Непокорная. Пташка для Ястреба

– А ты недоразумение, недостойное моей милости, – оскалившись, прорычал отчим и, кивнув на дверь, сознался: – Если бы не обстоятельства… Всю жизнь жалею, что взял твою мать в жены.

– А уж мы-то как жалеем, – скрестив руки на груди, отзеркалила я, а отчим аж побагровел.

Я понимала, что сильно рискую, но намеренно ставила жирную точку на существовании под одной крышей с тем, кто превращал мою жизнь в ад. Разъярённый отчим был готов сорваться, ударить или даже избить, – я это видела… чувствовала.

Надежды, что смогу отвоевать свои накопления, у меня не осталось, но уходить смиренно я не собиралась. Слишком долго ждала, терпела, пыталась подстроиться, угодить, заслужить если не любовь, то хотя бы принятие. Наивная…

Никогда я не была и не стану ему родной. Всегда буду лишь в роли обузы, позора и ненавистного клейма. Глядя в упор, я ждала чего угодно, надеясь, что последствия не коснутся мамы.

Стиснув руки в кулаки, отчим шагнул вплотную и, зарычав, дал выход эмоциям. Замахнувшись, влепил мне пощёчину и, оскалившись, замахнулся снова. Но сдержался…

– Порченная! Приблудная! Позор на мою голову! – брызгая слюной, заверещал отчим и, прищурившись, процедил с нескрываемой ненавистью: – Но скоро я от тебя избавлюсь. Немного осталось, и ты уйдёшь из этого дома.

– Да хоть сейчас, – потирая горящую от удара щеку, огрызнулась я и, стиснув зубы, прошипела: – Ни дня здесь больше не останусь, но мои накопления заберу с собой.

Усмехнувшись, отчим присел и, вытряхнув из коробки всё, что там было, начал собирать мои накопления. От обиды и бессилия я не могла даже шевельнуться.

– Ишь чего захотела, – распихивая монеты по карманам, усмехнулся он и, посмотрев в упор, добавил: – Готовься, сегодня приедут сваты.

– Кто? – охнула я и, видя, что он не шутит, закричала: – Нет! Не пойду я замуж! Никогда… Слышите?!

Скривившись от моих воплей, отчим поднялся и, оглядев комнату, развернулся, чтобы уйти.

– Не будет этого! – пытаясь докричаться, повторила я и, всхлипнув, добавила: – Не хочу! Не заставите!

– Твоё мнение не в счёт, – отчеканил отчим и, направившись к двери, рявкнул: – Из комнаты ни ногой! Иначе пожалеешь!

Оставив меня в разгромленной комнате, он вышел и, хлопнув дверью, рявкнул на маму, судя по всему, притаившуюся снаружи.

– Подслушиваешь?! Ну что ж… тем лучше. Готовь обед для важных гостей и эту истеричку в порядок приведи! Приодень и вразуми, пока я не вышел из себя! Сегодня же она будет сосватана! Хватит с меня! Не хочу больше видеть в своём доме твою пропащую дочь!

– Но, Халид… – охнув, попыталась возразить мама, но её слова потонули в очередном потоке бессвязного ора, оскорблений и важных распоряжений, произнесённых в приказном тоне.

Звуки скандала удалились, а я растерянно огляделась. Плюхнувшись на пол, закрыла лицо руками и заплакала. Бесцеремонно разгромленная комната теперь напоминала моё внутреннее состояние.

Раскуроченный и опустевший тайник, смятая коробка, разбросанные вещи… Но вещи можно разложить по полочкам, коробку заменить на новую, протереть пыль, поправить ковёр. Пустоту в душе ничем не заполнить, разрушенные надежды и планы не исправить, боль не замазать.

Несправедливо!.. Как же это несправедливо, что я не имею права голоса и не достойна выбора.

Разговоров о моём замужестве отчим никогда не вёл, лишь изредка в разгар очередного скандала или всплеска плохого настроения мог обронить фразу, что я никому не нужна. Он любил сокрушаться, что никто не захочет взвалить на свои плечи такую обузу.

Вывод напрашивался один, – меня выдадут замуж за вдовца или мужчину, годящемуся мне в отцы. Учитывая клеймо моего рождения, достойный жених мне не полагался, а впереди ждала судьба безропотной служанки, рожающей по ребёнку в год.

Ни любви, ни уважения, по мнению большинства, я не заслуживала, а противиться решению отчима не имела права. Оплакивая свою судьбу, я долго просидела на полу, пока ноги совсем не затекли.

За дверью бегали младшие братья, верещала Латифа, орал её маленький сын, ворчал отчим, с кухни доносились приглушённый разговор мамы с какой-то женщиной. Дом жил своей обычной жизнью, а моя душа истекала кровью. Но никто не слышал моих рыданий…

Не знаю, сколько прошло времени, но, когда в комнату заглянула мама, я не отреагировала. Сидя на полу, опиралась спиной о тахту и, глядя в одну точку, шмыгала опухшим носом.

– Жасмин, дочка, – осторожно позвала мама и, прикрыв дверь, тихо добавила: – Пора наряжаться. Гости вот-вот приедут.

– Ты позволишь этому случиться? – посмотрев на неё, спросила я и, заметив, что её глаза покраснели и опухли, со вздохов констатировала: – Хотя что ты можешь. Может, всё к лучшему.

Мама протяжно вздохнула и, подойдя ближе, присела передо мной на корточки. Тронула пальцами мою щеку и, прицыкнув языком, поддела подбородок, вынуждая меня поднять голову и посмотреть в глаза.

– Я могу, и я сделаю, – прошептала она и, приложив палец к губам, шикнула.

– Но он же тебя убьёт, – пролепетала я, а по щекам потекли слёзы. Мотнув головой, я закусила нижнюю губу и, всхлипнув, дополнила: – Я не допущу этого.

– Не бойся, о моём участии он не догадается, – грустно улыбнулась мама и, нахмурившись, пробормотала: – Ты не повторишь мою судьбу, но…

– Но? – затаив дыхание, поторопила я, а мама оглянулась на дверь и, склонившись, прошептала мне на ухо.

– Нельзя, чтобы он запер тебя дома, а потом всё же выдал замуж против воли. Дочка, просто притворись покорной. Пусть думает, что ты смирилась и согласна выйти замуж.

Глава 9

Жасмин

Мама собиралась рассказать мне свой план, но в комнату, даже не постучав, бесцеремонно ввалилась Латифа. Распихивая ногами разбросанные вещи, прошла к тахте и, уложив спящего сына, села рядом.

– Ну и свинарник ты тут развела, – фыркнула, осмотрев беспорядок, учинённый её отцом, и я уже открыла рот, чтобы огрызнуться, но мама меня опередила.

– Нам к приходу гостей подготовиться надо, – осадив меня взглядом, произнесла она тихо и, подобрав с пола подушку, перечислила: – Переодеться, умыться, накраситься и…

– Ну вот, как раз вещи пригодятся, – недослушав, радостно выдала Латифа и, притащив пакет, стоящий всё это время у дверей, вывалила на матрас гору шмоток.

– То самое, что просила я, а купили тебе, – узнав одно из платьев, усмехнулась я, а мама снова меня одёрнула.

– Вот его и наденешь. Смотри, какая красивая вышивка. И платок к нему подберём, – перебирая ношеные, но вполне качественные и чистые вещи, начала рассуждать мама и, повернувшись к Латифе, поблагодарила: – Спасибо, дочка.

– Я тебе не дочь, – вздёрнув двойной подбородок, отбрила Латифа и, осмотрев свои подношения, протяжно вздохнула: – Лучше бы я их продала. Самой маловато, а отдавать жалко, но папа настоял.

– Ваша щедрость не знает границ, – не скрывая издёвки, усмехнулась я и, проигнорировав убийственный взгляд сестрицы, прозрачно намекнула: – А тебе не пора ли на кухню? Помогла бы с готовкой и сервировкой, пока сын спит.

– Папа отправил меня помочь вам с подготовкой, – закатив глаза, процедила она, а мы с мамой переглянулись, понимая, что отчим подослал Латифу не помогать, а шпионить.

При ней мы секретничать не решились. Взяв полотенце и сменное бельё, я ушла в ванную и, пока принимала душ, мама отутюжила выбранное платье и платок.

Абайя тёмно-синего цвета с золотистой вышивкой по горловине, низу подола и широких рукавов, подчёркивала цвет моих глаз и роскошные волосы. Жаль, но на предстоящую встречу всю эту красоту полагалось спрятать. Волосы под платок, а глаза… строго в пол, и никаких эмоций.

Пригласить меня к гостям, конечно же, могли, но лишь в качестве безмолвной куклы. Принести, подать, услужить, налить напиток, показать себя, и на этом всё. Ни права голоса, ни возможности оценить будущего мужа хотя бы визуально мне не полагалось. Скромность и покорность…

В процессе моей подготовки Латифа неожиданно расщедрилась. Достав свою пухлую косметичку, помогла подвести глаза, замазать следы пощёчины и немного выделить губы. Дома у меня косметики почти не было, но, готовясь к выступлениям, подчёркивать свои достоинства я умела.

Под контролем сестрицы, естественно, пришлось накраситься намного скромнее, но результат мне понравился. Увы, глядя на своё отражение, радости я не испытывала. Наряжаться для чужого и нелюбимого мужчины не хотелось, но злить отчима, срывая план мамы, тоже.

Вскоре мама убежала накрывать на стол, а Латифа убрала свои косметические богатства и, развалившись на тахте, сделала вид, что меня вовсе не существует. Я не собиралась с ней мириться, но всё же решила усыпить её бдительность хотя бы благодарностью.

– Спасибо за помощь, – присев рядом, произнесла я спокойно, но Латифа скосила на меня недовольный взгляд и раздражённо фыркнула.

– Не думай, что это всё ради тебя, – проворчала она и, повернувшись набок, подпёрла голову рукой и добавила: – Папа попросил, а остальное не моя забота. Ещё не факт, что семья жениха тебя одобрит, но попытаться стоит. Чем быстрее ты исчезнешь, тем лучше для всех.

– И тебя не волнует, что меня могут выдать за старика? – опустив взгляд, поинтересовалась я, но ответ сестры не удивил.

– А какая мне разница, – пожала плечами Латифа и, тяжко вздохнув, поделилась: – Я ведь своего мужа тоже не люблю, но другой бы меня в жены не взял. А всё из-за тебя – паршивки.

– Мстишь мне? – предположила я и, не дождавшись ответа, пожала плечами: – Ну, если тебе станет легче, то я…

– Да плевать, – огрызнулась Латифа и, вздёрнув брови, похвасталась: – По крайней мере, мой муж меня любит, дарит золото, а твой… Хорошо, если просто терпеть будет, но ты это заслужила.

– Никто не заслуживает плохого и несправедливого обращения, – пробормотала я, но эта фраза ушла в пустоту.

Для Латифы брак по договорённости был нормой, и несчастной она явно не выглядела. На этапе сватовства больше всего её интересовал достаток и щедрость будущего мужа.

Я же мечтала о другом, наивно полагая, что однажды произнесу клятвы перед лицом Аллаха, глядя в любимые глаза. Грезила, что в этот момент мои пальцы будут в руках мужчины, который станет мне по-настоящему дорог.

Прямо как у мамы… С её слов они с папой любили друг друга, но судьба решила иначе, оставив меня, как память об огромном чувстве. Она не любила рассказывать о прошлом, но иногда тихо плакала и сдавалась под моим напором, делясь сокровенным.

Никогда бы не подумала, что мои мечты о настоящей любви рухнут в столь юном возрасте. Всё ещё надеялась, что мама найдёт выход, но…

– Жасмин, папа зовёт, – заглянув в комнату, позвал младший брат и, оглядев меня, округлил глаза и присвистнул: – Ого, какая ты красивая.

– Ты тоже, – улыбнулась я, а Рашид выпятил грудь и, взъерошив непослушные кудряшки, гордо удалился.

– Подумаешь, красавица нашлась, – оставшись без комплимента, проворчала Латифа и, глянув на спящего сына, задумчиво пробормотала: – Пойти, что ли, посмотреть, кого тебе папа в мужья выбрал.

– Тебе разве разрешено выходить к гостям? – фыркнула я и, встав, оправила подол.

– Мне всё позволено, – огрызнулась Латифа и, опередив меня, вышла из комнаты.

Пальцы дрожали, а ладошки стали влажными, но отступать было поздно. К тому же я обещала маме, что подыграю, и изображу покорность, иначе отчим запрёт меня дома, и спланировать побег будет нереально сложно.

На подходе к гостиной меня встретила мама. Дотошно оглядев, поправила платок и, всучив мне поднос со сладостями, улыбнулась.

– Моя красавица. Иди, не бойся. На гостей не смотри, если не спросят, сама не заговаривай. Пять минут и вернёшься в комнату.

– Надеюсь, дольше и не понадобится, – хрипло отозвалась я, а мама подалась вперёд и поманила меня пальцем.

– Неожиданно, но жених оказался молодым, красивым и весьма состоятельным. Я удивлена, что выбор пал именно на него, – прошептала мне на ухо мама и, отстранившись, заглянула в глаза, добавив с нескрываемой надеждой в голосе: – Может, присмотришься?

– Мам, я не хочу замуж и… – покачав головой, протараторила я, но наше шушуканье прервали.

– Жасмин, дочка, ну, где же ты? Мы заждались десерта, – подозрительно ласковым голосом позвал отчим, а я гулко сглотнула и, прерывисто выдохнув, вошла в гостиную.

Тут же потупила взгляд и, вцепившись в поднос, приблизилась к накрытому столу. Разговоры стихли, а я медленно обошла гостей и, остановившись около отчима, замерла.

– Ставь поднос и присядь, – деловито распорядился он и, придвинув для меня свободный стул, торжественно добавил: – Твой жених приготовил тебе подарок.

Примостившись на краешек стула, я закусила нижнюю губу и, почувствовав движение сбоку, покраснела. Естественно, посадив меня между собой и женихом, отчим всё просчитал.

Таинственный претендент на мою руку тактично кашлянул и, пошуршав пакетом, достал и поставил передо мной большую бархатную коробку. Сам открыл и, продемонстрировав мне шикарный комплект, состоящий из ожерелья, браслета и серёжек, наконец-то заговорил.

– Специально выбирал с сапфирами. Вижу, что угадал… Считаю, они идеально подойдут к твоим глазам.

Блеск золота и драгоценных камней мгновенно померк, ведь я узнала голос. Забыв о маминых наставлениях, вскинула на жениха шокированный взгляд и охнула.

– Ибрагим? Какого шайтана ты здесь делаешь?

Глава 10

Жасмин

Сдержанно улыбаясь, Ибрагим смотрел на меня победоносным взглядом, а мне нестерпимо захотелось влепить ему пощёчину и сбежать.

Вовремя вспомнила, где нахожусь и как должна себя вести, но преодолеть неприязнь, обиду и безысходность оказалось невероятно сложно.

Взяв себя в руки, я скользнула взглядом по остальным гостям и, найдя маму, едва заметно качнула головой. Она посмотрела с мольбой и скосила взгляд на отчима, возмущённо сопящего рядом со мной.

– Так вы знакомы? – оправившись от первого шока, произнёс отчим и даже выдавил подобие улыбки, но на его лице и во взгляде отражалась ярость.

– Ибрагим работает в отеле, – вмешавшись, робко подсказала мама и, потупив взгляд, тихо добавила: – Все сотрудники, так или иначе пересекаются, в этом нет ничего предосудительного.

– Кроме того, я оберегал вашу дочь на всех её выступлениях, – самодовольно добавил Ибрагим, а отчима перекосило.

Рявкнуть по привычке, что я вовсе ему не дочь, он, естественно, не осмелился. За столом сидели гости, а их взгляды были обращены на хозяина дома, и проявить ко мне открытую неприязнь, – означало поставить крест на долгожданном сватовстве.

Пока отчим пытался обуздать свой гнев и эмоции, я мельком оглядела присутствующих. Мужчина лет пятидесяти потягивал чай, изучая меня прищуренным взглядом, а две женщины на вид чуть старше мамы с восхищением пялились на отчима.

Ох, как бы сватовство не приняло неожиданный оборот, ведь следующий жених может оказаться намного неприятнее Ибрагима. Не желая связывать с ним свою судьбу, сейчас я насторожилась, мысленно надеясь, что отчим не изменит своё решение.

– В наше время так трудно найти подходящую партию для любимой дочери, – пробормотал он намеренно громко, а мужчина, сидящий по другую сторону стола, встрепенулся.

– Совсем скоро мой племянник станет моим партнёром, – сообщил он с гордостью. Протяжно вздохнув, посмотрел на женщину, сидящую к нему ближе всего и, поджав губы, поделился: – Аллах не дал мне сыновей, а здоровье уже не то. Мой бизнес требует надёжного приемника, и я решил доверить дело своей жизни сыну своей сестры.

В подтверждение его слов женщина кивнула и, смерив меня дотошным взглядом, прищурилась и поджала губы. Она явно знала, какие выступления имел в виду Ибрагим, и не одобряла выбор сына, но вмешиваться не решалась.

Для меня это означало лишь одно, – если брак состоится, помимо нелюбимого мужа, желающего отыграться за унижение перед хозяином, я обрету свекровь, ненавидящую меня с первого взгляда.

При таком раскладе моя жизнь превратится в ад, несравнимый с тем, что я испытываю в доме отчима. Меня будут нагружать работой, шпынять, упрекать и срывать на мне зло. Ах да, и по ребёнку в год рожать тоже придётся.

– Стабильное будущее очень важно, – помолчав, согласился отчим и, посмотрев в упор на Ибрагима, многозначительно добавил: – Надеюсь, ваш брак счастливым будет.

– Не сомневайтесь, – подхватил мой женишок и, выпятив грудь, похвастался: – Денег я скопил прилично, к тому же достраиваю большой дом на окраине Марракеша. Обещаю, ваша дочь ни в чём не будет нуждаться, и её счастье – теперь моя забота.

– Ваш вчерашний звонок удивил меня, – помявшись, начал отчим и, мельком глянув в мою сторону, прозрачно намекнул: – Я должен знать наверняка. Есть ли особая причина в столь поспешном сватовстве?

Намёк мог оскорбить гостей, но отчим бил наверняка. Выходит, Ибрагим ринулся исполнять свою угрозу сразу же после нашей стычки, но об этом никто, кроме нас, не знал. Охнув, мать Ибрагима открыла рот, а его дядька нахмурился.

Такой жирный намёк на добрачную связь с последствиями мог положить конец стихийному сватовству и добавить новых сплетен, но отчим намеренно прощупывал почву. Латифа тоже сидела с недовольной миной и, изучая Ибрагима мечтательным взглядом, слова отца встретила злорадной улыбкой.

– Разве я посмел бы, – проигнорировав оскорбление, выкрутился Ибрагим и, остановив своего дядю жестом и взглядом, терпеливо пояснил: – Вашу дочь я знаю давно, но никогда не позволял себе вольностей. Она проникла в моё сердце. Не вижу смысла скрывать, – это и есть причина. Не хочу, чтобы моя жена работала в отеле, и не вижу смысла тянуть с заключением брака. Если вы позволите, конечно.

Последнюю фразу мой женишок выпалил столь поспешно, что отчим удивлённо вскинул брови и, потеребив бородку, сделал вид, что задумался.

Его план сбагрить меня подальше и обречь на несчастное существование рушился. Выгодный жених в его планы не входил, а моё безмолвное согласие явно бесило. Но свою выгоду он тоже упустить не мог.

Заяви дядя Ибрагима о намерении взять вторую жену, отчим тут же согласился бы.

– Жасмин – моя отрада, – вздохнув, задумчиво произнёс отчим и, предпринимая последнюю попытку для отказа, пошёл ва-банк: – Размер махра и калыма обдумать я не успел, но…

– Об этом можете не беспокоиться, – поспешно заверил Ибрагим и, переглянувшись с дядей, пообещал: – Уверен, мы договоримся.

– Дочка, иди к себе, – накрыв мою руку своей, распорядился отчим и, обратившись к маме, с нажимом добавил: – Назира ты тоже, и Латифу с собой заберите.

– Но папа, – недовольно пискнула сестрица, но, поймав на себе многозначительный взгляд, покорно поднялась с места.

Войдя в комнату, я сразу же сдёрнула с головы платок и, потирая затёкшую шею, выдохнула с облегчением. Всё прошло лучше, чем планировалось, и моё возмущение сыграло на руку. Отчим понял, что замуж я не хочу, но слова и реакция Ибрагима заставили его сомневаться.

Плевать, договорятся ли они, или сватовство закончится не тем, что планировалось, но, по крайней мере, я получила отсрочку.

– Несправедливо! – залетев в комнату, завопила Латифа и, отпихнув меня в сторону, плюхнулась на тахту.

– Дочка, тише, услышат же, – шикнула на неё мама и, сев рядом, положила на колени коробку с подаренными украшениями. Открыв, тронула пальцами сверкающие камни и, улыбнувшись, заворковала: – Машаллах, какая красота.

– Почему этой порченной так повезло?! – заверещала Латифа и, надув губы, пожаловалась: – Жених моложе и красивее моего, да ещё и такие подарки дарит, любой калым готов заплатить, дом в городе, бизнес…

– Грешно так завидовать, – фыркнула я и, расплывшись в широкой улыбке, поддразнила: – А ещё он меня любит. Даже против мнения родни готов пойти.

– Прекратите, – шикнула на нас мама и, отложив коробку с украшениями, с укором добавила: – В доме гости, а вы скандалите по пустякам. Латифа, сыном займись, а ты, Жасмин, сядь и успокойся. Решение ещё не принято.

– По пустякам? – переспросила Латифа и, прищурившись, прошипела: – Надеюсь, папа всё же передумает и…

– Они договорились! Уже дату свадьбы обсуждают! – влетев в комнату, оповестил младший брат Осман и, сделав по комнате круг почёта, с улюлюканьем умчался назад к гостям.

Охнув, я замерла, не зная, радоваться или горевать, а мама тронула меня за руку и, сдержанно улыбнувшись, спокойно произнесла:

– Ну вот и всё, дочка. Теперь ты невеста.

* * *

*Махр – имущество и ценности, которое муж выделяет жене при заключении брака.

*Калым – выкуп за невесту, выплачиваемый женихом родителям невесты.

*Машаллах – арабское восклицание, выражающее изумление, радость, восторг.

Глава 11

Жасмин

– Не смей позорить меня и видеться с женихом!

Первая фраза, которой я удостоилась от отчима, после сватовства. За весь выходной он ни разу не позвал меня, а я старалась не высовываться из комнаты. Латифа скинула на меня своего сына и, взяв у отца часть денег, что тот отобрал у меня, умчалась с подружками в город за покупками.

Ну да, сватовство у меня, а праздник у неё. Или великое расстройство, которое она немедленно поспешила компенсировать привычным способом. Остаток дня я наводила порядок в своей разгромленной комнате и возилась с малышом.

Мама тоже не заходила, но не потому, что забыла обо мне. Срывая раздражение, отчим гонял её, заставляя буквально вылизывать дом и прислуживать Его Величеству. Меня, конечно же, съедало нестерпимое любопытство, но расспросы я отложила на потом.

На следующий день, как обычно, собралась на работу, но лишь выйдя в прихожую, вспомнила, что теперь отчим может запретить мне ехать в отель. Слава Аллаху, препятствовать он не стал, но, возможно, на его решение повлияла мама.

Единственное, что он потребовал, это не видеться с Ибрагимом до свадьбы наедине.

– Конечно, не буду, – опустив взгляд, пообещала я и, боясь, что он передумает, выскочила из дома.

– Следи за своей приблудной, иначе ей не поздоровится, – последнее, что я услышала, прежде чем закрыла дверь и, отбежав к дороге, предпочла ждать маму там.

– Зря боялась, – догнав меня, улыбнулась мама и, оглянувшись в сторону дома, поделилась: – Я убедила его, что до свадьбы ты успеешь заработать неплохие деньги, и ему не придётся покупать тебе платье.

– Жадный ублюдок, – скривившись, процедила я, но мама меня одёрнула.

– Будь с ним покладистой, не провоцируй, иначе у нас ничего не получится, – попросила мама, а я взяла её под локоть и завалила вопросами.

– Мам, расскажи, что ты придумала. Уже есть план? Побег? А может, твоя родня заступится?

– Они за меня-то не заступились, – опустив взгляд, вздохнула мама и, помолчав, нехотя добавила: – А тебя они за родню и вовсе не считают. Какое там заступничество, будем выкручиваться сами.

– И что за план? Расскажи же, – протараторила я, а мама тихо рассмеялась.

Мы, не торопясь, шли к перекрёстку и, пока пересекали центральную улицу нашего посёлка, мама стойко молчала. По дороге нам попадались соседи, но вместо приветствия, они отводили взгляд и начинали что-то бормотать.

Я понимала, что мама перестраховывается и ждёт, когда мы останемся без лишних глаз и ушей, но сдержаться не могла. Даже шаг ускорила, волоча маму в сторону дороги, но, достигнув пустынного участка, первым делом мама заговорила о другом.

– Знаешь, дочка, а Ибрагим показался мне не таким уж и плохим кандидатом. Статный, красивый, а как он на тебя смотрел, м-м… сразу видно, что неравнодушен.

– Любит? Он не настолько хорош, как тебе показалось, – ворчливо отозвалась я и, поймав на себе недоверчивый взгляд, рассказала о недавней стычке после выступления.

– Ох, шакал какой, – охнув от услышанного, мама даже притормозила и, посмотрев в упор, покачала головой: – Такому я тебя не отдам. Будет тебе всю жизнь припоминать этот случай.

– Так что же ты придумала? – возвращая её к главной теме, протараторила я и, потянув её дальше, намекнула: – Для этого уговорила отчима отпустить меня на работу?

Мама поджала губы и, нахмурившись, протяжно вздохнула. Такая реакция меня насторожила, но, если плана ещё не было, его срочно нужно было придумать и обсудить.

– Мам? – позвала настороженно, а она виновато улыбнулась.

– Не успела, если честно, но планирую пойти к хозяину и попросить помощь и защиту.

Для мамы такой поступок был последним из всех возможных. Она любила повторять, что надо держаться подальше от таинственного хозяина, и ни в коем случае не беспокоить и не злить его.

Вспомнив обещание Тахира исполнить моё желание, я нервно хохотнула и, качнув головой, произнесла:

– Не надо. Я сама к нему пойду, к тому же он обещал мне…