скачать книгу бесплатно
– Нашел время вспоминать!
– Не обижайся. Прошу тебя, внимательно меня выслушай.
– Если так не терпится, – неопределенно ответила Беата.
– Я быстро… Юрий Радзивилл и мой отец после помолвки отправились на охоту и убили двух медведей. После чего договорились сохранить шкуры до свадьбы.
Беата по-прежнему ничего не понимала.
– Если ты не против, она и будет нашим брачным ложем!
Больше не произнося ни слова, Илья бросил шкуру на пол.
– Как ты додумался?! – Беата с восхищением посмотрела на него. – Это же надо!
В ее взгляде сквозило желание как можно быстрее отдаться страсти, любви. И нетерпеливо, будто боясь, что найдется тот, кто лишит их этих неповторимых минут, попросила:
– Быстрее же, – и начала раздеваться.
Илья последовал ее примеру.
Словно сглазила Костелецкая князя Илью.
Только стихли разговоры о том, как пышно была обставлена свадьба. Только стали молодые по-настоящему ощущать радость семейного счастья… Но не успело войти оно в свои права, как в замок над Горынью уже начала заглядывать беда. Сначала, правда, она себя здесь полноправной хозяйкой не ощущала. Захворает Илья Константинович, но пройдет день-другой – снова на ногах, занимается делами. А дел у него тьма. За братом Константином-Василием в таком возрасте (только двенадцатый год пошел) присмотр нужен, поэтому приходится с утра до вечера крутиться будто белка в колесе.
Конечно, есть в замке и управляющий, и эконом, прислуга не одной сотней человек исчисляется, но и за ними следить надо. Смотреть, чтобы спустя рукава не работали. Поэтому княжеское око везде зреть старается. А поскольку Илья Константинович – человек требовательный, то и отдохнуть некогда.
Беата, видя, как муж ни минуты не отдыхает, а к вечеру ног под собой не чувствует, иногда не удержится, упрекнет:
– Аль тебе больше других надо?
А Илья посмотрит на нее, улыбнется так нежно и открыто, что сердце ее растаять готово:
– Не о себе, женушка, думаю, а о сыне нашем.
Ведь с начала беременности уверен, что обязательно сын родится. Беата тоже против этого ничего не имела, хотя и на дочку была согласна.
Но сын, что бы ни говорили, лучше: подрастет – законным преемником отца станет. А дочка родится – думай-гадай потом, кого она в мужья себе возьмет. Желающих породниться с Острожскими (а Острожской с момента женитьбы Беата себя с гордостью называет. Иногда в момент уединения не удержится, несколько раз вслух повторит: «Княгиня Острожская», – и от этого словно еще моложе становится) немало найдется. Однако зятем может стать и тот, кто, прибрав к рукам все богатства, начнет транжирить их направо и налево.
Этого Беата больше всего боится. Потому что ее это достояние. И будет его еще больше. Думая о богатствах, начала постепенно свыкаться с мыслью, что и дочка ей не помешает.
Когда же первый раз почувствовала, что ребенок в животе шевельнулся, побежала к Илье:
– Сынишка наш о себе дает знать!
Эта радость передалась и ему, однако для убедительности все же переспросил:
– Так и ты сына хочешь?
– Хочу, – ответила искренне. Потому что и в самом деле была уверена, что обязательно родится мальчик.
Но, видимо, не только мыслью о сыне жил князь Острожский в это время. Через минуту его радость сменилась печалью. Глаза Ильи стали грустными. И хотя старался виду не подать, Беата сразу все поняла.
– Ты чем-то расстроен? – в этом ее обращении заключался не только вопрос, присутствовало желание успокоить мужа, вселить в него надежду.
– Знаешь, в последнее время плохие сны приходят, – по тому, как это было произнесено, поняла, что Илье давно хотелось выговориться, но все не находил времени, а, скорее всего, не хотел отвлекать ее напрасными разговорами.
– Почему думаешь, что плохие?
– А как иначе объяснить это?
– Что?
– Снилось, что поднимаюсь в гору. И чем выше взбираюсь, тем труднее идти…
– Так в этом ничего удивительного нет!
– Не перебивай, дослушай, – попросил супруг.
– Извини.
– Поднимаюсь я в гору, казалось бы, до вершины добрался, а тут огромный камень на меня готов обрушиться. Я в сторону…
– Уберегся?
– Уберегся, но следом за этим валуном другие посыпались. И так много, что, если бы не проснулся, они бы погребли меня под собой.
– Но проснулся же, – успокоила его, – значит, ничего плохого не произошло.
– А если бы не проснулся?
– Если бы, если бы… А если бы мы с тобой не встретились?
Беата уже прекрасно знала, как можно легко оторвать Илью от самых тревожных мыслей. Обычно, когда произносила нечто подобное, печаль у мужа сразу исчезала. Будто и не было ее. И теперь не ошиблась. Князь сразу повеселел, словно подменили его:
– Как ты можешь такое говорить? Я представить не могу, как жил, пока не встретил тебя. Знаешь…
Она знала, что после этого признания он готов долго-долго говорить о том, как любит ее. И обычно слушала с удовольствием, но теперь оборвала:
– Знаю, родной, знаю. Прости, я пойду.
– Тебе неинтересно? – радость исчезла с его лица.
– Пойду отдохну. Сам понимаешь, в каком положении.
– Понимаю.
Поверил, не догадался, да и подумать не мог, что она способна в этот момент врать. Но Беате очень хотелось остаться одной. Она боялась: Илья после рассказа о своих снах догадается, что они по-настоящему встревожили ее. Чувствовала – не случайно это. Понимала, что камни, готовые раздавить мужа, – плохое предзнаменование. Надежду вселяло лишь то, что ему удавалось увернуться от них.
Была бы рядом мать, поделилась с ней. Но она далеко. Поехать к ней, конечно, можно, однако Илья сразу заподозрит неладное. А этого Беата боялась не меньше, чем его плохих снов. И не хотела, чтобы он потерял веру. Ибо как без веры жить? Она была католичкой, а Илья православным, и когда познакомились, надеялась перетянуть его на свою сторону. Он же, только услышав об этом, решительно запротестовал:
– Православным буду всегда. До последнего вздоха.
– А разве католиком хуже? – все еще пыталась переубедить, однако он и слышать не хотел. Даже приводил примеры, как представители этой веры, язвительно подчеркивая «твоей веры», вершили и вершат далеко не праведные дела.
Тогда Беата не знала, что и ответить. Понимала, что не все православные такие уж хорошие, как кажется, только примеров у нее не было.
Илья был очень образованным, это она понимала, но когда поселилась в Остроге, узнала, что его отец, князь Константин Иванович – истинный поборник православия, самоотверженно служивший ему, сделал все, чтобы своим детям привить веру.
Да что дети, все окружение Острожских с гордостью называло себя православными, но в тоже время предвзято относилось к католикам. Если же кто-либо исповедовал эту веру, то должен быть делать это неприметно. Чтобы исповедоваться, нужно было идти в окрестные деревни, в которых не везде католицизм был изжит.
Беата не к матери поехала, а поспешила в одну из таких деревень.
Встретил ее хорошо знакомый ксендз – немолодой, с морщинистым лицом, именно таким она больше доверяла, чем тем, которые только начинали нести службу.
– Давно не видел тебя, княгиня, – чувствовалось, что он ожидал ее прихода.
– Все времени нет, святой отец. Да и сам знаешь, какие нравы ныне в Остроге царят.
– Молодые князья непримиримы к нашей вере, как их отец?
– Константин-Василий, можно сказать, – дитя еще…
– Щедро посеянные злые семена рано всходы дают, – ксендзу не понравилось, с каким спокойствием она говорила о том, что происходит в Остроге. – Но не столько это страшно. Все, что ни есть на земле, благодаря Божьей благодати к жизни тянется. Беда в том, что, к сожалению, немало тех, кто спешит попробовать плод созревший, не задумываясь о том, к каким последствиям это может привести. А ты, княгиня, говоришь, что юн князь Константин-Василий. Он как раз в таком возрасте, когда энергии много, но не всегда она в нужное русло направлена.
Беата готова была слушать до бесконечности, потому что со всем была согласна.
Согласилась даже и с тем, что брату мужа возраст не помеха свое дело вершить. И хотя с Константином-Василием они никогда эту тему не затрагивали, чувствовала княгиня, что он совсем не такой, каким показаться желает. Догадывается Беата, как много у него на душе такого, что спрятано и только со временем раскроется, обретя свой истинный смысл.
– А муж твой, князь Илья, как себя поводит?
– Из-за Ильи, святой отец я и пришла.
– Спасение ищешь, ибо к вере своей принуждает?
– Как раз и не принуждает.
– Остепенился? Это хорошо. Глядишь, на свою сторону его и перетянешь.
– Я давно, святой отец, об этом мечтаю. Да вот беда…
– Какая еще беда?
– Нездоровится князю Илье.
– В чем-то перед Богом, значит, провинился.
– Святой отец, – Беата заплакала и стала на колени, – прошу тебя, сделай так, чтобы выздоровел муж мой. Молись за его здоровье, как и я, несколько раз на день.
– Твоей просьбе, княгиня, я внемлю. Но не только потому, что ноша, Богом мне данная, такая, а из уважения к тебе. А еще верю, что послушается тебя князь Илья, смирит гордыню свою. Если нашу веру не примет, то хотя бы с пониманием к ней начнет относиться. Вреда приносить не будет. Да и детей своих в нее посвятит.
– Посвятит, святой отец!
– Хорошо, что ты в этом уверена. Совершенное тобой, княгиня, воздастся благодатью Божьей. А с Божьей помощью и постоянным молением мы добьемся, что выздоровеет твой муж.
Вселилась надежда в душу Беаты после разговора. Но той убежденности в лучшем, о которой говорил ксендз, княгине мало показалось. Не могла забыть, какие плохие предчувствия вызвал рассказ Ильи о своих снах. Решила с ворожбиткой поговорить, которая проживала при замке.
Выслушала та, как и подобает, Беату внимательно.
Карты перед собой разложила. С места на место их перекладывает. Что-то при этом себе тихо говорит.
Видит княгиня, как постепенно лицо гадалки все больше сосредоточенным становится, а узловатые пальцы то одну, то другую карту придерживают. Не нравится, что они показывают. Наконец положила карты перед собой, задумалась.
Тревожно стала Беате. Чувствует, ничего хорошего карты не сулят. А гадалка только время выигрывает, чтобы сразу не опечалить. Помолчала она, помолчала, да и сказала:
– Не хотелось бы мне, княгиня, тебя печалить, только такая уж доля моя – говорить правду даже тогда, когда она горькая.
Не сказала гадалка еще правды этой, а Беата не просто заплакала, а слезами горькими залилась.
Гадалка даже растерялась:
– Что же это ты, княгиня, такая слабая.
– Не слабая, а за мужа своего боюсь.
– Мужа ты можешь еще спасти.
– Могу? – обрадовалась Беата.
– Можешь, если меня внимательно выслушаешь.
– Я готова.
– Раскладка карт такая, что беда над князем Ильей нависла. Неслучайно камни на него беспрерывно летят. Как не случайно и то, что он успевает увернуться. Значит, Богу на земле еще нужен, поэтому его и бережет. Но и Богу без помощи трудно.
– И что же я должна сделать?!
– Знаешь старую ворожбитку?
– Что-то слышала о ней.
– Я на картах гадаю, а она заклинания ведает. И зелья всякого лечебного у нее много. Эта старуха жила еще, когда моя мать молодой была. Никто не помнит, сколько ей лет. Однако люди уверены, многие убеждались, что помочь может, но не всем. Нутром чувствует, что за человек перед ней. Недобрый придет, сразу назад отправляет.
– Как же мне быть?
– А тебе чего боятся?
– Да мало что.
