Полуночная тень

Дёрнувшись несколько раз, подвешенный на собственных кишках за крюк люстры, Хаарт испустил дух. Реми наблюдал за его конвульсиями и почувствовал покалывания в паху. Отвернувшись, он в безумии своём сам от себя не ожидал такой странной реакции.

Реми вышел из комнаты через дверь, погружённый в безумие и эйфорию от свершённой мести, он перерезал всех жителей дома; работая быстро и тихо, простые люди его не волновали, только Хаарт. Он своё получил сполна – четырёхчасовая пытка была окончена повешеньем на собственной двенадцатиперстной кишке.

Реми отряхнул жилет и вышел из пряничного домика. Двое стражников, склонившихся над трупами своих напарников, вскочили с мест. Увидев юношу, с ног до головы перепачканного кровью, выходившего ночью из хозяйского дома, люди не на шутку перепугались и тут же схватились за оружие. Едва не протыкая незнакомца алебардами, они пытались выяснить, кто он и что здесь делал.

Оборотень совсем забыл о второй смене, время нового обхода подошло, а тела прошлых стражников так и валялись около двери. Реми подпрыгнул и встал на лезвие алебарды, мгновение и он уже бежал по древку копья, в то время как стражник опускал оружие. Прыжок, оказавшись за спинами стражников, Реми атаковал. Из груди одного охранника появилось лезвие, прошедшего насквозь кинжала. Развернувшись, парень ударил второго сапогом в челюсть. Удача, что кость не сдвинулась и не сломалась. Реми довершил дело, быстрым движением ударив ножом в сочленение доспеха. Не успев оправиться после удара в челюсть, стражник с удивлением смотрел на кровь, стекающую по его боку.

Вынув смазанные ядом кинжалы, Реми шагнул во тьму ночи. Какой замечательный подарок преподнесла ему судьба в его четырнадцатый день рождения.

Цет сидел в своём удобном кресле и читал, принесённую одним из убийц, свежую газету, а именно статью о зверском убийстве Хаарта в собственной усадьбе. В статье красовалась нарисованная художником картина с места преступления. Цету не нравилось, что рекрут устроил кровавый ритуал из своего первого задания. Попахивало безумием, в тяжёлой форме. Однако сейчас перед ассасином сидел абсолютно спокойный, уравновешенный рекрут.

– Не много ли крови? – поинтересовался Цет, всегда спокойным голосом.

– Он это заслужил, – тихо ответил Реми.

– Мы не судьи, мы убийцы. Не нам решать, заслужил кто-то смерти или нет. Наша задача выполнить заказ, быстро, чисто и без свидетелей, – напомнил ассасин, отложив газету.

Парень ничего не ответил. Сейчас сидя в этом неудобном, жёстком кресле, он понимал, что сорвался и перегнул палку, особенно с повешеньем, но он не жалел. Хаарт заслужил ровно столько, сколько получил! Дело того стоило!

– Ты выполнил задание, не попался. Более того, ты убил всех в том поместье и тем самым убрал случайных свидетелей. Я не сомневаюсь, что Хаарт заслужил именно такой смерти. Заказчика всё более чем устроило. Но это не наш стиль. Ты эмоционально заинтересован и должен истребить в себе это. Надеюсь ты сумел своей местью разорвать нить.

Реми чуть заметно кивнул.

– Скажи, было ли тебе жалко кого-то? – начал свой допрос Цет, вновь буравя взглядом рекрута.

– Нет, – коротко отвечал парень, вновь ощущая напряжение в воздухе. Цет умел нагнетать атмосферу одним взглядом.

– Вызвало ли что-то в тебе отвращение?

– Нет.

– Хочешь продолжать?

– Да.

– Хм. Какой яд ты использовал на этом задании?

– Силки дьявола, парализующая смерть, – ни на миг не задумываясь, отвечал парень.

– Хороший яд. Что ж, не вижу смысла тебя дольше задерживать. Отныне ты полноправный член гильдии убийц. Как только появится заказ, тебя оповестят. Новичкам запрещается брать заказы самостоятельно. Надеюсь, ты понимаешь, – внимательно осмотрев парня, проговорил Цет.

Реми вновь едва заметно кивнул, поднялся с неудобного кресла и ушёл.

Первое убийство – лишь первое испытание. Сперва нужно отдать долг за обучение гильдии, приноровиться, найти свой стиль. Позже приобрести имя и создать репутацию. Если новичок без имени и репутации, наберёт заказов и не справится, он, тем самым, опозорит всю гильдию убийц. Этого ассасины позволить не могли.

Пока недавние рекруты, только получившие плащи, искали свой стиль и продолжали обучаться искусству убийства, за свою работу они получали минимальное вознаграждение. За поиск заказов, еду, проживание, одежду, информацию, оружие и всё необходимое гильдия взимала пошлину. В последствии задания становились сложнее, заказы стоили дороже, убийца приобретал необходимый опыт и получал неплохую выручку. Когда же репутация была создана, прозвище звучало на розыскных листовках, а клиенты сами просили определённого убийцу, наёмник выплачивал гильдии лишь небольшой процент от суммы заказа.

На следующий день Реми измучили две швеи, полдня снимавшие мерки с парня, чтобы на новое задание убийца пошёл в сумрачного цвета плаще. Мастерицы учли подростковый возраст модели и сшили плащ на вырост, с возможностью наставить подол и рукава. Несмотря на множество тайных кармашков в подкладке, внутри и снаружи, сумрачный плащ лёг по фигуре. Две длинные, расклешённые полы скрывали не только кинжал на ремне, но и голенища. Ткань не блестела, не отражала блики солнца, он был приятным на ощупь и по заверениям не промокал под дождём.

Плащ смотрелся потрясающе и стал второй кожей оборотня. Просторные длинные рукава скрывали механизмы автоподачи ножей, в них же Реми сумел прятать краплёную колоду и небольшой пузырёк с ядом. Высокий ворот защищал от ветра и дождя, а также закрыл следы от железного ошейника, что носил Реми в тюрьме Белого Клыка. Вдобавок к плащу прилагался отстежной капюшон, глубокий и просторный, скрывающий верхнюю часть лица в тени.

Надев плащ впервые, Реми признался самому себе, что больше не снимет его, он не предполагал, что одежда могла быть настолько удобной. Оборотень не мог видеть себя со стороны, так как в гильдии не было больших зеркал, и потому не знал, как преобразился его внешний вид. Оборотень стал выглядеть взрослее и солиднее, не стало долговязого подростка, появился стройный юноша.

Гильдии постоянно приходили заказы – Реми дивился, количеству недовольных людей в Аэфисе, которые готовы были платить за убийство человека – сложные дела, убийства важных персон отдавали опытным убийцам, а молодым оставалось мелкое ворьё, пираты, конкуренты торговцев, игроки и разбойники. Оборотень порадовался, что Хаарт не додумался сделать на него заказ, а всего лишь вспылил и отправил в Товер Пост. Порой заказы приходили на самых обычных людей, горожан, что словом или взглядом смели оскорбить влиятельных господ. Когда у человека в большом количестве водились деньги, совесть и мораль умирала под давлением высокомерия и эгоизма. Эмоции брали верх над разумом, и богачи платили серебром и золотом за смерть тех, кто посмел им досадить. Они редко знали прозвища убийц и выбирали кого-то конкретного, зато заказы делали регулярно.

Новички тренировались, выполняя мелкие заказы, после создавали репутацию с их помощью и получали прозвище. Гильдия же исполняла заказы и получала вознаграждение, окупая обучение и проживание рекрутов.

Устраняя пирата, подравшегося и едва не до смерти забившего капитана корабля, в Озоне, Реми нашёл парочку своих старых тайников, разжился мешочком денег и отыскал в неприметном дупле колоду красивых карт. Провалившись глубоко в ворох старых листьев, набитых в дыру ветром, колода почти не пострадала от дождя, лишь слегка пожелтели уголки, придавая бумаге вид благородной старины. Реми до последнего раздумывал идти к тайнику, не веря в сохранность своих вещей, и приятно удивился, нащупав рукой в дупле квадратную упаковку.

За выполнением заказов незаметно подкралась середина зимы. Надгорный отпраздновал Серебряную неделю и люди продолжили размеренную жизнь, как и каждый год, ожидая весеннего потепления.

Отшумел весёлый зимний праздник, закончилась ярмарка в трёх столицах Аэфиса-на-Ханаэш. По поручению гильдии убийц Реми отправился в Белый Клык, покончить с мелким лиходеем, возомнившим себя королём улицы. За минувшие обороты на счету оборотня было пять смертей, и ни одна не доставляла ему столько удовольствие, как терзание Хаарта. Реми не знал своих жертв и не желал им зла, размеренно выполняя работу. Парень не устраивал кровавое месиво, пытки, суд, не расчленял и не подвешивал никого больше на кишках, сухо перерезая глотки, укалывая отравленной иглой или вонзая кинжал в сердце.

Реми больше нравилось прятаться от стражи и свидетелей, чем отнимать жизнь, но какая-то часть его, тёмная и злобная, жаждала жестокости, крови, истинного насилия. Оборотень не знал, волчья то суть или человеческая, но старался подавить в себе желание истязать.

На этот раз парень ожидал пробуждения в себе эмоций, потому что заказали ему не кого иного, как Аазира, «короля» шестой Поперечной улицы нижнего города, давнего знакомого. Реми помнил, как по его наказу украл билеты у мага Воздуха, попался страже и обрёк себя на пытки, до сих пор отдававшиеся пульсацией в голове и помутнением разума, стоило услышать размеренный звук капающей воды.

Оборотень быстро нашёл жертву, в душе смеясь над всё той же старой шубой, полинялой и кишащей клопами и блохами. После Хаарта это первое убийство, что пробудило в парне желание насладиться казнью. Оказалось довольно забавным наблюдать, как стоял перед ним на коленях и молил о пощаде глупый, трусливый, высокомерный Аазир, возомнивший себя лучше других. Сейчас он напоминал червя и даже не узнал в молодом убийце семилетнего мальчика. За все эти годы, мужчина так никуда и не ушёл со своей грязной помойки. Он стоял в подмёрзшей луже какой-то вонючей жижи и, обливаясь слезами, молил о пощаде. Вся его свита убита быстрыми и точными выстрелами отравленных дротиков.

– Я ведь не собирался мстить тебе. Такие помои не отложились в моей памяти, – сухо отозвался Реми на мольбы. – Это заказ. Деловой подход.

Наслаждаясь ощущением силы и собственного превосходства над Аазиром, Реми резким движением вонзил нож в висок мужчины. Острое лезвие пробило тонкую кость и утонуло в мозгу. Смерть наступила мгновенно, глаза потухли, тело обмякло и повалилось в лужу. На этот раз тело не сотрясали судороги, убийца нахмурил брови, ожидая большего. В брезгливом жесте приподняв край плаща, Реми переступил через труп.

Не желая смерти Аазиру, оборотню тем не менее доставило удовольствие ощущать себя вершителем судьбы и мести. Он наслаждался мольбами мужчины и его приниженным положением. Реми захотелось отомстить всем своим обидчикам.

Покинув Белый Клык, убийца направился обратно в гильдию. Лёгкий морозец покалывал щёки, на небе белели густые облака. Утоптанную со времени зимней ярмарки дорогу к деревне припорошил снежок. Мир вокруг напоминал зимнюю сказку, Реми решил не подниматься на дирижабль до Искры, а пройтись пешком, наслаждаясь невинностью зимнего мира и заглянуть по дороге к мучителям из своего детства. Они жили и не ждали, что в один прекрасный день к ним на чай зайдёт вершитель мести. Их кровью он разукрасит чистый белый снег.

Всегда запертая, в памяти Реми, калитка болталась на петлях, жалобно поскрипывая, терзаемая ветром то в одну, то в другую сторону. Крыша приюта провалилась внутрь, стены накренились под тяжестью, того и гляди норовя рухнуть в разные стороны. Старые подгнившие от времени и непогоды доски покрывала сажа, но следов пожара парень не обнаружил. Заглянув внутрь, он отметил такие же тёмные пятна. Прожив в Озоне больше года и наблюдая за бешеной пляской молний, он научился отличать копоть от огня и выжженные молниями пятна. В приюте точно постарались последние.

Реми прошёл во двор, пытаясь найти тела, следы сражения, хоть что-то из чего он мог бы сделать вывод о случившемся. Но тщетно. Кое-где багровели пятна крови, впитавшиеся в дерево; их припорошил свежий снег.

Может маги, наконец, обнаружили ведьму в здешнем приюте и расправились с ней со всей жестокостью, а детей отпустили, или завербовали в маги и стражники. Хотелось бы поверить в подобный исход, но Реми знал, что правительству и магам наплевать на сирот и тяготы обывателей. Он вскинул голову, силясь рассмотреть повисший в небе парящий остров, на котором располагалась Академия магии Воздуха, но всё скрывала облачная завеса.

Пройдя по до боли знакомой дорожке в деревню, оборотень отметил запертые ставни и двери в домах, общее запустение царило вокруг: никто не ходил по тропинкам, не сидел на лавочках, не играл с собаками, не беседовал с соседями. Деревня будто вымерла – не было в ней привычного движения. Движения, не останавливающегося ни на минуту, продолжающегося и в мороз, и в дождь, и в холод.

Реми повернул вместе с дорожкой, проходя между домов. Он начал думать, что судьба приюта постигла и деревню, но заметил деда, который не спеша чистил своё крыльцо от снега.

– Эй, – позвал старика парень.

– Ой, уважаемый, зря вы пришли. Мы честные жители, никого не трогаем, занимаемся своим делом… – затараторил дед.

– Здесь был сиротский приют, – перебил его Реми.

– Да, был-поди. Знаем.

– Что там произошло?

– Ой, уважаемый, не надо вам знать. Там такое было, такое было, – дед изобразил отвращающий зло жест, затем знак посыла по ветру, после знак Избавителя, а потом ещё метлой начертал в снегу символ Ярсиса, и встал внутрь. – А мы люд честной, никого не трогаем, – вновь принялся как-то скулёжно причитать старик.

– Не по твою душу я пришёл, – Реми догадался, что дед испугался чёрного одеяния незнакомца. Чаще всего в чёрном ходили только некроманты, убийцы, чернокнижники и другие душегубы. – Лучше расскажи, что было.

Дед ещё раз изобразил отвращающий зло жест, и прошептал мольбу к Ветру себе под нос.

– Тут, давиче, маги были, какое-то чудище останавливали. Эк…эква… экварировать нас хотели, шоб мы дома оставили и бежали. Такое устроили, такое устроили! Молнии так вот голыми руками брали, – дед пытался это изобразить, хватая рукой воздух, – и швырь, как камнями. Они грохали! Так грохали, уши закладывало. И там всё, в стороне приюта, – он махнул рукой, указывая направление. – Мы-то и нос не высовывали. А то! Страшно же!

– Что за чудище? – Во время обучения в гильдии убийц, из речи Реми вытравили деревенский говор и сделали его речь чистой и внятной, в те редкие моменты, когда он говорил. Теперь парень с трудом разобрал выговор деда, радуясь, что избавился от междометий через каждое слово.

– Да такое, здоровое, с крылами, глаза как кровь, – старик распалялся так, будто на ходу придумывал.

– Дракон? – предположил убийца.

– Нет, не дракон. Те-то, вон, не трогают, сидят в скалах, там и живут, а этот избранным себя звал, а сам ток убийством и грезит. Здоровый такой, метров пять, – дед показывал руками объёмы чудища. – Белый весь, страшный, с крылами. Маги уж и так его и эдак. А потом орать начали. А потом глядь, и нету уже не тех ни других. Мы деревней всей выждали, ну а потом в приют, а там токмо трупики всюду и красно от крови, и черно от гари. Вот страх-то был. На стенах кровь, на полу кровь, на потолке кровь – всех убили. То ли тварь, то ли маги всех убили, – старик перешёл на бормотание и всё повторял «всех убили».

– А когда это случилось? – осторожно поинтересовался убийца.

Дед долго смотрел сквозь Реми, словно вспоминая события минувших дней, и наконец произнёс:

– Давиче. – Затем снова забубнил, – вот, на праздник считай. Так и справили, сжигая тела, хороня детей. Приют, святое место, детишки там такие добрые были, всегда помогали. Нехорошо, ой нехорошо. Всех. Всех они убили. Никого не осталось.

Реми ушёл, оставив бубнящего старика наедине с самим собой. Что случилось в приюте, он так и не понял: кто приходил туда, что за тварь, она убила всех или маги, или тварь убила и детей, и магов. Не дракон, но с крыльями. Демон? Почему белый? В Аэфисе, надгорном крае водилась уйма крылатых тварей, но ни одна из них не устроила бы побоище в человеческом приюте. Реми мог бы свалить всё на оборотней, Кетала со стаей, но больше всего его смущали крылья и белый цвет. Стоило ли вовсе слушать старика? Он не производил впечатления вменяемого человека. Да и так и важно, что за тварь убила всех в приюте? Все мертвы, значит мертва и Марджи, и старая ведьма, и злобный сторож. Все! Не осталось и мерзкого приюта. Через несколько лет время, ветер, непогода и селевые потоки довершат дело с обломками и скала очиститься от нароста, где вершились отвратительные дела.

И всё же осадок опустился на душу Реми. Он своими руками хотел покончить с Марджи и ведьмой, заставить их молить о пощаде, насладиться своим превосходством над людьми, что делали из детей послушных зомби. Он бы хотел убивать обеих женщин медленно и слушать их стоны, хрип, крики. Мысли об этом заставили глаза полыхнуть безумным салатовым цветом, но он опоздал! Всё кончено. Кто-то другой уничтожил это место, какая-то крылатая тварь и маги.

– Ты задержался. – Цет неоднократно вызывал к себе молодого убийцу, так что Реми предположил, что стал подопечным ассасина. Мужчина читал в газете «Время» статью об убийстве уличных хулиганов в Белом Клыке.

– Я шёл пешком, – ответил Реми.

– Хочешь что-то спросить? – Цет иногда поражал оборотня своей способностью читать чужие мысли. Он насквозь видел людей, по крайней мере Реми, и когда парень недоговаривал, ассасин это точно знал. Оборотень надеялся когда-нибудь овладеть этим навыком.

– Да. По дороге в гильдию я забрёл в одно место. Там, по словам местного жителя, произошло нападение, но житель не смог дать полный ответ. Могу ли я…

– Напрячь сеть шпионов гильдии, и провести расследование? – закончил за парня Цет. – Конечно же, нет. Нам нет дела, до каких-то разрушенных приютов.

Реми сверкнул глазами, про приют он не говорил, что не укрылось от взгляда ассасина.

– Да, естественно, мы следим за членами нашей гильдии. Особенно за молодыми.

Такой ответ не понравился оборотню. За ним следили! Иногда он чувствовал чьё-то присутствие, но списывал всё на прохожих в городах или зверей и птиц в лесу. Он точно знал, что за ним следили во время первого задания, когда он убивал Хаарта, но никто его не остановил и не вмешался. Значит за ним будут продолжать вести наблюдение. Как долго? И что ещё гильдия выведала о нём?

– Так хочешь знать? Что ж, – Цет скрестил пальцы под подбородком, уперев локти в столешницу. – На тот приют напал Падший ангел. Да, и такие индивиды встречаются в нашем мире. На счастье местных, недалеко от деревни оказались маги Воздуха, адепты. Праздновали Середину зимы, спустившись на время каникул с парящих островов. Они вступили в бой с Падшим и,… – Цет сделал паузу и заглянул своим пронзительным глазом в глаза Реми. Парень выдержал взгляд и отметил, что волосы на затылке не встали дыбом. Постепенно он учился не поддаваться давлению ассасина, и у оборотня начинало получаться. – Принеся в жертву жителей приюта, справились с напастью.

Реми спокойно всё выслушал. Новость о Падшем ангеле произвела на него впечатление, он никогда не слышал о подобном, а ангелов считал добрыми слугами Избавителя. Оборотень и представить себе не мог, что ангел мог стать Падшим, начать убивать и разрушать. Зачем бы Падший пришёл в приют? Что вообще движет подобными созданиями? Может искажённая жажда правосудия? Тогда приют Марджи отличное место, чтобы отличиться.

Реми не обратил должного внимания жестокости магов. Парень всегда считал людей, отмеченных стихиями опасными и витающими в других мирах. После того, как маг Воздуха обрёк семилетнего оборотня на пытки, Реми ожидал от магов всего что угодно. Новость о погибших детях не задела парня. Ребята давно сменились, новых сирот он не знал, да и судьба старых его мало волновала. Он хотел лишь отомстить, помучить воспитательницу и ведьму, утолить свою жажду крови.

Реакция парня пришлась по душе Цету, и он продолжил:

– В сообщении упоминался адепт, искусный гипнотизёр, он заколдовал детей так, что они встали живым щитом под атаки Падшего.

– Ясно, – только и ответил Реми.

– Гильдия убийц знает многое. Но предоставлять информацию о чём-то новичкам вроде тебя, мы не обязаны. Впредь, обойдись без подобного самоуправства, – Цет слегка приподнял бровь.

– Да. – Реми стал подниматься с кресла, полагая, что разговор окончен.

– Есть ещё кое-что, для чего я позвал тебя, – молвил ассасин.

Оборотень сел на место, наблюдая, как Цет отложил газету в дальний угол стола, потянулся к шкафу за своей спиной и достал серую папку. Перевернув несколько страниц, пробежав взглядом по тексту, он взглянул на Реми.

– Ты отлично справляешься с заданиями гильдии. Не прошло половины года, а на твоём счету шесть чистых убийств. Не попадаешься страже, убираешь свидетелей, не оставляешь улик; твой быстрый рост не стал новостью для гильдии. С первых дней ты превосходил ожидания ассасинов своими достижениями, но нас беспокоит твой возраст. Ты слишком юн, хоть и добился много. Сколько тебе лет? – уточнил мужчина.

– Четырнадцать.

– Четырнадцать, – утвердительно повторил Цет. – Ты выглядишь старше, и всё равно слишком молод. Однако твои успехи говорят сами за себя. – Он отодвинул раскрытую папку и вновь сцепил пальцы под подбородком. – Глава и ассасины решили, что ты неплохо поработал для гильдии и можешь задуматься о собственной репутации.

Реми не думал, что так скоро продвинется вверх по карьерной лестнице, он даже не задумывался о своём стиле, полагая, что пройдут годы, прежде чем ассасины выделят его. Создать репутацию значило в будущем самому брать заказы, зарабатывать больше, выбирать из предложенного, не зависеть во всём от гильдии и стать более свободным.

– Подумай о своём стиле, который выделит тебя среди других. К примеру, Седрик, что привёл тебя в гильдию, выкалывает глаза жертвам, за что на листовках его прозвали Невидимкой. Сир оставляет на теле цветок, часто розу, или лилию. Не знаю, где он достаёт их зимой, но таков его стиль.

– Какой стиль был у Вас? – спросил Реми.

Цет слегка улыбнулся уголками губ. Реми никогда прежде не видел проявления эмоций ассасином.

– Я убиваю без крови, используя яды, токсины и болевые точки. Словно забираю душу, за что меня прозвали Жнецом.

Реми слышал о Жнеце, пока обучался: он тоже быстро поднялся по карьерной лестнице, и создал репутацию в раннем возрасте. В двадцать лет Жнец прославился в мастерстве убийства на весь Аэфис. Он убивал быстро, беспощадно, чисто; неуловимый, непобедимый, он стал гордостью гильдии убийц и получил звание ассасина.

Покинув кабинет Цета, Реми задумался над своим образом. Он знал, что сами убийцы не придумывали себе прозвища, этим занимались создатели розыскных листовок, те ещё писатели-фантазёры; на основании нескольких убийств следователи делали вывод о серии и передавали данные художникам для создания образа маньяка. Но как из нескольких серийных убийств они могли составить образ и придумать прозвище, Реми не знал. Он не понимал, как ему действовать, как создать свой стиль, чтобы следователи узнали именно его, Реми, почерк и создали листовку.

Что придумать? Убивать жертв всегда одинаково – довольно сложно. Пользоваться лишь ядами или только оружием – тоже. Убийц учили использовать все подручные средства, чтобы подготовить ко всем непредвиденным ситуациям. Реми погрузился в размышления.

Может, убивать только ночью? Я же итак всегда только ночью всех убиваю. Но многие убивают жертв ночью, в темноте легко спрятаться. А что если тоже что-то оставлять? Что-то небольшое. Но не цветы. Оставлять цветы на теле жертвы.… Как Сир вообще до этого додумался? И на что он намекает? На благородство своих помыслов? Или он хоронит их по обряду Земья? Тут же. На месте преступления. Убил и цветочки сразу, на могилку.

Реми мог бы оставить всё на волю случая, но с репутацией ему жить и работать всю жизнь. Репутация для убийцы – всё!

Не придумав ровным счётом ничего, Реми отправился на очередное задание. Цет вновь намекнул парню о репутации, и на протяжении всего пути до цели, оборотень ломал голову: были у него мысли об определённом времени убийства; он перебрал все предметы, которые мог бы оставлять; задумывался о том, чтобы сдвигать мёртвое тело; оставлять метки на трупе, но так и не придумал какие.

Убийца летел на дирижабле с оплаченным билетом, рядом стояли торговцы, фесы, лотероны, маги Воздуха и стражники, а Реми стоял у поручня, не прячась, не скрываясь, смотрел на проплывающие внизу горы и леса. Его никто не трогал, никто не обращал внимания на парня в тёмно-сером плаще, все пассажиры были заняты своими мыслями и разговорами. Реми посмеялся в мыслях: я был вором, разбойником, беглецом, шулером и вот теперь убийца. Я преступник каких поискать, но стоящие рядом пернатые плевать хотели. Вот так в этой стране всё и работает. Пока за руку не схвачен – делай что хочешь.

Один стражник покосился на парня, словно прочитал мысли, но ничего не сделал, вернувшись к беседе с товарищем. Реми заметил взгляд и приготовился дать отпор, если на него нападут. Всё его тело напряглось, готовое ринуться в бой, с виду же поза выглядела расслабленной и уязвимой. Убийц учили прятать любые эмоциональные порывы, в том числе готовность напряжение тела перед атакой.