Забери моё сердце

Забыв, как дышать, я вся сжалась.

– Давай договоримся на будущее, Ася… – Между тем Илья подошел ближе, я слышала каждый его шаг. – Когда тебе звоню я, ты отвечаешь! Это понятно?

– Заведи себе мопса, Лучинин, и им командуй! – резко ответила я и, обернувшись к Рыжему, угодила в изумрудный плен его глаз – слишком добрых для подлеца и чересчур встревоженных для человека, которому все равно.

– Мопса? – усмехнулся он, продолжая тяжело дышать, словно только что кросс пробежал. – Какого, к лешему, мопса, Ася?!

– Ну… такого… рыжего, наверно… – замялась я, разглядывая веснушки на его идеальном лице.

Широкие скулы, волевой подбородок, узкие губы, застывшие в нахальной полуулыбке… Нет, Лучинин точно был негодяем. Мерзавцам с пеленок везет с внешностью: они же, как плотоядные растения, своей миловидной мордашкой привлекают к себе доверчивых жертв, чтобы потом в одночасье сожрать их.

– Ася? – уличив меня за разглядыванием его золотистых ресниц, напомнил о себе Илья. – Рыжих мопсов не бывает.

– Я своими глазами видела, – возразила я и тут же отвернулась к окну.

Замерзшее, слепяще-белое, пронизанное миллиардом лучистых искринок, оно мгновенно заставило меня пожалеть о своем решении. Но уж лучше было ослепнуть от яркого солнца, чем дотла сгореть от смущения.

– Олененок в солнечном свете, – насмешливо прошептал Илья, заметив, видимо, как я щурилась.

– Сам ты олень, Лучинин! – обхватив себя руками, прошипела я гадюкой. Смущение в ту же секунду сменилось яростью, но Рыжий лишь рассмеялся в ответ.

– Так называют мопсов бежевого цвета с абрикосовым оттенком. Думаю, именно такого ты и видела, а не рыжего.

– Ну ты и зануда! – фыркнула я нарочито безразлично и, вдохнув поглубже, постаралась обойти Илью. Куда и зачем, не знала, но стоять с ним рядом на расстоянии вытянутой руки было до невозможного неуютно.

– Нам с тобой в другую сторону, Снегирева, – все с той же насмешкой в голосе бросил мне в спину Илья.

– Не льсти себе, Лучинин! Нам с тобой не по пути! – Задрав нос, я ускорила шаг, как вчера от гостиной до кухни. Понимала, что буду жалеть. Еще метров тридцать в таком темпе, и согнулась бы пополам. Но мой инстинкт самосохранения, по всей вероятности, на сегодня остался в Речном.

– Да стой же ты, Ася!

И снова этот невыносимый жар миллиардом мурашек разбежался от локтя чуть выше – Илья всего лишь коснулся моей руки, а лед на сердце затрещал с такой силой, что я боялась оглохнуть.

– У нас сейчас биология. Я писал в чате. Ты не прочитала. Я звонил. Ты…

«Целый вечер была вне зоны доступа, а потом и вовсе занесла твой номер в черный список», – продолжила я одними глазами, вслух же прошептала совсем другое:

– Отойди от меня.

– Я так и знал, что найду тебя здесь. Думал, успею перехватить до звонка, а сам опоздал. Автобус в пробку угодил. Мело ночью как, видела?

– Отойди от меня, – повторила чуть громче, но снова мимо: Илья по-прежнему держал меня за руку и о чем-то самозабвенно рассказывал. Я не слышала. Не понимала ни единого слова.

– То расписание, которое тебе дала Анна Эдуардовна, оно…

– Отойди от меня! – Мой голос сорвался на хрип, а проклятая одышка не заставила себя долго ждать. – Никогда… больше… не прикасайся… ко мне.

Илья резко замолчал и наконец отпустил мою руку. Сделал шаг назад. Посмотрел на меня так, словно и сам не понимал, что забыл рядом с такой, как я, а потом ушел, бросив на прощание:

– Кабинет сто восьмой. И имей в виду: Ольга Петровна не терпит, когда на ее уроки опаздывают.

Я снова осталась одна. Снова смотрела по сторонам. Обветренными губами хватала воздух, еще недавно казавшийся мне донельзя раскаленным, а теперь пронизывавший холодом изнутри.

– К лучшему… – прошептала себе под нос и, вцепившись в лямку рюкзака дрожащими пальцами, поплелась следом за Ильей.

Я не боялась опоздать – учителя были в курсе моей медлительности, но все равно не давала себе спуску. Если хотела избежать вопросов и нового витка сплетен, должна была везде успевать не хуже других. Должна… жаль, не могла.

Пока я искала сто восьмой кабинет, прошло, наверно, пол-урока. Пока собиралась с силами, чтобы войти в класс, пробежало еще минут пять.

Стук в дверь. Волна взглядов. Чей-то шепот. Глухие смешки. Сквозь туман в голове я с трудом сфокусировала внимание на невысокой худощавой учительнице с короткой стрижкой и с указкой в руке. Та самая, по описанию Ильи строгая, Ольга Петровна вовсе не показалась мне таковой. По крайней мере, заметив меня в дверях, она улыбнулась вполне мило и искренне и кивком указала мне на место рядом с Варей, а сама вернулась к теме урока.

Что сейчас изучали в одиннадцатом «А», я снова не слышала. Смотрела на доску, как баран на новые ворота, и все никак не могла успокоиться. Иголками по коже ощущала на себе взгляд Ильи, краем уха улавливала ворчание своей соседки по парте, а еще понимала, что без помощи в этой школе я пропаду. Наверно, поэтому, стоило только раздаться звонку, я подошла к Насте.

– Привет, – натянуто улыбнулась ей, наблюдая за тем, как аккуратно она складывает в сумку тетради и ручки. Мои же, к слову, так и остались лежать на парте.

– О, Ася! – Мельком взглянув на меня, Настя заправила волосы за ухо. Простое движение в ее исполнении казалось неимоверно изящным. Тонкие длинные пальцы, стильный маникюр, прическа волосок к волоску – в этой девушке все было идеально.

– Ты мне не поможешь?

– Опять Лучинина отвлечь? – ухмыльнулась она, слегка прикусив губу.

– Нет, – покачала я головой. – Мне нужно расписание уроков на сегодня.

– А, это… – вздохнула она немного разочарованно. – На первом этаже висит, в холле. Тебя проводить?

– Скорее, носом ткнуть. Там у вас сам черт ногу сломит: столько всего в этом расписании!

– Оно просто одно на все классы, со временем освоишься.

– Его-то как раз и нет: до следующего урока десять минут, а я понятия не имею, куда идти.

– Русский щас, – отрешенно пробурчал Настин сосед по парте (Стас, кажется). Он уже давно свалил в рюкзак учебник и тетрадь и теперь, копаясь в мобильном, чего-то или кого-то ждал, не уходил. – А вообще, попроси Рыжего тебя в наш чат добавить. Илюха туда все изменения в расписании скидывает в разы оперативнее.

– Да прямо! – Настя театрально закатила глаза, а у меня от одного только имени Лучинина мороз по коже пробежал.

– У меня мессенджер глючит, – соврала я на ходу.

– Ну тогда запоминай. – Стас убрал мобильный в карман и, навалившись пятой точкой на парту, принялся тараторить: – Биология была вместо физики. Ту перенесли на завтра пятым уроком взамен обществознания, чтобы окна не было. Сейчас у нас русский, он тоже сместился из-за истории. Слышала вчера, наверно, Генриетта наша в больничку загремела? Поговаривают, ногу сломала, а это, сама понимаешь, надолго. Потом – ОБЖ. Ну это уже по расписанию. Четвертым уроком у одной половины класса инглиш, у второй – информатика. Так, че там еще? Алгебра. Ну и химия на закуску.

– Смирнов! – рявкнула на одноклассника Настя. – Ты бы с такой скоростью на геометрии соображал.

Стас обиженно хмыкнул, а я замотала головой:

– Все нормально, я запомнила. А номера кабинетов?

– Бр-р! —Смирнов почесал в затылке. – Тебе бы, Ась, до завуча подняться или до Мироновой добежать – они бы скинули тебе расписание на первое время. Или Лучинина попроси – это в его компетенции. Илюх! – тут же прогремел он на весь кабинет, да только Рыжего уже и след простыл.

– Стас, не ори, без тебя разберемся! – не скрывая раздражения, бросила Настя, а потом понимающе кивнула мне. – Не переживай, Ася, я сама попрошу Илью. А пока пошли на русский?

– Я только вещи свои заберу.

– Ну тогда догоняй. – И, покосившись на Смирнова, как на слизняка в капустных листьях, она подмигнула мне и тут же направилась к выходу.

– И что у тебя за дела с Настей? – Не успела я вернуться к своей парте, как на меня налетела с расспросами Варя.

– Тебя это каким боком касается?

– Да никаким… – растерянно пропищала Скворцова, протянув мне мою же авторучку. – За тебя просто волнуюсь. С Воронцовой дружбу водить – как в террариуме среди ядовитых пауков жить.

– С Воронцовой? – переспросила я, а у самой в голове начал понемногу собираться пазл . – Не любишь ее?

– А за что ее любить? Знаешь, сколько она крови тут всем попортила?

– Кому «всем»? Илье вашему драгоценному? – недоверчиво усмехнулась я, предвидя ответ, и Варя не обманула моих ожиданий.

– Ему – в первую очередь. Да и ты бы с ней поосторожнее была.

– Ну-ну… – Я перекинула рюкзак за плечо и уже хотела уйти, как вдруг вспомнила, какие сплетни эта мелкая зараза про меня распустила накануне, и решила напоследок проучить ее: – Ты бы за своим Добрыней лучше следила. Говорят, он вчера к Милане подкатывал, слышала уже?

Варя тут же напыжилась, как воробей, губки поджала, раскраснелась, но ничего не ответила. Да я и не ждала – развернулась на пятках и отправилась догонять Настю.

К тому моменту, как я вышла в коридор, Насти там уже не было. К счастью, где находился кабинет русского и литературы, я запомнила со вчерашнего дня, а потому, не теряя ни минуты, отправилась на урок. Старалась идти быстро, но уже через несколько метров меня с легкостью обогнала Варя. Юрким стрижом она пролетела мимо, но на повороте к лестнице резко затормозила. Не оборачиваясь, дождалась меня.

– Не знаю, чем я тебе так насолила, – отчеканила она, стоило мне только поравняться с ней, – но ты серьезно ошибаешься, полагая, что Настя станет тебе подругой. С соперницами не дружат, Ася, – от них избавляются.

– Привыкла судить по себе?

– Мне с Воронцовой делить нечего.

– Мне – тем более.

– И снова мимо! – пробурчала себе под нос коротышка и тут же сорвалась с места.

Думать о ее словах не хотелось: я в любом случае ни с кем не собиралась дружить, да и необходимость подняться на второй этаж и при этом снова не опоздать на урок мигом вытеснила из головы все ненужные мысли.

К кабинету русского языка я успела за пару минут до звонка. Довольная собой, даже не заметила, как улыбнулась Стасу, стоявшему неподалеку. Смирнов подпирал спиной окрашенную в зеленый стену и снова копался в мобильном. Правда, столкнувшись со мной взглядом, он тут же позабыл о смартфоне и, вынув из кармана джинсов сложенный в несколько раз тетрадный лист, подошел ближе.

– Это тебе, Снегирева. – Оглянувшись по сторонам, он протянул мне ту самую бумажку.

– Что это?

– Расписание. Илюха велел передать.

– Расписание? – Слегка опешив от неожиданности, я глупо округлила глаза.

– Ты же сама просила, – невнятно прожевал Стас и, продолжая озираться, впихнул листок мне в руки, после чего тут же прошмыгнул в кабинет.

– Ладно. Спасибо, – произнесла я уже в пустоту и со звонком вошла в класс.

Едва я успела занять свое место, как Елена Николаевна, наша учительница русского и литературы, раздала всем тестовые задания для подготовки к ЕГЭ. Вопросы не были сложными, но мне приходилось по сто раз перечитывать каждый из них, чтобы хоть как-то уложить в голове. Да и с ответами я тупила, как заядлая двоечница. И дело было не в том, что мне не хватало знаний, просто никак не удавалось сосредоточиться. Дома я привыкла заниматься в тишине, здесь же меня отвлекало буквально все: чье-то покашливание с задней парты, неудобный стул, Варькино сопение по левую руку, сканирующий взгляд Елены Николаевны, а еще это дурацкое расписание, сложенное в несколько раз. Я бросила его на край парты, так и не развернув, а сейчас смотрела на него, и в голове крутились совсем не те вопросы, о которых я должна была думать. Почему Илья сам не передал мне его? Почему через Стаса, а, например, не через Варю? И отчего это самое расписание было на тетрадном листе? Неужели он вручную его для меня переписал? Зачем? Что это – жест доброй воли или продуманная стратегия? Ответов не было ни в голове, ни в бланке с тестом…

– Пять минут осталось, проверяем работы и сдаем! – Звонкий голос Елены Николаевны заставил меня очнуться.

Вздрогнув, я вытянулась в струнку и чуть не заплакала от осознания, что провалила тест.

– Если хочешь, спиши у меня, – тут как тут прошептала Варя, толкнув меня локтем. – Давай, пока никто не видит.

Улыбнувшись, она перекинула копну своих длинных волнистых волос на одно плечо так, чтобы я без проблем могла подглядеть. Вот только я никогда и ни у кого не списывала и сейчас не собиралась, тем более у Скворцовой.

– Ася! – шикнула она, чтобы я поспешила. – Двойку же получишь!

– Не твои проблемы!

Непослушной рукой подписала почти пустой бланк и, не глядя на Варю, протянула работу Елене Николаевне.

– Ась, не будь дурой! – прошипела Скворцова, но было уже поздно: лист с моими ответами нашел свое место среди других подобных. – Вот зря ты так! Честное слово, зря! Потом же фиг исправишь!

– Да что ты ко мне привязалась, а?! – Сжав кулаки под столом, я развернулась к Варе. Назойливость малявки раздражала меня не меньше ее слащавого голоска и пропитанного фальшью взгляда.

– Я помочь хотела, только и всего, – пробубнила Скворцова сквозь зубы.

– А я просила?

– Нет, но…

– Вот и не лезь ко мне больше! Поняла?

– Да живи ты, как хочешь! – обиженно фыркнула Варя и тут же принялась собираться.

Я тоже поспешила свалить в рюкзак вещи и, зажав в ладони расписание, в числе первых вышла из класса.

Остановившись у окна, развернула тетрадный лист. Дни недели, список уроков и кабинетов – ничего лишнего, но я снова зависла. Никогда бы не подумала, что парни умеют писать настолько безукоризненно красиво и аккуратно.

Пока я бегала взглядом по идеальным буквам, не заметила, как все разошлись. Оставаться в школьном коридоре в полном одиночестве, похоже, становилось для меня традицией.

– Ладно, – сверившись с расписанием, прошептала я себе под нос, – Сейчас ОБЖ. Это третий этаж, кабинет в аккурат над кабинетом русского – не заблужусь.

Спрятав расписание в рюкзак, я тихонько поплелась к лестнице. На сей раз не спешила: эта перемена была длинная, да и кабинет ОБЖ находился недалеко. Я снова считала ворон: немного завидовала младшеклассникам, задорно проносившимся мимо, пыталась разглядеть школьный двор сквозь изморозь на стеклах, запоминала номера кабинетов, остававшихся за моей спиной, и, чтобы лишний раз не пересекаться с Варей, до самого звонка просидела на скамейке за углом, уткнувшись носом в мобильный. Когда же урок начался, я неторопливо взяла рюкзак и, постучавшись три раза, открыла дверь. Каково же было мое удивление, когда за партами я обнаружила совсем другой класс! Пятый или шестой – не важно, на одиннадцатый «А» он не тянул точно.

– Тебе кого? – Из-за учительского стола, поправив на носу очки, на меня недовольно зыркнул пожилой мужчина в сером потертом костюме-тройке.

– А ОБЖ не здесь разве? – промямлила я, едва справляясь с подступающей к горлу паникой.

– ОБЖ? – нахмурился старичок, окинув взглядом кабинет, вдоль и поперек увешанный плакатами по географии. Тут же оживились ученики: кто-то шутил, другие хихикали, но все как один смотрели на меня.

– Простите… – Едва устояв на ногах, я закрыла дверь и под бешеный ритм собственного сердца вернулась к скамейке.

Дрожащими пальцами нащупала расписание. Сквозь мутную пелену слез отыскала вторник, третий урок – я была на месте, но место это Лучинин нарочно указал не то. Мстил ли он за Варю или хотел отыграться за себя, я не знала, как ровным счетом и того, куда мне теперь нужно было идти. Впрочем, отчаянно захотелось домой. Стоило уже признать, я оказалась непригодной к обычной жизни.

Наплевав на одышку, я побежала к лестнице, на ходу достала смартфон и уже почти набрала номер отца, но в последний момент сбросила вызов: не хватало еще, чтобы папа напридумывал себе всякого, заслышав мои всхлипы и сбившееся дыхание. Его главный страх сейчас казался мне почти осязаемым, а проблемы с расписанием – сущей ерундой.

Спустившись до второго этажа, я взяла паузу. Упершись затылком в стену, старалась отдышаться. Щипала себя за щеки, умоляла сердце пожалеть несчастные ребра и чуть сбавить ритм. А когда мир перед глазами перестал вертеться, схватилась за перила и ступенька за ступенькой снова зашагала вниз.

«Первый этаж. Холл. Расписание, – повторяла я вместо молитвы. – Я сильная. Я справлюсь. Я смогу».

– Ася? Ты почему не на уроке?

До цели мне не хватило каких-то десяти шагов и щепотки удачи.

– Господи, а с лицом что?! Ты плакала? – Владимир Геннадьевич бесцеремонно схватил меня за плечи и принялся внимательно разглядывать, как поцарапанный бампер на любимом авто. – Плохо себя чувствуешь или кто обидел?

– Все нормально, – бросила я в свою защиту, но голос предательски дрожал.

– Нормально?! Да в каком месте нормально?! Ты же синяя вся! Давай-ка к врачу немедленно! – И, ослабив хватку, он тут же подтолкнул меня в сторону медкабинета. – Марья Филипповна у себя. Она посмотрит. Если что, «скорую» вызовет.

– Не надо, пожалуйста, не надо! – Я из последних сил упиралась пятками. – Обычное дело, сейчас все пройдет!

– Не нравится мне это все, ой, не нравится, Ася! – Владимир Геннадьевич продолжал уводить меня все дальше и дальше от расписания, словно и не слышал вовсе. – Ты отцу звонила?

– Нет, – пропищала я, усилием воли сдерживая слезы.

– Не переживай, Асенька, я сам ему сообщу…

– Не надо, пожалуйста! Только не папе! – взвизгнула я на весь холл, стоило представить взгляд отца, безжизненный, пронизанный тревогой за меня. – Он… он с ума сойдет!

– А так я с ума сойду, – остановившись на мгновение, растерянно развел руками Добрынин и все же достал телефон. А это означало только одно: мой второй день в школе грозил стать последним. Но если еще пару минут назад я и сама этого хотела, то сейчас, стоя на краю, понимала, как ошибалась: не так страшно было проиграть, куда паршивее – просто сдаться.

– Пожалуйста! – Мотая головой из стороны в сторону, я хваталась за соломинку, но продолжала тонуть: в случае с Добрыниным спорить было бессмысленно, о чем-то просить – глупо. Владимир Геннадьевич головой отвечал за меня и рисковать своей безупречной карьерой не собирался.

Как в замедленной съемке, я следила за его пальцами, скользящими по экрану в поисках номера моего отца. За это время успела подумать, что так ни разу и не побывала в местной столовой, не узнала, какими на вкус были школьные булочки с корицей или пирожки с рисом. Прикусив краешек губы, с горечью осознала, что уже не увижу кабинета химии и не блесну на английском своим идеальным произношением. Но больнее всего, как ни странно, становилось от мыслей об Илье. Сколько бы плохого мне о нем ни говорили, как бы сильно я сама ни старалась держаться от него подальше, на душе завывала стылая вьюга, стоило только представить свою жизнь прежней, без него.

Я закрыла руками глаза – не хотела, чтобы Добрынин стал свидетелем моих слез. По инерции раскачалась на пятках. Кусая губы, жадно вслушивалась в протяжные гудки, глухим эхом доносящиеся из чужого телефона. Вот только вместо голоса отца раздался совсем другой. Уверенный. Громкий. Самый солнечный из всех.

– Владимир Геннадьевич, не надо никому звонить!

Я снова слышала его шаги – Илья, если не бежал, то весьма быстро к нам приближался.

– Аське достанется от предков, а она ни при чем. Это все я. Слышите?

– Лучинин, ты-то что здесь делаешь? Звонок был пятнадцать минут назад! – возмутился Добрынин, но вызов, по всей вероятности, скинул: я боялась убрать от лица руки, но гудков больше не слышала.

– Если нужно, моему бате звоните. – Голос Ильи звучал совсем близко. – Можете его даже к себе вызвать, я заслужил! Это я недоглядел, Владимир Геннадьевич! Мой косяк. Только мой!

– Да о чем ты, Илья?

– О расписании, – ответил Лучинин. – Я же еще утром понял, что Анна Эдуардовна Аське старое распечатала, без изменений, а новое мне все недосуг было передать, вот Снегирева и заблудилась, опять ушла не туда.

Рывком убрав руки от лица, я взглянула на Илью: ну надо же, как умело он вешал лапшу на уши Добрынину и даже не краснел! Недаром говорят, что рыжие – бесстыжие!

– Ася, ты что, просто заплутала? – Вот и Владимир Геннадьевич с легкостью купился на его ложь.

– Нет. – В отличие от Лучинина врать я не собиралась, жаль, только голос вконец осип и ответ получился глухим и неразборчивым.

– Так чего ты сразу не рассказала? – нахмурился Добрынин. – Напугала меня только! А я чуть твоего отца с работы не сорвал.

Отец… Мысли о нем вмиг вытеснили всю злость на Илью. Из двух зол всегда выбирают меньшее, вот и я решила оставить разборки с Рыжиком на потом.

– Я же не специально…– прокашлявшись, мило улыбнулась директору.

– А Митька куда смотрел? Варя? – Вмиг потеряв ко мне интерес, Владимир Геннадьевич снова налетел на Лучинина. – Ребят, я же просил Асю одну не оставлять, понадеялся на вас…

– Митяй здесь вообще ни при чем, – скользнув по мне острым как бритва взглядом, принялся выгораживать друга Илья. – Его физрук к себе вызвал. Сами знаете, игра скоро. А Варька… – И снова кожу зажгло от пристального взгляда его изумрудных глаз. – Скворцова с тестом по русскому провозилась. Не сердитесь на них, я один виноват.

– Виноват он, – покачал головой Добрынин и посмотрел на меня. – Точно все хорошо? Отца не будем беспокоить?

– Нет, не будем.

– Ладно, давайте уже на урок. И, Илья, смотри у меня, чтобы больше такого не повторялось, а то…

Договорить Владимир Геннадьевич не успел: в руке у него завибрировал мобильный.

– Я прослежу, – тем временем улыбнулся Лучинин и как ни в чем не бывало тут же кивнул мне. – Идем?

Делать было нечего, я согласилась и, поправив рюкзак на плече, покорно поплелась за Ильей по пустому холлу обратно, к лестнице. Рыжик молчал. Шел он медленно, чуть впереди, я – за ним. Радовалась, что все обошлось, и в то же время отчаянно не понимала Лучинина: чего он добивался, зачем подставил меня с фальшивым расписанием, а теперь спас?

– Ася, – неожиданно произнес Илья. – Я должен извиниться. Обиделся на тебя утром, глупо так, из-за ерунды. Вот. – Он резко остановился и достал из кармана толстовки очередной тетрадный лист, немного помятый, весь исписанный разноцветными маркерами.

– Еще одно расписание? – хмыкнула я, спрятав руки за спиной. Наученная горьким опытом, я не спешила доверять Илье.

– Еще одно? – переспросил Рыжик, в недоумении сведя брови. Вот артист!

– Не важно, оставь себе.

– Зачем оно мне? Я и так все знаю, а тебе пригодится. Я здесь зеленым отметил кабинеты, которые находятся поблизости, а розовым – те, что далеко друг от друга. Так ты сможешь лучше планировать свое время. А еще я там кое-где сделал пометки. Например, завтра у нас пять уроков, и, если сразу рвануть в раздевалку, попадешь в самый час пик – ни одежду не получить, ни места свободного не найти. Или вот в пятницу…

– Свои советы бездарные другим раздавай! – без зазрения совести перебила я Лучинина. – Я твоей помощью сыта по горло!

Илья снова нахмурился – прикинулся дурачком. С минуту, наверное, непонимающе наблюдал за мной из-под длинных рыжих ресниц. Я надеялась, что ему хватит смелости признать вину, но он молчал, а когда наконец решил заговорить, не успел произнести ни слова.

– Ася, подожди! – Прижимая мобильник к уху, Владимир Геннадьевич в два счета догнал нас и тут же протянул мне свой телефон. – Леня, – пожав плечами, пояснил он. – Не верит мне, волнуется.

Не успела я пикнуть в трубку, как папа обрушил на меня лавину бесконечных расспросов: что болит, где, почему не на уроке и отчего сразу не позвонила. Рядом с Ильей мне было неловко вдаваться в подробности, а мои односложные ответы только подогревали беспокойство отца.

– На сегодня хватит, – вынес он наконец свой вердикт, – Отучилась. Пора домой. Одевайся, я подъеду за тобой через десять минут.

– Но, пап… – простонала я в трубку, по всей вероятности, так жалобно, что Лучинин вновь прилип ко мне своим любопытно-взволнованным взглядом.

Чтобы избавиться от лишних ушей, я развернулась на пятках и отошла в сторону.

– У меня еще три урока. Мне никак нельзя, – что-то пыталась объяснить отцу, достучаться до него, но все было тщетно: в своем стремлении уберечь меня папа был непреклонен.

– Так, дочь, – терпеливо выслушав все мои аргументы, произнес он, – Земля не перестанет вращаться, если остаток дня ты проведешь на самообучении, зато мне так будет спокойнее. Договорились?

Я беззвучно кивнула.

– Десять минут, Ася, – безошибочно угадав мое настроение, напомнил отец и завершил вызов.

– Десять минут, – повторила я шепотом и поспешила обратно, чтобы вернуть телефон его законному владельцу.

– Вот, Илья для тебя оставил. – Забрав мобильный, Владимир Геннадьевич протянул мне листок с разноцветными каракулями.