Зайка

В конце концов, запеканка была готова. Я красиво порезал её и аккуратно выложил на тарелки. Линда ловко подхватила их, поставила на поднос и понесла в зал вместе с кружками чая.

Мы переместились в зал и сели пить чай с запеканкой (я снова забыл, что не ем мясо, так как есть было больше нечего), поставив поднос прямо на пол. Если честно, меня так и подмывало спросить обо всём на свете, но моя излишняя скромность удерживала меня от этого. А может, я просто не хотел показаться глупым или назойливым. Поэтому мы просто молча пили чай и смотрели на то, как в камине горит огонь. Молчание показалось мне очень неловким, но Линду, похоже, это совсем не заботило – она выглядела так, будто для неё это самая комфортная обстановка на свете.

Поэтому я первым решил прервать эту минуту тишины.

– Скажи, как так получилось, что вы живёте вместе с Евой?

Линда пожала плечами.

– Когда мы встретились, она уже жила здесь. Она нашла нас с Питером и приютила, вместе с поземными феями. Питер – мой сын, и мы изначально были вместе, а с Евой мы вскоре стали подругами. Кроме того, я помогаю ей по хозяйству.

Любопытство пересилило меня.

– А Питер, он… что с ним? – неловко спросил я.

Линда пожала плечами.

– Он болеет уже довольно долгое время, и никто не знает, что с ним такое. Мы с Евой стараемся лечить его всем, чем только можно. Но он всё равно становится с каждым днём всё хуже и хуже, – Линда вздохнула, – Я так за него переживаю, – она взглянула на кровать, где Питер свернулся в клубок и вновь повернулся лицом к стенке, не желая ни с кем общаться.

Я кивнул. Но у меня были ещё пара вопросов. Я чувствовал себя так, словно беру интервью, но я просто хотел быть больше в курсе дел, чувствовать себя более комфортно и чуть менее тревожно хотя бы.

– А как давно вы здесь?

– Где-то полгода, – ответила Линда.

– Кто они такие, кстати?

Линда снова пожала плечами и изобразила крайнюю некомпетентность в данном вопросе.

– Они просто живут у нас, вот и всё. Помогают по хозяйству, как и я. Мы встретили их в пещерах, они скитались, и у них не было дома, мы решили взять их с собой.

Я отхлебнул чай из кружки. Он был крепкий и пряный, и с него хотелось спать. Я стал отчасти понимать Питера, который всё время спит. Я тоже почувствовал такую потребность, хотя спал недавно. Но мясная запеканка получилась совместными усилиями просто на славу. У меня одного бы, надо признать, такой замечательной запеканки ни за что бы не вышло.

Поэтому вскоре я поставил чашку на пол и улёгся на подушки, всё так же не отрываясь от горящего камина. Я думал о своих скитаниях, об этой общине, о Линде и подземных феях, о Питере, о том, что сейчас делает Ева и, наконец, о том, что она сказала о городе – что здесь происходит что-то странное. Что именно, она не сказала, Но «что-то странное» из уст Евы звучало как-то страшновато даже для тех, кто знал её всего сутки. А в моём случае так и было.

Я думал об этом так много, что даже не заметил, что глаза мои закрылись, и я уснул крепким сном. Во сне ко мне снова приходил карлик в ботинках и требовал у меня золота, а также смеялся надо мной, корчил рожи и танцевал свой странный танец. Одет карлик был в синий костюм и держал в руке странный синий мешок, довольно большой. Он тряс этим мешком у меня перед носом и хвалился своим богатством.

Проснулся я от того, что кто-то аккуратно меня трясёт за плечо. Я открыл глаза, и увидел подземную фею. Точнее, сначала я увидел большой длинный изогнутый нос, затем широкие оранжевые глаза, и уж потом всю фею целиком.

Она смотрела на меня испуганным взглядом и показывала знак «тихо», поднося палец к губам и показывая рукой куда-то в сторону кухни. Линда спала неподалёку от меня на всё тех же подушках. Я покосился на неё, затем снова посмотрел на фею, которая также косилась на Линду.

По какой-то причине я поверил фее, и, аккуратно поднявшись с подушек, пошёл за ней. Подземная фея привела меня на уже знакомую мне кухню, остановилась посреди комнаты и достала из кармана мятый, потёртый и поблекший клочок бумажки и протянула его мне. Я напряг всё своё зрение и в тусклом свете огней разобрал корявые, неровные буквы. На бумажке было написано: «Помоги нам». Вдруг из соседней комнаты послышался стук каблуков, подземная фея выхватила у меня из рук записку, подпрыгнув вверх, и тут же куда-то исчезла, оставив меня в полном недоумении.

Линда вошла в комнату и уставилась на меня.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она недоверчиво.

– Я искал воды, пить захотелось, – соврал я.

Линда кивнула, видимо, удовлетворённая моей ложью.

– Вода там, – Линда указала на большую деревянную бочку в углу кухни.

Затем она задумалась на секунду.

– Я могу чем-то тебе помочь? – спросила она.

Я замотал головой. Линда удовлетворённо кивнула, развернулась и ушла в зал, оставив меня размышлять над тем, что только что произошло со мной. Я и сам не понимал, зачем соврал Линде, но часть меня, которую моё сознание изо всех сил игнорировало, уже знала ответ: я просто не доверял ей.

В это время я услышал, как скрипит входная дверь, и направился туда, чтобы узнать, кто пришёл. Пришла Ева – принесла кроликов. Вид у неё был мрачный и задумчивый, как у грозовой тучи, когда ещё не полился дождь. Она отдала кроликов Линде, и та удалилась на кухню.

– Что-то случилось? – спросил я у Евы.

Она не сразу поняла, что я спросил, и посмотрела на меня непонимающим взглядом, оторвавшись от своих мыслей. Я повторил свой вопрос.

– Да, – она говорила медленно, но чётко, – в городе становится холоднее. С запада идёт туман. Земля ведёт себя странно – как будто готовится к чему-то, я чувствую мелкие толчки. Это не к добру.

После этого короткого отчёта для меня она села на подушки, достала нож и начала методично точить веточки, которые, видимо, принесла с собой. Постепенно эти веточки приобретали очертания стрелы, потом ещё одной. Всё это время Ева сидела хмурая и напряжённая.

– Послушай, Ева, может, покажешь мне город? Я не совсем понимаю, как туман может существовать под землёй, но, может, ты покажешь мне этот туман и всё остальное? Как думаешь? – осторожно сказал я.

Ева серьёзно посмотрела на меня, и, наконец, осознав смысл моих слов, пожала плечами.

– Почему нет? – сказала она и встала, накидывая на плечи плащ и протягивая другой мне. – Одевайся, там холодно.

Я накинул плащ, который Ева мне вручила, и мы вышли за порог. Я снова с наслаждением вдохнул холодный, немного затхлый (но всё же хоть какой-то) воздух подземелья. Мы шли по узким улочкам, которые походили одна на другую, пока не вышли на главную улицу города, где толпились люди, беспрестанно что-то продавая, покупая, заходя в маленькие магазинчики и выходя из них с покупками.

У одного из таких магазинчиков мы и остановились.

– Мне нужно купить кое-то в этой лавке. Пойдёшь со мной? – спросила Ева.

Я кивнул, и мы зашли внутрь.

Магазинчик был куда больше, чем казался снаружи. Прямо в скале были выбиты многочисленные полочки, заваленные всяким барахлом. В основном, это были украшения, но продавалась тут и посуда, и мебель (которая аккуратно стояла в углу в единой композиции), и одежда, и обувь. В углу магазинчика стояла огромная лестница, уходящая в самый потолок, а стойка продавца наоборот, была невероятно низкой.

Как только мы зашли внутрь, из-за стеллажа донеслось шуршание, и вскоре показался и сам продавец магазина. Это был тот самый карлик, который так настойчиво являлся мне во снах.

– Вам что-нибудь подсказать? – с улыбкой спросил он, глядя на меня и на Еву.

Глава 4. Знаменательное событие

Всё-таки я много раз замечал, что есть что-то во снах особенное. Сны – это искажённое сознание, и порой оно, как в кривом зеркале, отражает реальность, а порой способно отражать её чётко и ясно, без искривлений – неизвестным нам способом. Но ничего из этого не произошло со мной в этот раз.

Я ничего не сказал этому карлику и ничего не сказал Еве о том, что видел его во сне. Просто не придал этому большого значения – подумал, обычное совпадение, догадки моей фантазии. И тут же забыл об этом.

Ева купила в лавке верёвку и тоненький кусочек стекла – очень тонкий. Она положила всё это в карман пальто, которое предусмотрительно надела перед выходом, и мы отправились по городу дальше.

Признаться честно, город был не хуже наземных городов. Помимо вышеупомянутого лабиринта домов и бесконечной череды торговых лавок, тут были и весьма уютные, хорошо освещённые аллеи, величественные здания, уходящие самый свод пещеры, и даже деревья, которые росли прямо в каменном тротуаре. Были даже сады с цветами у тех домов, которые выглядели особенно богато. Всё это живое великолепие отсвечивало слабым светом, и это выглядело просто поразительно.

Мы шли по городу, а домов становилось всё меньше, но зато больше стало деревьев. Они становились более ровными рядами. Они все становились одинаковыми, а фонари теперь были через каждые три дерева. В какой-то момент, чем дальше мы шли, тем бледнее светили деревья, а затем они будто бы пропали – утонули в кромешном мраке. Впереди ничего не было видно и слышно, только темнота и молчание.

Ева достала фонарик и включила его.

– Подержи, – попросила она.

Я взял фонарик и стал светить вперёд. В это время Ева достала стекло, присела на корточки и вытянула руку вперёд. Так она сидела (а я стоял, держа фонарик) минут пятнадцать. Затем Ева шепотом позвала меня:

– Посвети сюда.

Её шепот отозвался гулким эхом где-то впереди. Я послушно подошёл, и мои шаги тоже стали многократно громче. Я почти слышал, как колотится моё сердце – то ли от холода, то ли от страха.

Я подошёл поближе, посветил фонариком на её протянутую руку, в которой было стекло. На его поверхности я увидел капельки конденсата, что для этих мест не новость. Но меня удивил цвет конденсата – он был абсолютно синий.

– Это здесь всегда так? – спросил я.

Ева нахмурилась.

– Примерно неделю уже.

– А из-за чего это происходит? – мои вопросы казались мне наивными и глупыми, но мне было любопытно, поэтому я всё равно их задавал.

Теперь Ева пожала плечами.

– Хотела бы я знать.

Тут неподалёку послышался стук камня о пол пещеры. Мы обернулись, и я направил туда свет от фонаря. Я едва успел заметить какую-то тень, но списал это на воображение.

– Что-нибудь видел? – спросила Ева обеспокоенно.

Я отрицательно замотал головой. Ева прищурилась, глядя на меня.

– Точно, зайка?

Я кивнул. В конце концов, всё это было неточно и непонятно.

Ева развернулась в сторону города.

– В таком случае, пойдём. Тут нам делать точно больше нечего.

Я выключил фонарик, и мы пошли обратно, в дом. Ева больше не проронила ни слова за всю дорогу. Я почувствовал её мрачное расположение духа, и не стал спрашивать, что к чему, боясь ещё больше её разозлить или расстроить. Когда мы пришли домой, она попросила у Линды чая и спросила, как дела у Питера. Услышав ответ, что всё остаётся точно также, она легла на подушки, и устало закрыла глаза.

– Как тебе город, зайка? – спросила она, не открывая глаз.

Я пожал плечами.

– Было интересно, – коротко ответил я.

Ева, удовлетворённая этим ответом, продолжила лежать, щурясь на огонь в камине, совсем как кошка. Линда принесла чай и остатки запеканки, ими мы и поужинали. Я размышлял над тем, что случилось в пещере. Показалось мне, что там была тень или нет? И что за синие капли и тени? Всё это было очень загадочным и интриговало. Но как-то по-плохому интриговало.

Даже когда весь свет в доме был выключен, я не мог уснуть, и всё ворочался, думая об этом. Судя по тому, что Ева много раз вставала с импровизированной кровати на полу, а потом и вовсе ушла на кухню и включила там свет, ей тоже было не до сна. Наверняка она думала о том же, о чём и я – размышляла над всем этим, не находя ответа.

Я вздохнул, полностью открыв глаза. Ева всё ещё была на кухне, свет был включен. Я поднялся и тоже пошёл на кухню, хотя глаза у меня упорно слипались – типичный симптом бессонницы. Она сидела прямо на полу, закутанная в плед, и точила наконечники стрел.

Когда я зашёл, Ева грустно посмотрела на меня и тут же отвела взгляд. Я присел рядом.

– Послушай, – сказал я, – нам надо поговорить.

Она промолчала, остановившись в своём занятии, и посмотрела на меня. Затем неохотно согласилась:

– Давай, зайка.

– Скажи, как давно у вас эти подземные феи?

Ева, кажется, задумалась.

– Ну, – замялась она, – где-то месяца два. Я подобрала их вместе с Линдой и Питером на очередной вылазке. Линда и Питер потерялись и наткнулись на поселение подземных фей. Так как они только что потеряли своего вожака, я решила их подобрать. Все они помогают мне по хозяйству. Ну, кроме Питера, разумеется.

Но у меня был ещё один вопрос.

– Прости, если вопрос бестактный, но… Чем болеет Питер?

Ева продолжила точить наконечник. Её кудрявые рыжие волосы совсем растрепались, она выглядела сонной и уставшей. Вместо перьев были обычная майка и шорты. Но от этого она не выглядела хуже.

– Когда я нашла их всех, Линда сказала, что это хворь неизвестного ей происхождения, которую Питер подхватил, скитаясь в пещерах. Но теперь я не настолько уверена в её словах.

– Почему? – я был крайне озадачен.

Ева выпрямила спину.

– Мне кажется, она стала скрывать от меня что-то, – она улыбнулась, – Но, может, мне так только кажется.

И тут я решился рассказать о случае с феей.

– Послушай, – сказал я, – со мной произошла странная штука. Одна из фей попросила меня о помощи.

Ева задумалась на секунду. Затем посмотрела на меня.

– Может, они хотели, чтобы ты помог им найти вожака?

Я покачал головой.

– Она испугалась Линды.

На это Ева не сказала ни слова, а лишь помрачнела и ещё крепче задумалась.

Так мы просидели очень долго – в полном молчании, уставившись в стену. И вдруг протяжный гул раздался снаружи дома. Гул заполнял всё вокруг, а за ним послышался пронзительный вой сирены. Ева тут же вскочила на ноги.

– Идём, зайка, – коротко сказала она.

И мы пошли – прямо в холод и мрак этого ночного (если тут вообще есть день и ночь) города. Как только Ева открыла дверь, вместе с ледяным воздухом в квартиру ворвался вой и гул, преуможенные во много раз. От этих звуков хотелось закрыть уши и уйти ещё дальше под землю, но это было невозможно.

Многие люди, также как и мы, вышли узнать, что происходит. Они были напуганы и сбиты с толку. Ева повернулась ко мне.

– Мы уходим, – сказала она, – скажи Линде.

Я опешил.

– Куда?

– На поверхность, зайка, на поверхность.

Я кинулся было в комнату, чтобы сказать Линде, но она уже обеспокоенно, в спешке, собирала вещи.

«Как это она так быстро поняла?» – мелькнуло у меня в голове.

– А как же феи? – спросил я у Евы.

– Они пойдут с нами, – сказала Ева, собирая свои лук и стрелы, уже в своей обычной одежде. Потом она ушла на кухню и вернулась уже с толпой подземных фей, которые были столь же напуганы, как и мы все. Они собирались в кучки и старались держаться за руки, испуганно озираясь по сторонам.

– Мы с тобой понесём Питера, – сказала Ева, собирая в мешки кастрюли, тарелки и ещё какой-то хлам.

Я мог только кивнуть. В это время, помимо всё время нарастающего гула, я почувствовал толчок. Ева испуганно оглянулась, бросила мешок и закричала:

– Бежим!

И мы побежали. Сначала мы схватили Питера, завёрнутого в плед, и потащили его вдвоём с Евой. За нами бежала Линда с какими-то мешками, которые успела прихватить, а за ней – кричащие от ужаса подземные феи. Шум стоял просто невообразимый.

Так мы выбежали из дома, и толпа людей, которые успели выбежать, кто в чём был, понесла нас к воротам. Вскоре я почувствовал толчок, за ним – ещё один. Толчки становились всё чаще, гул – всё громче. В спёртом воздухе я почувствовал запах гари, палёного химического вещества. Но сейчас мне было не до этого. Нужно было успеть выбежать. Я уже догадывался, к чему идёт дело. Думаю, все остальные тоже, потому что все бежали к воротам, стараясь успеть… до того, как случится что-то страшное.

Около ворот я увидел Руфуса. Он держал их, чтобы как можно больше людей успели выбежать.

Честно, я не помню, как мы поднимались по лестнице, как мы бежали в темноте, стараясь не потеряться. Зато я на всю свою жизнь запомнил момент, когда мы вышли на поверхность.

Потому что в этот момент мне обжог лёгкие горячий воздух пустыни, и я чуть не задохнулся, а яркое солнце чуть не ослепило меня. Находясь уже пару-тройку суток под землёй, я успел привыкнуть к темноте и холоду, и жар пустыни показался мне сейчас невыносимым. И такое происходило со многими вокруг меня.

Люди сидели прямо у входа в пещеру, опустившись на колени, закрыв руками лица и жадно глотая ртом воздух – как рыбы, попавшие на сушу. Подземные феи тут же убежали в ближайшую тень, потому что, судя по всему, солнце было для них чуть ли не смертельно опасно. Линда и Ева сидели около Питера, который не открывал глаз и едва дышал. Мне стало за него страшно.

Люди из выхода наверх всё пребывали и пребывали, расталкивая друг друга. И вдруг гул, который всё нарастал и нарастал там, внизу, превратился в ужасающий рёв, так что людям вокруг пришлось выбрать, что закрыть: глаза или уши. Произошел ещё один толчок, от которого все попадали на раскалённый песок, и затем всё стихло. Люди перестали рваться наверх, людей из подземелья вообще больше не было. Наступила почти оглушительная тишина.

– Руфус, скорее всего, погиб, – сказала Ева печально.

– Мы не можем этого знать, – ответил я тихо.

– Пока да – не можем, – согласилась она.

В это время люди стали постепенно приходить в себя. Вскоре нашёлся и глава города, мэр – он успел выбежать почти что последним, и чудом уцелел. Он собрал всех, кто мог ходить и говорить после случившихся потрясений, вокруг себя и начал отдавать поручения. Затем он подозвал к себе Еву, наклонился к ней, и что-то шепнул ей на ухо. Ева с удивлением взглянула на него, как будто впервые видела.

– Вы хотите, чтобы я…? – казалось, он предлагает ей что-то противозаконное.

– Именно, – он кивнул головой в ответ. – Но не раньше, чем пообедаешь.

В ответ на это Ева выпустила стрелу, отошла на десяток метров и вернулась, держа в руках стрелу, которой только что проткнула кролика.

– Сие непременно, – сказала Ева, скорчив недовольную, полную сарказма мину.

По её поведению я понял, что мэр предлагает Еве что-то либо очень неприятное или даже опасное, либо что-то вроде «пойди туда не знаю куда, возьми то не знаю что». Это поведение было мне знакомо. Будучи и сам когда-то в тёплых отношениях с руководством общины, я выполнял не совсем приятные и безопасные поручения от них, и всегда пытался показать своё отношение к этому. Погоды это бы не сделало, зато помогало выразить накопившиеся чувства.

Тем временем, Ева подошла к краю входа в пещеру. На месте, где ещё двое суток назад была аккуратная дверь, зияла огромная дыра. Там, внизу, было темно и тихо, и Ева вглядывалась в эту темноту, размышляя о чём-то.

– Чего тебе, Зайка? – спросила она, даже не взглянув на меня.

– Что тебе нужно сделать? – спросил я с сожалением в голосе. Я его не планировал, это сожаление, оно как-то само вырвалось.

– Он хочет, – Ева закатила глаза, – чтобы я спустилась вниз и поискала выживших, которым нужна помощь, помогла им. Ну ясно же, что никто не выжил, – она вздохнула.

– Мы не можем этого знать, – тихо сказал я. – А вдруг Руфус жив?

Ева вздрогнула, но ничего не ответила. Затем она отвернулась от зияющей дыры, от меня и от общины и поплелась куда-то по дороге меж одинаковых песчаных стен, держа наготове лук. Я не стал её беспокоить, потому что поступил бы также.

Поэтому, вместо того, чтобы таскаться за Евой хвостиком, я присел рядом с Линдой. Она осторожно склонилась над Питером. Его бледное лицо выражало поистине невыносимую усталость. Так бывает, когда у тебя озноб длится недели две, и никак не проходит, только у бедного мальчишки это выражение было раз в десять более измученным. Он посмотрел на меня тоскливо, затем выдавил какое-то подобие улыбки, и пробормотал: «Зайка». С этими словами он закрыл глаза.

Линда вздохнула и поплотнее его укрыла пледом, в котором мы с Евой принесли его на поверхность.

– Можно с тобой поговорить? – спросил я Линду.

Она кивнула. Похоже, она была совсем не рада тому, что здесь происходит, и вовсе не была рада тому, что я вдруг решил с ней поговорить.

– Ты не знаешь, что это было, Линда? Может, есть догадки?

Линда пожала плечами.

– Может, взрыв газа? – предположила она, – Хотя знаешь, я в этом не разбираюсь. Тебе лучше поспрашивать кого-то из тех, кто разбирается в подобных вещах. С инженерами и строителями. Но, боюсь, из всех них уцелел только Дейв.

– А где мне его можно найти? – спросил я.

Линда показала на темноволосого парня, который сидел на большом камне, бормотал и что-то рисовал палкой прямо на песке. Казалось, ему было всё равно на невыносимую жару – он сидел прямо под самым пеклом.

Я подошёл к нему и сел рядом на раскалённый песок.

– Привет, меня зовут Стив.

– Я Дейв, – ответил он, не глядя.

– Послушай, я к тебе с вопросом, – сказал я, – Не знаешь случайно, что это был за взрыв?

Дейв остановился, воткнул палку в песок и посмотрел на меня. Он медленно изучил меня с ног до головы, а затем сказал:

– Я тебя вообще не знаю, и не хочу тебе ничего рассказывать.

Затем он снова взял палку и продолжил рисовать какие-то чертежи, на песке больше похожие на набор непонятных каракуль.

– Ну, хотя бы что ты думаешь по этому поводу? – не унимался я.

На этот раз Дейв взглянул на меня всего на миг, и продолжил рисование.

– Я не могу, прости.

– Но почему? – я хотел получить хоть какие-то ответы.

Дейв пожал плечами.

– Не нравишься ты мне. Вдруг кому-то что-то разболтаешь, а? – он покосился на меня из-за густой тёмной чёлки.

И тут я краем глаза заметил карлика. Того самого карлика, который заведовал лавкой до этого обвала, который снился мне.

Я пожал плечами.

– Как знаешь.

Я встал и пошёл прямо к карлику. Он снял свои ботинки, удобно разлёгся прямо на раскалённом песке и щурился на палящее солнце. Когда я подошёл он одним глазом покосился на меня, и, закрыв его снова, лениво спросил:

– Чего тебе?

Этот вопрос, признаться, застал меня врасплох, и я не знал, соврать мне или сказать честно. Я и сам не знал, чего от него хотел. Просто события прошедших пары суток пролетали настолько быстро, что, казалось, прошли годы, и моё сознание пыталось зацепиться хоть за какие-за знакомые лица.

– Вы мне снитесь, – ответил я растерянно.

Карлик снова приоткрыл глаз.

– Впервые тебя вижу, – заключил он.

Потом он подумал ещё и сказал:

– Но, послушай, если я тебе снился, значит, тебя ждёт неожиданная удача, сулящая богатство, – с этими словами он закрыл глаз и принялся насвистывать.

– А…можно спросить? – я замялся, – Как вы думаете, что это было?

На этот раз карлик не открыл глаз.

– Если честно, то я не имею ни малейшего понятия. А если бы имел, вряд ли бы лежал сейчас здесь и загорал на солнце.

– И что бы вы делали? – я решил любопытствовать до конца.

– Пошёл бы вниз, за своим сокровищем. А так… кто знает, обвалится ли пещера снова и не погребёт ли меня под своими обломками? По крайней мере, мне карлики сегодня не снились, – он фыркнул и принялся насвистывать, давая понять, что мне уже, пожалуй, пора, и что гостей он как бы и не ждал.

Я поплёлся обратно, размышляя, какое же неожиданное богатство меня там ждёт. У края обрыва я заметил Еву, крепко привязывающую верёвку к стоящему неподалёку дереву. Сама она уже была обвязана верёвкой и изредка косилась на чёрную и молчаливую дыру в земле.

– Линда обещала сидеть с Питером и феями. Ты со мной, зайка? Мне нужна помощь.

Я, если честно, не поверил своим ушам. Честное слово, больше бы поверил в то, что она захочет оставить меня здесь, вместе с Линдой, посчитает это своей миссией и отправится в одиночку спасать мир, чем в то, что она просит у меня помочь ей. Но, наверное, два дня – слишком маленький срок, чтобы хорошо узнать человека, поэтому я просто ответил:

– Да, конечно, почему нет, Ева?

Она вздрогнула.

– Меня давно никто не называл по имени.

– Меня тоже, – я засмеялся.

Вокруг не было ни единой души – все ушли подальше от входа в пещеру и поближе к тем местам, где были хотя бы намёки на тень. Поэтому после того, как мой смех застыл в раскалённом воздухе, повисла мёртвая тишина.

В этой тишине Ева перевязала меня верёвкой, проверила все узлы и встала носками на землю, а пятками – в пропасть.