Немир

Возле дверей восседал на привязи огромный дог странной тигровой масти, а рядом стояла порожняя пивная бутылка. На пороге магазина показался Рамзес, прижимая к груди вожделенный пакет чипсов, Рамзес задумчивый и философичный. Новый друг поймал Ленни за локоть и, убедительно жестикулируя, принялся рассуждать о концепции Кармы в свете последних научных открытий. Как обычно, Ленни не понимал ни слова и сегодня старался не особенно вслушиваться. С Рамзесом иногда случались подобные приступы. А так общаться с ним было весьма приятно.

– Скажи, что там было с этой принцессой! – попросил Ленни, дёргая Рамзеса за рукав. Споткнувшийся на полуслове и упустивший мысль, тот остановился, хлопая глазами. Несколько секунд он простоял, хватая воздух ртом, точно надеялся, что туда залетят какие-то умные слова. Потом быстро нашёлся.

– Я тебе лучше о концепции расскажу! – прямо захлёбываясь от восторга, воскликнул Рамзес. – Ну её, эту принцессу. Не будем переходить на личности, кому они сейчас нужны! Главное – текущий момент…

Тут ему захотелось газированной воды, и Ленни опять остался на тротуаре в полном одиночестве. Чтобы как-то скрасить ожидание, он начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, разглядывая дома на площади. Так он топтался несколько минут, подсчитывая оттенки серого цвета на стенах и гадая, чем вызвано это разнообразие и какой архитектор потрудился больше – время, пыль, или сама природа. В очередной раз изменив угол зрения, он вдруг увидел, как от блёклого серого фасада отделился такой же невзрачный силуэт и двинулся к нему.

Сердце гулко стукнуло и больше не напоминало о себе, затаившись глубоко в груди. Не то чтобы Ленни испугался, но ему вдруг захотелось, чтобы Рамзес вернулся побыстрее. Неизвестный подходил всё ближе, кутаясь в серебристо-серый плащ, доходящий до пят. Ленни заметил, что край плаща пообтрепался, и бахрома купалась в пыли, но сама ткань выглядела богатой и сверкала, словно рыбья чешуя. Лица незнакомца не удалось разглядеть, потому что он быстро стал спиной к солнцу.

Странно, но Ленни показалось, что он что-то задолжал этому удивительному гостю. Подтверждая его опасения, тот внезапно низко поклонился и тихо сказал, так что только один Ленни мог его слышать:

– Великий Магистр Монтернор ждёт Вас к себе. Я – Ваш проводник.

– Но я… – озадачился Ленни. Амбер не успел научить его, как следует разговаривать с магистрами.

– Великий Магистр Монтернор больше не может ждать, – произнёс проводник, и в то же мгновение Ленни поднялся в воздух. Неведомая сила несла его над крышами домов, легонько покачивая, будто он лежал на огромной прозрачной ладони.

– Летать умеют все, – сказал проводник, вдруг оказываясь рядом. – И почти все делают это в теле. Вам не приходилось?

– Нет, – признал Ленни, усиленно борясь с болезнью высоты. – Только во сне.

– А хорошо получается. Нет, я, конечно, Вам помогаю, но некоторые – просто неподъёмные. Особенно те, кто погряз в быту… и материалисты. Вы, наверно, большой мечтатель?

– А без Вас у меня не получится? – не отвечая, поинтересовался Ленни – ощущение начинало нравиться.

– Сейчас Вам не дадут. Чрезвычайное положение, и неопознанные летающие объекты в группе риска – их могут сбить. Особенно сильфанеи. Очень беспокойный народ. В последнюю войну их много бомбили. Впрочем, в черте Города…

Проводник замялся, потом вдруг попросил:

– Сделайте глубокий вдох.

Ленни почувствовал, как в его теле сразу прибавилось силы. Руки окрепли, он раскинул их и поймал в объятья ветер. Восторг охватил его и уже не отпускал от себя. Проводник смотрел на Ленни с явным удовольствием.

– В теперь выдыхайте. Нет-нет, не вздыхайте, просто выдохните. Надо же, сколько в Вас летучести!

– Я, наверно, тоже в чём-то погряз, – возразил Ленни, чувствуя необходимость защитить материалистов.

– А все так. Просто одни признаются, другие нет, – проводник засмеялся и добавил: – Умные люди называют это процессами.

Ленни вздрогнул и чуть не провалился в воздушную яму, представив себе Рамзеса, который с глупым видом стоит посреди улицы, и этот глупый вид совершенно оправдан. Потому что Ленни парит где-то в облаках.

Полёт продолжался, и Ленни настолько сросся со своими невидимыми крыльями, что уже не представлял, как мог раньше обходиться одними ногами. Он всё время летел за проводником. А тот оглядывался, манил, как будто хотел показать что-то интересное; но, вынырнув из облаков в очередной раз, Ленни вдруг обнаружил, что потерял высоту. Земля надвигалась на него, но ещё быстрее навстречу неслось странное здание, напоминающее чёрный куб, увенчанный полусферой. Ленни хотел замедлиться, уж больно это сооружение походило на космическую чёрную дыру (какой он её себе представлял). Но, то ли он опоздал, то ли близился конец пути, притяжение этого огромного магнита в виде здания только усилилось, и вскоре Ленни потерял власть над своим телом. Его затаскивало на площадку, располагавшуюся перед входом в полусферу. А потом, словно волною, поднесло прямо к раскрытым стеклянным дверям.

За дверьми в большой зале, склонившись над массивным письменным столом, восседал столь же массивный человек с длинной чёрной бородой. Его облик напомнил Ленни нечто, связанное с Настоящим Миром. Люди, которые с важными лицами сидят и планируют, с какой ноги вы встанете завтра. В следующую секунду Ленни мягко упал на четвереньки на выложенный плиткой порог. Полёт был завершён.

Встав на ноги, Ленни повернулся и проводил глазами нырявшую в облаках спину проводника. Потом расправил плечи и принял независимый вид, словно прибыл сюда без эскорта и по собственной воле.

– А-а, – сказал Магистр, подняв голову. – Прилетели?

Ленни ответил кивком, не очень уверенным. Он пытался восстановить в памяти те правила этикета, которые надлежит блюсти в присутствии Великих Магистров; но они были такими глупыми и так перепутались, что его разум, завлечённый в эту паутину, беспомощно повис в пустоте, утратив всякую связь с реальностью.

– Надеюсь, посадка была мягкой? – спросил Магистр, указав на кресло, которое Ленни тут же поспешил занять. – Мне кажется, скорость, с которой Вы перемещаетесь в Междумирье, гораздо выше той, которую Вам удалось развить в пределах Города. Я даже устал ждать, и пришлось выслать за Вами экипаж.

– Не экипаж, – осмелился возразить Ленни, – только кучера.

– Ну и как? Понравилось Вам летать?

– Да, – неуверенно сказал Ленни.

– Не беспокойтесь, я не собираюсь сталкивать Вас отсюда, – спокойно сказал Магистр. – Не то, чтобы я этого не хотел… просто не собираюсь. И за друзей можете не волноваться. Кстати, сколько их у Вас?

Ленни решил соблюдать осторожность.

– Вы третий, с кем я познакомился в Немире.

– А должен быть первым, – сказал Магистр. – Понимаете?

Ленни задумался. Потом он сказал:

– Нет. Только вторым. Первым идёт секретарь с заявлениями на регистрацию, которые Вы потом подписываете.

– Разумно, – произнёс Магистр, пряча улыбку в бороду. Его борода была настоящим хранилищем запрятанных улыбок. – Ну и представьте, каково это – отнимать работу у собственного секретаря?

– Наверно, так же грустно, как сидеть в четырёх стенах посреди незнакомого города, разговаривая только о процессах и на тему еды, когда вокруг столько интересного, – ответил Ленни и, расхрабрившись, поднял глаза на Магистра.

Магистр не смеялся. Магистр смотрел серьёзно.

– А теперь представьте, – сказал он тихо. – Я должен всех вас выдворить.

– Вам не хочется? – только теперь Ленни понял его загадочную интонацию, и в сердце вспыхнула надежда.

– А чего хочется Вам?

– Остаться здесь, – ответил Ленни. – Нет, не совсем… сейчас… вот! Остаться здесь навсегда! – спокойно и твёрдо проговорил он, только теперь почувствовав облегчение.

– Я Вас понимаю, – сказал Магистр. – Здесь красиво. Да и социальная напряжённость мала. То есть была мала. Сейчас положение дел таково, что всё, окружающее Вас в данный момент, очень быстро может исчезнуть.

– Исчезнуть?!!

– Ну да. Кануть в Лету, – сказал Магистр. – Улетучиться.

– Я не совсем понимаю, – медленно произнёс Ленни после паузы, заполненной борьбой между возмущением и страхом в его душе. – Объясните, пожалуйста, что значит «улетучиться»!

– Я не даю объяснений. Но возле ратуши живёт человек, который с радостью объяснит Вам что угодно. Его зовут Рамзес.

– Он?!! – возмущение победило и прорвалось наружу. – Да разве он способен что-нибудь объяснить?

– Объяснить – многое. Вот прояснить – не очень. Ну, хорошо, – Магистр откинулся в кресле. – А если я приставлю к Вашим плечам свою голову? Так можно вообще обойтись без объяснений.

– Это ещё зачем? – испуганно сказал Ленни. – Мне этого не надо!

– Заметьте: Вы очень хорошо знаете, чего Вам не надо. Впрочем, в Ваши годы я и того не знал. Что ж! – вдруг сказал Магистр. – Вы – неплохой парень, лично мне нравитесь. Перейдём к документам.

– А разве мне не нужен адвокат? – краснея, спросил Ленни.

– Я Вас пока что ни в чём не обвиняю! – ехидно (а может, так показалось Ленни?) сказал Магистр. – А заполнить бланк Вы и сами сумеете. Написать заявление в Департамент – всё равно, что высказать свои пожелания Богу.

– А как же сам Бог? – удивился Ленни. – Он-то существует?

– Да, существует! Ещё как существует! – насмешливо проговорил Магистр. – Дай Бог каждому так существовать. Но только в Творца Миров почти никто не верит, ни у нас, ни у вас! Чем обратиться со своей просьбой прямо к Нему, что гораздо проще и дешевле, люди предпочитают писать в Департамент Корпорации и выстаивать длиннющие очереди! Кстати, Вы с Вашей проблемой как – прямо к Творцу или всё же будете писать?

– Я… Я напишу заявление, – пробормотал Ленни, чувствуя, что краснеет до ушей.

Магистр вздохнул и выдал пустой бланк.

– В трёх экземплярах, – предупредил он. – В свете только что сказанного должен предупредить: процесс может затянуться на несколько месяцев, – для иллюстрации своих слов Магистр махнул рукой в сторону стола, заваленного бумагами до потолка. – Прошу пока не покидать Города – мало ли, придётся уточнить кое-какие детали, так Вас известят.

Через полчаса титанического труда Ленни, наконец, сдал заполненный бланк с приложением предыстории, над которой трудился дома под наблюдением Амбера. Магистр внимательно прочёл и перечёл написанное.

– И это всё?! – спросил он.

– Да, – растерянно отвечал Ленни. – Разве этого мало?

– Не знаю, – незамедлительно произнёс Магистр. – Для кого как. Признаюсь, я не всегда понимаю запросы даже своих подданных, что уж говорить о вас, отмирках! Вы уж меня простите…

– Да ничего, – сказал Ленни, чувствуя себя весьма неловко. – Наверно, Вам трудно поверить, но для меня это целая проблема.

– Трудно, – согласился Магистр, – хотя и не отрицаю, что Ваша проблема может быть глобальной, даже в большей степени, нежели моя. Что нужно мне? Всего-навсего спасти всех от Беспредела. Что нужно Вам? Похоже, Вы и сами не знаете. Так чья проблема глобальней?

Ленни совсем растерялся. Он уже думал отозвать заявление, но Магистр спрятал его в верхний ящик бюро и запер на ключ. Тогда отмирок вздохнул и решился:

– А скажите, Вы, случайно, не потомок того Монтернора, который…

– Нет. Я его предок.

– Вот обалдеть-то! – вскричал Ленни в искреннем ужасе, – Я никогда у вас тут не разберусь!

– Ну что Вы, с Вашими-то данными… – неразборчиво пробубнил Магистр. – Не родился ещё тот Монтернор, который сделает Вас. Следующий! – буднично крикнул он, и Ленни пошёл домой.

Утро нового дня Ленни и Рамзес встретили на террасе западного склона, выстроенной со стороны моря. Жители Города говорили, что с этого места море кажется наиболее близким, сюда даже долетают солёные брызги, подхваченные морским ветром. Разумеется, такое утверждение противоречило всем законам физики, но люди не смущались. Они с удовольствием проводили на террасе часы и даже дни в приятной беседе с солнцем, приправленной рокотом далёких волн.

Так было и теперь. Птицы каламбурили на разные голоса, вниз убегал крутой склон, устланный ковром из цветов, а над ним сидели Ленни и Рамзес и болтали ногами, уничтожая прихваченный на кухне завтрак. Только Ленни было далеко до покоя умиротворённой природы. Странные мысли тяготили его душу, не давая сосредоточиться на диалоге, который Рамзес с блеском поддерживал на самом высоком уровне. Обмен мнениями зашёл в тупик, и его собеседник уже начал подыскивать себе другое занятие, когда, Ленни, наконец, почувствовал, что не в силах дольше убивать гармонию.

– Скажи, а ты действительно всё-всё на свете можешь объяснить? – храбро спросил он, глядя в затылок Рамзесу, отвернувшемуся поглазеть на далёкие горы.

Тот вяло повернулся и уставился на Ленни глазами, в которых еще маячили призрачные силуэты ускользающих мыслей.

– Кто тебе это сказал? – поинтересовался он.

– Магистр Немира.

– А-а, – протянул Рамзес. Подумал и прибавил: – И что я должен ему объяснить?

– Не ему, а мне.

– А-а, – опять сказал Рамзес, – жалко. Я бы объяснил ему кое-что. Но с ним так трудно встретиться.

– Не очень, – сказал Ленни, – если, конечно, ты любишь летать.

Рамзес посмотрел на него так, будто Ленни был шутом, которого отрядили приглядывать за королевскими детьми, а он в их присутствии сморозил какую-нибудь пошлость.

– Шутишь, – произнёс он, но по тону Ленни догадался, что Рамзес явно собирался сказать что-то другое. И очень много.

Никто из них не двинулся с места. Оба продолжали сидеть, не меняя позы. Минутой раньше Ленни уронил под стол стеклянную ложечку и теперь чувствовал, как хрустят под ногой осколки окончательно убитой гармонии. И даже солнце на небе казалось лишь собственным отражением в старом замутнённом зеркале.

Ленни направился в дом; сейчас он как никогда нуждался в утешении и знал: дом поможет. Здесь всегда было прохладно, аромат чая и фиалкового варенья смешивался с запахом пыли, кожи и старения… Сама история, одетая в твёрдые переплеты, постоянно проживала в этих стенах, водворённая сюда волей поколений. Немного отдавало сыростью: явный признак того, что Амбер вдохновился стараниями ближних и тоже взялся за уборку, охватив опечатанные помещения и наиболее труднодоступные места. К удивлению отмирка, он и до кухни добрался: сказать, что там всё блестело, значило безбожно преуменьшить его заслуги. Даже плиты на полу не просто сверкали, но слепили глаза своей белизной.

– Теперь тут такой же порядок, как в гостиной, – порадовался Ленни, усаживаясь за стол.

– То есть никакого, – уточнил Амбер.

Ленни решил проигнорировать его слова. Амбер, как он уже понял, был склонен к излишней самокритике. К счастью, интеллектуалам свойственно раздумывать на самые разнообразные темы, и Ленни поспешил этим воспользоваться

– Никак не могу понять, что у тебя делает Рамзес, – признался он. – В библиотеку он почти не заходит.

– Рамзес, – внушительно сказал Хранитель Архива, – помогает мне жить!

– Помогает жить! – Ленни с удовольствием повторил эту фразу. У него она прозвучала несколько иначе. Видно, Хранитель просто знал, о чём говорил. – Там, откуда я пришёл, такого не услышишь.

– Чаю или кофе?

– Не обязательно.

Нацедив себе полную кружку тёмной жидкости, которая могла быть в равной степени тем и другим, Амбер сел напротив отмирка.

– Что ж… тогда поговорим.

Вот они – последствия вчерашнего полёта. Ленни инстинктивно напрягся. Амбер вяло помешивал в кружке слишком маленькой ложечкой, за судьбу которой Ленни уже начинал опасаться. Хранитель имел обыкновение не допивать, а потом избавляться от остатков, выплёскивая их не глядя.

– Рамзес этим летом идёт в аспирантуру. Будет профессором.

Ленни с облегчением кивнул, недоумевая про себя: он мог представить Рамзеса кем угодно, только не профессором.

– И большая наука отнимет его у меня. Большая наука – как большая вода…

Глаза Амбера подёрнулись туманной дымкой, голос зазвучал глухо. Хранитель Архива точно был странным человеком.

– Рамзес сказал, что больше не хочет работать в Архиве?

– Не может, – подчеркнул Амбер. – Он вернётся к учёбе.

– Он сам так решил?

– Творец, ну конечно, а почему тебя это удивляет?

– Да просто… – Ленни не знал, как объяснить: у него не укладывалось в голове, что можно вот так взять и уйти отсюда навсегда, ведь это целый мир… мир внутри Немира.

Амбер оперся руками на стол, спокойно его разглядывая, словно что-то прикидывая в уме.

– Скажи мне, – вдруг спросил он, – кто-нибудь ждёт тебя дома?

Такого Ленни не ожидал и не сразу нашёлся что ответить.

– Насколько я понял, твои родители умерли, – продолжал Хранитель. – Прости, что говорю об этом сейчас, мне только надо знать…

– Погоди, – прервал его Ленни. – Всё нормально. Мой отец действительно умер, но дело в том, что мы все ожидали этого… Нет, не так. У него с детства было слабое здоровье, и врачи говорили, что он долго не протянет, так и останется младенцем, потом ребёнком, подростком, не дотянет до двадцати лет и тому подобное. А он дожил до сорока, да ещё такого понаделал, о чём не каждому удаётся даже помечтать.

– Ясно, – Амбер кивнул. – А мама?

– Мамы давно уже нет. Она была гораздо старше отца.

– А что до твоей тёти…

– То ей, наверно, пока лучше побыть одной, – заявил Ленни тоном, в котором было гораздо меньше уверенности, чем ему хотелось продемонстрировать.

– Это ты так решил, – заключил Амбер и усмехнулся. – Извини, я просто пытаюсь тебя понять – почему ты такой?

– А разве я какой-то не такой?

– Мы с тобой похожи, это главное, – резюмировал Хранитель. – А Рамзеса скоро здесь не будет. Вот тогда мне и понадобится твоя помощь. Умеешь ухаживать за книгами?

Теперь Ленни растерялся. Мало того, что Амбер был странным, он ещё и весьма непонятно выражался. И что ему отвечать? Ленни расцеловал бы любого, кто предложил ему работу в Отделе старинных рукописей. Даже собственную тётю!

Нет, всё-таки не тётю. Это слишком.

Амбер смотрел на него. Глаза Хранителя смеялись.

– Для начала, – улыбаясь, сказал он, – мне достаточно твоего желания.

Ленни ни минуты не сомневался, что именно визит к Монтернору оказал такое волшебное воздействие на его судьбу. И всё же каждый, у кого нежданно исполняется самая заветная мечта, на первых порах склонен усматривать в этом некий подвох. Неизвестно почему, но такова человеческая природа. Чтобы поскорее заглушить в себе голос этой природы, действующий ему на нервы, Ленни торопился приняться за дело. Амбер попросил расставить книги на стеллажах и приложил алфавитный перечень; однако, очень быстро обнаружилось, что он далеко не полон. Сперва отмирок вносил исправления в тетрадь Хранителя, но это выглядело неряшливо, и тогда он взялся за составление нового перечня. Амбер наблюдал за новичком с доброжелательной снисходительностью, быстро переросшей в уважение, когда он обнаружил, что работоспособность и усердие Ленни не идут ни в какое сравнение с профессиональными «качествами» прежних работников, включая Рамзеса.

– А эти очень ветхие, – рассказывал он. – Их можно перемещать только силой мысли.

– И где мне взять такую силу? – спрашивал Ленни.

– Не торопись. Дай им к тебе привыкнуть.

Ленни кивал, делая пометки в блокноте. Когда дело касалось книг, он принимал всё безусловно. Чего не случилось бы, зайди речь о людях.

– И это стало началом прекрасной любви, – пафосно высказался Амбер по этому поводу. – Ну, или хотя бы дружбы…

Амбер, безусловно, был эксцентриком. Правда, его эксцентричность обычно не достигала крайних форм, способных отпугнуть обывателей. Как-никак, эти самые обыватели помогали приподнять планку его доходов, что позволяло приобретать редкие издания. Одним жалованием Хранителя Архива здесь не обойдёшься – Амбер был достаточно практичен, чтобы это понимать. Впрочем, в кругу его близких друзей толстосумов не водилось, и здесь его бдительность ослабевала. Странности могли проявиться в любой момент и где угодно.

Например, на кухне.

Так, однажды Амбер, встав из-за стола, собрал посуду и заявил что хочет «сделать её чистой». Для Ленни это сулило некое магическое действо, однако Хранитель как ни в чём не бывало отправился к мойке.

А в самых заброшенных уголках библиотеки, содержащих стеллажи, годами ожидавшие каталогизации, Амбер писал на стене мелом следующее изречение: «Порядок важен всегда. И не говори, что он не важен».

В одну маленькую дверь Ленни долгое время не решался заглядывать, поскольку на ней висело оповещение: «Осторожно! Внутри – энтропия!»

Над своим рабочим столом Амбер прикалывал список дел, «требующих немедленного завершения», и ежедневно вносил в него изменения. Дела, однако, в основном продвигались в сторону увеличения списка…

И так далее.

Глава седьмая

Надежды луч – для страждущих отрада.

Надежды нет лишь в тёмной бездне ада,

И оттого страшнее он стократ.

Лопе де Вега

Как вдохновение и жизнь несовместимы!..

Андрей Григорьев

Из окна кабинета Верховного Магистра разворачивалась панорама песчаной равнины с грядой Чёрных Скал на горизонте. По вечерам небосклон навещало заходящее солнце. Огромное и ярко-алое, как всегда в этот час, оно нависало над скалами, а над ним простиралась чёрная беззвёздная пустыня наступающей ночи…

В этом кабинете никто никогда не видел, куда исчезает светило в конце своего пути: Скалы закрывали его от любопытных взоров, прежде чем оно успевало раствориться в волнах моря или – кто знает, где? Магистр часто проводил вечерние часы, любуясь двухцветной красно-чёрной палитрой различной интенсивности, которую в избытке являли небеса и земля. Смерть уходящего дня, его величие и бессилие находили в его душе отклик давно забытых страстей, а затем приносили успокоение и мир, немыслимый до этой минуты.

Но сейчас Монтернор был не один. Генеральный директор НИЦИАД зашёл для обычной субботней беседы, и его нервозность, хоть и тщательно скрываемая, огорчила Магистра на этот раз.

Первым делом гость извинился за обманутые ожидания.

– Боюсь, мне нечего Вам сказать. Статистические отчёты еще не готовы, и неизвестно, когда будут.

– Значит, мы не узнаем реальной картины? – слегка приподняв брови, бесстрастным голосом поинтересовался Магистр, на что Инферналис, называемый в народе просто Лорд Повелитель Ада, только фыркнул.

– Вы же знаете, какую роль в нашем деле играет кадровый вопрос.

– Всё, что делается за кадром… да, понимаю.

– Работать некому, – сказал Инферналис.

Что делать, истина не блещет новизной, – читалось между строк. А заодно выражалась надежда, что Магистр проглотит самооправдания подчиненного, как поступал бесчисленное количество раз.

– В штате зарплата ниже некуда. А мы не можем получить от Вас финансирование, поскольку не показываем убедительных результатов нашей деятельности, но мы их не показываем потому, что нет кадров, которые бы этим занимались. Получается замкнутый круг.

– Все круги замкнутые! – утешил Магистр.

– Главное, чтоб они не превратились в круги на воде от тонущего корабля.

– Вы же знаете, что всё не так уж плохо.

– Хуже некуда, если я не могу отчитаться перед Вами в срок, – резонно заметил Инферналис. – Или Вы не за этим меня вызывали?

– Я вовсе не вызывал, а пригласил, – мягко сказал Магистр. – Мне известны Ваши проблемы, и в своё время я одобрил Ваше решение перевести профессионалов на контрактную основу. Разве работа не стала эффективней после этого?

– Стала. Но, будь моя воля, я бы избавился от контрактников в первую очередь.

– Избавились, вот как?

– Уволил бы всех к доброму дяде, и не набирал новых. Я не люблю, когда кадры позволяют себе излишние вольности. Хотя, – тут тон Инферналиса сделался более умиротворённым, и Повелитель Ада зажурчал, как весенний ручеёк, – Вы правы, вы, конечно, правы, трудятся они на совесть…

«Они и не могут по-другому», – подумал Монтернор. Для него не было секретом, что контрактников Инферналис набирал из жителей мыса Аджано на западе Побережья. Они по большей части были потомками архаических волшебников, в основном утратившими свои способности или превратившими их во что-то более приземлённое, типа чтения мыслей. Их с юных лет постепенно подготавливали к службе в НИЦИАД, и даже не предполагалось, что они могут заниматься чем-то иным. Такая предопределённость участи не раз вызывала у Магистра сочувствие, но, как всякая капля в море житейских проблем Немира, она тонула в бездне себе подобных.

– Причём войдите в их положение, – продолжал Инферналис, – Можно сказать, заживо погребённые под землей, на нудной, неинтересной работе! Да, они учились, веками оттачивали свои умения в поколениях, но, по большому счёту, что им с того? Всякий задним умом силён в метафизике, но когда нет практики… да это Вам любой теоретик подтвердит! – Инферналис сделал красноречивый жест, отсылающий Монтернора к поколениям древних философов. – Но они крепились, они готовили себя к великой Миссии – отворить двери в Новую Реальность, и каждое поколение надеялось, что эта честь выпадет на его долю!..