Полюби меня в следующей жизни

Достала блокнот и карандаш. Руки всё ещё дрожали, но я начала выводить линии – сначала хаотичные, потом более осмысленные. Рисунок рождался сам собой: тёмный силуэт в тумане, вытянутая рука с острыми когтями, лицо, искажённое не то болью, не то ухмылкой.

Я рисовала, пока не почувствовала, что дыхание стало ровнее. Пока не осознала, что больше не слышу стука сердца в ушах. Пока не поняла, что слёзы больше не текут.

Отложив карандаш, я посмотрела на рисунок. Он был жутким, но… реальным. Не как сон. Как будто я зафиксировала то, что пыталась забыть.

Может, это помогает?

Сложила листок, спрятала в карман. Потом, возможно, уничтожу его. Но сейчас он стал доказательством – я пережила это. Я справилась.

Подошла к окну, раздвинула шторы. За стеклом – тёмный, тихий город. Никого. Ничего. Только свет фонарей, пробивающийся сквозь редкие облака.

Это реальность. Это здесь и сейчас.

Взяв подушку и одеяло, я устроилась в кресле у окна. Не хотелось возвращаться в постель – не после того, что было. Но и оставаться в полной темноте было невозможно.

Включила ночник. Мягкий свет разогнал тени по углам.

Закрыла глаза, но не уснула. Просто слушала тишину. И ждала рассвета.

Темноту комнаты разорвал мягкий свет экрана моего телефона – и почти сразу раздался звонок. Я взяла аппарат в руки и увидела несколько пропущенных вызовов от Софи. В ту же секунду телефон снова завибрировал.

На экране горели белые буквы: «Софи».

Я замерла, не решаясь ответить. Просто стояла, глядя, как разрывается телефон, не в силах принять звонок.

«Что я ей скажу?» – этот вопрос пульсировал в голове, словно набат.

Не знаю, сколько времени прошло, но наконец вибрация прекратилась. Экран моргнул – пришло голосовое сообщение. Это будто ударило меня током, вернуло в реальность. Я открыла диалог, но пальцы замерли над кнопкой воспроизведения. Внутри всё скрутило в тугой узел.

В этот момент я ощутила, как снова начинаю прятаться в холодную скорлупу – ту самую, в которой жила долгие годы. Знакомое ощущение отчуждения, отстранённости, будто я наблюдаю за собой со стороны.

«Нет! Нет! Нет! Только не снова!» – мысленно закричала я. Грудь сдавили невидимые тиски, дыхание стало прерывистым.

Закрыв диалог с подругой, я судорожно набрала номер Тома. Мне срочно нужно было с ним поговорить. Сейчас меня абсолютно не волновало странное поведение врача – мне просто необходимо было выговориться, разложить по полочкам свои эмоции. И только Том мог мне в этом помочь.

Написать маме я так и не решилась, хоть наши отношения и наладились. Но между нами всё ещё оставалось это огромное «но», которое не давало мне полностью раскрыться.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем телефон издал короткий «пилинг» – пришло ответное сообщение от врача. Волна облегчения накрыла меня целиком; только тогда я осознала, насколько была напряжена. Трясущимися пальцами набрала знакомый номер.

После пары длинных гудков я наконец услышала его успокаивающий голос:

– Добрый вечер, Лина.

Его тон подействовал на меня как мощное успокоительное.

– Д…да, здравствуйте, мистер Браун, – мой голос всё ещё дрожал.

– Признаться честно, я был удивлён, когда увидел ваше сообщение. У вас что‑то произошло? – Он, как всегда, был проницателен до тревожности – это одновременно пугало и восхищало.

– Нет… то есть да…

– Не волнуйтесь так сильно, Лина. Сейчас мы не на сеансе. Не стоит так нервничать.

В его голосе было столько спокойствия и мягкости, что это неожиданно подействовало на меня. В доли секунды я осознала: контроль над эмоциями окончательно потерян.

– П‑п‑п… понимаете… мне… я… – очередной всхлип вырвался наружу, – …не знаю, как объяснить… – ещё один всхлип, – всё было таким реальным… – голос дрожал, глаза горели от слёз, но я будто не замечала этого. Просто больше не могла держать всё в себе. – Мне кажется, оно хотело меня убить…

Я замолчала, пытаясь справиться с рвущимися наружу рыданиями.

– Тише, тише, тише, – его голос обволакивал, словно тёплое одеяло. Пара простых слов – и я почувствовала, как постепенно отступает истерика, растворяются страхи.

– Лина, расскажите: кто хотел вас убить?

Замешкавшись на секунду, я всё же решилась поделиться:

– Я точно не знаю, кто это был. Понимаете, это было во сне. Всё было таким реальным, живым… и этот ужасный монстр в тумане… Он пытался меня задушить.

Сбивчиво, но всё же я попыталась передать то, что увидела во сне. На том конце трубки повисла тишина. А внутри меня снова разыгралась буря: «Вдруг не поверит? Вдруг сочтёт сумасшедшей?»

Спустя несколько долгих минут я услышала взволнованный голос Тома:

– Лина, а раньше вам снилось что‑то подобное?

Вопрос застал меня врасплох. Я попыталась вспомнить: были ли ещё когда‑нибудь настолько реалистичные кошмары? Перебрала в памяти последние месяцы, но ничего похожего не всплывало.

– Нет, – наконец ответила я, голос звучал тише, – ничего подобного раньше не было. Этот сон… он был другим. Более осязаемым, что ли. Я до сих пор чувствую холод, запах… будто всё это не закончилось.

Том помолчал, словно обдумывая мои слова. Затем спросил:

– Вы пытались проанализировать, что именно в этом сне вызвало такой сильный страх? Может, есть какой‑то образ, деталь, которая особенно врезалась в память?

Я закрыла глаза, пытаясь воспроизвести картину. Перед внутренним взором снова возникло изуродованное лицо – рваный шрам, неестественно движущийся зрачок, зашитый рот, из‑под ниток которого сочилась кровь.

– Лицо, – прошептала я. – Оно было… искалечено. Я не могла понять, мужчина это или женщина. Один глаз обезображен, другой – широко открыт. И ее взгляд… он будто проникал внутрь.

– Лина… Вы сказали «её». Почему вы решили, что это существо женского пола?

Эти слова вонзились в сознание, как острые стрелы, вызвав вспышку тупой боли. Вопрос застал врасплох – я буквально оцепенела. Рука безвольно опустилась, и телефон со стуком упал на кровать.

В голове бушевал ураган мыслей, но сквозь хаос пробивался один‑единственный вопрос: «Почему я решила, что это она?»

Виски сдавило пульсирующей болью, перед глазами всё поплыло. Хотелось закричать, но страх сковал горло, лишив голоса. Пространство вокруг начало искажаться: стены словно растворялись, а в углах сгущались тёмные тени. Они медленно, почти незаметно, ползли ко мне, извиваясь, будто живые щупальца.

Дышать становилось всё труднее – воздух будто превратился в вязкий сироп, с трудом проникая в лёгкие. Каждый вдох требовал усилий, словно я пыталась дышать под водой.

– Лина?! Вы слышите меня?!

Голос Тома разорвал наваждение. Я крепко зажмурилась, помотала головой, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Медленно открыла глаза и осторожно огляделась. Всё вернулось на свои места: обычная комната, привычная мебель, мягкий свет ночника.

Дрожащей рукой подняла телефон.

– Что со мной? – прошептала я севшим голосом. – Я схожу с ума?

– Лина, послушайте меня внимательно. Вы не сходите с ума. Этот кошмар – естественная реакция подсознания на травмирующее событие. Скажите, в последние дни вы испытывали сильные переживания? Может, произошло что‑то, что вас глубоко потрясло?

Его голос действовал успокаивающе – я вновь отметила эту странную особенность. Ещё на первом сеансе я обратила внимание, как легко он возвращает меня к реальности, но тогда не придала этому значения. Сейчас же моё взбудораженное сознание упорно искало подвох даже в его словах. Я отчаянно хотела ему верить, но страх и сомнения оставались сильнее.

Собрав остатки самообладания, зажмурилась и тихо произнесла:

– На днях, как вы и советовали, я поговорила с мамой. Рассказала о ситуации с Брайаном. – Я замерла, сделала глубокий вдох. – Это могло стать причиной моего кошмара?

О мужчине из снов я решила умолчать.

– Да.

Одно короткое слово, но оно принесло невероятное облегчение.

– Лина, возможно, мой вопрос покажется вам странным, но существо из вашего сна не делало ничего необычного?

Перед глазами тут же вспыхнула жуткая картина: холодные пальцы на горле, искажённое лицо, приближающееся к моему, отвратительное подобие рта, растягивающееся в оскале.

– Оно что‑то говорило, – ответила я, – но я не смогла разобрать слов.

– Хорошо. Лина, я выпишу вам новое лекарство и отправлю рецепт на почту. Скажите, у вас будет возможность приобрести его в ближайшее время?

Том говорил в своей обычной спокойной манере, и я, не задумываясь, выпалила:

– Да, думаю, я смогу.

Слишком поспешно – я тут же почувствовала неловкость за свою несдержанность.

– Лина, важно понимать: кошмары – это способ, которым наш разум обрабатывает скрытые страхи и тревоги. Возможно, этот сон отражает что‑то, с чем вы сталкиваетесь в реальной жизни, но пока не осознаёте до конца.

Я молча слушала, впитывая каждое слово. В глубине души теплилась надежда: может, он действительно поможет мне разобраться в этом хаосе?

– Давайте попробуем сделать следующее, – продолжил он. – Когда вы почувствуете, что страх возвращается, попробуйте мысленно вернуться в сон, но на этот раз измените финал. Представьте, что вы побеждаете монстра или находите выход из ситуации. Это техника называется «переписывание сна» – она помогает снизить тревожность.

– Хорошо, – я сглотнула, чувствуя, как внутри постепенно появляется хрупкая уверенность. – Я попробую.

– И ещё одно, – добавил он. – Постарайтесь наладить режим сна. Тёмная, прохладная комната, отсутствие гаджетов за час до сна, лёгкий чай или тёплая ванна. Это создаст благоприятные условия для спокойного отдыха.

– Спасибо, Том, – мой голос дрогнул, но уже не от страха, а от благодарности. – Я правда ценю вашу помощь.

– Всегда рад помочь, Лина. Если что‑то понадобится – звоните в любое время.

Я положила трубку, и на мгновение замерла, держа телефон в руках. В груди всё ещё было тревожно, но теперь к этому примешивалось нечто новое – проблеск надежды.

Поднявшись, я подошла к окну. За стеклом – тёмный город, огни фонарей, редкие машины. Всё такое обычное, земное. Я глубоко вдохнула, затем медленно выдохнула.

Это реальность. Это здесь и сейчас.

Упав спиной на кровать, я уставилась в потолок. Мысли путались, на душе – полный бардак. Вздохнув, снова взяла телефон. Иконка мессенджера горела одним непрочитанным сообщением. Открыв его, на секунду замерла: Софи оставила новое голосовое. Одним движением включила.

– Привет. Не знаю, почему ты меня избегаешь, но я очень волнуюсь за тебя. Сегодня приходила к вам домой – твоя мама сказала, что ты уехала по работе… Лина, пожалуйста, позвони мне. Я очень переживаю за твоё состояние.

Взволнованный голос подруги резанул, будто острый нож. На душе стало гадко. Посмотрев на время, я набрала её номер.

Послышались долгие гудки. Решив, что Софи, наверное, уже спит, я собралась отключиться. Но вдруг на том конце трубки раздался сонный голос:

– Лина?

– П‑привет, Соф. Я тебя разбудила? – тихо произнесла я.

– Нет, нет, нет! Я делала отчёты для своего вредного босса, поэтому не спала. Боже, я так рада, что ты позвонила! Как ты? Как работа? Как твоё здоровье? Ты хорошо спишь? Больше не падала в обморок?

Град вопросов обрушился на меня. Но на душе потеплело. «Она не злилась на меня».

– Погоди, погоди, я не успеваю за твоими вопросами. Я в норме, не стоит так сильно переживать за меня. Я…

– Лина, ты упала в обморок! – перебила она, и волна стыда накрыла меня с головой.

– А если это что‑то серьёзное? Ты хоть знаешь, сколько ужасных болезней начинаются с обычного обморока?!

В её голосе смешались раздражение и волнение. Перед глазами возникло лицо подруги: она недовольно поджимает чуть пухлые губы, хмурит тёмные брови.

– Прости, – прошептала я, понимая, насколько жалко это звучит.

Мне казалось, она не поверит, если я всё расскажу. Эти мысли сводили с ума, и я попыталась перевести тему:

– Давай ты лучше расскажешь про своего ужасного начальника.

На том конце повисла тишина. Я слышала её шумное дыхание.

– О‑о‑о, он самый ужасный человек, с кем мне когда‑либо приходилось работать! – Похоже, Софи поняла, что я увиливаю от её вопросов, и решила подыграть. – Представляешь, он заставляет меня переделывать квартальный отчёт уже в третий раз! А недавно отчитал за моё платье – видите ли, оранжевый цвет не подходит для офисной работы…

Она продолжала болтать, а я слушала её голос и чувствовала, как всё вокруг постепенно встаёт на свои места. Эмоции поддавались контролю, чувства уже не были столь острыми и всепоглощающими. Возвращение к равновесию оказалось настолько плавным, что я не сразу осознала: я успокоилась.

Мы проболтали около часа. Я начала клевать носом, поэтому, попрощавшись с Софи и пообещав больше не избегать её, с чистой совестью отключилась. Устроившись поудобнее на большой кровати, я провалилась в сон. В этот раз кошмары меня не беспокоили…

Глава 8

В воздухе витал терпкий аромат ладана, смешанный с горьковатым запахом сушёных трав. Я стояла у огромного окна, заворожённо наблюдая, как крупные капли дождя стекают по стеклу, рисуя причудливые узоры. В комнате хозяйничал сквозняк: он колыхал занавески из дымчатого шёлка, играл с огнём в камине, заставляя пламя то пригибаться, то взмывать вверх.

По коже пробежали мурашки – я зябко поежилась, пытаясь согреть замёрзшие руки. За окном бушевала стихия: яркие всполохи молний пронзали тяжёлые тучи, на мгновение озаряя мрачное пространство комнаты. Не было ни малейшего намёка на то, что погода в ближайшее время наладится.

Оторвавшись от созерцания разбушевавшейся природы, я окинула взглядом помещение. Оно казалось почти пустым – лишь голые стены и минимум обстановки. Босыми ногами я бесшумно ступала по холодному каменному полу. Единственным предметом мебели в центре комнаты был большой рояль из тёмного дерева.

Подойдя ближе, я кончиками пальцев провела по лакированной поверхности. Внутри зарождалось незнакомое чувство – острое, почти навязчивое желание поднять крышку и сыграть. Я никогда не испытывала особой любви к классической музыке, но сейчас во мне разгоралось необъяснимое стремление прикоснуться к клавишам. Руки покалывало от нетерпения.

Сев за рояль, я осторожно подняла крышку. Прохлада дерева приятно саднила кожу. Едва касаясь, провела подушечками пальцев по белоснежным клавишам. На секунду дыхание перехватило от восторга – в груди вспыхнули трепет и нежность, словно я прикоснулась к чему‑то сокровенному.

С первых нот музыка проникла под кожу. Пальцы парили над клавишами, а я будто растворялась в льющейся мелодии. Все мысли и проблемы отошли на второй план. Я вложила в игру все свои переживания, сомнения, страхи. Ещё никогда в жизни я не чувствовала себя настолько свободной и лёгкой. Музыка цепляла, будила эмоции, доводила до мурашек. Сердце переполнял восторг, а мелодия всё лилась и лилась, заставляя петь струны моей души.

За окном продолжал идти дождь, а я сидела за большим роялем в пустой комнате и играла незнакомую мелодию, рождённую в глубинах моего сознания.

Но всё волшебство было разрушено, когда в комнату вошёл человек. Я замерла, пальцы застыли над клавишами. Наши взгляды встретились – его серые глаза сверкнули неоновым блеском.

Тело будто окаменело, не подчиняясь приказам разума. Кожа покрылась мурашками, меня пробила дрожь. В груди смешались страх и трепет. На светлых прядях волос блестели капли воды. Он был одет в тёмную, почти чёрную рубашку. Сердце сжалось – в его глазах горели нежность и… любовь?

Мне стало душно, воздух будто внезапно закончился. Я резко встала – горло сдавил спазм, всё тело сотрясала крупная дрожь. Он сделал шаг ко мне. Я замерла, пристально наблюдая за каждым его движением. Воздух в комнате стал густым и тяжёлым, жар опалил мои щёки.

Я снова потеряла контроль над эмоциями и разумом, а он подходил всё ближе… и ближе. Сердце гулко колотилось в груди, весь мир сузился до нас двоих.

Он остановился в метре от меня. Его пронзительные серые глаза, казалось, смотрели прямо в душу. Воздух между нами был наэлектризован – даже на расстоянии я чувствовала исходящий от него жар. Черты его лица смягчились. Мы стояли и смотрели друг на друга, а за окном грянул гром, и спустя пару секунд комнату озарила вспышка молнии.

Его взгляд был настолько проникновенным, что я потерялась в тёмных крапинках и серебристом отливе его глаз. Меня окутал его запах – свежий, как дождь. Мне хотелось дышать им полной грудью, раствориться в этом аромате. Сердце пропустило удар, а самообладание дало трещину. Солёные дорожки слёз побежали по щекам, обжигая кожу.

Чувства смешались в хаотичный вихрь: радость, трепет, волнение – и тут же разочарование, тоска, отчаяние. Я словно оказалась в тюрьме, не зная, как выбраться, как сбежать из этого заточения.

Он протягивает руку – и его пальцы замирают в сантиметре от моего лица. Я застываю, стараясь не дышать; тело горит от нахлынувших эмоций. Его взгляд настолько пронзительный, что мне хочется кричать.

Крепко зажмурившись, я качаю головой. Делаю шаг назад… затем ещё… и ещё… Сама не замечаю, как, словно ошпаренная, выбегаю из комнаты. Остановившись в дверях, оборачиваюсь.

Он всё ещё там. Стоит один в пустой комнате с роялем. В его глазах – столько боли и тоски, что у меня перехватывает дыхание. Хочется закричать от бессилия.

Тяжело дышу, пытаясь набрать в лёгкие как можно больше воздуха. Сердце сжимается от невыразимой тоски. Но я не даю себе ни единого шанса – отворачиваюсь и бегу по коридорам замка. Пространство начинает терять форму, размываться…

Проснулась разбитой и подавленной. Виски сдавливало тупой болью, в горле было непривычно сухо. Ужасно хотелось пить. Перед глазами стояли образы из сна – яркие, тревожные, непохожие на прежние. Всё было по‑другому, и это чертовски пугало.

Глядя в потолок, я пыталась собрать себя по кусочкам. Казалось, я попала в кошмар, из которого не выбраться, просто ущипнув себя за руку. Возникло отчаянное желание накрыться одеялом с головой и исчезнуть на несколько месяцев. Внутри росла зияющая дыра – холодная, бездонная.

Телефон пиликнул. Я потянулась к тумбочке. На экране горели входящие сообщения от родителей и Софи. Проведя пальцами по дисплею, напечатала короткий ответ подруге и набрала номер отца.

– Да?

– Привет, пап. Вы вчера звонили? Я, как приехала, почти сразу уснула, – вру. И тут же чувствую, как мучительная волна стыда накрывает меня с головой. Вина оплетает сердце и душу, словно ядовитый плющ.

– Привет, Линкозавр! Не беспокойся об этом… – Он понижает голос до полушёпота. – Но, сказать по правде, твоя мать вчера страшно волновалась, места себе не находила.

На секунду я забываю, как дышать. Горло сдавливает болезненный спазм.

– Нил! – возмущённый крик матери доносится из динамика. Спустя мгновение я слышу мягкий смех отца.

– Лина, не слушай его. Кажется, кто‑то вчера перебрал с вином – вот и несёт всякую чушь с утра пораньше. Не пугай ребёнка!

Перед глазами сразу возникает картина: возмущённая мама и виновато улыбающийся отец. На душе теплеет. Путы на груди постепенно ослабевают, освобождая лёгкие от тяжести.

– Прости, дорогая, но наша дочь должна знать…

Кажется, мама всё‑таки забирает телефон у отца, не давая ему закончить.

– Не слушай его… – Из динамика слышна возня. – Можешь не смотреть на меня так, Нил. Я не верну тебе телефон.

Я слышу неразборчивые возмущения папы – кажется, он говорит о том, что в этом доме его никто не понимает. Невольно на губах расцветает улыбка.

– Лучше расскажи, как доехала, как отель? Ты хорошо устроилась? Денег хватает? – Мама обрушивает на меня град вопросов. От их обилия слегка кружится голова.

Мы определённо стали ближе, но я по‑прежнему чувствую неловкость, витающую между нами.

– Мам… ну какие деньги? Не нужно ничего. У меня всё есть. Доехала я тоже хорошо. Лучше расскажи, как вы вчера сходили на ужин… – Я замолкаю в напряжении, мысленно молясь, чтобы она не заметила, как я пытаюсь перевести тему.

Мама на мгновение затихает, а потом с энтузиазмом начинает рассказывать:

– О, всё было чудесно! Ресторан просто волшебный, кухня – выше всех похвал. Мы даже встретили старых знакомых – долго болтали, вспоминали прошлое. А ты знаешь, твой отец…

Я слушаю её голос, и напряжение понемногу отпускает. В этих простых словах, в её интонациях – тепло, забота, жизнь. И на секунду мне кажется, что всё не так уж плохо. Что где‑то между кошмарами, страхом и сомнениями есть место для обычного счастья.

Но едва я начинаю расслабляться, перед глазами снова вспыхивает образ: он стоит в пустой комнате, а в его глазах – боль, которую я не смогла вынести.

"Это очередной сон…сон..сон…"

Я не знаю, сколько мы ещё говорили, но после звонка родителей я почувствовала себя значительно лучше. Головная боль понемногу отступила, за окном сияло яркое солнце, а небо радовало непривычной голубизной и чистотой. Несколько птиц пролетело мимо моего окна – день обещал быть тёплым и солнечным.

Закончив с утренними процедурами, я спустилась на ресепшен. Приветливая молодая девушка тут же дежурно улыбнулась мне; я кивнула, возвращая улыбку.

– Доброе утро… – Подойдя ближе, я бросила короткий взгляд на бейджик. – Амалия, я вчера оставила машину на соседней стоянке. Не подскажете, куда её можно перегнать?

Она вежливо улыбнулась, внимательно выслушала вопрос.

– Доброе утро, мисс Кембэл. У нашего отеля есть личная стоянка. Я могу выделить вам парковочное место как нашему постояльцу – вы сможете перегнать туда машину.

– Да, давайте. Цена парковки будет входить в общую сумму или будет отдельный чек?

Амалия тут же начала что‑то печатать на компьютере. В этот момент мой телефон завибрировал: пришло сообщение с незнакомого номера. Я открыла его:

Добрый день, мисс Кембел. Я – личный секретарь мистера Грэнхолма, Гаррет Беккер. Вам сегодня удобно будет встретиться во второй половине дня?

Растерянная неожиданным СМС, я совершенно пропустила мимо ушей то, что говорила Амалия. Посмотрев на девушку, терпеливо ждущую моей реакции, я виновато улыбнулась:

– Прошу прощения, важное сообщение по работе. Не могли бы вы повторить, что сказали ранее?

Она понимающе улыбнулась, мягко кивнула – каштановые волосы упали на хрупкие плечи.

– Да, конечно. Я записала парковочное место за вами. Вот ваш номер, – она протянула мне листочек. – Тут также указано, где находится наша стоянка, – добавила она, указывая пальцем на адрес чуть ниже.

– Спасибо, – благодарно улыбнувшись, я положила листочек в сумку.

– Хорошего дня, мисс Кембэл, – дружелюбно пожелала она и вернулась к своим делам.

– И вам, Амалия.

Отойдя от ресепшена, я достала телефон и ещё раз перечитала сообщение. Почему‑то на душе стало тревожно.

«Вдруг они решили, что моя кандидатура им не подходит? Неужели хотят отказаться от моего проекта?» – неприятные мысли полезли в голову.

Быстро напечатала ответ:

Добрый день, мистер Беккер. Во сколько и куда мне подъехать?

Замерла, пристально глядя на отправленное сообщение. Внутри всё сжалось от напряжения; я крепко сжала телефон. Казалось, прошла вечность, пока ждал ответ.

Прочитав адрес и время, я посмотрела на часы. В запасе было ещё пару часов. Быстро нашла в поисковике место встречи – кафе неподалёку от отеля.

«Почему встречу назначили в кафе?» – рой мыслей метался в голове. Я не понимала, зачем проводить деловую встречу в кафе.

Погружённая в растерянность, я не заметила, как дошла до машины. Сев в салон, откинула голову на сиденье и прикрыла глаза. Со всеми последними событиями я стала слишком нервной и чувствительной. Снова достала телефон, перечитала сообщение. На душе было неспокойно, но я никак не могла понять природу этой тревоги. Неприятные мысли продолжали лезть в голову.

Как некстати перед глазами всплыл образ незнакомца из сна: как сверкали его глаза, как я тонула в них. Чувства, которые я испытывала каждый раз при виде него, ставили меня в тупик. Я ненавидела его появление, но в то же время ощущала волнующее тепло. Том уверял, что всё будет хорошо, что я вылечусь. Но я уже не верила в сказки с хорошим концом.

Неожиданная дрожь сотрясла тело – почву словно выбили из‑под ног. Если бы я не сидела, наверняка упала бы. Лоб моментально покрылся испариной, волосы неприятно прилипли к лицу, тело забилось в ознобе. Воздуха в лёгких не хватало. Горло сжимал страх – я не могла сделать даже вздоха.

Паническая атака. Очередная.

Прикрыв глаза, я сжала руль, стараясь взять себя в руки. Пыталась дышать, как учил Том, пыталась переключить мысли, расслабиться. Из последних сил старалась подавить страх – но ничего не получалось.