Дорога длиною в 300 лет

Бертольд ждал ее в условленном месте – в тени старой ротонды, где когда-то звучали их первые признания в любви. Увидев Элеонору, он бросился к ней навстречу. Встреча была похожа на сон, на воскресение из мертвых. Объятия были крепкими и жадными, поцелуи – долгими и страстными. Казалось, годы разлуки исчезли в одно мгновение, и они снова оказались в том счастливом времени, когда мир существовал только для двоих.

"Элеонора, любовь моя, – шептал Бертольд, крепко прижимая ее к себе, – я здесь, с тобой. Я вернулся, как и обещал. Ничто и никогда не разлучит нас снова."

"Бертольд, я ждала тебя каждый день," – отвечала она, задыхаясь от волнения и счастья.

Они долго гуляли по укромным уголкам ночного парка, забыв обо всем на свете. Вспоминали прошлое, мечтали о будущем, строили робкие планы на побег и совместную жизнь вдали от родительской воли. Любовь снова окрыляла их, даря надежду на счастье.

Но тайное редко остается тайным надолго. В замке, полном слуг , все становится известным рано или поздно. Кто-то из прислуги, возможно движимый завистью или желанием выслужиться перед герцогом, заметил тайную вылазку герцогини и немедленно поведал об этом отцу Элеоноры.

Герцог Максимилиан, уже давно подозревавший неладное, пришел в ярость. Он приказал усилить охрану замка и следить за каждым шагом дочери. А рано утром, когда Элеонора еще спала сладким сном после ночного свидания, он ворвался в ее комнату.

Грубый окрик отца вырвал Элеонору из объятий сна. Открыв глаза, она увидела перед собой разгневанного герцога и поняла – ему всё известно и расплата не заставит себя долго ждать. Сч.

Разоблачение тайной встречи стало точкой невозврата. После гневного визита отца Элеонора окончательно превратилась в узницу замка, узницу в родном доме. Теперь уже не только комната, но и весь замок стал для нее тюрьмой. Охрана была усилена многократно, слуги получили строжайший приказ следить за каждым ее шагом, окна закрыли ставнями наглухо. Любая надежда на свободу и встречу с Бертольдом, казалось, исчезла окончательно.

Но это было еще не все. В своем гневе Максимилиан решил не просто наказать дочь, но и окончательно лишить ее возможности самой распоряжаться своей судьбой. Он уже давно вел дела с престарелым польским князем, вдовцом, он несколько раз сватался к Элеоноре, но согласия не получал, сейчас же Максимилиан решил выдать дочь за польского князя. Даже дети которого были значительно старше Элеоноры. И теперь, не раздумывая, он объявил о помолвке дочери.

Элеонора должна была стать женой этого человека, которого она никогда не видела, и чья жизнь была далека от ее собственных мечтаний и желаний. Кроме того, тот брак должен был стать еще одним звеном в цепи политических интриг и союзов, в которой Элеонора была лишь пешкой.

Но любовь – сила мощная и непобедимая. В сердце Элеоноры она не только не угасла, но вспыхнула с новой силой, подпитываемая отчаянием и безнадежностью ситуации. Она понимала, что если не предпринять решительных действий, то ее судьба будет решена без ее участия, и перспектива такого будущего пугала ее больше тюремных стен.

В это же время Бертольд, узнав о заключении Элеоноры и о решении Максимилиана, понял, что времени на раздумья больше нет. Он должен действовать немедленно, если хочет спасти любимую и свою любовь. Риск был велик, но он готов был рисковать всем ради Элеоноры.

План побега созрел в его голове мгновенно, как вспышка молнии в темную ночь. Он понимал, что проникнуть в хорошо охраняемый замок и вывести оттуда герцогиню – задача почти невыполнимая. Но отступать он не собирался. Единственным шансом на успех был подкуп охраны.

Бертольд начал действовать осторожно и расчетливо. Через своих давних знакомых в замке он выяснил имена охранников, не отличавшихся неподкупной честностью и верностью герцогу. Далее дело техники и щедрого обещания золота. Встречи проходили в темных уголках города, шепот заговора звучал тихо и напряженно, деньги переходили из рук в руки в знак согласия. Несколько охранников согласились помочь Бертольду в организации побега, соблазненные богатством и уверенные в безнаказанности.

Но Бертольд понимал, что побег – это лишь полдела. Чтобы их союз был нерушим перед лицом людским и Божьим, необходимо было совершить обряд венчания. Тайное венчание в замке, полном врагов, казалось чем-то из области невозможного, но Бертольд был решителен.

Бертольд, с тяжелым сердцем и решимостью в глазах, отправился к своему духовному наставнику, отцу Франциску. Он знал, что его план рискован и может вызвать осуждение, но любовь к Элеоноре и отчаяние толкали его на этот шаг.

Отец Франциск, старый и мудрый священник, встретил Бертольда в своей скромной келье. Его добрые глаза, казалось, видели насквозь, и Бертольд почувствовал, как тяжесть его тайны начинает давить еще сильнее.

"Отец, я пришел к вам за советом и помощью," – начал Бертольд, его голос дрожал от волнения. "Я люблю Элеонору, дочь герцога Максимилиана, и она любит меня. Но ее отец хочет выдать ее замуж за старика, польского князя, против ее воли."

Отец Франциск слушал внимательно, не перебивая. Он знал о суровом нраве герцога и о его стремлении к власти и богатству.

"Я не могу допустить, чтобы Элеонора стала жертвой этого брака," – продолжил Бертольд. "Я хочу помочь ей бежать, но мне нужна ваша помощь."

Он рассказал отцу Франциску о своем плане: организовать побег Элеоноры из замка и тайно обвенчаться с ней. Он знал, что это противоречит церковным законам, но надеялся на понимание священника.

Отец Франциск долго молчал, обдумывая слова Бертольда. Он видел его искреннюю любовь и отчаяние, но также понимал, что этот план может иметь серьезные последствия.

"Бертольд, я понимаю твою любовь к Элеоноре," – наконец сказал он. "Но то, что ты предлагаешь, – это большой риск. Если герцог узнает о вашем побеге, он будет в ярости. И церковь может осудить вас за нарушение брачных законов."

"Отец, я готов пойти на любой риск ради Элеоноры," – ответил Бертольд. "Я знаю, что это неправильно, но я не вижу другого выхода. Я прошу вас, помогите нам. Я прошу Вас о тайном обряде венчания."

Отец Франциск посмотрел на Бертольда с состраданием. Он видел его решимость и любовь, которые были сильнее страха.

"Я помогу вам, Бертольд," – сказал он. "Но помните, что ваш путь будет полон испытаний. Молитесь, чтобы Бог простил вас за ваши грехи, и чтобы ваша любовь принесла вам счастье."

Бертольд почувствовал, как камень упал с его сердца. Он поблагодарил отца Франциска и пообещал, что никогда не забудет его доброту и поддержку.

С помощью подкупленных охранников он проник в замок в глубокой ночи, словно тень, скользя по тёмным коридорам и прячась от случайных взглядов. Элеонора ждала его в условленном месте – в старой замковой часовне, полуразрушенной и заброшенной, но хранящей в своих стенах дух вековых молитв и таинств.

В полумраке часовни, освещенной лишь мерцанием свечей, их ждал отец Фрациск, согласившийся на рискованный обряд, движимый состраданием и верой в силу любви. Венчание было скорым и тайным, словно заговор. Клятвы верности звучали тихо, но твердо, обручальные кольца блеснули в слабом свете свечей, связывая их судьбы навеки. В этот момент риска и надежды любовь Элеоноры и Бертольда обрела нерушимую силу таинства венчания.

Сразу после венчания, не теряя ни минуты, они пустились в путь.

Элеонора с Бертольдом, держась за руки, выскользнули в ночную тьму. Дождь или туман укрывали их от погони, ветер нес шорох их торопливых шагов. Сердце колотилось от страха и надежды, но они бежали вперед, туда, где маячил призрачный свет свободы.

И тут в плане побега возникла новая идея, словно луч солнца в темном царстве отчаяния. Вспомнив о переговорах отца Бертольда с русскими купцами и своих недавних поездках в Москву, Бертольд предложил Элеоноре дерзкий план – бежать в Россию. Он знал о благосклонности Петра Великого к немцам, о возможности найти приют и покровительство в далекой и загадочной русской земле.

Элеонора, не колеблясь ни минуты, согласилась. Россия казалась им далеким и неизведанным краем, но именно там, вдали от родительской воли и родовых предрассудков, они надеялись обрести свое счастье и свою русскую зарю любви.

Глава 2. Русская заря: Немецкая слобода и новая жизнь

На крыльях ночи, юные беглецы от судьбы, Элеонора и Бертольд покидали пределы баварских земель, стремясь к далекой и загадочной России. Их путь лежал через леса и поля, города и веси, навстречу неизведанному будущему, где они надеялись обрести не только свободу, но и окунуться в интересную, новую жизнь.

Вскоре после венчания и побега, в начале лета 1722 года, они направились в Москву – сердце огромной Российской империи, город контрастов и перемен, где древность соседствовала с новизной, а традиционный уклад жизни стремительно менялся под напором реформ Петра Великого.

Воображение рисовало новый мир, полный тайн и загадок.

Дорога в Россию стала поистине испытанием. Слякоть и бездорожье превратили когда-то проложенные пути в непроходимую трясину. Колеса кареты то и дело проваливались в глубокие колеи, вырытые другими повозками, и щедро обрызгивали грязью бока экипажа. Серые, низкие облака заволокли небо, не оставляя ни единого просвета для солнца. Ветер, пронизывающий до костей, нес с собой мелкий, колкий дождь, превращая дорогу в липкую грязь.

Деревни, мимо которых они проезжали, казались призрачными. Избы, покрытые почерневшими от времени соломенными крышами, стояли покосившись, словно готовые рухнуть в любую минуту. Заборы, сплетенные из грубых жердей, торчали в разные стороны, словно обломанные зубы. Лица крестьян, встречавшихся на пути, были суровыми и неприветливыми, словно высеченными из камня. Их одежда, грубая и заплатанная, говорила о бедности и тяжелом труде.

Однажды, когда карета с грохотом провалилась в очередную глубокую колею, раздался резкий треск. Ось сломалась, и экипаж накренился на один бок. Бертольд и Элеонора, вылезли из кареты, чтобы осмотреть повреждения.

"Что же нам делать?" – в отчаянии воскликнула Элеонора, глядя на сломанную ось.

Бертольд попытался успокоить ее, но сам был встревожен. Они находились вдали от крупных селений, они не знали русского языка , было неясно, где и как искать мастера, способного починить карету.

К счастью, вскоре на дороге показалась телега, запряженная парой лошадей. Бертольд остановил купца и попытался объяснить ему свою беду. Тот, осмотрев поломку, покачал головой и сказал, а скорее показал на пальцах, что но он знает деревню, где живет кузнец.

До деревни добрались только к вечеру. Кузнец, старый и угрюмый, согласился починить ось, но предупредил, что это займет несколько часов или несколько дней. Пока он работал, Бертольд и Элеонора расположились в грязной избе, где им предложили скромный крестьянский ужин, .

Наутро, когда карета была готова, Бертольд попытался расплатиться с кузнецом. Тот, увидев породистых лошадей, которых отец Бертольда выделил для беглецов, предложил настойчиво обменять их на своих старых кляч, а разница пойдет в счёт работы. Бертольд, понимая, что на этих клячах они далеко не уедут, предложил кузнецу в качестве оплаты, одну из фамильных реликвий, которые дала им его матушка.

Путь был долгим и трудным, и каждое новое испытание казалось тяжелее предыдущего.

Последняя ночевка перед Москвой выдалась тревожной. Постоялый двор, приютивший уставших путников, знавал свои лучшие времена. Скрипучие половицы, тусклый свет сальных свечей, хмурые лица посетителей – все навевало мысли о том, что тут нужно быть начеку.

Элеонора, измотанная дорогой, уснула быстро, едва коснувшись подушки. Бертольд же, чуткий и настороженный, никак не мог сомкнуть глаз. Неясная тревога грызла его душу, словно мышь, прогрызающая дыру в мешке с зерном. Он чувствовал, не давало покоя чувств – «На что он обрекает любимую, что ждёт их на новом месте», по сути они ехали в никуда.

Не в силах больше оставаться в душной комнате, Бертольд тихонько поднялся с кровати и вышел во двор. Ночь была темной, безлунной. Лишь редкие звезды мерцали в черном небе, словно бриллианты, рассыпанные на бархате. Тишина, нарушаемая лишь храпом спящих лошадей, казалась зловещей.

Бертольд медленно обошел двор, прислушиваясь к каждому шороху. И вдруг, в дальнем углу, он заметил движение. Чья-то тень, крадучись, вела его породистого коня к воротам.

Сердце Бертольда бешено заколотилось. Не раздумывая, он бросился к вору. Тот, заслышав шаги, обернулся и, увидев стремительно приближавшуюся фигуру, попытался бежать.

Но Бертольд был быстрее. Он настиг вора и схватил его за руку. Тот, отчаянно сопротивляясь, выхватил нож. Завязалась короткая, но ожесточенная схватка. Бертольд, несмотря на усталость, сумел обезоружить вора и повалить его на землю.

В это время на шум выбежали хозяин постоялого двора и несколько постояльцев. Они связали вора и увели его в конюшню. Бертольд, тяжело дыша, вернулся к своему коню. Он погладил его по шее. Это был его верный друг, которого отец подарил ему на 18-летие и которого порекомендовал взять в дорогу.

Утром, когда они собрались в путь, хозяин постоялого двора извинился перед Бертольдом за случившееся. Он сказал, что вор был местным бродягой, который давно промышлял кражами.

Бертольд, понимая, что они чудом избежали крупных проблем, поблагодарил хозяина и пообещал, что расскажет о его гостеприимстве всем, кого встретит на своем пути.

Путь в Москву продолжался, дорога к свободе не бывает лёгкой.

И вот наконец они прибыли в Москву.

Въехав в Москву, Бертольд и Элеонора столкнулись с суетой, невиданной ни в одном европейском городе. Грохот телег, запряженных ломовыми лошадьми, смешивался с криками торговцев, предлагавших свой товар. Повсюду сновали люди: бояре в богатых шубах, невзирая на погоду, купцы в длинных кафтанах, крестьяне в лаптях и онучах. Золотые купола церквей, словно маяки, возвышались над пестрой толпой, а запах ладана и дыма от костров проникал в самую душу. Дома, тесно прижавшись друг к другу, образовывали узкие, кривые переулки, где легко было заблудиться. На площадях разворачивались шумные торги, а на улицах выступали скоморохи и бродячие музыканты, развлекая публику своими представлениями. Бертольд и Элеонора, привыкшие к тихим и размеренным европейским городам, чувствовали себя словно в водовороте, где каждый звук, каждый взгляд, каждая деталь были наполнены энергией и жизнью.

Первым пристанищем для беглецов стала Немецкая слобода, расположенная на берегу реки Яузы, особый район Москвы, где селились иноземные специалисты, приглашенные на службу русским царем. Это был своеобразный "город в городе", живущий по своим правилам и обычаям, где немецкий язык звучал наравне с русским, а архитектура и быт напоминали скорее европейские, чем московские реалии. В Немецкой слободе кипела жизнь, звучала музыка, открывались лавки и мастерские, создавая атмосферу удивительного смешения культур и наций. Здесь жили не только немцы, но и голландцы, англичане, французы, итальянцы – мастера и ремесленники со всей Европы, приехавшие в Россию в поисках удачи и признания. Эпоха преобразований Петра Первого действительно привнесла в размеренный ритм московской жизни немало новшеств, и обилие иностранцев, работающих в разных сферах – от архитектуры до военного дела – было одним из самых заметных и неожиданных изменений.

Арендовав небольшой дом на окраине города, они попытались создать подобие домашнего очага. Но как же Элеоноре не хватало привычных вещей: изящной мебели, фарфоровой посуды, ароматных духов. Она скучала по своей комнате, наполненной солнечным светом, по саду, где она проводила часы, читая книги и мечтая о будущем.

Для Элеоноры, привыкшей к роскоши и утонченности баварского двора, жизнь в Немецкой слободе казалась серой и унылой и даже пугающей, однако не лишенной какого-то своего особого очарования. Узкие улицы, мощеные булыжником, небольшие домики с черепичными крышами, церкви в стиле барокко и многоголосый гомон разных языков создавали атмосферу уютного европейского городка в самом сердце Московской Руси. Немецкая слобода сильно контрастировала как в архитектуре, так и в укладе жизни с Москвой и окрестностями.

Главное же – здесь их никто не знал, не осуждал их отношений и не следил за каждым шагом, здесь они были вместе и свободны. Здесь они могли начать жизнь с чистого листа, не оглядываясь на прошлое и не опасаясь родительского гнева. И, конечно же, немаловажным фактором было то, что немецкий язык, родной для Бертольда и Элеонор, был здесь основным языком общения, избавляя их от необходимости сразу же погружаться в изучение русского языка.

Обустройство быта в новом месте прошло на удивление гладко. Диплом Венского университета и знания Бертольда оказались весьма востребованными в Москве, где хорошие врачи ценились на вес золота. Вскоре после приезда он получил практику и начал принимать пациентов, среди которых были не только иностранцы, но и русские жители слободы, привлекаемые его европейским образованием. Он очень быстро завоевал репутацию сведущего лекаря.

Жизнь текла медленно и размеренно, быт постепенно налаживался, но тоска по родным не отступала.

Каждый вечер, перед сном, Элеонора погружалась в воспоминания, словно в теплые объятия. Лицо матери, нежное и лучистое, возникало в ее памяти, озаряя темноту комнаты. Она слышала ее ласковый голос, тихий и мелодичный, словно колыбельная песня.

Вот мать склоняется над ней, поправляя одеяло, а вот они вместе сидят у камина, и мать читает ей сказки. Элеонора вспоминала ее руки, мягкие и заботливые, которые гладили ее по волосам, успокаивая перед сном.

Затем в памяти всплывал образ няни, доброй и неуклюжей, с морщинистым лицом и смеющимися глазами. Она вспоминала ее сказки, полные волшебства и приключений, которые няня рассказывала ей долгими зимними вечерами. Голос няни, хрипловатый и теплый, звучал в ее ушах, словно эхо далекого детства.

А вот и кузина, ее лучшая подруга, с которой они делились всеми секретами. Они вместе играли в саду, плели венки из цветов, смеялись и шептались, рассказывая друг другу о своих мечтах и надеждах. Элеонора вспоминала их совместные прогулки по лесу, их тайные убежища, конные прогулки, их общие радости и печали.

Эти воспоминания были для Элеоноры словно нити, связывающие ее с прошлым, с домом, с той жизнью, которую она потеряла. Они согревали ее душу, давали ей силы и надежду, напоминая о том, что она не одинока, что у нее есть те, кто ее любит и ждет. В глубине души жила надежда на возвращение в родные стены, что отец поймет ее и простит.

Вдали от родных стен, в чужой и незнакомой стране, эти воспоминания были для Элеоноры словно маяк, указывающий ей путь к дому.

Все эти воспоминания из детства: летние прогулки по цветущим лугам, зимние вечера у камина, рождественские ярмарки с их яркими огнями и ароматами пряников. Она вспоминала, как мама учила ее играть на клавесине, как они вместе пели песни, как она впервые влюбилась.

Элеонора часто писала письма домой, но не отправляла их, боясь услышать слова осуждения. Свеж был в памяти тот день, когда она, молодая и влюбленная, решилась бежать из дома с Бертольдом. Она знала, как это воспримет отец, знала, что ее поступок разобьет сердце ее матери, но любовь была сильнее страха.

Наконец, она решилась отправить письмо, полное раскаяния и надежды на прощение. Письмо в котором она писала, как она скучает, как ей не хватает самых родных людей. Писала как они устроились на новом месте, как ей трудно.

Четыре месяца спустя она получила ответ. Письмо от Максимилиана, оно было коротким и жестоким: «An Meine ungehorsame Tochter, Eleonora,

Du hast Dich gegen meinen Willen gestellt und ohne meinen Segen einen Bund mit einem verarmten Geschlecht geschlossen. Dadurch hast Du den Namen unseres Hauses missachtet und Deinen Titel als Herzogin gegen den einer Baronin getauscht. Du bist hiermit aus der Ahnentafel derer von W. gestrichen und aus meinem Herzen verbannt. Kehre niemals zurück. Dein Name soll in unserem Hause nie wieder genannt werden.

Maximilian, Herzog von Wittelsbach»

Перевод письма: «Моей непокорной дочери, Элеоноре.

Ты пошла против моей воли и без моего благословения заключила союз с обедневшим родом. Тем самым ты пренебрегла именем нашего дома и мнением семьи, ты сменила свой титул герцогини на титул баронессы. Посему ты вычеркнута из родословной рода фон В. и изгнана из моего сердца. Никогда не возвращайся. Твое имя никогда больше не будет произнесено в нашем доме.

Максимилиан, герцог фон Виттельсбах.»

Элеонора развернула письмо дрожащими руками и начала читать, слова наносили удар словно ледяной клинок. Каждая буква, выведенная твердой рукой отца, врезалась в ее сердце, оставляя глубокие, кровоточащие раны. Она читала строки, и слезы застилали ей глаза, превращая слова в расплывчатые пятна.

"Ты пошла против моей воли…" – эти слова звучали в ее ушах, словно похоронный звон. Она чувствовала, как рушится мир, который она знала, как обрываются нити, связывающие ее с прошлым. "Вычеркнута из семейной летописи… из моего сердца…" – каждое слово было словно удар кинжала, от которого она задыхалась от боли.

Она сжала письмо в руках, пытаясь унять дрожь. Ее тело сотрясали рыдания, а душа разрывалась на части. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной, брошенной на произвол судьбы. Отец, который всегда был для нее опорой и защитой, теперь отвернулся от нее, словно от прокаженной.

Она вспомнила свое детство, теплые вечера в кругу семьи, ласковые слова матери, строгие, но справедливые наставления отца. Все это теперь казалось далеким и недостижимым, словно сон, который никогда не повторится.

"Твое имя больше никогда не будет произнесено в нашем доме…" – эти слова звучали как приговор, лишающий ее имени, прошлого, будущего. Она чувствовала себя словно тень, призрак, лишенный права на существование.

Она долго плакала, уткнувшись лицом в подушку, пытаясь заглушить боль, разрывающую ее сердце. Она чувствовала себя одинокой и брошенной, словно маленький кораблик, потерявшийся в бушующем океане.

Но даже в самые темные моменты отчаяния она помнила о Бертольде. Его любовь и поддержка были для нее словно спасательный круг, удерживающий ее на поверхности бушующего моря. Она знала, что он рядом, что он никогда не оставит ее, и это давало ей силы жить дальше.

Вечером, когда Бертольд пришёл с работы и увидел опухшее от слёз лицо любимой, он забеспокоился все ли в порядке со здоровьем у его неунывающей жены.

Элеонора подошла к Бертольду, ее лицо было бледным, а глаза полны слез. Она протянула ему письмо, не говоря ни слова. Бертольд взял письмо и, увидев готический шрифт и печать герцога Максимилиана, понял, что это послание из дома.

Он развернул письмо и начал читать. С каждой строчкой его лицо становилось все мрачнее. Он прочитал письмо до конца, затем поднял глаза на Элеонору.

"Это… это невероятно," – проговорил он, его голос был полон гнева и сочувствия. "Как он мог так поступить с тобой? Как он мог вычеркнуть тебя из своей жизни, словно ты никогда не существовала?"

Элеонора молча кивнула, слезы снова покатились по ее щекам. Бертольд обнял ее, пытаясь успокоить.

"Он не понимает, что теряет," – сказал он, его голос был твердым. "Он не понимает, какую замечательную дочь он теряет. Ты – самая сильная, смелая и благородная женщина, которую я знаю. И я горжусь тем, что ты моя жена."

Они долго сидели в тишине, обнявшись, пытаясь справиться с болью и обидой. Затем Бертольд сказал:

"Он может вычеркнуть твое имя из своих хроник, но он не может вычеркнуть тебя из жизни. Мы сохраним твою фамилию, Элеонора. Все наши дочери будут носить имя Виттельсбах фон Байерн. Это будет наш ответ ему, наш символ любви и непокорности."

Элеонора посмотрела на него с благодарностью. Она твёрдо знала, что Бертольд всегда будет рядом, что он будет ее опорой и защитой, он ее крепость и ее защита.

"Спасибо, дорогой," – прошептала она. "Я люблю тебя."

***

Их совместные прогулки по Москве , изучение нового и шумного города, знакомство с местными жителями и местными обычаями, отвлекали от тяжелых мыслей. Элеонора старалась найти красоту в этой чужой стране, в ее людях, в ее природе. Она учила русский язык, пробовала читать русские книги, слушала русские песни.

И постепенно, шаг за шагом, Элеонора начала привыкать к новой жизни. Она понимала, что любовь – это не только чувство, но и сила, которая помогает преодолевать любые трудности.

Время шло…

На первые заработанные деньги и проданное колье рода Виттельсбах. Бертольд и Элеонора купили уютный дом в Немецкой слободе. Дом, который известен как «Дом Анны Монс», дом фаворитки Петра.