На отшибе сгущается тьма

– А я тебя никогда и ни с кем не обсуждал. Это твои близкие мне звонят и всего лишь высказывают опасения. Кроме того, как мне кажется, ты отказался от меня как от врача и сам переквалифицировал в приятеля. Разве нет?

– Ты прав, док. Так и было.

– Тогда спрошу еще раз: как ты?

– Все хорошо.

– Я так не думаю. Когда увидимся?

Расмус громко выдохнул.

– Я вернулся в полицию, ты, наверное, слышал про убийство начальника Центрального полицейского управления Пятого округа.

– Еще бы не слышать. Во всех газетах и на всех экранах.

– Ну вот. Я в команде по этому делу.

– Я думал, ты не собирался возвращаться.

– Не собирался…

– Это из-за матери?

– Нет, – тут же прервал его Ален. – Это из-за того, что мой друг и бывший начальник убит. Я не могу раскрыть тебе деталей, но пока у меня нет времени на беседы.

– А вот с этим не соглашусь. Ты теперь в соседнем от меня здании. Так что вечером, давай часов в десять, я буду ждать тебя в баре «Хук», на пересечении Десятой и Южной. От нас пешком минут семь. Прогуляешься, проветришь голову. Полезно для сна.

– Ладно, до вечера.

Ален отключил вызов и быстро пошел к машине. Он вернулся в управление и вновь стал искать совпадения. Но в голове крутились вопросы: если Иллая жива и не убивала Якоба, то что она делала здесь, в Бромвиле? Городе, где находилось Центральное полицейское управление Пятого округа, где все копы знали о ее деле, где было слишком опасно. Зачем так рисковать? Он мог поверить, что она проездом заехала к нему в день свадьбы, чтобы оставить конверт. Но привезти послание второй раз через несколько недель? Она что-то знает или вновь лжет ему и манипулирует? Хотя в чем была ее ложь? И в чем манипуляции? Он никогда не допрашивал ее, она не была даже свидетелем. Да и почти в открытую давала ему подсказки о своих убийствах.

Том вернулся из дома Якоба и подошел к Алену.

– Что-то узнал? – спросил Расмус.

– Ага. Кто-то перерезал провода камер на доме. А я думал, почему нет записи и подключения. Я притащил сюда всю аппаратуру, буду разбираться. Может, еще что-то найду.

– А по телефону ничего нового?

– Не-а, еще не успел. Первоначально искал угрозы. Но, как знаешь, ничего не нашел. Теперь мне надо изучить его папки и файлы на рабочем компе, переписку и звонки на тему внутреннего расследования, которое вел Скар. А это по быстрому поиску не выявить. Придется вручную. Я попробую еще пару программ, но не думаю, что они мне помогут.

– Держись, Том. Стажеров к записям подключил?

– Да. Сидят в технической и лупятся в мониторы. Но личные файлы им не доверить. А ты что делаешь? – спросил Том, заглядывая в экран ноутбука Алена.

– Ищу совпадения, вдруг Якоб был не первым. Проверил по зашитому рту по всем округам за последние два года, но совпадений ноль. Еще искал по ножевым и снотворному. Но пока все не то. И я получил еще одно послание, уже отдал конверт криминалистам.

– И что в нем было?

– «Детектив, это не я».

– Вот же черт.

– Ага. Хас уже открыл дело Линды Смит. Но пока не приобщил его к делу Якоба. На мой взгляд, это было бы ошибкой.

– Я не знаю, Расмус. Но если Стоун жива, то…

– То мы ее схватим и арестуем, – сказал сухо Ален, а в горле при одной мысли пересохло.

Том пожал его плечо и пошел к себе в каморку, уставленную мониторами, системными блоками и другой технической аппаратурой. Вскоре он притащил туда коробку с разобранной системой видеонаблюдения и снятыми с дома камерами.

Ален продолжил свои поиски, но через несколько часов вышел на улицу и достал сигарету. Отошел в сторону, открыл записную книжку на телефоне и нашел номер Максима Короты, детектива на пенсии, который в свое время расследовал убийства супругов Роттеров и помогал Иллае. Нажал на звонок, но противный голос ответил, что номер абонента не обслуживается. Детектив Расмус перезвонил еще раз, но ответ был тот же.

«Чертов старик, сменил номер? Но я тебя найду, Максим Корота. От меня не спрятаться», – подумал Ален, докурил и вернулся в здание.

Он заглянул к Тому:

– Слушай, а много времени займет узнать новый номер абонента?

– Официально? – тут же уточнил Том, глянув на друга.

– Нет, – улыбнулся Расмус.

– Тогда недолго.

– А я смотрю, ты научился обходить правила, – сказал Ален и подмигнул.

– Это меня не красит, зато помогает в расследованиях. Но я всегда делаю параллельно и официальные запросы.

– Узнаешь телефон Максима Короты? Я скину тебе его данные, он проходил по делу Смит.

– Найду, не переживай.

Ален вернулся к себе и посмотрел на часы, было уже начало десятого, и скоро ему нужно выдвигаться в бар. Он решил, что сходит буквально на полчаса, а потом вернется и продолжит. Или возьмет ноутбук и поедет домой к Агнес. Она собиралась сегодня лечь пораньше, события этого дня пошатнули ее спокойствие и уверенность.

Вскоре Том подошел к нему и сказал, что у Максима Короты нет другого номера.

– Он что, выкинул свой телефон? – удивился Ален.

– Или нашел, как купить симку не на свое имя.

– Понятно.

– Выбыл абонент из сети примерно полгода назад.

– Не нравится мне это, – насупился Расмус. – Ладно, спасибо, Том.

– Не за что.

Была среда, но в бар все равно набилось много народу. Расмус протиснулся внутрь и увидел Дерека, сидящего за столом и попивающего темное пиво. Алену показалось, что Мун схуднул и выглядел каким-то бледным, хотя его вид тоже оставлял желать лучшего.

– Я думал, ты сбежишь от меня, как от надоедливой поклонницы, – сказал Мун и протянул ему руку.

– Хотелось бы, но ты хуже поклонницы, – усмехнулся Расмус. Он уже взял себе светлого пива у бара и сел за стол.

– Ну, рассказывай, – сказал Мун, откинувшись на спинку деревянного стула.

– Как врачу или другу? – Расмус хлебнул из высокого стакана и улыбнулся.

– А по-твоему, психологи принимают клиентов в баре и позволяют на сеансах пить пиво? – хохотнул Дерек.

– Может, это новый метод лечения. Клиент расслабляется, и дело сделано.

– Я подумаю над этим. Может, даже запатентую такую методику, если на тебе все сработает.

– Это без меня. – Ален покрутил запотевший бокал. – Не хочется быть подопытным кроликом.

– Как скажешь. А теперь давай о серьезном. Как ты?

– Нормально, док.

– Но бессонница вернулась? – Мун встревоженно посмотрел на Алена.

– Ты же знаешь, что да.

– Ты ее нашел?

– Нет. – Расмус осмотрелся, словно искал ее среди посетителей. – Я ездил в Первый округ и просидел у того дома весь день. – Ален сделал глоток холодного пива и достал пачку сигарет. Он знал, что в баре не курят, но то, что он мог потянуться и достать сигарету, успокаивало его.

– Почему ты не пошел к ней?

– Ну, во-первых, я не знал номер квартиры.

– Или не хотел знать. Твои бывшие коллеги помогли бы тебе с этим, я уверен.

– Или не хотел, – кивнул детектив и, опустив плечи, понюхал сигарету. – Я не понимаю, не знаю, что чувствую или что должен чувствовать.

– Это только твои чувства, Ален. И никто, кроме тебя, не ответит на эти вопросы. Но ты вправе переживать любые эмоции. И страх, и волнение, и предвкушение.

– И гнев, – добавил он.

– Ты волен ощущать всю гамму эмоций. И чем больше ты их проживаешь, тем лучше.

– Наверное, у тебя нет таких проблем с родителями, – сказал Ален, чтобы уйти от темы, которая все еще причиняла боль.

– Мои родители погибли, когда мне было восемь.

– Мне очень жаль, – тут же добавил Расмус. На сеансах всегда говорил только Ален, а как приятели, они встречались редко, словно опасались этой дружбы. Мун даже нашел сто причин, почему не сможет побывать на свадьбе Алена, хотя потом очень сильно сокрушался об этом.

– Мне тоже. Я смог отпустить их, только когда стал взрослым. Много лет консультаций, и я готов говорить на эту тему.

– Психологи тоже ходят к психологам? – усмехнулся Ален.

– Это обязательная часть нашей работы. Мы должны работать не только с другими, но и над собой.

– Интересная логика. Хорошо, что мне, чтобы поймать преступника, не обязательно им становиться.

– Но если ты поймешь его мотивы, то и найти будет проще.

– Это точно. Мотив, цель, намерения.

– Что он чувствует и почему делает это. – Мун разглядывал стакан с темным пивом.

– Да. Так и есть.

Между ними повисла тишина, и Дерек прервал ее как всегда тяжелым вопросом.

– А что думаешь насчет отправителя письма?

– Не знаю, – Ален мотнул головой.

– Мне кажется, это послание запустило в тебе новый цикл.

– Но это же хорошо, – прервал его Ален.

– Не для тебя. Ты последний год пытался принять тот факт, что она умерла. Жизнь вернулась в колею, ты сблизился с Агнес, выбрал новую профессию, свернул на другой путь. И вот ты получаешь послание, и оно перечеркивает всю работу, что ты проделал. Знаешь, как будто ты охотник за привидением. Ты так долго искал подтверждения, но все тебе говорили, что их не существует. И ты вроде смирился и пошел работать в офис. А тут тебе звонит незнакомец из старого особняка и говорит, что видел призрака. И что ты сделал?

– Бросил все и помчался в старый замок.

– Именно. Я думаю, если бы не та записка, ты бы не согласился вернуться в полицию.

Расмус сделал большой глоток и посмотрел на часы.

– Ты должен ее отпустить.

– Нет, я должен был ее поймать.

– И что бы ты сделал? Смог бы надеть на нее наручники?

– Да, – ответил Расмус и сжал челюсти.

– А дальше? Навещал бы ее в тюрьме?

– Я не знаю, Дерек. Честно. Не знаю. И мне пора возвращаться на работу.

– Тебе нужно вновь вернуться в терапию.

– Вернусь. Когда найдем убийцу Якоба.

– Хорошо, я подыщу тебе нового специалиста. Но не пропадай. Сейчас ты опять уязвим, и вся проделанная нами работа катится к чертям.

– Хорошо, док. Ты сам-то как? – Ален окинул взглядом Муна.

– Работы вал, – выдохнул он. – Когда в городе становится неспокойно, то нервы у людей шалят и они начинают атаковать нас. Как думаешь, вы скоро поймаете убийцу?

– Я на это надеюсь. От любого поступка всегда есть крошки, которые ведут к тому, кто его совершил.

Глава 8

На отшибе. Иллая

Я сидела за рабочим столом, на котором стояло три монитора, и смотрела на стену, приспособленную для заметок по нашему расследованию. На ней висела огромная карта, на которой мы делали пометки, а рядом – приклеенные скотчем вырезки из газет и все, что смогли найти.

Первое время после побега я думала исчезнуть, начать жизнь сначала. Но разве возможно изменить свою судьбу? Изменить себя? Нет, было слишком поздно. Да и смысл наших жизней был в ином. Мы должны были хотя бы попытаться сделать мир лучше, помочь тем, кто нуждался в нас. Пусть другие проходят мимо, молчат, закрывают глаза и отворачиваются. Но для нас это было невыносимо.

Мы переезжали девять раз. Меняли наши имена, привычки, внешность. Но внутри оставались теми, кто мы есть. Вначале мы бежали, думая, что меня будут искать и преследовать. Но никто не искал. План сработал. А мы все никак не могли остановиться.

Зато мы смогли найти источник дохода. Нет, это не убийства. Всего лишь кое-какая работа в интернете. Поиск и перепродажа данных – а это в наши дни стоит дороже жизни, – настройки или сбои в безопасности и многое другое. Опыт находить то, что спрятано, у меня уже был, осталось отыскать каналы и надежные источники, и мы могли не думать о том, где брать деньги. Сеть – это бездонный источник дохода и знаний. Книги я, конечно, все еще люблю больше. Но это для удовольствия. А обладание техническими знаниями, умением общаться и договариваться, искать выходы там, где их никто не ищет, это уже про деньги. И плюс свобода передвижения. Интернет дал нам свободу.

Я посмотрела в окно, за которым блестела лазурь небольшого озера. Мы сняли дом в пригороде Фисбурга, туристического городка на юге Шестого округа. Сейчас был сезон отпусков, и уютные домики в лесистой местности вокруг этого волшебного озера наводнили отдыхающие.

Но так было лучше. Мы давно поняли, что прятаться стоит в людных местах, там, где твое присутствие не вызовет интереса.

Нам стоило бы остановиться в Пятом округе, но это было слишком опасно. А от Фисбурга до Бромвиля всего пара часов езды.

Я знаю, что мне не стоило писать Алену. Я должна была отпустить его. Но… продолжала наблюдать за ним, искать информацию. Знала, что он ушел из полиции и что построил дом на участке Марта. А еще он стал жить вместе с Агнес. И это было больно. Мне казалось, что я не рождена для отношений и чувств. Я ведь никогда и никого не любила. Не считая сестры, но это другое. Почему тогда мысли постоянно возвращались к нему. Я вспоминала наше знакомство, наш ужин, то, как он приобнял меня на смотровой площадке, закрывая от ветра, его властные губы на своих. И внутри растекалась пышущая жаром лава. Да, в то же время я знала, кто мы есть и что нам не суждено быть вместе. И от этого становилось еще мучительнее.

Я встала, пытаясь отогнать навязчивые мысли, и подошла к стене.

– Кто же ты? Кто? И почему они?

Я должна была думать об охоте. Охоте всей нашей жизни. Но мысли вновь возвращались к Алену. Он не мог поверить в то, что я убила Скара. Я бы этого не сделала. Никогда. Моего возмездия заслужило только зло, только нелюди, которые калечат детей. Но зачем кто-то пытается меня подставить? Или что хочет этим сказать? Исковеркать все, что я делала?

Я вновь отошла к окну и посмотрела на играющих на берегу детей.

Он должен знать, что это не я. Должен.

* * *

Ален вернулся в участок и вновь включил ноутбук. Почему Максим Корота сменил номер? И не тогда, два года назад, а полгода назад? Что изменилось? Иллая вышла на него?

Он ввел имя детектива в поисковике и замер, когда перед ним появился заголовок с сайта местной газеты города Рома в Третьем округе.

«НАПАДЕНИЕ НА ДЕТЕКТИВА В ОТСТАВКЕ»

Расмус тут же открыл статью и прочитал скудные три абзаца. Около шести месяцев назад в дом Максима Короты кто-то вломился. Его забили до смерти в собственной кухне. На фотографии в статье был дом детектива, опоясанный полицейской лентой, как ремнем, и серьезные сотрудники в форме.

Ален поискал еще информацию в интернете, но ее было совсем мало. Тогда он вошел в электронную базу и ввел имя. Благо ему сразу настроили доступы ко всем базам и системам.

– Вот же черт, – сказал Ален и открыл ссылку на дело.

Дело вел Шон Месс, начальник полицейского участка Рома, с которым Ален был уже знаком еще с дела Линды Смит. В карточке дела бегло просмотрел отчеты и фотографии. Убийцу так и не поймали. Причина смерти – кровоизлияние в мозг. Многочисленные гематомы по всему телу. На снимках было видно, что на теле Максима не было живого места. Из дома пропали все деньги, кредитки, телефон и пистолет, который был зарегистрирован на Максима. В крови обнаружено 0,5 промилле алкоголя. С учетом, что Корота любил пиво, это вполне возможно. На руках и ногах синяки от веревки, на теле обнаружили след от электрошокера.

«Кто-то вырубил его током, потом связал и избил до смерти. И все это ради мелкой наживы в доме пенсионера? Не верю. И зачем избивать, если можно было и так забрать все, что было. Он же был обездвижен и привязан. Это была или месть, или что-то похуже».

Ален нашел номер участка Рома и позвонил. Но никто не взял трубку.

«Конечно, чего я ожидал, они по ночам не работают. Дай бог, если патруль дежурит, и то не факт».

Ален нашел номер дежурного.

– Дежурный полицейского участка города Ром Джон Спулман слушает.

– Добрый вечер. Это детектив Ален Расмус из Центрального полицейского управления Пятого округа.

– Что у вас случилось, сэр?

– Я хочу поговорить о деле Максима Короты. Как мне услышать вашего шефа?

– Позвоните завтра, а скорее сегодня, но в рабочее время, – усмехнулся дежурный.

– А вы не дадите мне его домашний телефон?

– Увы, сэр. Я не могу вас идентифицировать по голосу. И личные телефоны мы не раздаем. Тем более в такое время.

– Ясно, – ответил Ален и повесил трубку.

Он прошелся крупными ладонями по ежику волос, в которых уже появлялись седые волоски, и посмотрел на экран, где показывало начало третьего ночи. Ален закрыл ноутбук и поехал домой. Он опять заставил Агнес ждать себя. Опять. Когда-то он хотел, чтобы его ждали дома, чтобы было к кому торопиться после работы. И вот это время настало, а он все так же торчит в управлении, совершенно забывая про ту жизнь, что мчится за этими толстыми стенами.

К радости Алена, Агнес уже спала. Он быстро принял душ и тихо лег рядом с ней. Она была такая красивая, уютная и родная. Это была Агнес, его друг и его напарник. Будущая мать его ребенка. Но была ли она для него возлюбленной, чувства к которой были штормом, смывающим все вокруг? Нет. Но нужен ли ему тот шторм или тихая гавань куда надежнее?

Утром на брифинге Ален рассказал все, что узнал, в том числе и про убийство детектива Короты. Ему казалось, что все это было связано, он буквально чувствовал эту леску, которая тянулась от одного дела к другому.

– Но его убили совершенно иным способом и полгода назад. Не было же никакой записки, сшитых губ и других маркеров, – сказала Ида.

– Но он был связан с Иллаей, – ответил ей Расмус.

– Да мало ли кто с ней был связан, – встрял Чак. – Старика убили в его доме, обокрали. При чем тут Якоб Скар?

Ален сжал пальцы в кулак и посмотрел на Брэйва.

– Его забили до смерти. Зачем?

– Да кто их знает. Может, шпана какая не подрассчитала сил. Может, он их на чем-то ловил, не дал пивасик украсть из магазина. Да сколько таких случаев.

– Сколько? – тут же кинул Расмус.

– Да много, – развел руки Чак.

– Например?

– Я что тебе, база, что ли? Залезь и посмотри.

– Я-то залезу, не переживай. Но уверен, что не будет ни одного совпадения в Роме.

Чак скрестил руки на груди и расползся на стуле.

– В послании из дома Скара, – начал Ален, подойдя к доске, – наш убийца говорит, что он отрубил голову и вырвал жабры. Голова – это явно Скар, он был начальником полиции. Но что, если жабры – это еще одна жертва. Что, если это Максим Корота?

– Почему он жабры?

– Может, из-за того, что помогал Иллае?

– Это не доказано, – вставила Ида.

– Допустим, что он все же помогал ей. Как жабры помогают рыбе дышать, он помогал ей совершать убийства?

– Но он не помогал ей убивать.

– Да, фактически нет, но формально.

– Хватит, – прервал их препирательства Хас. – Почему уныние?

– Ну я бы назвал Короту унылым. По крайней мере, два года назад.

– Это только догадки, Расмус. Отработай эту версию, – сказал Хас. – Но пока мы будем придерживаться мнения, что у нас нет серии. Слишком разные убийства и в разных округах. Единственная связь со Стоун тоньше волоска.

– Хорошо. – Ален кивнул и вернулся за стол.

Подвижки в деле были слабые, но Том обнаружил не только перерезанные шнуры у камер, но и стертую запись.

– Это очень странно, – сказал Том. – Кто-то выключил камеры и стер запись за весь день вплоть до десяти часов сорока одной минуты. Это все сделали через аппаратуру в доме Якоба. А потом кто-то перерезал шнуры камер. Зачем, если они и так были отключены?

– Не понимаю, – сказал Чак.

– Наш убийца попал в дом Якоба, – вновь начал Том, – нашел техническую комнату, стер запись за этот день, выключил камеры, разбил ноутбук, чтобы не было возможности восстановить, так как запись перенаправлялась на него.

– И?

– Тогда зачем он пошел и после этого перерезал шнуры у внешних камер?

– Может, он это сделал перед тем, как стереть запись и отключить камеры?

– Нет. Тогда бы не было команды отключить камеры. Он бы стер запись, и все. То есть до команды выключения камеры работали. Понимаешь? Значит, и провода были целы, шел сигнал.

– Чушь какая-то, – напряженно сказал Чак.

– Вот и я так думаю. Зачем после выключения тратить время на провода? Запись и так не шла.

– Может, решил перестраховаться? – предположила Ида, на что Том только пожал плечами.

– И восстановить записи никак? – спросил Хас.

– Нет. Если бы такая возможность была, мы бы их уже смотрели.

– А коммутаторы?

– Испорчены. Я их разобрал – они залиты газировкой.

– Одна из соседок Скара говорила, что несколько дней назад в их районе крутилась толпа подростков, – сказал Роберт.

– Она их описала?

– Нет, просто упомянула вскользь.

– Роберт, допроси еще раз соседей. И попробуй добыть описание этих подростков, когда и что они делали.

– У меня еще не все, – добавил Том. – Кто-то заходил в систему видеонаблюдения уже после отключения камер. В двенадцать семнадцать ночи.

– Есть предположения зачем? – серьезно спросил Хас.

– Может, что-то искал? Но я не знаю.

– То есть время убийства в промежутке с десяти вечера до двух ночи. В десять сорок одну кто-то стирает запись и отключает камеры. А потом в двенадцать семнадцать вновь заходит в систему видеонаблюдения? – Ален пытался разложить все по полочками.

– Да.

– Что тогда он делал все это время в доме Якоба? И зачем вновь вернулся к камерам?

– Он мог что-то искать, поэтому и перерезал шнуры камер, – оживился Чак.

– Флешку, – сказал Хас. – Ему нужна была флешка.

– Но на теле не было никаких повреждений. Зачем обыскивать огромный дом в поисках флешки, если можно выпытать все у Якоба? – Ален пытался увидеть всю картину целиком, но пока это было слишком сложно.

– Он знал, что Скар крепкий орешек, прямо как Брюс Уиллис, и ничего ему не скажет.

– Откуда он мог это знать? – вновь спросил Ален.

– Мы опять возвращаемся к версии, что это был кто-то знакомый, – вставила Ида и хрустнула шеей.

– Нам нужно найти то, что было на той флешке, – добавил Хас. – Чак, это твой приоритет. А теперь за работу. Вечером собираемся, и у нас уже должна быть предварительная версия преступления и желательно догадки по убийце.

Ален пошел за свой стол, оживил ноутбук, достал телефон и позвонил в Ром.

– Полицейский участок, Нэнси слушает.

– Нэнси, это детектив Ален Расмус из Центрального полицейского управления Пятого округа.

– О-о-о, детектив Расмус. Вы вновь забрели в наш городок? А я сегодня принесла плюшек.

– Не совсем так. Я в Бромвиле, но мне нужно пообщаться с Мессом.

– Как жаль. Я столько напекла, что могла и ваших ребят из управления накормить.

– Они были бы очень рады, но ехать за плюшками далековато, – мягко ответил Ален. – Вы можете меня соединить с Шоном?

– Конечно, конечно, сейчас переключу.

– Начальник участка Шон Месс, слушаю.

– Добрый день, это детектив Расмус, я был у вас два года назад по поводу дела Роттеров.

– Помню, помню, детектив. Я думал, вы закрыли его.

– Я звоню не по нему. Меня интересует смерть Максима Короты.

– Ох, это очень печально. Давно в нашем городке не случалось ничего столь ужасного.

– Я посмотрел данные в базе, но все же хотел обсудить их. Вы же вели дело?

– Вел и веду по сей день. Дело не закрыто.

– Подозреваемые есть?

– Нет. Я думаю, это сделал кто-то неместный, может, из банд соседних крупных городов.

– Почему вы так решили?

– Максим был не самым милым стариком, но сделать с ним такое… Вы же видели фотографии, детектив Расмус? Уму непостижимо. Его забили каким-то металлическим прутом. Это бесчеловечно.

– Тогда откуда выводы об убийстве при ограблении? Так указано в вашем отчете.

– Украли все ценные вещи, которые можно было унести без привлечения внимания.

– Это могли сделать намеренно, чтобы сбить со следа.

– Могли, но у меня нет оснований считать иначе. Какой мотив?

– Это и хотелось бы узнать. Но если придерживаться вашей версии, что это были члены какой-то банды, то почему они выбрали именно дом Короты? Я уверен, в Роме есть дома посолиднее.

– Есть, конечно. Но его дом стоит в самом конце тупиковой улицы на окраине города, нет ни сигнализации, ни забора, как у богатых домов. Прохожие там бывают редко. Плюс они могли видеть, что там живет старик и не окажет сильного сопротивления.

– Соседи ничего не видели и не слышали?

– Ничего, но там и соседи такие.

– Какие?

– Они предпочтут не высовываться, даже если что-то услышат. Рядом с ним живет семья иммигрантов.

Ален услышал, как Шон включил кофеварку.

– Ясно. И копам они тоже не очень доверяют.

– Вот-вот.

– А вы не обнаружили ничего странного? Может, кто-то видел машину или посторонних?

– Нет. Камер на той улице нет, но мы проверили на соседней и не увидели ни фургонов, ни машин без номеров или с затонированными стеклами. Да и никто не видел никаких подозрительных людей.

– То есть кто-то вошел в дом и забил Короту до смерти, но никто ничего не слышал и не видел?