на стоявшую чуть позади девушку, – Шая, очень талантливая портниха, выписанная специально из столицы к началу сезона. Если нужно – обращайтесь, подгонит любое платье.

Оливия невольно улыбнулась молодой и даровитой девушке. Элеонор и Доминика были чуть старше, в теле, с ярким румянцем. Их пышные платья подпоясывали передники с множеством карманов, булавочек и всякой мелочи. Шая же, явно ровесница Оливии, выглядела иначе – бледнее, элегантнее в простом приталенном платье. Но что-то в ней читалось особенное, какая-то хитринка.

– Хотите сначала ознакомиться с последним писком моды, – продолжал управляющий, – или проводить вас сразу в примерочную? Можете рассказать Элеонор, что предпочитаете, она сама принесет все подходящие модели.

– Мы осмотримся, – ответила Лиора.

– Сгинь в мастерскую, – почти незаметно шикнул управляющий Шае. – У тебя там полно работы, к гостям я тебя не выпускал.

Больше посетителей внутри не было, словно для Лиоры с дочерью забронировали весь магазин.

– Как я могу к вам обращаться, госпожа? – спросила Элеонор, следовавшая за гостьями по пятам.

Оливия привыкла к толпам посетителей в магазинах, узким проходам между вешалками и шумным ярмаркам на открытом воздухе. Это место больше смахивало на музей.

– Я Лиора, а это моя дочь Лив.

– По какому случаю костюм, госпожа Лиора?

– Прием у императора. Мне сказали, что ваш дом моды лучший на побережье.

– Все верно. Можем предложить платья из новой летней коллекции. Вам подойдут насыщенно-красные цвета. Получится очень эффектно.

Оливия с матерью осматривали платья на манекенах и перечисляли, что им нравится, Доминика молча делала записи в крошечный блокнотик.

– Позвольте мне предложить вот это синее платье, – рядом возникла Шая, – уверена, что будет смотреться ничуть не хуже.

– Эй, – шикнула Элеонор, всем своим видом показывая, что это не ее ума дело.

– Госпожа Лив, поверьте моему наметанному взгляду.

Она хитро ухмылялась, и Оливия подумала, что девушка та еще лисица. Внутри проснулось любопытство.

– Хорошо, это я тоже примерю, – благосклонно согласилась она.

Элеонор проводила их наверх в примерочные и сразу же принесла бокалы с напитком цвета светлого меда, благоухающим цветками османтуса. Через несколько минут Доминика привезла вешалку на колесиках с нарядами.

Эта комната оказалась гораздо просторнее, чем думала Оливия. Диванчики, маленький столик из розоватого мрамора с блестящими прожилками, несколько расписных ширм. В холле газовые лампы немного коптили, здесь же свет поступал из огромных окон. Гостьи присели, рассматривая то, что привезла сотрудница.

– Ну что, кто первый? – спросила более приветливая Элеонор.

– Давайте я. – Лиора скрылась за ширмой, а портнихи принялись хлопотать вокруг нее: Доминика молча, а вторая – постоянно щебеча и расхваливая клиентку.

Оливии показалось, что маме льстит такое внимание. Интересно, ради чего на самом деле она поехала в заморскую страну? Уж не за блеском ли славы в мире, где есть подданные и слуги?

Дверь тихонько приоткрылась, и к ним проскользнула Шая.

– Сомневаюсь, что вам нужно здесь быть, – сделала замечание Оливия. – Доминика и Элеонор отлично справляются. Разве вас не отправили в мастерскую?

– Мы все в вашем распоряжении. А в мастерской дела подождут, мне важнее помочь сейчас вам, вы ведь не хотите выглядеть, как серая мышка на первом балу, а значит тут точно нужна моя помощь.

Вздернув бровь, она сделала многозначительную паузу, но Оливия молчала, обескураженная такой наглостью. Девушка вовремя спохватилась и заискивающе заговорила:

– Прошу, примерьте мое платье. Это эксклюзивная модель. Вы сразите всех на балу. Так и вижу, как знатные дамы роняют на пол челюсти от изумления. Вы затмите любую гостью. Вам так пойдет этот цвет!

Оливия взяла наряд – при этом пальцы Шаи легко мазнули по ее запястью – и скрылась за ширмой. Платье оказалось огромным, с ворохом завязок, нижними юбками, жестким корсетом. Оливия не представляла, как с ним справиться, и выглянула из-за ширмы. Шая улыбалась во весь рот.

«Ну, это уж слишком!» – разозлилась она и громко позвала сотрудницу – из вредности другую:

– Доминика! Помогите мне тоже, пожалуйста.

Перепуганная женщина мигом шмыгнула к ней, бросив осуждающий взгляд на Шаю, и помогла Оливии одеться. Платье оказалось немного велико, но действительно шло к ее голубым глазам, углубляя и подчеркивая их цвет.

Мама перемерила уже с десяток нарядов, а Оливия все крутилась перед зеркалом в первом. Шая ждала где-то снаружи. Тем временем Лиора определилась. Ярко-лиловое платье с серебристой отделкой село идеально, и она осталась довольна новым, непривычным для нее оттенком.

Доминика забрала наряд, чтобы его упаковать. Элеонор проводила Лиору на кассу, а Оливия присела на диванчик, раздумывая о бале: с кем ей предстоит познакомиться, как воспримет чужестранку это закрытое и сложное общество. Шая снова зашла в примерочную.

– Мне нужно сделать замеры и защипнуть кое-где булавками, если позволите. Оно чуть длинновато. Ваша матушка уже оплачивает это платье. Согласитесь, у меня глаз-алмаз.

– Вы и правда с ходу предложили то, что надо, – нехотя признала Оливия. – Давно этим занимаетесь?

– Мне с детства нравилось шить: самодельным куклам, потом и семье. Мама собирала для меня все лоскутки. Мы жили небогато, – словно оправдываясь, добавила Шая. Ее улыбка стала более скромной. Иссиня-черные волосы она заправила за ухо и зажала губами булавку, в то же время ловко собирая пальцами ткань по подолу.

– А теперь вы одеваете самых знатных дам Империи…

Сказав это, Оливия почувствовала прилив уважения. Шая была одного с ней возраста, но казалось, что повидала больше – несмотря на путешествие Оливии через все Южное море. Может, это просто богатая фантазия лерийки, но путь с самого низа социальной лестницы казался невероятно захватывающим.

– Одеваю, – кивнула Шая. – Мне нравится, как преображаются люди, когда одежда им подходит. Мне бы хотелось, чтобы и Империя так преобразилась: на современный лад, по новым законам.

– О чем это вы?

Шая задумалась, повозилась еще с пышным подолом платья, а потом выпрямилась.

– Народ жаждет перемен. Вот, например, сейчас начнутся переговоры с Республикой. Разве это не здорово? Разве не сулит богатство и процветание для всех? Если жизнь самых простых людей станет хоть чуточку лучше – значит, все не зря.

Услышав это, Оливия заулыбалась – именно с таким настроем она ехала в Империю. Приятно увидеть человека, разделяющего твои взгляды, – тем более не во дворце, а среди народа. С портнихой распрощались очень тепло, снова поблагодарив за платье. Хотя на самом деле благодарить Шаю стоило за то, что напомнила Оливии о ее миссии.

* * *

Дворец оказался огромным, и даже за прошедшие пару дней Оливия не смогла к нему привыкнуть. С трудом добираясь вечером до кровати, она чувствовала навалившуюся усталость. Огромные залы, высокие лестницы с неудобными перилами, скользкие блестящие полы, повсюду золотая отделка – аж в глазах рябило. Красные и коричневые цвета давили. Совсем ничего зеленого и живого.

Лишь ваза срезанных ранункулюсов с веточками эвкалипта в спальне. Интересно, кто позаботился об этом?

А ведь такой большой дворец предполагал, что гости сами должны устроить прием, когда со всеми познакомятся. Оливия закрыла глаза и сдавила руками виски. Веки не желали больше открываться, а мысли уносили в другую реальность. Зачем только ввязалась? Папа сперва вовсе не хотел ехать, а мама предложением заинтересовалась, поскольку изучала функционирование общественных институтов как в Республике, так и в Империи. Да и Оливию, учившуюся на специальности «история технологий», привлекали загадочные чужеземные разработки, ведь даже дирижабли летали тут на другом газе, а поиск способов улучшения качества жизни стал бы благородным занятием. «История технологий», как дисциплина на стыке гуманитарных наук и инженерного искусства, толкала на изучение глубинных процессов технической эволюции и поиск решений для будущего.

Оливия не собиралась становиться молчаливой женой какого-нибудь престарелого министра, нет, ее ждало блестящее будущее.

Решив, что найдет единомышленника – молодого, активного, естественно, богатого, того, кто поддержит и разделит ее увлечения, – Оливия составила план. Но, выбирая, к сердцу своему не забудет прислушаться.

Быть может, учредит фонд, займется благотворительностью и межкультурным взаимодействием, а вместе с этим подтянутся и более глобальные вещи: экономика, торговля.

Вдвоем они начнут технологическую революцию. Это только начало мира, и Оливия стояла у истоков того, как он зарождается. Кровопролитные войны останутся в прошлом, обе страны вступят в эру процветания – да, ради этого стоило трудиться.

Она гордилась тем, что отец согласился взять на себя эту ношу, хоть и переживала за него.