Имя, запечатанное во тьме

– Ты сможешь. Я им владею. Можешь идти.

Она вышла из зала, чувствуя странную смесь злости, унижения и щекочущего нервы интереса. Он был невыносим. Но он видел в ней что-то… большее.

…

– Ну как? Как прошел твой свидание с Принцем Венто? – тут же набросилась на нее Дина, едва та переступила порог комнаты.

– Я его не послала и не попыталась воткнуть ему в горло стилус для начертания рун. Уже достижение, – с горьковатой усмешкой ответила Лилиана, плюхаясь на кровать.

– Все еще не понимаю твоей к нему… э-э-э… любви, – Дина скривила нос.

– Дело не в нем лично, – тихо сказала Лилиана, глядя в потолок. – А в… кое-ком другом из его семьи. Очень больная тема, Дина. Очень.

К ее удивлению, Дина не стала копать дальше. Она просто кивнула.

– Ладно. Не хочешь – не говори. Я поняла. На печеньки не переводить.

Лилиана почувствовала прилив благодарности.

– Спасибо. Кстати, ты с Кассом говорила? Как у вас там в третьем отряде?

– Ага! Завтра после общих занятий у нас первое собрание. Говорят, он строгий, но справедливый. И чертовски красивый, – подмигнула Дина.

– Не смей заигрывать с моим братом, – беззлобно проворчала Лилиана, роясь в сумке в поисках учебника.

– Слушай, а завтра ведь вводная лекция по прикладной магии. Руны, – уточнила она, наконец находя тяжелый фолиант.

– А ты разве не все о них уже знаешь? – подмигнула Дина. – У тебя же там целый архив бабушкиных секретов.

– Не все, – впервые за этот долгий, изматывающий день Лилиана искренне улыбнулась. – Но кое-что знаю. Ладно, много чего знаю.

Позже, лежа в постели и глядя в темноту, она позволила себе расслабиться. Перед ее внутренним взором проплывали события дня: ледяная вода Агаты, ухмылка Касса, неукротимая энергия Дины, холодный, аналитический взгляд Эндрю… И сквозь этот калейдоскоп прорвалось воспоминание. Голос бабушки Лидии, спокойный и глубокий, читающей ей на ночь старую легенду:

«…и однажды семеро главных богов, устав от вечных распрей, покинут свои сияющие престолы. Но они не исчезнут насовсем. Каждый оставит после себя семя – наследие, ждущее своего часа и своего носителя…»

В детстве это была просто сказка. Теперь же она ощущала это иначе. Шелест страниц в тишине библиотеки, мерцание сложной руны, скрытая сила, пульсирующая в ее собственных жилах…

«Что, если пророчество – не просто сказка? – промелькнула у нее последняя, сонная мысль. – Что, если оно начало сбываться, и уже давно?»

И с этим тревожным, но волнующим вопросом сон наконец сомкнул ее веки.

Глава 2: Шепот из-за пелены

Лекционный зал Академии Четырёх Ветров гудел, как растревоженный улей. Сотни голосов сливались в оглушительный гомон, в котором тонули отдельные слова – обрывки споров о магии, впечатлений от вчерашних тренировок, взволнованные шепоты о предстоящей лекции. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие витражные окна, с изображениями древних битв и мифических существ, рисовали на отполированных до зеркального блеска дубовых паркетах разноцветные узоры. Но они не могли прогнать лёгкий озноб, вечно витавший в этих стенах, будто сами камни хранили холод веков. Воздух был густ и многогранен: сладковатый запах старой бумаги и переплетенного пергамента, терпкий аромат воска для полов и чего-то ещё – острого, металлического, что Лилиана с первого дня определила для себя как «запах магии», смесь озона после грозы и расплавленного металла.

Она сидела с Диной на привычной задней парте, откуда открывался вид на весь амфитеатр. Дина, не в силах усидеть на месте, болтала ногой под столом и пересказывала слухи о новом преподавателе.

– Говорят, она в прошлом была советником самого Императора! А потом ушла в отставку после… ну, ты знаешь, после Той Войны. Говорят, она лично знала Леди Лидию! Представляешь?

Лилиана лишь кивнула, сжимая в кармане старый, отполированный временем камень с вырезанной руной защиты от тёмной магии – подарок бабушки. Мысль о том, что эта женщина могла знать Лидию, заставляла ее сердце биться чаще. Она снова почувствовала на себе тяжелые взгляды некоторых студентов. Шепот «Риорсон» доносился и сюда. Ее фамилия была одновременно и ключом, и замком.

Внезапно гул стих, словно его перерезали ножом. В дверях появилась их преподавательница. Это была женщина, чья осанка выдавала в ней военную выправку, а не кабинетного ученого. Ее движения были точны и экономны. Лицо, испещренное сетью тонких шрамов, казалось, было высечено из старого дерева, а глаза… глаза цвета стальной грозы смотрели на аудиторию с бездонной, почти пугающей глубиной. Её седые волосы, убранные в стянутую до боли строгую косу, казалось, хранили больше тайн, чем иные запретные фолианты.

Она прошла к кафедре, и ее шаги отдавались гулким эхом в наступившей тишине. Она положила на дерево тонкую папку, обтянутую потертой кожей, и медленно обвела взглядом зал. Ее взгляд скользнул по лицу Лилианы, задержавшись на долю секунды дольше, чем на других, и девушка почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Я – Мориана Бренон, – её голос был негромким, но он резал тишину, как лезвие. В нём не было ни приветствия, ни угрозы – лишь холодная констатация факта. – Историк и рунолог. Вы здесь, чтобы научиться не просто колдовать. Вы здесь, чтобы понять, на каких костях и под чьим проклятием построен этот мир. И почему эти кости до сих пор шевелятся.

Лилиана, обычно прятавшаяся на задней парте за маской равнодушия, невольно выпрямила спину. В этих словах была опасная, неудобная правда, та самая, о которой Агата и Касс говорили шепотом.

– Откройте свои умы и забудьте всё, чему вас учили дома бабушки и дедушки, а так же родители, – продолжила Мориана, ее пальцы легонько постукивали по кафедре. – Наш мир не был сотворён в доброте и свете. Он не возник из песни эльфов или по воле доброго демиурга. Он выкристаллизовался из Первозданного Хаоса – всепоглощающей, бессмысленной и вечной тьмы, что была до начала времен. И первой, кто обрёл форму, сознание и волю в этой пустоте, была Керидвен. Та, что впоследствии стала покровительницей и духовной основательницей… – профессор сделала драматическую паузу, и Лилиане снова показалось, что тот стальной взгляд буравит именно ее, – королевства Ночи. Изары.

Что-то ёкнуло глубоко внутри Лилианы, заставив сердце сделать болезненный, неровный толчок. Необъяснимое чувство – смесь тоски, ностальгии и смутного узнавания, будто кто-то назвал имя, которое она носила в прошлой жизни, имя, выжженное в самой глубине ее души. Она непроизвольно сжала камень в кармане так, что костяшки побелели.

– Другие боги пришли после, выкристаллизовались из других аспектов реальности, – голос Морианы, ровный и неумолимый, вновь приковал её внимание. – Дэна, чья стрела никогда не знала промаха, богиня охоты и судьбы, что знает час смерти каждого живого существа. Мела, чьё первозданное пламя дарило не смерть, а перерождение через пепел, ставшая матерью и прародительницей для всего народа Фе. Сварог, чей молот выковал первые горные цепи и зажег искру ремесла в груди людей. Геб, в чьих жилах текла сама земля, дарующая жизнь и принимающая в свое лоно мертвых. Акесо, чья длань могла отодвинуть порог смерти, но не отменить его. А так же… – имя прозвучало, как удар похоронного колокола, и в зале на мгновение стало душно, – Рахшата. Она не родилась из стихии. Она вышла из первых злых помыслов, из страха, ненависти, зависти и жажды разрушения, что зародились в сердцах первых живых существ. Она – их дитя и их воплощение.

Профессор подробно описывала хранителей королевств, и Лилиана ловила каждое слово, когда речь зашла о драконах. Она рассказывала о драконах народа ночи, о каменных големах Геба, о ветряных змеях Дэны.

– …Но чёрные драконы Изары… – Мориана говорила о них иначе, её голос терял металлические нотки, становясь почти благоговейным, тихим, как шепот в храме. – Они были иной породой. Не просто крупнее или сильнее. Они были древнее самих гор и бездоннее океанов. Говорили, что их чешуя была слепком ночного неба, усыпанного звездами, а в глазах горели не магические огоньки, а настоящие, живые звёзды. Их связь с всадником не была службой или договором. Это было слияние душ, танец двух половинок одного целого, рожденных в разных телах. Разорвать её могла лишь смерть. Или нечто посильнее смерти. Что именно – величайшая из утраченных тайн.

– Профессор Бренон, – раздался вопрос откуда-то сбоку, от высокого парня с факультета стихийной магии. – А помимо драконов и богов, были же другие существа, расы? Почему о них почти ничего не говорят в учебниках? Мы изучаем только людей да пару упоминаний о фейри.

Мориана повернулась к говорящему, и её губы тронула едва заметная, холодная улыбка, не сулящая ничего хорошего.

– Потому что, кадет, не малая их часть обитала на землях, которые ныне сокрыты от нас пеленой времени, магии и, возможно, чьего-то приказа. Ведьмы с Северного Утёса, что читали судьбы в полёте ледяных кристаллов и могли заморозить дыхание в груди одним взглядом. Фейри из Леса Звездопада, чьи шутки могли свести с ума, а подарки – перевернуть судьбу… Они почитали королевскую семью Ночи, видя в них детей самой Керидвен, и в обмен на свою верность и службу даровали Изаре тысячелетия беспрецедентного мира и процветания. Но с падением королевства они… растворились. Скрылись в своих убежищах. Как и народ Фе, чьи острова теперь невозможно отыскать на картах. Они словно отступили в тень, не желая иметь дела с миром, позволившим погибнуть своей самой прекрасной жемчужине. Они закрыли свои границы и живут так уже сотни лет.

Лекция уже подходила к концу, и Мориана подвела итог, окинув их оценивающим взглядом.

– Итак, подытожим для официального учебного плана. Так сколько же королевств существовало изначально, до Великого Бедствия?

– Пять! – хором ответили несколько десятков студентов, включая Дину, которая выкрикнула это с особой уверенностью.

– По общепринятым, удобным для правящих династий и спокойного сна обывателей, нормам – да, – парировала Мориана, и её взгляд снова, настойчиво и оценивающе, скользнул по лицам студентов, задерживаясь на самых внимательных. – Но на самом деле их было шесть.

В зале повисла гробовая, оглушительная тишина. Лилиана почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки. Шесть. Число отзывалось в ней странным эхом.

– Но… вы же сами только что говорили о пяти! – возмутилась рыжеволосая девушка с первого ряда, фанатично записывавшая все в конспект.

– Я дала вам официальную, выхолощенную, безопасную и, если хотите, трусливую версию, – холодно, без тени смущения ответила профессор. – Ту, что от вас потребуют на экзаменах, если вы решите оставаться в блаженном неведении. Но для тех, у кого хватит ума искать и смелости задавать вопросы, у меня есть другое задание. Ваше первое практическое, внеурочное задание – узнать, что это было за шестое королевство, как оно называлось, кто им правил и почему о нём предпочли забыть. Используйте любые источники, кроме официальных учебников. Архивы, мемуары, запретный отдел библиотеки… если сумеете туда попасть. Те, кто найдут правдивый, подтвержденный двумя независимыми источниками ответ, получат не просто бонус на экзамене. Они получат ключ. Время до зимней сессии.

Она не стала уточнять, от какой двери. В этом и был главный смысл.

Следующий урок, «Основы рунического искусства», проходил в том же кабинете. Мориана раздала им тяжеленные фолианты, пахнущие пылью, временем и чем-то еще – сладковатым и тленным, как запах высохших трав. На пожелтевших от времени страницах были изображены причудливые, словно живые, символы, которые, казалось, шевелились на периферии зрения.

– Руны – это не просто символы для переноса и фокусировки магии, – голос Морианы притих, становясь почти интимным, доверительным, и от этого было еще страшнее. – Это язык, на котором мир был создан. Слова, которые Керидвен использовала, чтобы выткать реальность из Хаоса. Каждая черта, каждый изгиб, каждый угол наклона, каждая точка… Всё имеет значение. Ошибка в начертании – не просто испортит заклинание или потратит вашу энергию впустую. Она может вырвать у вас душу и развеять ее по ветру. Или призвать нечто из тех самых темных уголков реальности, для чего у нас даже нет имени. Помните: руна не слушает вас. Вы взываете к ней. И будьте уверены, что она ответит.

Она подняла с кафедры кусок мела. – Вот простейшая руна «Искра». Она используется в десятках бытовых заклинаний. – Она быстро и точно начертила на доске символ, похожий на трезубец с загнутыми концами. – Правильно нанесенная… – она легонько ткнула в центр символа, и в воздухе с тихим щелчком вспыхнула и погасла яркая искорка. – А теперь… если сместить эту линию всего на миллиметр… – она стерла один уголок и подрисовала его чуть иначе, с почти невидимым изломом. Символ на доске словно потемнел. Воздух в классе стал тяжелым. – Она превращается в руну «Тление». И взывает уже к другим силам.

Мориана не стала активировать испорченную руну. Она просто стерла ее с доски влажной тряпкой, и все присутствующие невольно выдохнули с облегчением.

…

– Боже правый, для использования магии нужно знать просто всё! Историю, мертвые языки, черчение и иметь зрение сокола! Это же ужас! – простонала Дина, вываливаясь из аудитории, будто её только что пытали на дыбе сложнейшими головоломками. Она пошатнулась и прислонилась к холодной каменной стене коридора.

– А ты думала, это как в сказках – взмахнула палочкой, прочитала пару звучных слов, и готов хеппи-энд? – Лилиана потрогала пальцем шершавую обложку учебника по рунам, чувствуя под подушечками следы времени. – Сила… настоящая, глубинная сила всегда требует жертв. Знаний, времени, крови. И первой из них становятся твои собственные розовые иллюзии.

– Зануда, – беззлобно бросила Дина, сгребая свои вещи в беспорядочную кучу. – Ты говоришь точь-в-точь как мой наставник. Вы с Кассом на одном языке изъясняетесь – языке суровой правды и бесконечных обязанностей.

– Спасибо за комплимент, – Лилиана позволила себе короткую, уставшую ухмылку. – Бабушка вбивала мне в голову азы древнего языка и пару простейших рун ещё до того, как я научилась толково читать. А Касс, как только узнал, что я собираюсь поступать сюда, сразу предоставил мне всё возможное, что бы я выжила. Так что да, я законченная зануда, и мне комфортно в этой роли.

– Значит, пока я буду продираться через эти иероглифы, ты будешь балду пинать и с умным видом цитировать учебник наизусть? Нечестно! Я требую репараций в виде помощи с домашним заданием!

– В этом мире ничего не бывает честно, Дин. Это первый и главный урок. Кстати, у тебя же через десять минут тренировка с моим дорогим братцем. Беги, а то Касс ненавидит опоздания больше, чем провал на выпускном экзамене. Мало ли, выгонит с позором с поля, – поддразнила Лилиана, пытаясь отогнать давящее чувство, оставленное лекцией.

– Бе-бе-бе, – скорчила рожицу Дина, уже пятясь к выходу из коридора. – Ладно, убежала! Спасайся сама, зануда! Увидимся вечером, надеюсь, ты к тому времени станешь чуть менее… рунической.

Оставшись одна, Лилиана медленно побрела в сторону свою кровати. Усталость накрыла её с головой, тяжёлая и липкая, как смола. Не столько физическая, сколько ментальная – от потока информации, от взгляда Морианы, от того, как в ней отозвалось название Изары. Она рухнула на кровать, не в силах бороться с внезапно нахлынувшим изнеможением, и почти мгновенно провалилась в сон, который не был покоем, а стал другой, более изощренной пыткой.

…Сон…

Её окружал не просто туман. Это была живая, дышащая тьма, холодная и влажная, обволакивающая кожу ледяными, невидимыми щупальцами. Она не видела ни своего тела, ни света, но слышала – сквозь нарастающий, как прилив, гул в ушах пробивался голос. Женский. Молодой. Нежный, но полный такой бездонной, выстраданной тоски, что у Лилианы сжималось сердце.

– Лилиана…

Она пыталась крикнуть, спросить «Кто там?», но не могла издать ни звука. Горло было сжато невидимой рукой, легкие отказывались наполняться воздухом. Паника, острая и детская, иррациональная, заставила её биться в этой непроглядной пелене, как мотылек в смоле.

– Лилиана! – голос звучал ближе, настойчивее, в нём слышались слёзы, которые не виделись глазу, но ощущались каждой клеткой ее существа.

«Я не могу говорить! – пронеслось в её сознании, отчаянной, беззвучной мольбой.– Кто ты?»

– Вспомни… Ради всего святого, вспомни нас… Спаси… – это была уже не просьба, а предсмертный стон души, разрывающийся от боли. В нём была такая вселенская боль, отчаяние и… любовь. Да, именно любовь, пронзительная и безнадежная. И этот коктейль эмоций был невыносим. Лилиана почувствовала, как по её щекам текут настоящие, горячие слёзы, растворяясь в ледяной тьме. «Кому? Почему я? Я же ничего не помню! Я никого не могу спасти!»

…Явь…

Лилиана резко села на кровать, сердце колотилось так бешено и громко, будто хотело выпрыгнуть из груди и разбиться о каменный пол. В комнате стояла привычная тишина, подёрнутая сизым, печальным светом угасающего дня. За окном пронеслась стайка птиц, но их щебет не долетел до ее сознания.

– Милостивые боги… – она прошептала, проводя дрожащей рукой по лицу, смахивая влагу. Голос сорвался на хрип. – «Вспомни»? Но я ничего не забывала… «Спаси»? Кого?! – её собственный голос прозвучал чужим, испуганным и потерянным, голосом маленькой девочки, а не будущей воительницы.

Сон отступил, но оставил после себя не просто тягостное чувство, а зияющую, кровоточащую рану в душе. Спать больше не хотелось. Внутри всё кричало, металось и требовало действия, движения, боли, которая отвлекла бы от этого внутреннего хаоса.

Она сорвалась с кровати, натянула старую, потертую тренировочную форму и почти побежала в пустой в этот час тренировочный зал.

Монотонный, ритмичный стук ее кулаков, обернутых бинтами, о песочную грушу отдавался в костяшках пальцев тупой, почти приятной, живой болью. Раз – за «вспомни». Два – за «спаси». Три – за этот голос, взывающий к ней из небытия, лишивший ее покоя. Физическая боль была лучшим лекарством, единственным способом заглушить навязчивый гул беспомощности, страха и той чужой, всепоглощающей тоски.

Она так увлеклась, что не сразу заметила присутствие. Но ее дар, ее внутренний радар, всегда был начеку. Аура была знакомой – та же холодная, аристократичная уверенность, что и у Эндрю, но с лёгким, едва уловимым оттенком праздного любопытства и самовлюбленности, будто он наблюдал за диковинным зверем в клетке.

– Кто бы ты ни был, перестань пялиться из дверного проёма, – бросила она, не оборачиваясь и не сбавляя ритма, вкладывая в следующий удар еще больше ярости. – Это неприлично.

Раздался короткий, удивлённый смешок.

– У тебя что, глаза на затылке? Или ты просто чувствуешь мое царственное присутствие? – Из тени у входа вышла высокая, стройная фигура. Лиам Ардер. Он был одет в безупречную, дорогую тренировочную форму, на нем не было и капли пота. – Я был на сто процентов уверен, что меня не видно. Используешь руну проницательности? Хитро.

– Лиам Ардер, – Лилиана наконец повернулась к нему, поправляя размотавшиеся бинты. Её дыхание было учащённым, лицо раскрасневшимся, а взгляд – открытым, немым вызовом. – Что привело тебя в это захолустье? Искал, кого бы ещё поиздевкой обласкать или остротой уколоть?

– Какая прыть! – он улыбнулся своей ослепительной, отточенной улыбкой, которая, как она знала, у большинства девушек в Академии вызывала или глупый восторг, или желание расплыться в луже. У Лилианы было стойкое желание проверить прочность его зубов. – Я думал, это тренировочный зал, а не частные владения мисс Риорсон. Пришёл позаниматься. Удивительно, но здесь, вроде бы, разрешено. Даже таким, как я.

– Ну так иди и занимайся, – она резко отвернулась, снова принимаясь за грушу, теперь представляя ее лицом самодовольного принца. Её движения стали еще более резкими и яростными. – Места, как видишь, хватит на всех. Даже на королевских отпрысков, которым, видимо, делать нечего, кроме как глазеть на других.

– Какая ты, однако, дружелюбная и гостеприимная, – он не уходил, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди в позе полного довольства. – Может, всё-таки сменим гнев на милость? Потренируемся вместе? Или просто познакомимся поближе, без моего чопорного братца над душой? Я, в отличие от него, не кусаюсь. Если только не попросишь.

– А может, ты пойдёшь прямиком к Асуре и составишь ему компанию в преисподнюю? – вырвалось у неё с такой внезапной, животной, кипящей яростью, что Лиам отступил на шаг, и его наглая улыбка наконец сползла с лица, сменяясь искренним изумлением.

– Воу! Полегче, фурия! – он поднял руки, как перед разъяренным зверем. – Что я тебе такого сделал? Ты говоришь так, будто я лично тебя чем-то обидел. Устроил резню в твоей родной деревне или украл последнюю булку с маслом. Мы видимся, по-моему, во второй раз в жизни.

– Ты ещё здесь? – она остановилась, грудь высоко вздымалась от гнева и усилий. – Я, по-твоему, на непонятном языке говорю? Убирайся. Отстань от меня.

– Ладно, ладно, ухожу, злючка-колючка, – он покачал головой, но в его глазах, впервые за весь разговор, промелькнуло не раздражение, а неподдельное, жгучее любопытство, будто он наткнулся на редкую диковинку. – Не буду мешать твоему… священнодействию. Удачи с грушей. Похоже, у вас серьезные разборки.

Она чувствовала его взгляд на себе всю оставшуюся тренировку, даже когда он отошел к снарядам. Каждый удар по груше был наполнен всей её злостью – на сон, на голос, на всю королевскую семью Ардер, на этот мир, который требовал от неё чего-то, чего она не могла дать, потому что не знала, что это, и на саму себя за эту беспомощность.

…

– И где это ты пропадала? Я уже думала, тебя сожрало приведение в библиотеке или ты решила ночевать в зале рунических практик, – встретила её Дина, уже сидящая в пижаме с зайцами на кровати и сражающаяся с учебником по древнему наречию, будто это был ее личный, кровный враг.

– Тренировалась, – коротко бросила Лилиана, скидывая промокшую насквозь майку и с наслаждением ощущая прохладу воздуха на коже. – Выпускала пар. Потом появился Лиам. Я ему… высказала всё, что думаю о его нежелательном визите.

– Боже мой! – Дина отложила книгу, ее лицо выражало теперь не недоумение, а настоящий шок. – Чем он тебе так насолил? Я слышала, он просто ветреный, самовлюбленный болтун, но в целом безобидный. Не чета своему брату.

– Тем, что родился Ардером, – сквозь зубы процедила Лилиана, с облегчением повалившись на кровать и уставившись в потолок, где причудливые тени от луны складывались в знакомые, тревожные узоры. – И тем, что дышит одним со мной воздухом. Давай не об этом, Дин, я едва жива, и мой мозг отказывается что-либо соображать.

– Ладно, как скажешь. Но знаешь, кто настоящий, беспримесный тиран? Твой милейший братец! – Дина с новым, свежим негодованием ткнула пальцем в злополучный учебник. – Два часа изматывающих силовых тренировок, потом кросс по пересечённой местности с утяжелителями… с утяжелителями, Лили! Он что, готовит из меня гвардейца-капитана за одну неделю? Я же не железная!

– Ха-ха, – слабо, беззвучно улыбнулась Лилиана, закрывая глаза. – Да, похоже на него. Касс верит в дисциплину и выжимание всех соков, как другие – в богов. Он считает, что потенциал раскрывается только на грани срыва. Ничем не могу помочь. Он твой наставник. Даже если я с ним поговорю, он только ужесточит твой режим. Сочтет это за слабость и будет «ломать» тебя еще упорнее.

Дина лишь скептически хмыкнула, снова уткнувшись в книгу и бормоча что-то нелестное о методах обучения семьи Риорсон.

– А мне теперь ещё и этот мёртвый, кошмарный язык учить. «Основные суффиксы прошедшего времени в наречии»… Просто кошмар. Я лучше бы десять кругов с полной выкладкой пробежала. Это хоть понятно!

Лилиана кивнула, механически взяв свою книгу по рунам. Но буквы и символы расплывались перед глазами, складываясь в причудливые, зловещие узоры, а в ушах, словно навязчивая, разорванная мелодия, снова и снова звучал тот самый шёпот, полный слез и разбитых надежд: «Вспомни… Спаси нас…»

Она закрыла глаза, пытаясь заглушить его, но он звучал уже внутри, стал частью ее. Шестое королевство… Голос из небытия, зовущий ее по имени… Слишком много совпадений для одного дня. Или это и не совпадения вовсе? Может, это детали одного гигантского пазла, намеренно разбросанного кем-то могущественным, и он начинал медленно, неумолимо складываться прямо у нее на глазах. И она, Лилиана Риорсон, с ее странным даром и фамилией, от которой веяло холодом могил, была той самой единственной, кому суждено было увидеть картину целиком, какой бы ужасной, прекрасной и разрушительной она ни оказалась.

Глава 3: Тени в Запретной Библиотеке

Академическая библиотека «Сердце Знания» была не просто зданием, а целым городом в городе, живым организмом, чьими артериями были бесконечные лабиринты стеллажей из темного полированного дерева. Они уходили ввысь, теряясь в сумраке под самым готическим куполом, расписанным фресками, изображавшими акт творения мира богами. Воздух здесь был густым, почти осязаемым, пропитанным священной триадой запахов: пылью веков, сладковатым ароматом состаренной бумаги и едким, озоновым послевкусием магии, которую излучали тысячи запертых в переплетах заклинаний.