Магия общения

Они-то ведь знают,

Что это химеры,

А нам – всё в новинку,

А нам – чтоб без меры.

Да ведь заглянули

Уже в беспределы!

Так может назад бы,

В родные пределы,

Где Братство имеет

Смешные наделы?

Опять перепутье.

Опять на распутье

Умылися кровью,

Потешились новью,

Богатых и бедных

Придумали вновь мы

Грабительским – верным

Старинным путём.

Держитесь, ребята!

Теперь заживём.

Лишь сердце с надеждой

Стучится в груди:

– А может химеры-то эти в пути?

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Домой!

Я убежала из Майами.

Мне было слишком жарко там,

Комфортно, сытно. Между нами —

Я убежала к холодам,

Где зимней стужею привычной

Нас закаляют так в домах,

Что просто дикой, необычной

Улыбка будет на устах.

А я, признаться, засмеялась,

Пройдя таможенный контроль:

На крыльях боли той я мчалась,

Что душу гложет исподволь.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Почти письмо

Любимый мой! Я на курорте, я в Майами.

Сто тысяч верст лежат сейчас меж нами.

Шумит ворчливо океан седой вдали.

Мой Бог! Я просто на другом краю земли.

Чужой здесь рай и ад, признаться, тоже,

Хотя на первый взгляд ну очень всё пригоже.

Средь яркой красоты, экзотики, тепла,

Где даже грусть покажется светла,

Мне, вечной Золушке, устроили приём,

Как в сказке Принц с лукавым Королём.

Но на балу нежданного везенья

Промчались мимо и восторг, и умиленье.

Здесь, в царстве изобилия еды, вещей,

Пожалуй, радует терпимость меж людей.

Друг мой! Во мне сидит упорно ощущенье,

Что нахожусь я в странном измеренье,

Где ритм иной, иль пульс, а может – дух страны?..

И наблюдаю я себя со стороны.

По вечерам на Waterways гуляем не спеша,

Размеренно покоем сытости дыша.

И знаешь, постоянно вслед за мной

Плетутся скука с чёрною тоской.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

С. Есенину

Какая мощь духовная и красота

У лучеразного певучего стиха!

Ах, сын крестьянский, простота!

Такое зависть вызывает

И доводит до греха.

А Вы – так смело Русь златую воспевать,

Когда сменилась власть

И почернела масть,

С листком стихов – оружием своим —

Отчаянно идти на бой с чужим.

Да ведь они уже пришли

И свой порядок навели —

И чёрный человек и чернота.

А Вы им резко – правду,

Но ведь неспроста: увидев воплощенье

«распрекрасных мыслей, планов —

страну ну самых отвратительных

громил и шарлатанов».

Ох, были беспощадно люты

Их с Вами «дружеские путы».

И Вы, едва перешагнув тридцатилетие,

Трагически, с их помощью,

Ушли в бессмертие,

Оставив нам навечно и стихи, и песни,

И свой за Русь душевный непокой.

А знаете – Ваш «клён опавший» греет душу

Не только в стужу, но и в зной.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 1

Так сколько ты страдаешь, Русь моя?

С тех пор, как билась с узкоглазыми на Калке?

А может раньше, когда «мудрые» князья

Делили земли в братской перепалке?

И мчались с гиком орды степняков,

Стояла пыль столбом, не оседая,

И мир делился только на врагов

В безбрежности от края и до края.

Летили головы и кровь рекой лилась,

И почему-то выпь кричала у дороги,

И степь дрожала и стонала, не стыдясь,

Кружили тучей вороны, и отвернулись боги.

А время проносилось на рысях,

Зажмурившись от ужаса, стыда и боли.

Всё делалось упорно на людских костях,

И не было тебе счастливой доли.

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 2

Их было много, «русских чужаков»,

На вожделенном золотом престоле.

Корнями – из сермяжных мужиков,

А как свой Род гноили в крепостной неволе!

И не звучало им Христово слово «брат».

Помазанники божьи, говорите?

И почему у нас «любой обманываться рад»?

По их делам о них самих судите.

Нет, не звучало им Христово слово «брат».

Под свист плетей, нагаек и кнутов

Они Россию выводили в первый ряд,

Держа народ за быдло, за скотов.

Окно в Европу (да и двери) прорубали не для нас.

Так было триста лет тому, так и сейчас.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 3

И у рабов бывал отчаянью предел,

Когда милее смерть, чем жизни злой удел.

И выплеск в бунты, в озверенье —

От безысходности и вечного глумленья.

Поэт лукавил, класс свой защищая.

Бессмысленность? Христовы заповеди забывая?

А беспощадности хватало с двух сторон.

Ещё вопрос, по ком звучит церковный звон.

Я вижу пращуров моих. Идут не сотнями, а тьмой.

Кто с вилами, кто с кольями, а кто с косой,

В лаптях изодранных, а может босиком —

Так рыба рвётся в нерест косяком.

А выживали в таких бойнях единицы,

Но с кандалами не взлететь свободной птицей.

И затихала Русь, и плакала кровавыми слезами.

Забыв Христа, обогащалась вновь грехами.

Вы, обездоленных Христова рать,

Вы защищали Русь, коль появлялся тать.

О, скольких войны, пытки, казни унесли!

Но вы – всегда вы были соль моей земли.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Последний путь

1

Трагичен ваш уход. Живые

И тут не сняли с вас оков:

Как в ссылку, вас везли чужие,

Жандарм стерег от злых ветров.

Неслись пустынною дорогой.

Крепчал и свирепел мороз.

И так мотало эти дроги,

Как будто мчались на извоз.

Не выдержав бездушья гона,

Вдруг пала лошадь средь холмов,

Не довезла… А приказ трона

Сильней погоды и снегов.

И снова мчались, больше ночью,

И снова убивали вас

Жестокость, страх властей. Воочью

Всё видел лишь один из нас[3].

И будет скуп и осторожен

В своих писаниях потом.

Что ж, мир, увы, довольно сложен,

Чтоб в нем ещё быть простаком.

Мороз… и страх, конечно, пронял,

Но дело тут совсем в другом:

А ведь, пожалуй, он не понял,

КОГО вёз хоронить тайком.

21 января 2003 г.

2

И сплошь охрана из жандармов.

И в ужасе застыла ночь:

Ведь под её покровом тело

На дрогах увозили прочь.

Солома, ящик да рогожа —

Вот милости монаршей дар.

Царь-немец! На Руси негоже

Так подло наносить удар

Тому, «кто в гробе спит» убитый.

Нет, чёрных дней тех не изжиты

Ни память, ни догадок жар.

А к истине пути закрыты.

И кто ж ответил на удар?

Лишь Время… самый точный прокурор,

И судия, и приговор.

8 ноября 2003 г.

Фонтан Бахчисарая

Волшебный сон, иллюзия желаний…

И ты меня умчал в Бахчисарай,

В тот край, где никогда я не бывала.

Я молча у фонтана постояла

И к розе прикоснулась невзначай.

Он мал и скромен, громко лишь названье,

Но таинство особенной тиши,

Где плакали беззвучно три души,

И запустенье – придают очарованье.

И отступают время, прах и тлен.

Легенда поэтического слова,

Как магия, прекрасна и сурова,

И как легко ПОЭТ берёт всех в плен!

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Плагиат

Я нынче занималась плагиатом

(То сокровенных дум моих расплата):

С восторгом выводила на стекле

Чужой заветный вензель О. да Е.

Простите, Ларина Татьяна, шутку мне

Иль дерзость, что возможна лишь наедине.

А впрочем, что лукавить пред собой…

И мне Ваш вензель в чём-то не чужой.

И жизнь порой сюрпризами богата,

И в плагиате тоже есть отрада,

И день волшебным оказался:

С портрета Пушкин улыбался.

8 января 2010 г.

Спор

Я хочу поспорить с Вами,

Александр Сергеич, мэтр,

Что, ей богу, и с годами

Не тускнеет сердца спектр.

Если можно, приведу

Всю Онегина строфу.

«Любви все возрасты покорны,

Но юным, девственным сердцам

Её порывы благотворны,

Как бури вешние полям:

В дожде страстей они свежеют,

И обновляются, и зреют —

И жизнь могущая дает

И пышный цвет и сладкий плод.

Но в возраст поздний и бесплодный,

На повороте наших лет,

Печален страсти мёртвой след:

Так бури осени холодной

В болото обращают луг

И обнажают лес вокруг».

Какая грустная картина —

Стихов вторая половина.

Она, конечно, объяснима:

Тут возраст автора – причина.

Вы разрешите, я скажу,

Как я теперь о том сужу.

Слова известны и бесспорны:

«Любви все возрасты покорны».

И возраст поздний – благородный,

Не соглашусь, что он бесплодный.

Ведь он, как правило, даёт

И мудрость, опыт – сладкий плод.

На повороте наших лет

Глубок и нежен страсти след,

И трепетно-великодушен,

И величаво-простодушен.

Бесценный неба дар могучий,

Как солнце, разгоняет тучи

И согревает всё вокруг

В часы трудов или в досуг.

Но лишь избранникам дано

Пить сил живительных вино.

Так поздней осенью рябина

Средь обнажившихся лесов

Пленяет красотой плодов.

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

Редкая гостья

Я Вас любил…

(А. С. Пушкин)

Любовь! Ты в музыке гармония,

В поэзии ты совершенство,

Та дивная души симфония,

Что дарит крылья и блаженство,

Возможность смертному летать

И, «нет» услышав, устоять,

Суметь и в музыке стиха

(Пусть в сердце боль, зимы пурга)

Великодушье не скрывать,

Прощаясь, гимн любви сказать.

19 сентября 2008 г.

Памяти Марины Цветаевой

1

Ей в сердце стреляли словами.

В обойме из зависти, злобы

Так тесно стояли рядами

Слова, что разили без пробы.

Что ж было её талисманом?

Кусок сердолика из моря?

Ведь в мире, жестокостью рваном,

Лишь вера спасает от горя.

Взлетала мятущейся птицей,

И странницей Русь воспевала,

И бредила старой столицей,

И зов свой «за всех» прокричала.

И в муках меж долгом и верой

Трагически шла одинокой,

И мерила жизнь свою мерой,

Пусть горькою, но и высокой.

2000 г.

(Из сборника «Откровения»)

2

Слов стихов всех цветаевских лад —

Будто в сердце ударил набат.

И как гром в полуночной тиши —

Обнажённость пронзает души.

Обнажённость души —

Перед миром пустых и бездушных?

Перед миром тупых, равнодушных?

Перед миром глухих и далёких?

Перед миром чужих и жестоких?

Обнажённость души —

Чтобы встретить своих, пусть немногих.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

3

Прозорливица и пророчица.

И свою судьбу напророчила.

Говорить о том, ох, не хочется.

Напророчила да упрочила.

При её-то вселенской «безмерности»

«Места не было ей в современности»:

Так чужда власти сытого брюха

Песнь свободного смелого духа.

Даже город родной на семи холмах

Ощетинился мачехой злобной

И оставил одну на семи ветрах

В поединке с судьбою недоброй.

Нет, «не дал ей Бог дара слепости»,

Было ясно всё до нелепости:

Верность клятве вела в западню,

Где губили таких на корню.

Жар души залили ледяной водой.

Где-то в бедном глухом захолустье

Оборвёт она резко роман свой с душой,

Будто Волга, достигшая устья.

2001 г.

(Из сборника «Откровения»)

Однажды в одночасье

В расцвете бабьих лет

Я мысленно себя похоронила

И думала спокойно,

что мертва

И для всего уже неуязвима.

Как вдруг при первой встрече с вами

Я остро ощутила неприятие меж нами.

Неужто для игры или насмешки

Вам захотелось убедить меня,

что я ещё жива

И глубоко внутри, за внешней оболочкой,

Живёт ранимая душа?

В расцвете бабьих лет

Я мысленно себя похоронила

И думала спокойно,

что мертва.

Идут года.

О, Господи! Благодарю,

что я ещё жива.

1994 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Тонкая грань

А я вас вовсе не просила

В глаза мне пристально глядеть

И при одном прикосновенье

В смятенье чувства цепенеть.

А я вас вовсе не просила

Меня искусно обаять

И, не скрывая удивленья,

Так откровенно изучать.

А я вас вовсе не просила

Во мне сомнение будить,

Что я могла бы при желанье

Свой образ жизни изменить.

А я вас вовсе не просила

Ко мне участье проявлять,

При моём мнимом безразличье

Вдруг равнодушьем задевать.

А я вас вовсе не просила…

Простите!!! Я благодарю:

Ведь Афродита рассудила

Нас в том пленительном бою.

1994 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Шутка

Вы это сделали нарочно?

Влюбили женщину в себя

И отступили осторожно…

Дым был, но не было огня.

Какой смешной, какой наивный!

Да разве можно так шутить?

Какая Ева среди женщин

Могла б такое вам простить?

Она спокойно, ещё раньше —

Ну, недотрога, ну хитра! —

Своим опасным обаяньем

Сразила молча гордеца.

1994 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Золото молчания

И беззащитная ромашка на юру,

Что стойко трепетала на ветру,

Она, сама не зная почему,

Поведала ему, не поднимая глаз,

Спокойно-отрешённо свой рассказ.

Был горек он, правдив и без прикрас,

Как стон внезапный в неурочный час.

И запоздала мысль, что позже гложет нас:

«Наверно, откровенность эта ни к чему.

Чужую боль, пожалуй, не понять ему».

И тут она взглянула, в первый раз

Увидев свет его пытливых глаз.

Пронзительно звенела тишина.

Глаза в глаза – так это в душу и до дна!

В глазах друг друга утонуть —

И сокровенного увидеть суть.

Пронзительно звенела тишина.

Ещё не зная, что уже права,

Она вдруг мысленно произнесла,

Перефразируя известные слова:

«И он её за муки полюбил,

Она его – за состраданье к ним».

И не узнать, кто больше был раним.

2001 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Магия

Я вас люблю?!! —

Как гром внезапный посреди зимы,

Как солнце, засиявшее в ночи,

Как сад, цветущий в жгучие морозы,

Как явью ставшие несбыточные грёзы,

Как пляска листопада в марте,

Неотразимого в своем азарте,

Как бешеный поток в пустыне,

Как магия – от веку и доныне.

1996 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Весна моя нежданная

Ворвалась, прилетела, примчалась

Вихрем мощным в ту осень весна.

В первый миг я её испугалась,

Обмануться боялась: а вдруг не она?

Ведь ноябрьская стужа крепчает,

Солнце прячет лучи под полой,

Ветер серой поземкой шныряет.

И весна – этой тёмной порой?

А она вся светилась и пела

И была как испытанный друг.

Никакого ей не было дела

До того, что творится вокруг!

Лишь пытливо в глаза заглянула,

Боль сердечную молча уняв.

Будто радугой счастья взмахнула,

Вдруг меня над землей приподняв.

2001 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

На облаках

Какая музыка звучала

Во мне, во мне!

Какой полёт я испытала —

И не во сне, и не во сне!

И я с тобою танцевала

Под звуки вальса и небес.

Берёза за окном смеялась,

И замер в изумленье лес.

А комната всё расширялась

Для нас планетой без границ.

Как хорошо! Мы только двое,

Без всяких посторонних лиц.

Ах, Золушка! Ах, фантазёрка!

Бал был, как в яви, так хорош,

Что проявился вдруг следами

Среди ноябрьских порош.

Какая музыка звучала

Во мне, во мне!

Какой полёт я испытала —

И не во сне, и не во сне!

2001 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Сон наяву

В те дни безумия и счастья

Я пламенем сжигающим была,

Я только жаром и души, и тела

Лишь вас боялась сжечь дотла.

И пусть вокруг всё пело, ликовало

И сердце в изумленье трепетало,

Я маску безразличия надела,

Хоть не было отчаянью предела,

И сказочный сон наяву – прервала:

Я просто от пожара вас спасала…

А рай и ад последовавших дней

По-прежнему храню в душе своей.

1996 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Как отрекаются любя

Вы мой единственный мужчина,

Такой желанный, но чужой.

И в этом – главная причина

Пройти быстрее стороной,

Не колебаться, не вернуться,

Не изменить себе самой,

С мольбой назад не оглянуться,

Не сделать больно той, другой,

Простить судьбу за испытанье,

За сердца раненого крик,

Оставить лишь одно желанье —

Нежданной встречи, хоть на миг.

1994 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Благодарю

Быть может,

вам мое признанье ни к чему,

А я и через годы вас благодарю

За то немыслимое счастье,

Которое пришло нежданно в одночасье,

За трепетность взаимных отношений,

Загадочную прелесть объяснений,

За силу колдовскую любящего взгляда,

Мысль воскресившего, что жизнь —

это награда,

И пробудивщего во мне желанье жить,

Нектар волшебный страсти и отчаянья —

до дна испить,

За счастье видеть вас, за вами наблюдать,

Восторг полёта в те мгновенья ощущать,

За вашу немужскую, поразительную чуткость,

За душу нежную и безрассудства хрупкость,

За то, что так и не простили мне тогда

Моё отчаянное бегство навсегда.

1995 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Дар бесценный

Два мощных крыла подарил мне мой милый,

Чтоб в поисках духа придали мне силы,

В полёте к прозренью – бесстрашья познаний,

И веры, и радости всех начинаний,

И блага от тонкости точных созвучий —

То космоса проблеск вибраций могучий,

А в сердца биеньях – достичь высоты

Гармонии разума и доброты.

И ближе мне стали теперь небеса,

Безмолвия слышать учусь голоса,

Сияние света во тьме увидала,

А тайну любимого не разгадала.

1998 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Молю тебя

Не умирай, любовь, во мне, не умирай,

Душе дай радость вдохновенья,

И тонкость чувств, и грёз томленья,

Фантазий рой, окутанных в туман,

И нежности безбрежный океан.

Не умирай, любовь, во мне, не умирай —

Святой неиссякаемый источник жизни —

Дай силу изречённой мысли:

Не в наших силах разорвать

Невидимую нашу связь.

И пусть я в пламени твоём сгораю

Иль, как Снегурочка весною, таю,

Я заклинаю: ни на миг меня не оставляй,

Пусть даже и коснулась невзначай.

Не умирай, любовь, во мне, не умирай!

Будь мне наперсницей и летом, и зимой,

Коль от предательства не заживает рана,

И оберегом будь от клеветы, обмана,

Тружусь ли я или спешу домой.

Не умирай, любовь, во мне, не умирай!

И в пору бурь житейских помоги

Мне рифы заблуждений обойти,

Будь той единственной немеркнущей звездой,

Что с сердцем говорит и манит за собой.

1995 г.

(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Вероломство

Впали в сон победители…

Слушайте марш мародёров!..

Всё пригодится – и денежки, и выпивка, и жратва!

Ах, до чего же весело гуляем мы, мародёры,

Ах, до чего же веские придумываем слова!

Сон стряхнут победители

И увидят, что знамя Победы не у них,

а у нас в руках!

(А. Галич)

Ловко массы задурила,

Ощипала всех, как кур,

Власть для «избранных» слепила

Без царей и диктатур.

И жила сплошной мотовкой,

Раздавая всё подряд

С удивительной сноровкой —

От алмазов до заплат.

Своим – уголь, древесина,

Своим – нефть, земля и газ.

Развесёлая картина!

Сам гешефт пустился в пляс.

Остальным – стыд потрясенья

(Посадить страну на мель!),

Страх и голод – для смиренья,

И помойки, и панель.

А ещё решила смело

Созиданье сдать в музей:

Ведь грабёж такое дело —

Надо действовать быстрей.

И террор, Чечню призвала

Для прикрытья грабежа,

Оккупацией вползала

Вновь под видом дележа.

И в законах не скрывала,

Что Россия ей не мать.

Словно ворон ворковала,

Или коршун, или тать.

Как продажность пригодилась!

Всех доступность привлекла.

Зарубежье оживилось

И уже не прячет зла.

На границе отхватило

Водной глади целый кус.

Где-то землю застолбило:

Там комар и вечный гнус.

Нет, она глядела зорко,

Но не скрыть наживы страсть.

Да ведь эта мародёрка

Юдократией звалась!

20 июля 2005 г.

(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

На смене вех

Марионетки, жулики пришли на смену.

Но, вопреки их дикому «ура»,

Упорно продолжаем созиданья тему

И не лепечем робко: «Нам пора».

Пусть в Лету канули иллюзии почтенья

И хаос, тьма сменили колорит,

Мы стоя сохраняем гордое терпенье,

Пока над всеми черномор кружит.

21 января 2007 г.

(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

Правда каплей дёгтя

Увидел, почернев с тоски,

Россию, взятую в тиски.

…Но я, отжав тоску и слёзы,

Сказал (в платок): Мужайтесь, россы!

Гл. Горбовский

Кто вы? Огородники? Дачники? Охотники?

Рыбаки-любители или грибники?

Холуи. Охранники вечных воров-странников,

Что в любом краю всегда только чужаки.

Сколько средь двурушников ельцинских прислужников?

Сколько вас, убогие, верящих словам?

Сколько средь защитников тех измен зачинщиков

Веселятся внаглую: «Судим по делам»?

А дела-то аховы: без креста распятую

Превратили Родину в жуткий полигон.

Кто там жарко молится на колонну пятую?

Кому люб предательский воровской притон?

Со злорадством гибельным единицы борются,

Прорастают колосом среди сорняков.

Остальные думают, что ещё отмоются.

А пока опора всех лишь на стариков.

Эх вы, горемычные! Правят бал наличные.

На земле разграбленной все вы – должники.

В Доме за хозяина торгаши обычные.

Зайцы вы и кролики, наши мужики.

26 июня 2008 г.

(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

У бездны на краю

Не слишком долго ли стоим

У самой крутизны?

Нам шепчут: путь необратим,

Следят со стороны.

Туман скрывает окоём

И всей разрухи вид.

Из лжи историю плетём,

Творим свой суицид.