Девушка из офиса

Меж тем к нашему столику подруливают два итальянца, оба в поло с поднятыми вверх воротниками и даже похожи между собой, как братья, различаются только сроком щетины. Итальянцы с ходу нараспев говорят что-то на английском, вкрапляя итальянские словечки. Кажется, они узнали бренд платья Гарелкикой, потому что несколько раз повторили «белла», указывая на нее. Гарелкина кривит лицо так, будто итальянцы должны ей денег, и демонстративно отворачивается. Я виновато улыбаюсь парням и тоже отворачиваюсь. Они ретируются.

– Нормальные вроде парни, – говорю я Гарелкиной, когда они уходят.

– Хренарни! – возмущается Гарелкина. – Нормальные упакованные итальянцы носят «гуччи» и «габбаны», а эти наверняка у себя в Италии работают водовозами, а здесь думают, что могут подкатить к таким, как мы, – Гарелкина указывает пальцем на себя, чтобы я точно поняла, кого именно из нас она имеет в виду, – только потому, что они, видите ли, итальянцы, – продолжает Гарелкина свой спич. Еще говорит что-то про итальянцев армянского происхождения и сравнивает стоимость своего наряда с их предполагаемой зарплатой, не в пользу последней.

Чтобы перевести тему, я спрашиваю:

– Слушай, Надя наша, говорят, в декрет уходит. Там ничего не слышно в кулуарах, кто вместо нее будет?

– Нет, не слышно, – успокаивается Гарелкина. – Смирнов пока не говорил ничего. Может, внешний кандидат.

– Если честно, я очень хочу на ее место пойти. Я уже прям чувствую, что готова стать руководителем, – говорю я.

– Ну так и скажи Смирнову. О себе нужно заявлять.

– А ты никогда не хотела куда-то двигаться дальше в карьере? – спрашиваю я Гарелкину. Интересно, как сама она заявляет Смирнову о себе?

– Нет, мне это вообще неинтересно. Мне нравится на моем месте, – отвечает она, и даже, кажется, не врет.

– Но ведь у секретарей не так много перспектив, – я пытаюсь ее вразумить.

– Ну какой секретарь, я тебя умоляю, Дусь! У меня трудовая лежит в отделе эффективности управления, между прочим. И там ни слова про секретаря. – Гарелкина поднимает голову наверх и кому-то машет. Я оглядываюсь. К нашему столику подходит высокая загорелая блондинка. Гарелкина встает, они обнимаются, целуют воздух.

– Это – Даша, – указывает на меня Гарелкина, – она помогает мне выдерживать суровые будни в нашем офисном серпентарии. – Затем она поворачивается ко мне и указывает на свою подругу, которая приземляется на стул и кладет рядом с собой клатч, как у Гарелкиной, только бежевый. – А это – неуловимая Кира, она у нас птичка перелетная, любит теплые края, а в наши залетает только по особому поводу.

Кира демонстрирует ровные и яркие, как белые клавиши рояля, зубы.

– А ты по работе путешествуешь? – решаю поддержать беседу.

– В некотором роде. – Кира одаривает меня улыбкой и поворачивается к Гарелкиной. – Можно ведь назвать это работой?

– Она с мужиком летает своим, – поясняет за нее Гарелкина.

– Да, он у меня часто по командировкам катается, – поддерживает Кира. Мы заказываем еще три бокала просекко для нас с Гарелкиной и новоприбывшей Барби.

– А как тебе удается с работой совмещать? – спрашиваю я, в уме пытаясь прикинуть, где может работать такая, как Кира.

– Я фитнес-инфлюенсер, подписывайся на мой канал, будешь в теме фитнес-трендов.

Я отнекиваюсь, что нет времени вести соцсети, ссылаюсь на работу допоздна, Кира одними глазами выказывает сильное удивление. А когда я говорю, что не занимаюсь фитнесом, потому что и так худая, то выслушиваю целую лекцию о том, кто такие «скинни фэт». «Худые девушки с дряблыми мышцами», – брезгливо поясняет Кира. Потом она хвастается, что помогла построить тело Гарелкиной, так и говорит: «построить тело», а Гарелкина довольно кивает и демонстрирует мне свои селфи – фигура в профиль и анфас, чтобы было заметно прорисованный пресс и круглую попу. Удивительный новый мир, думаю я. Но парирую Кире, что ей хорошо, не имея офисной работы, говорить о необходимости ежедневного фитнеса и пользы растяжки для женщин. На что Кира заявляет, что, вообще-то, помимо фитнеса она собирается учиться в «британке».

Я переспрашиваю: «Где?»

–British School of Art and Design, – c осязаемым пафосом артикулирует Кира. Интересно, как с таким деревянным акцентом она собралась учиться в Англии?

– А парень не против, если ты уедешь? – удивляюсь.

– Куда уеду? – не понимает Кира.

– В Британию, – отвечаю я.

– Нет, эта школа здесь, в Москве, но там преподы из Англии и Америки, стоит это все просто кучу денег, – поясняет она с деловым видом, хотя вот это «куча денег» означает, что цифры – это вообще не ее. Если бы на вопрос Нади про отклонение в бюджете я сказала «девиация составила просто кучу денег», получила бы как минимум уничижительный взгляд, как максимум – очередную взбучку.

– Ну а что твой Евгений Николаевич, ты его дожала в итоге? Он оплатит учебу? – встревает Гарелкина.

– Да фиг с этой учебой. Он мне «мини» покупает! – торжествующе признается Кира.

– Да ладно, прям так и покупает? – В тоне Гарелкиной аккорды зависти. А я не сразу догадываюсь, что это машина, а поначалу думаю, что собачка.

– Да-а‐а, – распевает Кира, – такой хорошенький, сейчас фотку покажу! – Она извлекает из сумочки айфон и демонстрирует нам с Гарелкиной фотографию машины марки «Мини Купер» цвета морской волны.

– Кожаный салон – слоновая кость, панелька подсвечивается разными цветами, можно выбирать! – Кира продолжает хвалиться.

– Ну ты, мать, крута! – Гарелкина уже с нескрываемой завистью смотрит на Киру. – Мне бы кто мою «корсюшу» поменял.

– А мне нравится твоя машина, – решаю я поддержать подругу в трудную минуту. Я и правда считаю, что красный «Опель Корса» – вполне приличная машина для девушки. Хотя «Мини Купер», конечно, лучше.

– Да ну, она старая! – не задумываясь, отвечает Гарелкина. – Три года уже, пора менять.

– А что ж ты не попросишь тогда своего? – интересуется Кира, а я пытаюсь не упустить нить разговора и понять: разве у Гарелкиной есть парень? Не имеет же Кира в виду «своего… папу»?

– У него сейчас с женой какие-то терки, и когда он ей будет покупать подарок, а он это часто поручает мне, тут-то я ему и устрою спектакль «униженные и оскорбленные». – Гарелкина смешно оттопыривает нижнюю губу. А я заключаю, что, видимо, у нее все-таки есть парень, но он женат. Странно, что она об этом никогда не рассказывала. А еще подруга называется.

– Вот вы извращенцы! – восклицает Кира. – Что-то непохоже, что твой Дмитрий Анатольевич когда-нибудь разведется, дорогая моя.

– Я и не жду этого, такие, как Дмитрий Анатольевич, не разводятся, – отвечает Гарелкина и косится на меня. – Он всегда говорит, что развод – это финансовое самоубийство. Просто пока что меня все устраивает. Я вообще недавно проходила марафон желаний. Такая вещь крутая, а стоит – копейки. Пишешь список желаний, делаешь расстановки и запросы во вселенную, рисуешь мотивационные круги, и все работает!

– И что, сбылось у тебя хоть одно желание? – встревает Кира в рекламу марафона.

– Пока нет, но вселенную еще нужно раскачивать.

– Раскачивать нужно ягодичную мышцу, это я вам как фитнес-эксперт говорю! Помнишь Катьку мою? – Кира допивает из своего бокала и жестом подзывает официанта. – Так вот, она же от своего залетела, так он ей теперь квартирку покупает на Мосфильмовской в элитном ЖК, вот вам и марафон желаний! – Кира оглядывает нас, ожидая бурной реакции, как будто она объявила, что Катька получила Нобелевку, а не залетела от какого-то мужика.

– Да уж, мой Дмитрий Анатольевич капец как за этим следит, хоть и знает, что я на таблетках. Говорит, любит на грудь, но я‐то понимаю, что просто боится.

– Катька тоже была на таблетках, ее об этом знал и расслабился, а потом она просто как бы случайно пропустила, и все, чудо случилось, теперь у нее будет ребенок, хата, еще и кошелечек всегда рядом, – поясняет Кира эту незамысловатую формулу успеха.

– Ну или если не всегда рядом, то всегда полный, – поправляет Гарелкина.

– Но получается, что у него уже есть семья? – интересуюсь я.

– С Катькой у них тоже теперь семья, – Кира разводит руками.

– Просто неофициальная, – замечает Гарелкина, водя указательным пальцем по ободку бокала. – Демографию повышать так-то надо.

– Он даже ее со всеми своими друзьями-семейниками уже познакомил. И вот, он иногда встречается с ними с женой, а иногда – с Катькой, – продолжает Кира. – Мне тут дали одного астролога, говорят, она спец по этим делам. Я схожу, потом тебе тоже ее дам.

– По каким делам? – спрашиваю я.

– Беременеть помогает от строптивых женатиков? – выдвигает гипотезу Гарелкина.

– Короче, рассказываю, – Кира закатывает глаза, – она анализирует твою натальную карту, потом натальную карту твоего мужика и говорит, суждено вам быть вместе или нет, и если да, то она говорит, что именно вам сейчас мешает и как это убрать.

– Убрать жену, например, – шучу я, но девушки воспринимают эту тему крайне серьезно.

– Это капец как работает, у Катьки подруга по институту так замуж вышла за сына губернатора Тюменской области, это прикиньте, какой уровень, – заканчивает Кира. Неужели такие, как ее Катька, по чьему-то недосмотру еще в институтах учатся, иронизирую про себя, а вслух произношу:

– А мне дашь этого астролога?

– На Стасика будешь гадать? – улыбается Гарелкина.

Я отмахиваюсь.

– У вас все хорошо? – увлеченные беседой об эзотерике, мы не заметили подошедшего официанта. Кира разворачивается в его сторону, встряхивая волосами, как в рекламе шампуня:

– У нас все прекрасно. – Она демонстрирует фаянсовые зубы и поднимает вверх бокал.

– Вам повторить? – выдавливает из себя смущенный официант.

– А повторите, коль не шутите, – отвечает Кира все с той же кокетливой интонацией.

И несмотря на то, что я больше не собиралась пить, нам приносят три бокала просекко в подарок от заведения.

– А когда тачку забираешь? – спрашивает Гарелкина Киру.

– В понедельник. Обещал, что будет с бантиком.

– А ты хорошо водишь? – спрашиваю ради поддержания беседы.

– С восемнадцати лет.

– Давай и ты за руль садись! – Гарелкина обращается ко мне.

– Мне никто «Мини Купер» не купит! Мой удел – это кредит, – говорю, а про себя добавляю:еще один кредит.

– Фу, ненавижу кредиты, – произносит Кира, – я на зубы когда-то давно брала, но хорошо, что за меня его быстро закрыли. – И она снова сверкнула белизной зубов.

– Твой парень закрыл? – спрашиваю, хотя и так понятно, что не бабушка с пенсии.

– Парнем его сложно назвать. Скорее, благородный джентльмен, – говорит Кира.

– Очередной кошелек, короче, – поправляет ее Гарелкина. Кира отвлекается на телефон.

– Кто там на этот раз? – интересуется Гарелкина, но не искренне, а как бы с легкой усталостью в голосе.

– Это Витя Росреестр, с Мальдив, помнишь? – Кира набирает сообщение в телефоне.

– Роспатент, дурында, – поправляет ее Гарелкина, – сотрудники Росреестра не возят девушек на Мальдивы.

– У тебя еще какой-то парень, это другой? – Мне начинает казаться, что я выпадаю из контекста разговора. Мой вопрос так и остается без ответа.

– А я думала, мы сегодня в клуб сходим! – Гарелкина обиженно смотрит на Киру.

– Без меня, я упорхала. – Кира допивает залпом из своего бокала, встает, целует воздух и уходит, оставляя за собой только сладковатый шлейф духов.

Мы с Гарелкиной остаемся вдвоем, допиваем просекко, я встаю и чувствую, что от выпитого на голодный желудок у меня кружится голова.

В такси по дороге в клуб Гарелкина интересуется:

– Как тебе моя Кира?

– Интересная личность, – констатирую я. – А где вы с ней познакомились?

– Она делала мне маникюр. Очень плохо делала маникюр, поэтому я была рада, когда она ушла в эскорт.

– Да ладно! – я качаю головой. – Прямо в эскорт?

– Ну а чему ты удивляешься? Думаешь, лучше ногти пилить за пятьдесят тысяч в месяц в каком-нибудь вшивом салоне в Измайлове? Зато у нее скоро будет новая машина, ей постоянный ее снимает квартиру, а из путешествий она вообще не выкисает.

– А этот ее постоянный знает, что она с кем-то еще… ну…

– Нет, конечно, ты что! Она регулярно анализы сдает, чтоб ни в коем случае ничего! Она его добить хочет, чтобы женился.

– А у него не вызывает подозрений, что она постоянно куда-то ездит, но при этом нигде не работает?

– Она наплела ему про богатых родителей в Краснодаре.

– И он верит?

– А то! Мужики поверят в любое дерьмо, которое ты вложишь им в уши, если оно им нравится!

– Слушай, а про тебя и нашего Дмитрия Анатольевича… Это правда? – осторожно спрашиваю я.

– Я думала, ты знаешь, – отвечает Гарелкина.

– Нет, я даже не догадывалась… – признаюсь я, хотя, конечно, догадывалась, но не верила в досужие сплетни, что Гарелкина, эта рафинированная фифа, спит с этим жирным старым… кобелем!

– Странно, все догадываются, – пожимает плечами Гарелкина.

– А машину он тебе купил, значит?

– Хреначит, – огрызается Гарелкина. – Сама купила, еще три года назад, он кредит закрыл. У мужиков ничего нельзя просить, запомни. Если сказать прямо: «Купи мне тачку», будет чувствовать, что ты с ним только из-за денег, и ничего не даст. У него таких просящих – полный дом и офис. Нужно все так обтяпывать, чтобы он сам захотел тебе это все купить, чтобы чувствовал, что он тебя как бы спасает. Берешь кредит с платежом, равным твоему месячному окладу, ну и жалуешься как бы невзначай. А тут он – твой спаситель, приходит и сразу гасит все, и Добби свободен! Или потом приглашаешь его к себе в убитую панельку, ну и он понимает, что в таких условиях он трахаться с тобой не хочет, и снимает тебе что-то приличное недалеко от работы. Мужик, если умный, сам все понимает! «Никогда ничего не просите, и в особенности у тех, кто сильнее вас», – заканчивает она свою лекцию цитатой Булгакова, явно подсмотренной в пабликах. Если говорить цитатами, разбираться в искусстве или литературе, сразу производишь впечатление умного и эрудированного человека. Еще один лайфхак Гарелкиной: как скрыть свою необразованность – выучить пару цитат из книги, даже если саму книгу не читала.

– А если мужик не умный? – спрашиваю я Гарелкину, когда мы уже подходим ко входу в клуб.

Вышибала снимает перед нами красный бархатный канат.

– Не умных шлем лесом! – отвечает мне Гарелкина, и мы ввинчиваемся в огни ночного клуба, смешиваемся с гламурной толпой, а на сценеQuest Pistols озвучивают то, что давно рефреном звучит в моей голове: «Я устал, хочу любви».

Глава 8

Дивный новый мир

Когда в комнату входит мама, я понимаю, что наступило утро и я проспала слишком долго. Долго – по маминым меркам.

– Мы с папой уезжаем в «Ашан», тебе что-нибудь нужно? – Мама хозяйским движением распахивает плотно задернутые шторы.

– Обезжиренные йогурты, – лепечу я, сонная, щурясь от света и пытаясь посмотреть на маму, и мне сразу становится грустно оттого, что мне все еще нужно что-то в «Ашане».

– Так, нам с папой не нравятся твои ночные похождения. – Мама смотрит на меня строго, подперев бок одной рукой. На самом деле не нравятся только ей, папа не забивает голову такими пустяками, мама его приплела только для усиления эффекта. По крайней мере, ей кажется, что эффект нравоучений от папиного участия усиливается, хотя на меня мамины слова не производят впечатления последние лет пять. С того момента, когда я поняла, что хочу жить по-другому, не в мещанском болоте, засосавшем моих родителей.

– Мам, ну не начинай, мне двадцать восемь лет, – пытаюсь отстоять свои личные границы. Привстаю и подпираю себя одеялом, наглядно демонстрируя матери свои границы.

– Вот именно! А ты все еще живешь с нами, поэтому будь добра слушаться!

– Мам, ты чего? Хочешь, чтобы я сняла квартиру и уехала? – огрызаюсь я. Она, конечно, этого хочет, но никогда не скажет, на то и расчет.

Мама присаживается на край кровати и смягчает тон с делового на заботливый:

– Мы с папой просто переживаем. Ну вот где ты по ночам ходишь, мало ли что может случиться, там куча пьяных и сумасшедших, а у тебя даже нет молодого человека, чтобы проводить.

– Ну вот опять! Мама, не начинай, пожалуйста, – взмаливаюсь я. – Ну, где я, по-твоему, должна найти себе молодого человека? Мне его что, родить?

Мама открывает было рот, чтобы мне возразить, но тут в дверном проеме появляется голова папы.

– Лена, ну ты где там? Пробки начнутся, не доедем, и лучшие мандарины с помидорами расхватают! Доброе утро, соня, с нами толкаться в «Ашане» уже не успеешь. – Папа заговорщицки мне подмигивает.

– Все, иду! – Мама встает с моей постели.

– Буду страдать по этому поводу весь день, – произношу я, зевая и потягиваясь.

– Слышишь? Это все твое воспитание!

– А что сразу мое-то?

– Вернее, его отсутствие! – слышу я отдаленные голоса за дверью. Обычная мещанская рутина: жена пилит мужа насчет воспитания ребенка. Иногда поражаюсь, как папа терпит ее столько лет.