banner banner banner
Крещатик № 94 (2021)
Крещатик № 94 (2021)
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Крещатик № 94 (2021)

скачать книгу бесплатно

– Да ну… – скривился Кириченко.

– Постой, – перебил его Лутковский. Тихо, чтобы не слышали другие, он добавил: – Ты задашь мне наводящие вопросы. Я уклонюсь от ответа. Вот тебе интрига. Дальше наведёшь справки у ментов. Они тебе нарисуют детальную картинку.

12

Лутковский с досадой смотрел на отъезжающий микроавтобус со съемочной группой. Ему захотелось немедленно зайти домой и тщательно вымыться. Тяжёлое чувство вины перед Олегом накрыло Владимира сразу после интервью. Внешне всё выглядело нормально – ему задавали заранее оговорённые вопросы, он корректно отвечал на них, но именно эта благопристойность более всего и угнетала Владимира. Он отчётливо понял, что просто пиарился на смерти своего соседа. Это не был открытый цинизм Ленца с его подобранными на асфальте цветами для Ани. Это была его собственная подленькая натура, грызущая остатки своей же совести. Лутковский представил, с какой язвительной усмешкой встретит его Ленц, и ему расхотелось, возвращаться в винный погребок, где Марк, без сомнения, поджидал Владимира. Он решил вернуться домой и, отключив всевозможные контакты, попытаться заснуть.

Владимир зашёл в парадное и нехотя, через силу начал подниматься на свой этаж. Он отчётливо понимал, что дома, скорее всего, вместо сна его накроет полубредовое состояние с провалами в кошмары, или же он просто с закрытыми глазами будет беспокойно ворочаться в своих мыслях. Возможно, и даже наверняка, через какое-то время в дверь позвонит, а затем постучит ногой пьяный Ленц, не дозвонившись ему по телефону, который Владимир по приходу собирался отключить. «Впрочем, – вспомнил Лутковский, – телефона у Марка нет. А значит точно припрётся».

Владимир представил, как после наружного грохота и угроз Марка он предстанет перед возмущённым другом, изобразив на лице сонное, а скорее глупое выражение. И как после шуточных объяснений они продолжат пить…

Лутковский внезапно остановился. Он увидел дверь, за которой недавно жил Олег Глота. Эта обыденность неожиданно смутила Владимира. Он взволнованно посмотрел на тёмный дверной глазок и невольно улыбнулся болезненной, кривой улыбкой. Его как магнитом потянуло к этому испуганному пространству, в котором сейчас, в какой-то иной реальности жили люди. Лутковский протянул руку и ладонью прикоснулся к серому дерматину, после чего вытянул шею и застыл в неосознанном ожидании чего-то. Тут же он услышал отголосок человеческой речи. Говорила женщина, но настолько нечётко, что Лутковский невольно подставил ухо к самой двери и напряжённо вслушался в речь. На монотонное женское бубнение грубо отозвался мужской голос. Отчётливо послышалось звяканье посуды. Лутковский повторно улыбнулся, услышав эти звуки и голоса, и в этот момент у него зазвонил телефон. Громко зазвонил. Неожиданно громко. Лутковский вздрогнул и тут же услышал, вернее, ощутил, как там, за дверью мгновенно всё замерло. Испугавшись этой тишины, Владимир бросился вниз. Выбежав на улицу, он быстро зашагал в сторону винного магазина Ани, даже не сообразив сначала, что идёт именно туда.

Сделав несколько торопливых шагов, Лутковский почувствовал себя уже довольно пьяным. Спало неестественное напряжение, затормозившее его возле двери Олега. Также испарились впечатления после интервью, в процессе которого он старался максимально контролировать себя. Вместо этих мобилизующих ощущений пришла расслабленность, а вместе с ней его захлестнула беспечность нетрезвого человека, благополучно избежавшего опасности. Инцидент у дверей показался ему забавной детской шалостью. Он вспомнил, как детьми по нескольку раз звонили в двери и, убегая от гнева жильцов, присушивались, открыли те дверь или нет. Забегали и к маме Олега. «Как её зовут?» – Лутковский даже остановился, чтобы вспомнить её имя. «Как её там, тётя Таня, Валя… Точно, Валя. Тётя Валя», – Лутковский вспомнил некогда молодое лицо женщины, которая довольно лояльно относилась к жизни детей во дворе. Их сложная иерархия, обменные делишки, где дорогая вещь могла цениться гораздо ниже, чем грошовый пластмассовый солдатик, находили понимание и даже уважение у этой женщины. Впрочем, на детском горизонте Владимира тётя Валя появлялась редко, так как Олег был младше Лутковского на несколько лет, а это был существенный порог для короткого знакомства между детьми.

– Вован, привет. Ты что людей не замечаешь? – услышал Лутковский у себя за спиной. Он оглянулся и увидел знакомую компанию молодых людей, сидящих на лавочке. Это были друзья его детства – Тарас Притула, Костя Бычков по кличке Салямалейкум и Гена Варламов. Все погодки Лутковского. Все они учились в одной школе, хоть и в разных классах, кроме Лутковского, который навещал их эпизодически, когда приезжал к бабушке. Но, несмотря на нерегулярность этих встреч, та дружба была крепкая и настоящая – детская, нерасчётливая и неосмысленная.

Все трое держали в руках чашки, в которых, судя по запаху, был кофе, и внимательно рассматривали Лутковского. Владимир, смущённый этим вниманием, даже посмотрел, не расстегнута ли у него ширинка и, найдя свой гардероб в полном порядке, подошёл к друзьям.

В последнее время Лутковский с друзьями встречался редко, и при встречах всё ограничивалось рукопожатием и традиционным вопросом о делах, который не подразумевал глубокого ответа. Разнонаправленность интересов давно развела школьников-лоботрясов в противоположные потоки человеческого бытия. Салямалейкум переехал в другой район Киева, оставив о себе воспоминания и слухи, которые при встречах остальных друзей кратко обсуждались и тут же оттеснялись на периферию сознания более актуальной информацией – о политике, футболе, семье. Были еще приступы ностальгии, требовавшие вернуть детство, но и это проходило очень быстро как лёгкая незаразная болезнь. Сетование на то, что друзья редко собираются, постепенно превратились в обязательный ритуал при встречах с отсылками к своей занятости. В общем, обычная судьба детской дружбы.

Лутковский с нескрываемым удивлением посмотрел на компанию и подошёл к друзьям.

– Привет, – обратился он ко всем. По очереди протягивая руку и повторяя приветствие, Владимир поздоровался со всеми. За три рукопожатия он сумел разобраться в своих противоречивых чувствах, т. е. остаться и поговорить с пацанами или, сославшись на срочную занятость, убежать в подвальчик к Ленцу и Ане. Лутковский решил ненадолго остаться.

Прежде всего он обратился к Бычкову, которого не видел пару лет:

– Салямалейкум, Костик, – поприветствовал он друга.

– Ты не дерзи, Вовочка. И вообще, что за детство. Будь серьёзней со своим прошлым, – обиделся Бычков. – Но, если не хочешь меня обидеть и, как следствие, обидеться сам, называй меня просто – Костя.

– Не гони беса, Бычков. Вова всё ещё в детстве живёт, стихи пишет, – отозвался Тарас. – Тебе, кстати, нормально за куплеты платят?

– Ты уже спрашивал, – ответил Лутковский. – Не нормально.

– Я уточнить, – дружелюбно сказал Тарас, язвительно улыбнувшись. – Может быть, что-то переменилось.

– Жопа, – кратко резюмировал тему Гена Варламов и отхлебнул кофе.

Все четверо парней только внешне были разные люди. Пожалуй, друг от друга их отличал лишь стиль одежды. Бычков был в наряде нерядового менеджера – темно-синяя рубашка, тёмно-серый костюм и черные туфли. Бордовый галстук был на время снят и небрежно засунут в карман. Тарас Притула сидел на кортах, в брендовых джинсах и футболке. Он с юности так ходил, задолго до того, как стал убеждённым таксистом. Гена Варламов заторможено смотрел перед собой. На нём были серые брюки раннего постсоветского покроя, мятая рубашка и тапочки на босу ногу – короче, костюмный ансамбль городского неудачника, хотя сам он никогда таковым не был. Занимался Гена прикладной математикой в родном киевском Политехе и на всякую одежду было ему давно наплевать. Он еще раз внимательно посмотрел на Лутковского и сказал:

– Неисповедимы пути теории вероятности. Можно было вычислить твоё появление.

– Это по каким признакам? – спросил Лутковский.

– По косвенным.

– А конкретнее?

– Через парадное живёшь. Дорога к магазину за бухлом пролегает аккурат через точку нашего пребывания.

– Что же это сразу за бухлом ты меня посылаешь? – обиделся Лутковский.

– Мы видели тебя с твоим другом военным. Вы с ним бухали. Дальше примитивная логическая цепочка должна привести тебя в магазин.

– Логично, – согласился Лутковский, – только друг не военный.

– А чего в камуфляж тогда вырядился? – спросил Тарас. – Типа герой, уступите место.

– Мне насрать, – перебил тему Гена и, обратившись к Лутковскому, предложил: – Володя, тебе молочка надо похлебать трохи, протрезвеешь слегка для дальнейших подвигов. – И не дождавшись ответа Лутковского, он постучал в окно первого этажа. – Маша, налей Вовочке молока. В окне появилась симпатичная женщина и, скептично улыбнувшись, прокомментировала появление Владимира:

– Все в сборе, – и обратившись к Гене, сурово добавила: – Тебе ещё Иру забирать из садика.

– Мы не пить собрались. Мы просто так, – успокоил жену Гена, принимая из её рук чашку.

– А ты чего на похоронах не маячил? – спросил Костя Бычков Лутковского.

– А ты что, специально приехал? – перебил вопросом его вопрос Владимир.

– Нет. Мой младший брат с этим Глотой учился и тусил. Позвонил сегодня, мол, не западло двести баксов одолжить. Они там со своими корешами типа на памятник сбрасываются. Короче, слово за слово, и я тут. Приезжаю, малой в финале. Квартира обрыгана. Ну и понял я, что помянули хлопца по-человечески. Положил гроши под бутылку. Вышел во двор. И вот стою с вами.

– А что младший, на поминках так нарезался? У тёти Вали, что ли? Что это вообще за оргия? – спросил Тарас Притула.

– Нет. Точно не там. Под забором, наверное. Я знаю их компанию, они нормальные и деньги точно на памятник пойдут. Просто напились сгоряча. В общем, железный повод у пацанов.

– Хрень какая-то, – нервно проговорил Тарас. – Пришёл пацан с войны и на тебе, зажмурился.

– Причём по собственной воле, – констатировал Гена Варламов. – Салямалейкум, ты от брата подробностей не слышал?

– По телефону спрашивал. Ничего конкретного. Брат кацапов во всём винит, – пожав плечами, ответил Костя Бычков.

– Кацапы-то кацапами… – пробормотал Варламов и замолчал, не став продолжать свою мысль.

– Ты сам-то кто? С Горького к нам приехал, – усмехнулся Бычков.

– А ты кто? – спросил Костю Лутковский.

– Ладно, хватит пургу гнать, – перебив этот разговор, сказал Тарас. – А то договоримся до срача.

Все замолчали. Повисла нелепая и неловкая пауза. Лутковскому сразу стало неуютно в этой внезапно проявившейся атмосфере. Он почувствовал, что и его приятели испытывают точно такой же дискомфорт. Молчание трансформировалось в пустоту, из которой хотелось немедленно уйти. Всё должно было окончиться парой дежурных фраз, после которых все бы разошлись в разные стороны, но Бычков неожиданно продолжил тему:

– Я когда в Самарканде жил, узбеки там были самыми лютыми националистами. Они всех белых людей русскими называли. Вот интересно, у тех пацанов, с которыми я тогда тусил, какие национальности были?

– Разные, – ответил Лутковский отхлебнув из чашки.

– Зато мы сейчас все узбеки, – усмехнулся Тарас.

– В смысле? – спросил Варламов.

– В смысле, кто не с нами, тот кацап, – ответил Лутковский.

– Кстати, – задумчиво сказал Тарас, – а как мы называем этих узкоглазых?

– Узкоглазыми, – ответили в унисон Варламов и Лутковский.

– А, ну да, – махнул рукой Тарас.

– Что-то много на себя берём – узкоглазые, черножопые, кацапы. Мечты о мировой гегемонии – это для нас равно состоянию аффекта, – усмехнулся Лутковский.

– Так это у всех так. Моё село найкраще – критическая формула, оправдывающая агрессию против соседнего села, – заявил Варламов. – И без всякого аффекта.

– Преступления, совершённые в таком состоянии, не караются законом, – убеждённо сказал Тарас.

– Брехня, – ответил Бычков. – Это в исключительных случаях работает. Типа, на твоих глазах твоего ребёнка убили, и ты в полной невменухе чудишь с топором в руках, а после, очнувшись по колено в крови, заявляешь на себя в мусарню, мол, пидор я гнойный и вонючий, вяжите меня по рукам и ногам. Тогда тебя помещают в самый строгий дурдом и после успешного лечения отправляют на выписку.

– А Глота, интересно, тоже в аффекте на себя руки наложил? – спросил Притула.

– Вполне вероятно, – ответил ему Варламов. – А хули. Все эти иконы как-то ненормально смотрятся в этом контексте.

– Жутко, – уточнил Лутковский и с удовольствием констатировал: – хорошее молоко у тебя, Гена. Я такого сто лет не пил.

– Это козье, Маша где-то покупает, – скоро проговорил Гена и вернулся к прежней теме: – Может, на эту жуть этот Олег и рассчитывал. Даже если это аффект, то явно парень думал об этом. Смотрится как акция.

– Типа привлечь общественность к проблемам ветеранов, – злобно усмехнулся Лутковский, вспомнив недавнюю беседу с журналистами.

– Иди, поговори об этом со своими коллегами, – ответил Варламов.

– Уже поговорил, – скептически сказал Лутковский. – Вы что, не видели, как я интервью давал?

Друзья молча посмотрели на Лутковского. Владимиру сразу стало неуютно от этих взглядов – тесно и душно, как в комнате, переполненной незнакомыми людьми. Он мгновенно сообразил, что хорошо было бы сейчас попрощаться и покинуть компанию, но такая поспешность могла показаться чересчур вызывающим жестом. «Как ни крути, но это самый плохой вариант из возможных», – думал Лутковский, большими глотками поспешно допивая молоко. Как человек с развитым воображением, Владимир понимал, что после такого бесславного бегства, он, пожалуй, начнёт избегать встреч с друзьями. Представив себе возможные насмешки в свой адрес, тут же понял, что сам конструирует себе проблему.

– Знаете что? – обратился к друзьям Лутковский, ещё точно не представляя, что скажет дальше.

– Что? – после паузы спросил Варламов.

– Свиньи мы, – ответил Лутковский.

– Ну, это мы, положим, знаем, – за всех ответил Бычков. – Дальше-то что?

Лутковский отстранённо посмотрел на товарища и, неожиданно его осенила простая идея.

– Надо, как твой младший, тоже сбросится по двести баксов.

– А мы каким боком в эту историю лезем? – удивился Бычков.

– Я за, – поддержал идею Притула. – Тёть Валя на пенсию живёт.

– Кисло, – сказал Варламов. – Скинемся Тарасу. Сейчас принесу.

– Тогда и мне одолжи, – попросил Бычков. – Я завезу тебе на неделе. Или на карту гривнами кину.

– И мне, – попросил Варламова Лутковский.

– У меня в заначке только пятьсот.

– Мне жена столько не даст, – предупредил просьбу Лутковского Тарас.

– Не суетитесь, пацаны. Ща принесу, – сказав Лутковский, и вернув пустую чашку Гене, отошёл от компании.

13

Владимир решил взять в долг деньги у Марка, а если у него не будет, попробовать занять названную сумму у Ани. Шагая по направлению к цели, он ощутил душевный подъём. Во-первых, он был рад, что так легко и благовидно отделался от компании друзей детства, разговор с которыми зашёл в критический тупик и, во-вторых, теперь ему не будет так неловко перед Марком, который предельно циничным взглядом и усмешкой проводил его на это ненужное и бездарное интервью.

Зайдя в помещение винного погребка, он сразу увидел Ленца. Тот озабоченно разглядывал меню телефона и не обратил сначала на вошедшего друга внимание. И только после того, как Владимир дёрнул его за плечо и попросил у него денег, Марк изумлённо опомнился.

– Двести баксов? – машинально повторил он за Лутковским.

– У меня нет, – отчего-то за Марка ответила Аня, – и поспешила переменить тему. – Ты что, кефир пил?

– Нет, молоко козье. Друзья налили. Говорят, алкоголь осаждает. – Ответил Лутковский и, отвернувшись от Ани, снова попросил денег у Ленца.

– А зачем тебе? – поинтересовался Марк и, не дождавшись ответа Владимира, окончательно прояснил ситуацию. – Я у Ани последнее забрал. Вот, телефон купил. Как раз двести баксов.

– Знаете, что, – вмешалась в разговор Аня, – давайте я вам чай заварю на травках, очень хорошо он алкоголь нейтрализует.

– Я категорически против! – Громогласно заявил Ленц. – Сегодня хочу допиться до обморока, и не важно, с вами или нет. И кстати, Аня, принеси нам муската.

– Да что с тобой такое сегодня, – сердито пожала плечами Аня и ушла вглубь магазина.

Лутковский огорчённо присел возле друга и рассказал о своих последних приключениях, о друзьях и о том, как он договорился с ними помочь материально матери Олега Глоты.

– Ну, не одни же мы у тебя кредитоспособные друзья, – ответил на это Марк, – сейчас позвоним кому-нибудь и решим вопрос.

Лутковский недовольно поморщился.

– Марк, куда тебя всё тянет? Нормально сидим. Выпиваем. Недалеко от дома. В случае чего, есть где окончательно приземлиться. Ты всегда был сторонником безопасного распития спиртных напитков в опасных местах.

– Чем это тебе опасно у меня? – возмутилась Аня выглянув из за ширмы.

– Ночная улица для пьяного большой соблазн, – наставительно сказал Ленц.

– Да ладно, – отмахнулась Аня, – я всю жизнь с пьяными работаю. Почти все смирные, как дети, даже дерутся на улице. Нет, ну бывают, конечно, инциденты.

– Какие это? – без особого любопытства спросил Ленц.

– Мало ли, – пожала плечами Аня. – Вот паренёк этот, которого хоронили сегодня, он у меня накануне смерти своей пил. С кампанией не на шутку разгулялся.

– И о чём они говорили? – переглянувшись с Лутковским, спросил Ленц.