скачать книгу бесплатно
– Спасибо, – как-то безразлично буркнул Хромос, отряхивая штаны и клепаную куртку.
– А давай, после того как ты отнесёшь мечи, мы вместе пойдем к ручью. Мне Фло?ги сказал, что там сейчас много маленьких лягушат в траве сидят. Ты идёшь, а они прямо у тебя из-под ног во все стороны выпрыгивают. Возьмём горшок и наловим их побольше, пускай они у нас живут.
– Не, за лягушками не пойдём.
– Но почему?!
– Потому что скоро обед будет. Ты может уже и вдоволь наелась, а вот я голоден как волк.
– Ну ладно, тогда пойдём после обеда.
– Возможно, – уже более с большей добротой и бодростью в голосе ответил Хромос, засовывая оба тренировочных меча подмышку.
– Тогда поторопись, братишка, – сказала Деа и убежала в дом искать родителей.
Хромос устало вздохнул и неспешно пошёл по дорожке, посыпанной всё тем же бурым гравием, в сторону небольшого домика, стоявшего на удалении от виллы. За с спиной он услышал приглушённый смех отца, на которого внезапно напала Деа, подкравшись к нему из-за спины. Мальчик любил те дни, когда Гэлсар возвращался из военных походов и проводил много времени с ним и сестрой, не забывая уделять особое внимание любимой жене. Вечерами он рассказывал им об удивительных приключениях, которые ему довелось пережить в далёких краях. Это были истории про чудаковатых чародеев, про великие города, про опасные сражения и про ужасных чудовищ, которых он с верными товарищами нещадно крошил на мелкие кусочки, героически спасая сотни невинных жизней от мучительной кончины. Стоя перед пламенем камина, он вёл свой увлекательный рассказ, то размахивая воображаемым мечом, то страшно завывая и рыча, от чего детей пронимала дрожь, и они крепко прижимались к матери или друг к другу. Но какими бы порой пугающими и жуткими не были эти ничуть не приукрашенные истории, а скорее даже приуменьшенные истории, Хромос и Деа обожали их и были готовы слушать отца всю ночь напролёт до самого рассвета.
Дойдя до оружейни, мальчишка свободной от тяжёлой ноши рукой открыл дверь, которая в отсутствие Гэлсара запиралась на большой и тяжёлый замок. Внутри была всего одна единственная комната, больше походившая на залу. Сверху донизу она была завалена оружием, бронёй и различными трофеями, привезёнными отцом из дальних странствий. Хромос любил проводить время среди этих предметов боевой славы и почитал это место словно первейшую в мире святыню. Напротив входа, надетый на специальную подставку, стоял тяжёлый пластинчатый доспех, блиставший в лучах солнца металлом отполированных пластин. Хромос подошёл к нему и с благоговением провёл рукой по гладкой поверхности кирасы. Доспех был сделан из высококачественной стали, которую могли себе позволить лишь дворяне и самые именитые наёмники. По краям нагрудных и плечевых пластин тянулись тонкие полосы угловатых гномьих узоров. Он видел этот доспех десятки, если не сотни раз, но он всегда восхищался им, словно видел его впервые.
Позади брони на стене висел белоснежный плащ с вышитым на нем гербом рыцарского ордена. Два серебряных полумесяца тихо переливались при смене угла зрения, а их цвет олицетворял чистоту души и стойкость воли надевшего его рыцаря. Рядом с плащом висел широкий каплевидный щит с укреплённой серединой и краями. Для неподготовленного бойца он был несколько тяжеловат и громоздок, но Гэлсар мастерски управлялся с ним, не единожды доверяя ему жизнь. Чуть дальше щита висели и два меча в ножнах из красной кожи. Они отличались друг от друга в длине примерно на две ладони. Тот меч, что был короче, Гэлсар получил из рук гроссмейстера ордена в тот день, когда он в главной зале орденского замка в торжественной и пафосной обстановке дал клятву, принял рыцарский обед и стал посвящённым братства. Вдоль стальной режущей кромки этого меча тонким слоем было нанесено чистое, освящённое серебро, помогавшее разить чудовищ и всякую нечисть. На протяжении нескольких лет Гэлсар ходил в бой именно с этим клинком, и тот показал себя довольно неплохо, но потом рыцарю захотелось оружие более мощное и надёжное. С этой задачей он обратился к гномьим мастерам, что жили в соседнем королевстве. В своих кузнях они отлили, выковали и закалили для него великолепный клинок из сплава стали и небольшого количества драгоценного мифрила, который ненавидели все демоны и вопили, словно безумные, от одного только прикосновения к нему.
Остальное оружие, что лежало в этой комнате, никогда не покидало пыльных полок и не участвовало в сражениях. Это были многочисленные подарки, которые Гэлсар получал в качестве благодарности из рук спасённых им людей. Были ли они дорогими или дешёвыми, из стали камня или кости, рыцарь всегда принимал их с одинаково глубоким уважением и бережно хранил, как напоминание о прошлых свершениях. Кроме таких подарков, Гэлсар привозил с собой из походов кучу диковинных безделушек: фигурки различных животных и божков, амулеты, поделки из глины, причудливые камни и книги на неизвестных даже ему самому языках с очень красивым алфавитом. Что-то из этого он покупал на рынках и ярмарках, а что-то находил около дорог и мест привалов.
Тем временем Хромос уселся на стул и, уперев острие меча в пол, начал усердно протирать клинок сухой тряпкой, убирая с него частички пыли. Затем он взял вторую, промасленную тряпку, и протёр меч ещё раз, чтобы защитить его от тлетворного влияния влаги. Хорошенько обработав первый меч, он повторил всю процедуру со вторым, а потом убрал их в дальний угол комнаты. Теперь настало время снимать кожаный доспех, и паренёк начал развязывать тесёмки на руках и боках. Когда же он наконец снял с себя последний наголенник, за его спиной вдруг послышался приглушённый стук каблука и протяжный, болезненный скрип половиц.
Хромос тут же обернулся, но не увидел никого. Входная дверь по-прежнему оставалась закрытой, и во всей оружейной не было ни единого места, где мог бы незаметно укрыться человек. Мальчик был один, но откуда-то в нём появилось гнетущее и удушающее чувство тревоги и страха. Бегло осматриваясь по сторонам, он медленно, без резких движений, потянулся к лежавшему подле кинжалу и взялся за рукоять. Затем, приняв боевую стойку, Хромос стелящимися шагами, как его учил отец, двинулся к выходу, всё время ожидая внезапной атаки.
Когда он был уже у самой двери и мог дотянуться до ручки, за спиной вновь послышались чьи-то неспешные, тихие и грузные шаги. Парень сделал резкий полуоборот, но и на это раз никого не увидел. Чувство страха стремительно нарастало, и в ответ ему сердце билось всё чаще, стуча о рёбра, словно о большой барабан. Сжимая клинок в дрожащих ладонях, мальчик хотел броситься на выход и, испуганно крича, как и подобает мальчику его лет, убежать за помощью, но его уха коснулся едва слышный шёпот.
– Хромос… – сипло прошипел некто, и в тот же самый миг все прочие звуки стихли, погрузив оружейню в абсолютную тишину.
Мальчик обернулся на голос, и уставился на полку с орочьими черепами. Эти массивные угловатые черепа с низкими лбами и широкими и клыкастыми челюстями Гэлсар привёз из давнего похода в далёкий, неосвоенный людьми мир, где нашёл их в огромной пирамиде костей, сложенной соплеменниками мертвецов с какой-то жуткой, мистической целью. Разумеется, он на всякий случай освятил каждый из них перед тем, как принести их в дом. Мальчишка, давший каждому орку имя, отлично знал их, но сейчас среди этих артефактов стоял ещё один, который он прежде никогда не видел. Он был меньше остальных, видимо людской, но было в нём что-то нечеловеческое. Его пустые, бездонные глазницы приковали к себе взгляд мальчика, и он более не смел посмотреть в сторону или даже моргнуть. Хромос почувствовал, как его тело содрогнулось, а кинжал вывалился из ослабевших пальцев и без единого звука грохнулся об пол. Не понимая, что происходит, он подошёл ближе к жутким останкам, которые пристально следили за его движениями и притягивали его к себе всё сильнее и сильнее.
Теперь мальчик мог лучше разглядеть этот таинственный объект, что явился перед ним из небытия. Он действительно походил на череп человека, но его челюсть была у?же, а подбородок острее. Его надбровные дуги и выпирающие скулы имели неестественные изгибы, делавшие его глазницы вытянутыми и сердитыми. В этих пустых костяных впадинах читалась чья-то могучая и мрачная воля, которой было невозможно противиться.
– Хромос… – череп позвал его вновь. Сердце мальчика застыло и камнем упало к пяткам, где разлетелось на тысячи осколков. Он услышал приказ, хотя мёртвая голова не проронила более ни единого слова.
Мысленно крича на самого себя, Хромос неспешно поднял дрожащую руку и протянул её навстречу черепу. Кончиками пальцев он ощущал ту злую и колючую, но невидимую для глаз ауру, что окружала его словно заросли терновника. Чувствуя боль, мальчик старался отдёрнуть руку, вернуть контроль над собственным телом, но это было невозможно. Череп желал, чтобы к нему притронулись, и его воля была сильнее, чем у любого человека. Глухим, но громким, шипящим, но чётким голосом он раз за разом повторял один и тот же приказ, перенося мысли прямо в голову сопротивлявшемуся ребёнку, заглушая глас его собственного разума и подавляя стремительно слабеющую волю.
Находясь на грани потери сознания, чувствуя, как его склизкое нутро выворачивается наизнанку, Хромос дотронулся до выпуклого, но неровного лба и ощутил невероятный холод. Он причинял мучительную боль и жадно высасывал всё тепло, до которого только мог дотянуться, но ему всегда было мало. Подушечки пальцев намертво прилипли к кости, и белый иней стал стремительно покрывать ногти и кожу, с каждым мгновением становясь всё толще. Ровные морозные узоры поднялись вверх к запястью, захватывая его плоть и кровь, превращая их в прозрачный лёд. Хромос пытался оторвать примёрзшую конечность от потусторонней вещи, но всё было четно. Мальчик силился закричать, позвать на помощь, но из его широко разинутого рта вырывался лишь приглушённый свист, превращавшийся в клубы белого, сверкающего пара.
Тем временем череп ликовал. Боль и страдания юнца давали ему ощутить наивысшее наслаждение и сладостное упоение. На его оголённых, кривых и острых зубах растянулась злорадная ухмылка: вся оружейня заполнилась его тихим, сводящим с ума гортанным хохотом, а в пустых глазницах вспыхнуло синее пламя. Свет померк, и день превратился в тёмную, безлунную ночь, в которой нельзя было узреть и тени надежды…
Внезапно застывший воздух разорвало громкое конское ржание. Неумолимая сила, что удерживала Хромоса, сорвалась с места и с каким-то диким, ликующем воем вылетела через распахнувшуюся дверь. Освободившийся от оков мальчик упал навзничь и растянулся на пыльных досках. Открыв глаза, он тут же подобрал лежавший рядом на полу кинжал и, опираясь на край стола, поднялся на ноги, но череп исчез с полки тем же таинственным и непостижимым образом, которым прежде и появился. Всё вернулось на круги своя. Из окна вновь лился приятный солнечный свет, воздух был свеж и тепел, а сквозь дверной проём доносились далёкие звуки пения цикад. Нерешительно Хромос посмотрел на руку, которую ещё секунду назад покрывала толстая корка мертвенного льда и на которой теперь не осталось ни единого следа гиблого обморожения.
– Что это такое было? – подумал он, сжимая и разжимая подрагивающий кулак. – Видимо дьявольское наваждение. Надо обо всём рассказать отцу.
Кинув кинжал на ближайший стол и продолжая малость пошатываться, Хромос вышел из оружейни и направился в сторону дома. Не успел он преодолеть и половину пути, как территорию поместья вновь окатили бодрые возгласы лошадей. По подъездной аллее, обрамлённой двумя рядами кустов белых и красных роз, ехала троица величественных всадников в полных доспехах, ослепительно блиставших под солнечными лучами. Со спины каждого свисал белоснежный плащ с двумя вышитыми полумесяцами. Рыцари ехали не спеша, мерно покачиваясь в сёдлах, а у входа в дом их уже встречал Гэлсар. Широкой улыбкой и распростёртыми объятиями он приветствовал боевых товарищей, с которыми он множество раз выпутывался из, казалось бы, безвыходных ситуаций, оставляя подобравшуюся к ним Смерть с носом, если бы у неё, конечно же, имелся этот самый нос.
Впереди остальных ехал черноволосый мужчина с короткой, но густой бородой и суровым взглядом жителя северных краёв. На ремнях его седла висели два парных меча, которыми он орудовал с потрясающей ловкостью и скоростью, разделывая врагов словно кроличьи тушки на рагу.
– Хейнд, дружище! Давненько мы с тобой не виделись.
– Да ладно тебе, Гэл, не так уж и много времени прошло, – ответил Хейндир, спрыгивая с коня.
– Но всё же я успел заскучать по твоей зловредной харе, – мужчины сблизились и крепко пожали протянутые руки. – Проходите внутрь, слуги присмотрят за лошадьми.
Другие два рыцаря спешились и, передав поводья подбежавшим слугам, размяли затёкшие в дороге ноги и спину. Первого рыцаря звали Дэдэкир Оруанский. Он был младшим сыном одного печально известного дворянина, просадившего всё накопленное предками состояние на любви к азартным играм и сомнительным пари. Безумная страсть к игре и риску всецело охватила его душу, сделав его безразличным ко всему прочему в этой жизни, и он бы непременно оставил жену и детей без единого гроша на пропитание, если бы во время очередной скачки конь не выкинул его из седла и мужчина бы столь удачно не сломал себе шею при падении. Из-за своего бестолкового и непутёвого отца Дэдэкир вырос человеком сдержанным в развлечениях и скромным в удовольствиях, полагаясь в жизни более на глас рассудка, чем зов порочного сердца, надеясь тем самым не повторить ошибок непутёвого отца. Он был весьма крепким малым, с квадратной фигурой, а потому мог без особого труда носить на своих плечах утяжелённый доспех и сражаться большим двуручным мечом с широкой гардой и пламеобразным лезвием.
Вторым рыцарем была женщина по имени Наре?сса фон Со?дельн. Хотя она и была сильной и искусной чародейкой, но при этом не являлась бойцом, как её спутники, а специализировалась на поддержке и оказании первой помощи на поле боя. Её заклинания были способны в считанные минуты затягивать опасные раны, останавливать кровотечения и облегчать страдания раненым товарищам. Вместо громоздкого и тяжёлого рыцарского доспеха её тело защищала тонкая, но невероятно прочная кольчуга из мелких, плотно прилегающих колец, усиленных небольшими щитками в самых уязвимых местах. Пряди её светло-русых волос выглядывали из-под накинутого на голову капюшона, а в огрубевших от постоянной работы, но всё же сохранивших женственную утончённость руках она держала магический посох с серебряным наконечником, чем-то походившим на шахматную ладью.
Когда рыцари уже переступали порог дома, к ним подбежал Хромос.
– Дядя Хейндир! – радостно прокричал он, ещё издалека узнав боевого товарища отца. – И вы здесь, господин Дэдэкир и тётя Нара!
– Привет солдат. Гляжу, ты подрос с последней нашей встречи, – Хейндир наклонился и похлопал мальчишку по плечу. – Как занятия с отцом? Слышал, что ты делаешь успехи.
– Да, я стараюсь, но, дядя, послушай. Я только что видел нечто… оно… оно было… – Мысли в его голове двоились. Он был совершенно уверен в том, что ему только что довелось прикоснуться к мрачной и непостижимой потусторонней силе, и в то же самое время ему казалось, что это всё было лишь плодом его воображения, детской фантазией, ночным кошмаром. Запутавшийся мальчик чувствовал, что ему следует поделиться охватившей его тревогой, поведать обо всём взрослым, но он не мог подобрать правильных слов, чтобы выразить обуревавшие его эмоции.
– Тише-тише, всё в порядке, – сказала ему Наресса. – Сейчас нам необходимо переговорить с твоим отцом, а потом мы обязательно разберёмся с тем, что у тебя случилось.
– Ладно, – спокойно ответил Хромос, хотя внутри ему хотелось кричать, бить ногами о землю и тащить рыцарей за одежды в сторону оружейни, но по какой-то ему самому неведомой причине он послушно отступил в сторону и пропустил их вперёд.
Вслед за Гэлсаром трое солдат прошли через всю виллу и вышли на ту самую веранду, напротив которой проводилась тренировка. Там они расположились по два человека на диван, а Гэлсар распорядился, чтобы слуги поскорее принести для гостей кувшины с вином, чаши и пару блюд с мясными закусками.
– Раз вы приехали в доспехах и с оружием, то точно не гостить собираетесь. Ну же, не томите и рассказывайте, что же у нас такого произошло?
– Всё верно, мы к тебе не с простым дружеским визитом нагрянули. Всё дело в том, что наш многоуважаемый Гроссмейстер объявил созыв всех рыцарей ордена, – ответил Дэдэкир в своей привычно неспешной манере.
– Сразу всех и столь внезапно? Неужели он таки поддался на уговоры и принял решение присоединиться к другим орденам в новом Крестовом походе за Сердцем Хаоса? Мне всегда казалось, что он считает их опасной и безрассудной затеей, пустой тратой человеческих душ.
– И он до сих пор придерживается этого мнения, хотя наш любимый епископ всё продолжает грозиться ему немилостью Старейшей Звезды, если мы не примкнём к прочим орденам в походе за старой легендой. Да и зачем идти к демонам, если они с день на день и сами примчатся к нам.
– Снова объявились?
– Совсем недавно разведчики прочих орденов обнаружили присутствие демонов во многих пограничных мирах. Докладывают о появлении охотников-одиночек и небольших стаях демонического молодняка. Они уже успели причинить немало ущерба, по ночам разоряя деревни, нападая на караваны в пути и убивая всё зверьё в лесах. Пока что их вполне успешно отлавливают и уничтожают до того, как они успеют как следует отъестся и разрастись, однако их пребывает всё больше, а ты сам знаешь, что это значит.
– На место убиенного да встанет десяток, а коли и они падут от клинка твоего, так встанет за ними сотня и тысячи тысяч. Кто рождён без жены, в том нет любви, а есть лишь голод и злоба, и нет им числа, ибо имя им – Легион.
– Верно.
Пока Гэлсар и Дэдэкир вели разговор, слуги безмолвно накрыли на стол и стали разливать вино по чашам, но изголодавшийся в дороге Хейндир забрал один из кувшинов, сам налил себе полную чашу, осушил её одним махом, заел напиток теплой булкой, а затем вновь наполнил чашу и пошёл на второй круг.
– Тебе уже известно, куда нас отсылают? – продолжил Гэлсар, бережно принимая вино из рук слуги.
– Предполагаемых направлений вторжения несколько, а куда отправить нас пока что не решено. Гроссмейстеры созвали общий совет и всё пытаются договориться между собой, чтобы не оставить брешей в обороне, а заодно делят причитающееся плату. Хотя нас, вероятнее всего, сошлют на Джартас, защищать горные рудники, – говорил Дэдэкир, не притянувшись к предложенному напитку.
– У них есть свои воины?
– Да, если стаи будут слишком большими и нам придётся отступить за городские стены, то с нами плечом к плечу будут сражаться гномы. Насколько мне известно, они возвели отменные укрепления, у них имеется много опытных стрелков, есть хорошая пороховая артиллерия и заготовлены большие запасы боеприпасов и провианта на случай затяжной осады, но за стены они ни за что не сунуться. Проводить разведку и ловить бродячих тварей придётся своими силами. Впрочем, ещё поговаривают, что в этом походе к нам могут примкнуть несколько ангелов вместе с отрядом Инквизиции. У них есть подозрения, что кто-то из местных мог ранее поддаться демонической скверне и теперь служит порождениям тьмы.
– Приятно знать, что на нашей стороне будут столь сильные бойцы, но это также означает, что мы находимся в действительно шатком и даже опасном положении. Надеюсь, гномы прилично заплатят ордену за наши труды.
– Должны будут. Речь шла о двух тысячах унций золота и трёх десятиунцовых слитках чистого мифрила. Возможно, если всё пройдёт гладко и без особых потерь, то заплатят и больше, но я бы на это особо не рассчитывал.
– Ну, если гномы готовы платить мифрилом за одно наше присутствие, то за успешное спасение своих драгоценных рудников из хищных лап, они нам точно не пожалеют прибавки к награде, – Гэлсар замолчал и обратил взор на сад и бескрайние поля винограда. – Знаете… а я всё же надеялся, что на этот раз смогу дольше побыть дома с семьёй. И вы только посмотрите на этот вид, разве он не прекрасен?
– Да, прекрасен, – с улыбкой ответила ему Наресса и сделала маленький, осторожный глоток из чаши. – Спокойный и чудесный край.
– Вот и я о чём. Разве мы сражаемся за золото? Разве оно стоит пролитой крови и отданных жизней? Вот ради чего мы обнажаем клинки! Ради того, чтобы был мир, чтобы дети могли расти в спокойствии и изобилии, чтобы мы могли вот так посидеть и насладится солнцем, ветром и вином.
– Это верно, – прочвакал Хейндир, вытряхивая последние капли из кувшина. – Выпивка тут отменная!
– Ты что уже всё выпил!? – как возмущённо удивилась Наресса.
– Ага, и я требую ещё! – сказал Хейндир и в знак слугам потряс пустым кувшином над головой.
– Опять он напивается! Слушай, Гэл, помоги, я с этим варваром уже сама не справляюсь. У меня все послушницы на него жалуются, говорят, что он им проходу не даёт.
– Неужели прямо-таки все жалуются? Я тебе точно могу сказать. Что некоторые из них от всех моих дикарских замашек прямо-таки млеют, пускай что ни себе, ни уж тем более какому-то там отцу настоятелю не признаются. Я ведь прав. Гэл?
В ответ Гэлсар только улыбнулся.
– Может они и строят из себя невинных овечек, проникшихся всей этой вашей духовностью и отринувших мирское, но ты бы знала, какие бесы в них обитают. Ух! Ни один экзорцист не управится. Впрочем, тебе ли их осуждать, дорогая ты наша, Нара.
– Мне? Ты вообще о чём!?
– Я про те песни, которые ты поёшь своим послушницам, когда хлебнёшь лишнего. Мне одна из них всё про тебя рассказала, и поверьте мне, мужики, такой пошлятины я никогда прежде не слышал, даже на ярловских застольях. Да ещё говорят, что так радостно и забористо поёт, к примеру…
– Неправда! – воскликнула покрасневшая от стыда Наресса, пытаясь перекричать бестактного северянина. – Это всё ложь и клевета, не пою я ничего такого!
– Как же там было… – продолжал Хейндир. – Когда монах задрал полы и яйцами затряс… Княгиня ловкою рукой ему…
– Да замолчи ты, – не выдержав позора, женщина начала пинать обидчика под столом.
– Хорошо, хорошо, не буду, – сдался Хейндир, и все дружно рассмеялись.
– Нам определённо стоит почаще вот так встречаться, вне стен ордена и не на поле битвы. Предлагаю, как закончим на Джартасе, то все вернёмся сюда и немного повеселимся. У нас тут каждый месяц кто-нибудь из графов или герцогов устраивает рыцарский турнир. Большинство участников, конечно же, только и делает, что распивает вино в шатрах да девок лапает, но всегда найдётся компания добрых воинов, с которыми можно померится силами.
– Ха, вот это будет славно! – воскликнул Хейндир и хлопнул рукой по подлокотнику.
– Вам лишь бы пить да драться, – с лёгкой иронией в голосе сказала Наресса.
– Но ты же пойдёшь с нами?
– Пойду, должен же будет кто-то лечить ваши синяки и ссадины, – Наресса улыбнулась и сделала ещё один тонкий глоток.
– Вот и договорились. Что же, не будем заставлять весь орден ждать. По коням, друзья мои, по коням!
Мгновение спустя Гэлсар уже стоял в начале аллеи роз, облаченный в сверкающий доспех и белоснежный плащ, и подвязывал вещевой мешок к седлу взнузданного мерина. Все приготовления к отъезду были завершены, и в сердце он ощущал тяжесть, что предшествует долгой разлуке с самыми близкими и дорогими людьми. Завязав последний узел, он повернулся к дому и посмотрел на всех, кто пришёл проводить его. Кроме жены и детей, здесь были и слуги, и работники виноградника, все они, наперебой желали ему доброй дороги, удачи в битве и скорейшего возвращения к домашнему очагу.
– Что же, вот и пришла пора нам вновь проститься.
– Так иди на встречу победе муж мой и защитник, я буду молиться и ждать тебя, – твёрдым и полным уверенности голосом Аллейса произнесла традиционное прощание с уезжающим на войну мужем и церемониально протянула Гэлсару его меч.
Рыцарь нежно провёл пальцами по щеке любимой.
– Обещаю, что непременно вернусь к тебе с триумфом, и мы разопьём пару бутылок твоего чудесного вина, – Гэлсар взял из её рук меч и обратился к стоявшему рядом Хромосу. – Пока я не вернусь, ты – главный мужчина в доме. Береги мать и сестру, смотри за поместьем и продолжай упражняться, чтобы стать сильнее. Кто знает, может быть, когда я вернусь, ты наконец-то сможешь меня одолеть.
– Хорошо, отец, я буду стараться, – Хромос выпрямился и клятвенно прижал кулак к груди.
– Знаю, что будешь, – полный гордости Гэлсар улыбнулся и посмотрел на Дею, которая вот-вот была готова заплакать, но из последних сил сдерживала слёзы. – Ну что ты так, моя малютка. Не надо так грустить, я обязательно к вам вернусь.
– Сделай это поскорее, – тихо выдавила из себя Деадора и обхватила закованную в латы ногу.
– Обязательно, – ответил ей Гэлсар и ласково погладил маленькую голову.
Гэлсар надел шлем и взобрался на коня. Животное громко фыркнуло, почувствовав на спине всадника, и притопнуло копытом.
– Вперёд за славой и приключениями! – бодро выкрикнул Хейндир и повёл коня вперёд по аллее. Вслед за ним двинулись Наресса и Дэдэкир, и последним поехал Гэлсар, ещё раз помахав всем домочадцам рукой.
Когда всадники отъехали от дома провожавшие их люди стали неспешно расходиться. Слуги пошли заниматься уборкой и приготовлением пищи, а у работников виноградника было ещё много важных и неотложных дел, которые нужно было обязательно завершить до захода солнца. Аллейса взяла за руку Деадору и повела её заниматься чтением, которое она так сильно не любила и от которого каждый раз пыталась убежать, чтобы поиграть с другими детьми. Хромос остался единственным, кто продолжал смотреть в спины удалявшимся всадникам. Ему хотелось поехать вместе с отцом и увидеть своими глазами все те удивительные вещи, о которых он рассказывал. Всей душой он желал сражаться рядом с ним и отпраздновать вместе победу за одним столом, но он был слишком юн для таких походов. Всё что ему оставалось, так это взрослеть, работать над собой и терпеливо ждать того заветного дня, когда он тоже сможет стать рыцарем ордена.
Мальчик тяжело вздохнул и пошёл обратно в дом, но стоило ему сделать всего пару шагов, как он почувствовал ледяное прикосновение на коже. Холодный ветер обдул его с ног до головы и помчался вдоль аллеи, срывая с роз алые лепестки. По спине мальчика пробежали колючие мурашки, а сердце забилось чаще. Он обернулся и вновь посмотрел на скакавших рыцарей. Что-то было не так. Вместо четырёх их было пятеро. Позади облачённых в доспехи воинов ехал ещё один всадник, одетый в какие-то тёмные, безобразные и ветхие лохмотья. Его лошадь была тощей и больной, на её плешивых боках выступали дуги рёбер. Десятки жирных, чёрных мух ползали по её седому ворсу, издавая назойливое жужжание и откладывая яйца в её многочисленные, гноящиеся язвы.
Почувствовав на себе пристальный взгляд мальчика, всадник натянул поводья, и кобыла остановилась. Повисла гнетущая тишина, в которой были слышны лишь биение встревоженного сердца и противные голоса копошащихся насекомых. Хромос всматривался в горбатый силуэт наездника, пытался понять, кто же прятался под изорванным капюшоном, но чем дольше он на него смотрел, тем более страх окутывал его юную душу.
Всадник зашевелился. Не спеша он повернул голову и одарил мальчика полным презрения и насмешки взглядом. Хромос оцепенел, и сердце его разорвалось на части. Из-под складок ткани на него смотрел череп, что пытал его в оружейне. Своими холодными и бездонными глазами на него смотрела сама Смерть, явившаяся в её истинном обличии. Мальчик увидел на её кривых зубах мерзкую улыбку и черную, вязкую, похожую на дёготь слюну, что просачивалась между корней и густыми каплями стекала по подбородку. Наконец-то настал тот день, когда она вкусит то блюдо, что столько раз бывало в её руках, дразня её не знающий меры аппетит, но она отказывалась от него, чтобы оно сумело вызреть и раскрыть ей всю вкусовую палитру отчаяния.
Костлявые руки коротко дернули поводья, и бледный конь, прихрамывая, пошёл вслед за ничего не подозревающими рыцарями. Смерть отвернулась от паренька и застучала, заскрипела клыками в предвкушении славного пиршества. Побледневший мальчик сорвался с места и сломя голову побежал за всадниками. Он должен был предупредить их о той страшной угрозе, что тихо и незаметно приближалась к ним.
– Папа! Хейнд! Стойте! Нара! Стойте! Стойте! – кричал он на бегу, но, вместо того чтобы остановиться, всадники лишь пришпорили лошадей, перейдя на рысцу.
Чем быстрее бежал Хромос, тем стремительнее неслись всадники, и само окружающее пространство начало вытягиваться, отдаляя их всё сильнее и сильнее. Надежда предотвратить катастрофу стремительно таяла, но мальчик продолжал мчаться за удаляющимися лошадьми, судорожно хватая ртом холодеющий воздух. И вот, когда рыцари превратились в маленькие точки на горизонте, под ногу Хромосу попался камень, и он рухнул на землю, больно проехавшись лицом и телом по пыльному, колючему гравию. Вытянувшийся в бесконечную струну мир затрещал по незримым швам и с оглушительным грохотом разорвался, оставив после себя только непроглядную тьму.
Пустой воздух сотрясался от шума далёкой битвы. В нём слышались отчаянные крики людей, ржание испуганных коней, рычание адских чудовищ и скрежет разрываемых в клочья доспехов да ломавшихся щитов и копий. Хромос лежал и горько рыдал. Крупные слёзы улетали вниз и исчезали во всеобъемлющей тьме. Среди многочисленных воплей он услышал Хейндира, который взревел словно раненный зверь, и голос его был полон бессильной ярости и боли. После этого битва стихла, и по пустоте разнесся злорадствующий хохот Смерти, удовлетворившей свои самые жестокие капризы и воплотившей извращённые желания.
Дрожащими руками Хромос уперся о невидимую поверхность и приподнял голову. В нескольких шагах перед собой он увидел меч отца, чьи лезвия и рукоять были густо покрыты спёкшейся кровью. Это была кровь его отца и Хейндира, принявшего клинок из руки обречённого товарища и названного брата. Прилагая титанические усилия к каждому движению, мальчик подполз к мечу и ухватился за рукоять.
– Ааа! – острая боль молнией пронзила его виски. В одночасье он вспомнил всю забытую жизнь, и из испуганного мальчика он превратился в закованного в броню капитана городской стражи.
Переведя дыхание, он воткнул острие меча в пустоту и, опираясь на него, словно немощный старец на верную трость, поднялся на ноги. Куда бы Хромос не бросил настороженный взгляд, он не видел ничего кроме довлеющей чёрной бесконечности. Здесь не было ни света, ни звука, и даже воздух каким-то образом прекратил своё существование, хотя он всё ещё мог дышать. И вот посреди бесплотного мрака в дали Хромос увидел золотую песчинку, тусклую звёздочку на ночном небе.
С каждым шагом таинственная точка стремительно росла, вытягиваясь и преображалась, пока не превратилась в мужчину, одетого в золотистый кафтан. Неподвижный как статуя он стоял спиной к Хромосу и вслушивался в потусторонний шёпот, который мог слышать только он один.
– Ей, вы! – окликнул его капитан.
Пробудившись от забвения, мужчина вздрогнул и неуклюже повернулся лицом к стражу. Глаза его были выдавлены, и густые кровавые слёзы стекали по его скулам и щекам, исчезая в его пышной бороде. Под распахнутым кафтаном зияла широкая кровоточащая рана, и Хромос мог видеть, как при дыхании двигались его мышцы и рёбра. Перед ним стоял воскресший из мёртвых таинственный купец – Айбрен Вольфуд.