Читать книгу Габриэла, гвоздика и корица (Жоржи Амаду) онлайн бесплатно на Bookz (3-ая страница книги)
bannerbanner
Габриэла, гвоздика и корица
Габриэла, гвоздика и корица
Оценить:

0

Полная версия:

Габриэла, гвоздика и корица

В этой связи интересно сравнить восприятие творчества Амаду в Бразилии и у нас. Самые любимые в Бразилии книги – «Капитаны песка» и «Габриэла». У нас – «Красные всходы» и «Дона Флор и два её мужа». В «Капитанах песка» бразильцы находят то, чего им не хватает в жизни и искусстве: чистой, романтической любви. В «Габриэле», первой книге, которая с такой полнотой выразила национальный бразильский характер, они видят себя. Мы увидели себя в «Красных всходах» и нашли то, чего нам не хватает, в «Доне Флор». Потому и были приняты у нас книги Амаду с такой теплотой, что русский человек нашёл там то, что свойственно и дорого ему: любовь к свободе, великодушие, бескорыстие – но ещё он нашёл в них то, чего ему так недостаёт: радостное восприятие жизни. Этим, кстати, отличаются коммунисты Амаду от русских революционеров. Наш революционер всегда аскет. В его сердце нет иной любви, кроме любви к революции. Ради неё он отказывается от всех земных радостей и сердечных привязанностей (Рахметов, Нагульнов), и даже такого естественного чувства, как любовь к родителям (Базаров). В общем, в России так: либо ты любишь Лушку, либо мировую революцию. По-другому у нас не бывает. А в Бразилии бывает. Вот, например, Жоаким, сын Раймунды и Антонио Витора, один из героев «Города Ильеуса»: «Радостное волнение наполняет грудь Жоакима каждый раз, как он думает о своей партии. Жоаким многое любит на свете: любит Раймунду, похожую на старое дерево, день и ночь сгибающуюся над землёй, сажая и собирая какао; любит он, несмотря ни на что, и мулата Антонио Витора, который выгнал его из дома и вообще ничего не понимает. Любит Жандиру, судомойку в доме гринго Асфоры, любит гулять с ней по берегу в лунные ночи. Любит море в Ильеусе, вечера на пристани, беседы с докерами на палубах кораблей. Он любит моторы автобусов и грузовиков, любит деревья какао – видение его детства. Но свою партию он любит по-особому. Партия – его отчий дом, его школа, смысл его жизни»[21]. Для героев Жоржи Амаду любовь к партии – это неотъемлемая часть любви к жизни, и в этом их притягательность для русского читателя.

В 1972 году отмечается 60-летие писателя, и поклонники Амаду получают великолепный подарок – «Иностранная литература» печатает роман «Лавка чудес», который даже с позиций сегодняшнего дня можно назвать творческой вершиной Жоржи Амаду. В этом произведении писатель поднялся на новую, поистине шекспировскую высоту обобщения. Главный герой «Лавки чудес» Педро Арканжо не просто бразилец, он квинтэссенция Человека с большой буквы, человека будущего, который стоит над национальными границами. Трепетно вылеплен автором цельный и страстный – в науке, дружбе, любви – образ этого человека. Сила, неистребимость и талант народа, гонимого, лишённого доступа к элементарному образованию и культуре, воплотились в этом пьянице и смутьяне, опустившемся старике, доживающем свои дни в доме терпимости, – великом учёном, писателе, философе, постигшем глубины человеческой мудрости, достигшем вершин человеческого познания.

Можно сказать, что «Лавка чудес» – программное произведение Жоржи Амаду, а Педро Арканжо – его alter ego. Его устами Амаду выражает свою жизненную позицию: творец национальной культуры Бразилии – её народ, простые труженики, а не «элита»; именно в быту бедняков складываются и проявляются лучшие качества национального характера. Негры, индейцы и белые привнесли в общий тигель бразильской нации свои традиции, которые, переплавившись в этом тигле, дали начало новой, яркой и необычной культуре. Жоржи Амаду, как и Педро Арканжо, бесконечно любит своих земляков и хочет заразить этой любовью читателей. Он уверен, что самобытность бразильского народа – важный вклад в духовную жизнь человечества. В Советском Союзе, по крайней мере, в этом никто не сомневается, и его новый роман «Тереза Батиста, уставшая воевать» встречают с огромным интересом. Перевод был напечатан в одиннадцатом и двенадцатом номерах «Иностранной литературы» за 1975 год, а уже в следующем году переиздан в «Роман-газете», что, безусловно, свидетельствовало о большом успехе книги. Притягательность этого произведения определяется в первую очередь образом его главной героини. Тереза Батиста – истинная дочь бразильского народа, воплотившая его жизненную силу и стойкость. Её не смогли сломить, подавить самые страшные испытания. Простодушная, научившаяся «немногому по букварю, многому – в жизни», она не отчаялась, выдержала всё то, на что обрекли её волчьи законы окружающей действительности. Не только выдержала, она отстаивала свои права, своё достоинство, сражалась за справедливость, за лучшее будущее, за счастье – своё и других, таких же обездоленных. Сила и красота Терезы Батисты в том, что она учит верить в жизнь и победу даже в то время, когда, кажется, исчерпаны последние силы для сопротивления.

Верный жизненной правде, автор не использует розовые тона для изображения действительности, не боится показать страдание и боль. Страшные испытания выпали на долю Терезы Батисты; в сточной канаве закончилась жизнь Педро Арканжо, великого учёного, отвергнутого современниками, не понятого потомками (чего сто́ит хотя бы фарс, устроенный в честь его столетия: «В 1868 году в Бразилии родились два гиганта: Педро Арканжо и страховая компания Аршоти!» – достойное признание заслуг и таланта!), а борьба за холм Мата Гато в «Пастырях ночи» закончилась победой ловких политиканов, но всё же книги Амаду – оптимистические произведения. Потому что, как говорил Максим Горький, жизнеутверждающих чувств много: это преодоление горя, преодоление страдания, преодоление трагедии, преодоление смерти. В руках писателя много сил, которыми он утверждает жизнь.

В чём источник оптимизма Амаду? И он сам, и советские литературоведы неоднократно писали, что этот источник – вера писателя в народ. Однако тут перепутаны причина и следствие. Не потому Амаду оптимист, что он верит в народ. Он оптимист по своей природе, таким уж он уродился, поэтому он верит и в народ, и в человечество, и в его светлое будущее.

«Всё моё творчество служит борьбе за народ против врагов народа, за свободу против угнетения, за будущее против прошлого, за социализм против капитализма… Жизнь в Бразилии нелегка: нищета огромна, огромно и угнетение. Мы живём под властью военной диктатуры, под властью цензуры, судебных процессов, тюрем, пыток – этой чёрной клики попутчиков военных диктатур на латиноамериканском континенте. Верю, однако, что народ сильнее нищеты и гнёта. Несмотря на ужасные условия жизни, он идёт вперёд, смеётся, поёт, борется, живёт, – и я верю, что завтрашний день станет лучше»[22].

Хотя сам писатель категорически отметал всякую периодизацию его творчества, нельзя не заметить, что посткризисные произведения раскрыли новые грани его таланта: глубину и многогранность в изображении действительности, филигранность стиля, несравненную «амадовскую» иронию, иногда мягкую, иногда убийственную, и, самое главное, мудрость. Ту мудрость, что позволила ему взглянуть на жизнь без флёра юности, увидеть в ней хорошее и плохое, грязь и красоту, горе и радость, отличить правду от лжи, непреходящее от случайного и верить, верить… в любовь, в справедливость, в жизнь.

А как изменился сам Амаду? На этот вопрос Жоржи мог бы ответить словами своего героя, Педро Арканжо: «Если я в чём-то изменился – это наверняка случилось, – если во мне разрушились ценности и оказались заменены другими, если умерла часть моего прежнего существа, то я не отказываюсь и не отрекаюсь нисколько от того, кем я был… Я хочу только одного: жить, понимать жизнь, любить людей, весь народ»[23].

В восьмидесятые годы Амаду приобретает в нашей стране статус живого классика. Его книги издаются одна за другой и огромными тиражами (трилогия «Бескрайние земли», «Земля золотых плодов» и «Красные всходы» выходит в киевском издательстве «Урожай» общим тиражом 530 тысяч экземпляров, «Дона Флор» в издательстве «Правда» – 500 тысяч экземпляров) и буквально сметаются с полок книжных магазинов. Чтобы подписаться на его трёхтомник, изданный в 1987 году «Художественной литературой» тиражом 100 тысяч, люди стояли ночами. По числу изданий романов Жоржи Амаду и их тиражам Советский Союз занимал одно из первых мест в мире.

Надо сказать, однако, что такой интерес вызывают уже известные читателям произведения, а вот новым переводам везёт меньше. Так, в 1980 году «Иностранная литература» печатает роман «Возвращение блудной дочери». Действие книги разворачивается в маленьком городке Сантана-ди-Агрести на севере Баии в тот период, когда размеренная жизнь этого провинциального городка неожиданно прерывается тревожной вестью: влиятельная химическая компания решила построить там завод по производству диоксида титана, отходы которого должны привести к сильному загрязнению окружающей среды. Протесты местных жителей возглавляет Тиета, вернувшаяся на родину после долгого отсутствия.

Перевод, к сожалению, не производит такого сильного впечатления, как предыдущие книги Амаду. В оригинале роман насчитывает почти шестьсот страниц, это многоплановое, панорамное произведение, с множеством героев, сюжетов, лирических отступлений. Журнальный вариант был сокращён почти в три раза, в нём осталась только главная сюжетная линия, и эта линия кажется вырванной из живой плоти романа; изображение становится плоским, схематичным.

Следующий, двадцать четвёртый по счёту роман, «Военный китель, академический мундир, ночная рубашка», был закончен Амаду в 1979 году, а у нас напечатан в восьмом и девятом номерах «Иностранной литературы» за 1982 год. Сам Жоржи так охарактеризовал его: «Действие происходит в Рио с июня 1940-го по январь 1941 года, во время великой битвы, в её худший период, когда фашистские войска оккупировали Восточную Европу, а в Бразилии была диктатура Нового Государства. Книга чрезвычайно политическая, антифашистская и антивоенная».

В Бразилии книга была встречена с большим интересом, а у нас – с разочарованием. К сожалению, русский читатель не мог по достоинству оценить произведение, в которое автор вложил столько души и сил: забывал о себе, своём здоровье, обо всём на свете – жил жизнью своих героев, их радостями и страданиями. «Я очень устал, эта книга пожирает мои силы: работа над ней очень сложна и требует полной отдачи; я не сплю по ночам, думаю о ней, вспоминаю, делаю пометки. Я буквально нахожусь на грани истощения».

Последняя публикация Жоржи Амаду советского периода – роман «Исчезновение святой», напечатанный в первом и втором номерах «Иностранной литературы» за 1990 год. Она осталась практически незамеченной. Не было ни одной рецензии или критической статьи, не было даже предисловия или послесловия, которыми обычно сопровождались публикации в «Иностранке».

Из-за невысокого качества перечисленных выше переводов у русского читателя могла даже возникнуть мысль, что Амаду исписался. Но это совсем не так. Те, кто читал его рассказ «Чудо в Пираньясе», могли в этом убедиться. Этот маленький шедевр, написанный в 1979 году, доказывает, что Жоржи Амаду сохранил свой блистательный писательский талант, не утратив ни его силы, ни глубины, ни гуманизма, ни жизнелюбия, ни изящества стиля, ни красоты и образности языка.

Невозможно понять эволюцию стиля писателя, не коснувшись ещё одного произведения, сказки «Полосатый Кот и Ласточка Синья». Сказка – совершенно не характерный для Амаду жанр. Она была написана в 1948 году, в период работы над «Подпольем свободы», но не предназначалась для печати, и Жоржи Амаду не считал нужным загонять её в какие-то рамки, подгонять под схему. Потом рукопись затерялась и была обнаружена почти через тридцать лет. Жоржи решил опубликовать её без всяких изменений, в противном случае «текст потерял бы своё единственное достоинство: он был написан просто ради удовольствия, без каких бы то ни было обязательств перед публикой или издателем». И мы видим, что это произведение «докризисного» периода не уступает в художественном мастерстве его поздним работам. Уже в этой сказке мы найдём полностью сложившимся несравненный амадовский стиль, изящный и ироничный. Что тут скажешь? Спасибо XX съезду. Не будь его, Амаду продолжал бы ломать себя, чтобы соответствовать жёстким партийным установкам, и не читать бы нам ни «Габриэлу», ни «Дону Флор», ни «Лавку чудес».

Совсем по-другому повлиял на Амаду распад Советского Союза. Об этом можно судить по книге его воспоминаний «Каботажное плаванье». В Бразилии книга вышла в 1992 году. У нас отрывки из неё публиковались с 1994 года в «Латинской Америке», «Огоньке» и «Иностранной литературе». Отдельным изданием, хотя и в сокращённом виде, «Каботажное плаванье» вышло в издательстве «Вагриус» в 1999 году. Вот эта книга действительно может поставить в тупик поклонников таланта великого бразильца. Раньше мы знали другого Амаду – романтика и мудреца, автора изящной и ироничной прозы. В «Каботажном плаванье» перед нами предстал циник и пошляк. Когда Амаду был настоящим: в «Каботажном плаванье» или во всех своих предыдущих книгах? Возможно, этот вопрос так бы и остался без ответа, если бы двумя годами ранее не была издана книга Алис Райяр «Беседы с Жоржи Амаду»[24], где мы видим родного нам, прежнего Амаду. Что же произошло за эти два года, разделяющих «Беседы» и «Каботажное плаванье»? Что заставило Жоржи играть (без особого успеха) несвойственную ему роль? Объяснение одно – крах Советского Союза. Жоржи Амаду, как и все бразильцы, не отличался патологическим постоянством. Но с нашей страной его связывали действительно неразрывные узы. Он был совсем юным, пылким и впечатлительным, когда любовь к СССР запала в его душу. И как бы позднее ни пытался Амаду выглядеть независимым, как бы ни сердился на нас, связь эта не прерывалась. И вдруг в 1991 году оказывается, что его любимая страна не просто пересела (если использовать метафору одного бразильского критика) в другой трамвай, но и едет в обратную сторону! И вот он лихорадочно пытается догнать новую Россию, прерывает работу над очередным романом и пишет «Каботажное плаванье», хотя всего лишь два года назад, в беседе с французской журналисткой, уверял, что не собирается писать воспоминания, чтобы не переоценивать свою жизнь.

Но поезд, или в данном случае трамвай, уже ушёл. Если бы книга была напечатана в 1974 году, она произвела бы фурор. Но к 1994 году, когда впервые были опубликованы отрывки из книги воспоминаний, Россия уже устала от разоблачений сталинизма, а в 1999-м, когда книга вышла отдельным изданием, пожалуй, была бы не против «реставрации». В общем, тираж в 5 тысяч экземпляров долго стоял на полках книжных магазинов.

Распад Советского Союза трагически повлиял на творчество самого Амаду и на его популярность в России. В начале нового века резко падает тираж его книг. Если раньше тираж двести – пятьсот тысяч экземпляров был нормальным явлением, то теперь он уменьшился ровно в сто раз.

Верю, однако, что время всё расставит по своим местам, отделит вечное от преходящего. Истинно талантливые оригинальные произведения искусства бессмертны, они не имеют срока давности и не выходят из моды, как туфли или юбки. Настоящая литература заставляет читателя размышлять о мире и о себе, лишает его душевного покоя, порождая вечные вопросы. Таково творчество Жоржи Амаду: мы любим или ненавидим его героев, восхищаемся или удивляемся им. Потом размышляем… о них, о себе. Задумываемся, как жить дальше. Герои Амаду не оставляют нас равнодушными, потому что они не схемы, не бледные тени, не ходульные персонажи. Это люди из плоти и крови. У каждого своя внешность, свой характер, своя жизнь и своя судьба. Никто никогда не спутает дону Флор с Габриэлой или Терезой Батистой, а Капрала Мартина с Педро Пулей. Амаду видел их вокруг себя, на улицах родной Баии, в гуще народной жизни, частью которой он был сам. Как живые предстают они перед читателем, и миллионы людей во всём мире плачут и смеются вместе с ними. И так будет, пока существует человечество.

Земной путь Жоржи Амаду закончился 6 августа 2001 года. Он умер в родной Баии, в своём доме на улице Алагоиньяс. Через четыре дня ему исполнилось бы 89 лет. Практически все российские средства массовой информации сообщили об этом трагическом событии. Большинство статей были информационно-нейтральными, очень немногие выражали искреннюю скорбь и любовь к ушедшему писателю (например, статья Л. Шульца в «Советской России»[25], но были и такие, что ранили даже сильнее, чем сама трагедия. Некоторые издания словно вознамерились взять реванш за все годы более чем лояльного отношения советской прессы к бразильскому автору. Ёрнический тон, тенденциозная трактовка фактов – всё, вплоть до откровенной лжи и клеветы. За все предыдущие годы в советской прессе об Амаду не было сказано ни одного резкого слова. И вот теперь – потоки гадостей и глупостей. И когда? В такой скорбный момент. Ладно бы это делали какие-нибудь бульварные газеты. Но вот что было опубликовано в 33-м номере такого серьёзного, казалось бы, издания, как «Книжное обозрение»:

«Жизнь самого Амаду – сюжет для латиноамериканского романа. На родине некоторые называли его доктором Фаустом и говорили, что он продал душу за литературную славу. Амаду был членом просоветской коммунистической партии и работал в годы войны в профашистской газете; был белым, но воспевал быт и нравы афробразильцев; пропагандировал социалистический реализм в духе товарища Жданова и стал классиком «магического реализма». Он не был добрым католиком, но склонялся к местной разновидности культа вуду…»[26].

Поскольку в этом утверждении не было ни слова правды, я послала в газету возмущённое письмо, однако редакция не торопилась печатать опровержение или извиняться за диффамацию. Пришлось мне в телефонном разговоре пригрозить редактору судом. После этого, месяц спустя, было напечатано моё письмо. Вот отрывок из него: «Никогда Жоржи Амаду не работал и даже под угрозой голодной смерти не стал бы работать в профашистской газете. С юных лет он связал свою жизнь с коммунистическим движением и никогда не торговал своими убеждениями. Газета «Импарсиал», с которой Амаду сотрудничал после выхода из тюрьмы, куда его посадили за коммунистические взгляды, была антифашистским изданием. Эта байянская газета первой в Бразилии открыто выступила против фашистской Германии, требовала от бразильского правительства установить дипломатические отношения с СССР и вступить в войну на стороне антигитлеровской коалиции. Утверждать обратное – значит подло и нагло лгать. И Жоржи Амаду не был «белым», он был бразильцем, байянцем и всегда гордился тем, что в его жилах текла кровь индейских и негритянских предков. А культ кандомблэ, к которому Жоржи Амаду имел отношение, является частью народной бразильской культуры, а не разновидностью культа вуду»[27]. К чести редакции «Книжного обозрения», они извинились перед читателями и признали, что автор заметки Игорь Дымов «допустил существенные неточности», поскольку опирался на статью Жанера Кристалдо «Доктор Фауст из Баии». Теперь, по крайней мере, понятно, почему инсинуации в адрес Амаду, появившиеся в наших средствах массовой информации, столь однообразны: статью этого Кристалдо, переведённую на английский, можно найти в интернете. Португальским наши журналисты не владеют, в противном случае репертуар измышлений был бы намного богаче. В бразильской прессе столько всего писали о Жоржи, даже в траурных номерах. Но в Бразилии подобные публикации вызвали резко негативные отклики простых бразильцев, читателей и поклонников творчества Амаду. Большинство статей подобного рода в нашей прессе остались без комментариев, хотя абсолютно клеветнические обвинения появились в нескольких российских изданиях. На фоне обвинений в сотрудничестве с фашистами утверждение, что Амаду был жрецом культа кандомблэ, бразильского варианта вуду, медиумом Эшу – бога смерти, кажется такой глупостью, что и внимания можно не обращать. Но поскольку эта информация повторяется постоянно, то необходимо внести ясность.

Кандомблэ – вовсе не разновидность вуду. Это совершенно разные религии, общим является только их африканское происхождение.

Действительно, Жоржи Амаду был оба́ на террейро Аше Опо Афонжа. Оба – светский титул, что-то вроде старейшины, и к магии отношения не имеет, поэтому медиумом не может быть по определению.

В современной Бразилии многие деятели культуры связаны с кондомблэ. Это стало модой. Но для Жоржи Амаду кондомблэ, или макумба – прежде всего неотъемлемая составляющая байянской жизни, часть национальной самобытности бразильского народа. «Байянские негры и их потомки – а это все мы, слава Богу! – сохранили в жестокой и трудной борьбе верность своим африканским богам. Это был способ, и один из самых действенных, борьбы против рабства, за сохранение элементов своей культуры. Они донесли до наших дней богатство песни и танца, прекрасные ритуалы, поэзию и тайну»[28].

Этот культ был запрещён не одну сотню лет, его адепты преследовались жесточайшим образом. Именно Жоржи Амаду в бытность свою депутатом бразильского парламента от Бразильской компартии внёс законопроект о легализации кандомблэ, и закон был принят. Поэтому титул оба – знак благодарности и уважения бразильского народа к мэстре. Так его и понимал Жоржи Амаду. И последнее, террейро Опо Афонжа – дом Шангу, бога грома и молнии, а вовсе не Эшу. И Эшу не имеет отношения к смерти, он «посланник богов, их почтальон, он проказник. Это всего лишь божество движения, любитель подраться, пошуметь, но в душе отличный парень»[29].

Пора положить конец подобным инсинуациям. Бразильских ниспровергателей Жоржи Амаду ещё понять можно (принять нельзя), ими движет элементарная зависть, пресловутый Кристалдо просто разрывается от злобы, когда говорит об Амаду. Не может этот деятель пережить, что не он, такой умный, с докторской степенью, полученной в Сорбонне, а Амаду известен во всём мире. И в партии-то Кристалдо не состоял, и домов на американские деньги не покупал, а читают не его, а Жоржи. А его самого знают только благодаря подмётной статье всё про того же Амаду.

Не только такие одиозные личности, но и вполне серьёзные бразильские литературоведы недооценивают творчество Амаду. Меня неприятно поразило, что многие бразильские критики ставят Жоржи Амаду на третье место после Машаду ди Ассиза и Гимараенса Розы, потому что Амаду пишет проще. Боже ж мой! Да разве люди читают книги для того, чтобы разбираться в сложностях синтаксиса?! Покажите мне хотя бы одного человека, который полюбил бы Бразилию, прочитав Машаду или Розу. Конечно, Машаду ди Ассиз – великолепный стилист, но его произведения отличаются от творений европейских писателей разве что большей снисходительностью к героям. А жёсткость Гимараенса Розы скорее может оттолкнуть.

Это Жоржи Амаду, а не Машаду ди Ассиз и Гимараенс Роза, и даже не Алвариш Кабрал открыл миру Бразилию. Это он связал наши сердца со своей родиной крепкой нитью любви и солидарности, он раскрыл нам надежды и чаяния своего народа. Поэтому книги Амаду читают и будут читать во всём мире, ведь в них есть то, что неподвластно политической конъюнктуре, то, что составляет реальную жизнь литературы, а именно: живая душа народа. И его книги читают те, кто хочет постичь эту душу, хочет пережить то, что переживают его герои, плакать и смеяться вместе с ними.

В Бразилии есть город, где Жоржи Амаду любят безусловно: это его родина, Ильеус. Мне посчастливилось побывать там в 2012 году на праздновании столетия писателя. В этом городе имя писателя на каждом шагу: есть улица Жоржи Амаду, школа имени Жоржи Амаду, аэропорт Жоржи Амаду. На улице его имени стоит дом, в котором писатель провёл своё детство и где он написал первый роман «Страна карнавала». Сейчас там находится музей и Фонд культуры имени Жоржи Амаду. Напротив музея – театр, где идут спектакли по его произведениям. Ты идёшь по центру города и как будто переносишься на страницы «Габриэлы». В квартале от дома писателя – бар «Везувий», где можно попробовать знаменитые киби Насиба. Перед баром – скульптура того, кто этот бар обессмертил. Вокруг всегда стайки туристов, все хотят сфотографироваться с великим ильеусцем. Чуть дальше – знаменитый «Батаклан», там и сегодня можно посмотреть выступления артистов. На площади у собора показывают своё мастерство капоэйристы. Имена Габриэлы и Насиба носят рестораны, магазины, аптеки. А вот многие улицы поменяли своё название. Нет больше улицы Жабы, теперь она называется Виконта Оуру Прету, а Змеиный остров – площадью Каиру. Зато сохранился дом Тонику Бастоса.

Программа празднования столетия писателя была буквально перенасыщена событиями: выставки фотографий и иллюстраций к произведениям Амаду, презентации книг, выступления поэтов, литературоведов, фольклорных ансамблей, работало поэтическое кабаре. В рамках фестиваля проходила литературная ярмарка «Читать Амаду», в работе которой я принимала непосредственное участие как автор книги «Русский Амаду». Я рассказала о любви русских читателей к произведениям Амаду, о необыкновенной популярности «Генералов песчаных карьеров» в нашей стране. Скажу честно, бразильцы были поражены. Наверное, на самом деле «Лицом к лицу / Лица не увидать»: надеюсь, что моё выступление помогло осознать бразильцам значимость творчества их земляка.

bannerbanner