скачать книгу бесплатно
Представители этой младшей ветви великого народа в большинстве своём обладали весёлым и лёгким характером, предпочитая не беспокоиться по пустякам и находить в жизни то, что приносило бы им радость и душевное спокойствие. Они возводили свои поселения в старых, дремучих лесах, не используя ни камней, ни железа. Под воздействием магии друидов деревья сами принимали очертания причудливых жилищ, мостов и лестниц.
Всю свою многовековую, но, увы, отнюдь не бесконечную жизнь они проводили в гармонии с природой и в заботе о лесе, в котором они жили, получая от него всё необходимое. Они избавляли живые деревья от вредителей и убирали старые и мёртвые, чтобы дать место для роста молодым побегам. Они прочищали ручьи и озерца, чтобы вода в них не застаивалась и питала почву. Лесной народ ухаживал за дикими животными, леча больных и заботясь о брошенных детёнышах. Впрочем, они нередко и сами охотились на зверей, ели их мясо и стелили их шкуры на ложа, но они никогда не убивали животных ради кровавого веселья и жестокой забавы. По вечерам они все возвращались в деревню, принося с собой цветы и яства, и начинали праздновать, играя на инструментах и лихо танцуя вокруг ритуального костра.
У лесовиков не было традиции брака, они воспринимали любовь и чувства как нечто временное, непостоянное, что в любой момент могло исчезнуть или изменить своё течение. Но, тем не менее, они были готовы провести долгие десятилетия и даже века, если не всю жизнь вместе с возлюбленными, если так распоряжалась судьба и пламя любви в их сердцах не затухало прежде срока.
Что же до их взаимоотношений с людьми, то они им по большей части нравились, особенно актёры, музыканты и поэты. Не слишком уж часто, но и не то, чтобы очень уж редко, молодые эльфы покидали родные леса и уходили к людям, присоединяясь к бродячим музыкантам или театральным труппам, демонстрируя потрясающие способности к творчеству. Им нравились высокий темп и эмоциональная насыщенность людской жизни со всей её пестротой и задорной суетой, но они никогда не понимали людской вспыльчивости, особенно мстительности, не тяготились заботами о материальных ценностях, а гномья жадность и вовсе казалась им чем-то невообразимо нелепым и смехотворным.
– Если у вас пока больше нет вопросов, то давайте поторопимся к гримёркам.
За скрытой дверью начиналась довольно запутанная система узких коридоров и подсобных помещений, служивших нуждам театра. Здесь располагались хранилища декораций и бутафории, забитые костюмами гардеробы и различные мастерские по их изготовлению. В многочисленных гримёрках актёры перевоплощались в иных людей и созданий, меняя до неузнаваемости не только внешность, но и манеру речи, а заодно данный им отроду характер и выработавшиеся с годами привычки.
Двигаясь по коридорам, Хромос видел погружённых в печаль членов труппы и слышал горький плач молодых девушек, видимо потерявших очень дорогую их сердцам подругу. Но среди грусти он видел и нараставшую злобу. Пройдя мимо компании взведённых мужчин, капитан краем уха услышал то, о чём они говорили. Засучивая рукава и разминая кулаки, они строили планы по поискам и поимке убийцы и решали, какую же расправу им стоило учинить, когда мерзавец попадёт к ним в руки.
Галоэн провёл стражей по коридорам и поднялся вместе с ними на второй этаж, где находилась гримёрка убитой. В середине коридора, прислонившись спиной к двери стоял широкоплечий мужик с гладко выбритым черепом и молчаливо нёс дежурство.
– Ко?уэл, они, наконец, приехали. Никто ведь не пытался попасть внутрь?
Коуэл молча помотал головой.
– Хорошо, если наши гости не против, то ты можешь идти, да? – спросил эльф, обращаясь уже к Хейндиру.
– Пускай идёт.
Не проронив вновь ни слова, Коуэл коротко поклонился и пошёл в сторону лестницы.
– Она лежит там, – сказал Галоэн, указывая на дверь бледными и дрожащими пальцами. – Прошу осмотрите там всё сами и не заставляйте меня заходить. Я не могу на неё смотреть, на такую… это выше моих сил… Я буду вас ждать внизу, в моём кабинете, я расскажу вам всё, что захотите, только прошу, не заставляйте меня снова это видеть.
– Хорошо. Мы подойдём к вам, как со всем закончим, – сказал Хейндир и положил руку на плечо театрального управляющего. Эльф чувствовал себя дурно, его побледневшие губы были плотно сжаты, а глаза не могли задержаться на одном месте и бегали из стороны в сторону. Машинально и судорожно поправив вновь растрепавшиеся локоны, он поспешно сбежал, оставив стражей одних.
– Титас, ты остаёшься сторожить дверь и отгонять всех любопытных, но постарайся обойтись без насилия. В крайнем случае, крикни, я выйду и сам с ними разберусь. Ро?увел и Э?лек, вы обойдите помещения, поспрашивайте актёров, может кто-то из них что-то да видел. Будьте внимательны к мелочам, даже самым несуразным, ясно?
– Так точно, господин командующий, – хором ответили стражи.
– Капитан Нейдуэн, ты и я идём внутрь.
Раздав все необходимы приказы, Хейндир осторожно открыл дверь. Из образовавшейся щели пахнуло запахом свежей крови и смешавшимися с ним ароматами пудр и духов, от чего он становился стократ противнее. Небольшая комнатушка была окутана мраком, в котором можно было различить только грубые очертания предметов и неподвижного тела. Как и в номере постоялого двора убитая девушка лежала на полу, широко раскинув руки с обращённым к потолку лицом. Её легкое белое платье, в котором прежде она не раз выходила на сцену, пропитавшись кровью, почернело и облепило её стройное тело.
Хейндир вошёл в комнату первым, освещая её магическим пламенем. В небольшой и тесной комнате помещались шкаф, узкий диванчик и трюмо с мутным зеркалом, под которым ютились множество склянок, флаконов, баночек и кисточек для грима. Мёртвое тело лежало ровно посередине, повёрнутое головой ко входу. Хромос, чуть не вляпавшись в кровь, переступил через девушку, встал спиной к закрытому окну и посмотрел на её обезображенное тело. Те же длинные, неровные разрезы на груди вместе с разодранным платьем, те же оголённые ребра, те же выколотые глаза, это был всё тот же мерзкий, садистский почерк, что и прежде. Пока капитан осматривал тело, Хейндир зажёг одиноко стоявшую на столе свечу и, потушив огонь в руке, грузно сел на диванчик рядом с лежащим на нём чёрным платьем, сокрушённо склонив голову.
– Твою ж мать… – подытожил Хромос, но Хейндир ему ничем не ответил. – Стоило мне только сказать, что могут быть ещё смерти, и вот… перед нами лежит ещё теплое тело.
Хейндир всё продолжал молчать.
– Видимо он действовал по той же самоё схеме, что и в гостинице. Все раны такие же.
– Нет, не все.
– Разве?
– Посмотри на правый висок, – Хейндир указал на голову девушки.
Хромос присмотрелся к указанному месту и увидел, что в окровавленных волосах что-то запуталось. Подойдя ближе и припав на одно колено, он распутал слипшиеся волосы и увидел тёмно-серое оперение и чёрное древко торчащее, из черепа жертвы. Болт пробил височную кость, оставив после себя крупную дыру в черепной коробке, но не прошёл насквозь, а остановился внутри, так и не пробив вторую стенку. Рассматривая рану, капитан заметил, что уши Элатиэль были такими же заострёнными, как и у Галоэна, а при её вытянутой фигуре это могло означать, что она тоже была лесным эльфом. Впрочем, он и раньше догадывался об этом из-за её имени.
– На стрелу не похоже, коротковата будет. Видимо в неё стреляли из арбалета. Убийца вряд ли стал бы стрелять в неё с расстояния в пару шагов, а это значит, что он должен был находиться где-то снаружи. Хотя окно сейчас закрыто…
– Скорее всего, его закрыл кто-то из местных, – опередил его Хейндир. – Видишь следы на полу?
На сухих досках отпечатались очертания чьего-то каблука, попавшего в лужу крови. Следы тянулись от мёртвого тела в сторону окна, там разворачивались и возвращались к двери, становясь почти неразличимыми.
– Они зашли, увидели, что она мертва, закрыли окна, чтобы никто не залез внутрь и ушли. Открой ставни и осмотрись вокруг, надо найти, откуда этот мерзавец мог стрелять.
Пока Хейндир продолжал с тоской в глазах осматривать убитую эльфийку, Хромос пошёл к окну изучать окрестности. С задней стороны театр окружали невысокие дома с покатистыми крышами, из которых то тут, то там торчали покрытые нагаром печные трубы. Зарядив арбалет, можно было долго прятаться за гребнем крыши или за трубой, наблюдая за комнатой в ожидании цели. Заходящее солнце должно было светить стрелку в спину, и скрывать его силуэт в слепящих красных лучах, при этом позволяя убийце хорошенько прицелиться и решить всё одним верным выстрелом.
Выбрав пару наиболее удобных стрелковых позиций, капитан опустил взгляд и медленно обвёл взглядом замызганную, тёмную улочку, отделявшую театр от ближайших домов. Он сделал это чисто машинально, не надеясь найти какие-то следы или зацепки, как вдруг его глаза остановились на человеческом силуэте, стоявшем близ запертой двери. Склонившийся над землёй мужчина внимательно разглядывал что-то у самых ног. Одет он был в потрёпанную, сто раз заштопанную и, казалось бы, никогда не знавшую воды и мыла одежду. Хромос решил, что в переулок забрёл какой-то бедняк в поисках выброшенных объедков или выпавшего из кармана гроша, и уже практически забыл о нём, но тут мужчина поднялся во весь свой немалый рост. Он был худощав, его длинные сальные волосы спутанными патлами лежали на костлявых плечах, и если бы не светлая кожа, то он его можно было бы принять за человека, прожившего несколько тяжёлых и голодных лет на необитаемом острове. Мужчина повернулся к Хромосу лицом, и их глаза встретились. Несмотря на расстояние и темноту, капитан почувствовал на себе этот недовольный и усталый взгляд, который смотрел на стража с неприязнью и словно говорил ему катиться ко всем чертям.
Нутро Хромоса сжалось, а сердце забилось чаще. Он вспомнил слова псаря о таинственном ночном госте, и возникший в его голове портрет совпал с этим человеком. Вчерашний призрак теперь стоял перед ним во плоти.
– Хейнд, скорее сюда. Он вон… там…
На улице было пусто. Длинноволосый мужчина испарился за то недолгое мгновение, когда капитан отвёл от него взгляд. Там было тихо, пусто, но Хромос не услышал ни звука шагов, ни скрипа дверных петель.
– Кого ты там увидел? – спросил его подошедший Хейндир.
– Там был… да не… мне показалось, – соврал капитан, всматриваясь в уличные тени. Он пытался понять, куда же мог деться таинственный чужак, но переулок был пуст, и Хромосу пришлось вернуться к делам, временно отложив его поиски. – Взгляни вон туда. Скорее всего, стрелок расположился на той крыше, рядом с трубой и стрелял с той стороны, оперев арбалет на гребень.
– Да, оттуда вся комната как на ладони и с такого близкого расстояния сложно промахнуться. Ждал её в засаде, а потом исподтишка выстрелил, сволочь…
– А затем он должен был как-то попасть с той крыши в комнату. Крыши вроде не особо далеко, но я бы точно не смог допрыгнуть
– А вот он смог, – Хейндир нагнулся через подоконник и указал на пару длинных серых полос, оставленных на светлом камне. – На раме вмятин нет – он обошёлся без крюков с верёвками, просто разбежался по крыше, прыгнул и зацепился пальцами за самый край. Впечатляет.
– Раз так, то теперь уже с полной уверенностью можно сказать, что наш убийца не гном. Они и на расстояние двух шагов прыгают с превеликим трудом. Может тогда эльф?
– Да брось, – раздражённо ответил Хейндир. – Лесные эльфы своих не убивают, да и слишком они миролюбивы для подобных изуверств. Потомки мятежников достаточно ловки, сильны и бывает, что сворачивают на кривую дорожку, но до такого опускаются редко, тем более что с лесовиками они, как правило, дружат. Если бы мерзавец был из высших, то её бы убили заклятиями, ну или трусливо подлили яда в вино, а если бы он был из эльфов теней, то обставил бы всё таким образом, чтобы всё выглядело как самоубийство. А так убивает только человек, желающий намеренно оставить след и тем объявить войну.
– Войну? Но кому?
– Нам, – прорычал Хейндир, отвернувшись от окна.
– И что мы теперь будем делать?
– Я уже тебе говорил. Поймаем ублюдка. Любой ценой. Осмотри её тело ещё раз и… достань этот проклятый болт из её головы. Надо узнать, где убийца мог его купить, или кто его изготовил. Я пока осмотрю комнату. Может здесь ещё что-то есть.
Хромос закрыл оконные ставни и вновь подошёл к убитой эльфийке. Её тело было грациозным, вытянутым и хрупким на вид, но эти элегантность и утончённость были осквернены грубыми лапищами, снявшими её нежную, бархатистую, нетронутую загаром кожу вместе с мягким грудями. Прекрасное лицо было изуродовано, а ярко-зелёные глаза, дарившие окружающим шаловливые, радостные и любящие взгляды раздавлены холодным железом.
– Он снова унёс её с собой, – тихо пробормотал Хромос, не найдя нигде рядом кусок отрезанной плоти, – «неужели он их действительно собирает?»
Как и у Вольфуда, грудина была пробита ударом стилета, оставив после себя чёрную шахту, достигавшую самых глубин сердца. Приглядевшись внимательно к краям раны, Хромос заметил, что они были несколько ровнее, чем порезы, оставленные на теле купца. Значило ли это, что сей раз убийца имел больше времени в запасе, или же что он постепенно набивал руку – сказать было сложно.
Повернув голову набок и аккуратно придерживая её рукой, капитан взялся за тёмное оперение болта и потащил его наружу. Он выходил легко и плавно, пока его наконечник не зацепился о края дырки черепа. Капитан попытался слегка дёрнуть болт, но он так и остался держаться в голове несчастной. Тогда он начал медленно проворачивать метательный снаряд, пытаясь освободить его. В мрачной тишине был слышен скрежет металла о костяной свод черепа, но, сколько бы страж не вертел борт, подобрать нужное положение наконечника для извлечения всё никак не удавалось. Терпения хватило не на долго, и капитан, плотнее ухватившись за стрелу и сильнее прижав голову к полу, сделал рывок, затем ещё два, пока кости не надломились, и болт со скрежетом и хлюпаньем вышел из головы, разбрызгав по полу кровавую кашу мозгов.
Стрела была заметно короче боеприпасов для обычных арбалетов, что хранились в Крепости. Размашистым движением Хромос стряхнул сгустки крови и присмотрелся к необычной форме наконечника. На двух длинных лезвиях из чёрного металла были выпилены зазубрины и чуточку разведены в стороны, как у хорошей пилы. Проникая в тело, подобный снаряд разрывал мышцы и органы в труху, вызывая обильное кровотечение. Однако было ещё кое-что необычное. Среди бурой крови и бледных остатков мозга виднелась светло-голубая субстанция, которой не могло быть в голове ни у человека, ни у эльфа. Взятой со стола кисточкой для нанесения пудры и белил капитан убрал с лезвий остатки крови и был крайне неприятно удивлён.
– Хейнд, взгляни-ка на это, – сказал Хромос, оборачивая оперение болта в попавшуюся под руку тряпку. – Наш убийца, кажется, использовал яд с Туманных островов.
– Ты не шутишь?
– Об этом я бы шутить не стал. Вот, сам посмотри, – Хромос аккуратно передал болт наставнику, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не поцарапать его или себя острыми краями. Малейшей ранки на пальце хватило бы для того, чтобы у господина Командующего полностью отнялась рука, и никакие снадобья и лекарства не смогли бы вернуть ей подвижность и чувствительность.
– Зараза, действительно очень похоже на него. Два года этой дряни не видели, и вот тебе снова.
– Контрабандисты снова открыли старую лавочку?
– Если бы это было так, то мы бы уже об этом знали. Просто вспомни, сколько тогда знатных особ погибло от рук своих детишек и друзей. Мазали же им всё подряд, от вилок и гребней до ногтей проституток и когтей домашних кошек. А тут мы имеем дело с разовой сделкой. Если найдём продавца, то узнаем и покупателя.
– А у тебя есть догадки о личности торговца?
– Вряд ли яд смог достать кто-то из простачков, а выйти на большую рыбу не так уж и сложно. О таких слухи всегда ходят.
– Ясно, пустим на прогулку крыс, пташек, и посмотрим, что они на хвосте принесут. А что ты думаешь о самом наконечнике? Видел где-нибудь такие?
– Ну… – Хейндир вновь посмотрел на чёрные лезвия и призадумался, – кажется, нигде. По крайней мере, в городе такие точно не изготавливают, разве что под заказ, но работа явно сложная.
– Значит всё-таки иноземец?
– Значит иноземец, – подтвердил Хейндир и полностью замотал болт в ткань. – Здесь больше делать нечего. Закрой окно, а потом пойдем, поговорим с Галоэном.
Бросив последний взгляд на лицо убитой, Хейндир вышел за дверь, а капитан подошёл к окну и ещё раз оглядел улицу. Он понадеялся снова увидеть того длинноволосого человека, но, к его огромному разочарованию, там никого не оказалась. Тогда Хромос плотно закрыл ставни и пошёл выходу, но остановился у дивана, на котором лежало чёрное платье. Капитан взял его в руки и поднял перед собой. Это было строгое платье без декольте и лишних украшений, со свободной юбкой, доходившей до самого пола, и с широкими рукавами. Сомневаться не приходилось, платье было траурным.
Хромос призадумался. Платье вполне могло быть реквизитом для одного из представлений, где Элатиэли предстояло перевоплотиться в убитую горем вдову, оплакивавшую потерянного супруга, но вот только его подол был пыльным и грязным, словно в нём ходили по городским улицам, а не по прибранным коридорам театра. К тому же, лесные эльфы избегали чёрного цвета в одежде, так как он напоминал им о лесных пожарах и смерти всего живого, поэтому-то эльфийка не стала бы носить чёрное платье без веской на то причины.
– Эй, ты, что там застрял?!
– Сейчас, уже иду.
– Долго же ты окна закрываешь, – недовольно проворчал Хейндир, когда Хромос, бросив платье назад, наконец-то вышел из гримёрки. – Так, Титас, стой пока на страже и не пускай внутрь никого. Мы сходим, поговорим с управляющим, а потом уже и тело вынесем. Всё ясно?
– Так точно, господин Уонлинг.
– Идём, кабинет Галоэна на первом этаже.
Хромос и Хейндир вместе спустились по лестнице, и тут же столкнулись с двумя стражами, которые ходили расспрашивать актёров. Они как раз закончили работу и шли к командиру с докладом, но тот распорядился иначе. Он оставил с ними капитана, а сам пошёл дальше к кабинету управляющего.
– Как выслушаешь, то приходи ко мне, – крикнул он Хромосу и скрылся за поворотом.
– Это… – невнятно начал Роувел, – мы обошли тут почти всех, но никто ничего не видел и не слышал.
– Прямо уж ничего? – в голосе капитана читалось явное недовольство.
– Ну, это, говорят, что всё было вполне обычно, – попытался оправдать товарища Элек. – Рассказывают, что отыграли концерт, без каких-то происшествий, а после окончания все разошлись по комнатам, и всё… труп…
– Понятно, – уже чуть менее раздражённо просипел Хромос. Как и в случае с Айбреном убийца был скрытен и осторожен, поэтому не стоило удивляться, что ему удалось провернуть всё по-тихому и без свидетелей, но всё же Хромосу хотелось узнать хоть что-то, что могло продвинуть его в решении загадки. – Тогда вот вам новый приказ. Обойдите всех ещё раз и спросите, не видел ли кто здесь высокого худого мужчину с длинными волосами в поношенной одежде. И ещё узнайте, в каком платье сегодня пришла убитая.
– Так точно, – ответили стражи и ушли вновь бродить по театру.
Кабинет Галоэна оказался недалеко, и Хромос сам нашёл его, без помощи актёров. На слегка потёртой двери была прибита табличка с аккуратно выведенными эльфийскими буквами. Они складывались в имя – «Gа?loen Naularе?t». Капитан постучался в неё и громкий голос Хейндира позволил ему войти.
– А, это вы, капитан, – выдохнул эльф и поставил обратно на стол бутылку, поспешно спрятанную под стол. Ему не хотелось, чтобы подопечные видели, как он напивался, а пред стражами ему нечего было скрывать. – Не хотите тоже хлебнуть за упокой?
– Благодарю вас, но нет.
– Ха, хорошо вам, привыкшим, а я вот так не могу, – Галоэн дрожащими руками поднёс к губам мутную рюмку и опрокинул её в рот, задрав всю голову вверх.
– Прошу, не налегайте на горячительное так сильно, вы нам ещё нужны в ясном уме, – Хейндир ловко перехватил бутылку, когда Галоэн собирался вновь наполнить рюмашку. – Вы рассказывали о том, как нашли тело.
– Да?.. Ах, да-да… точно. Как я вроде бы уже говорил, мы отыграли концерт, и всё шло как обычно, ничего не предвещало беды. Звучит, как завязка какой-нибудь паршивой пьески…ха… Я долго стоял в парадной зале, провожал гостей, и когда я принимал похвалу от сенатора Кам… Кади… не… кажется это был Бел…
– Оставьте. Для нашего дела его имя не имеет значения.
– Ох. Вы правы, простите. Так… когда я с ним… прощался, ко мне подошла девушка из труппы и сказала, что наша Эли заперлась в гримёрке и не отзывается ни на стуки, ни на крики. Я пошёл и сам начал стучать в дверь, но она не ответила и мне. Я забеспокоился, что она могла потерять сознание из-за корсета, я-то, дурак, тогда забыл, что она их не носила за ненадобностью, и пошёл за Коуэлом. Он – наш плотник, наш всеми любимый силач. Когда я поднялся обратно, то вокруг двери уже успело столпиться много людей. Все начинали беспокоиться за неё…
Галоэн сделал паузу. Его покрасневшие глаза бегали из стороны в сторону, а рука нещадно теребила и мяла жабо, пропахшее пролитой на него крепкой выпивкой. Перебарывая себя, он вспоминал то, что не хотел вспоминать.
– Я ещё раз постучался, надеялся, что она откроет, но она молчала. Тогда Коуэл дал по двери хорошего пинка, сорвав крючок, на который она закрывалась с той стороны. Дверь распахнулась, а там, – губы Галоэна мелко задрожали, а в уголках глаз навернулись слёзы, – она лежала бездыханная… перемазанная кровью… изуродованная…
Чувствуя, что эмоции вот-вот вырвутся наружу, эльф схватил со стола бутылку и сделал несколько жадных глотков прямо из горла, миновав рюмку, желая удержать чувства внутри, утопить их в жгучем океане. Галоэн собирался осушить бутыль до самого дна, но Хейндир вновь отобрал её силой, но теперь убрал под свой стул. Эльф хотел попросить зелье забытья назад, но суровый взгляд Командующего дал ему понять, чтобы он про него забыл.
– Когда вы вошли, окно было открыто или закрыто? – вмешался в немой разговор Хромос.
– Оно… оно было открыто, – продолжил свой рассказ Галоэн, стараясь не встречаться глазами с собеседниками.
– Но вы его закрыли?
– Да, я пе-переступил через её тело и закрыл его. Но когда я обернулся, то понял, что не захлопнул за собой дверь и там стоял Юли. Бедный мальчик, от испуга он стал бледным, застыл, словно перестал воспринимать окружающий мир. Я отвёл его в холл, смог кое-как привести в чувства и убедил его бежать к вам за помощью. Мне не хотелось, чтобы он оставался в театре и вновь увидел этот ужас.
– А Юли он?.. – медленно начал Хромос, но Галоэн перебил его.
– Он её любил… Мы её здесь все очень любили, но Юлиас любил её именно как женщину. Он часто таскался за ней хвостом, всегда слушал её репетиции и даже клялся, что женится на ней, когда он подрастёт, а она всё отшучивалась и говорила, что слишком стара для него.
– Ему ведь около четырнадцати?
– Тринадцать. Совсем ещё ребёнок, а уже влюбился в столь древнее создание, которое всё одно должно было бы пережить его… вот вам и очередная трагедия, но без единого актёра и без капли наигранной фальши.
– А сколько лет Элатиэль? По вам эльфам довольно трудно судить.
– Я этого не знаю, – виновато ответил Галоэн, опустив взгляд к полу.
– Но почему?
