Девушка из офиса

– Спроси у моей Марины, она что-то там организовывает, – непринужденно сообщаю я. Пусть лучше Марина скажет ей, что мне нужны деньги.

– И сколько же тебе исполняется, старушка?

– Ну, не такая уж и старушка. Двадцать восемь.

– Но ботокс в носогубки колоть пора, – советует Гарелкина тоном врача, выписывающего рецепт от простуды. – Я тебе дам телефончик отличного косметолога! А какие чудеса блефаропластика творит – пять лет как не бывало!

Приглядываюсь к ее лицу и замечаю, что лоб застыл без движения, а скулы и брови – неестественно высокие для ее… двадцати пяти? Двадцати восьми? Тридцати трех? Девушки, увлекающиеся процедурами омоложения, не имеют возраста, от двадцати до сорока – все на одно лицо. Странно, что я не замечала этого раньше.

Глава 2

Цветы и пиццы

– С днем рож-де-ни-я! – Коллеги выстроились в ряд, чтобы поздравить меня с очередным годом старения и одиночества, а может, и просто ради бесплатной еды. Леня держит букет белых роз, а Машка привязала к моему стулу разноцветные воздушные шарики. Сейчас Надя толкает речь о том, как она рада, что я у них работаю, и желает мне поменьше работать и побольше отдыхать (как будто на самом деле она не желает обратного) и, конечно же, долгих лет работы в нашей любимой корпорации. Желательно, до самой старости, а лучше – смерти. В ответ я сыплю штампами, как я люблю наш дружный коллектив и что работа для меня праздник, а коллеги – вторая семья. А потом эта вторая семья накидывается на меня с объятиями, поздравлениями и пожеланиями счастья в личной жизни и «всяких банальностей» (кто-то обязательно скажет эту избитую фразу, как будто она сама по себе не банальность). Меня мутит от духов наших офисных страшил, считающих себя красавицами. А затем, выполнив официальную часть программы, все накидываются на бесплатную еду, как будто она – последняя в их жизни.

– Недешевая пицца, – замечает экономная Надя, глядя на коробки.

Да, я не стала позориться, заказывая резиновые подошвы из замороженного теста в пиццерии за углом, как делают это другие коллеги, чтобы стоимость угощений ни в коем случае не превысила стоимость подарка, думаю я, но вслух скромно отмечаю, что да, это хорошая пицца.

– Но и подарок достойный, – гордо сообщает Машка, как будто на этот планшет они не скидывались всем отделом, а она его единолично подарила.

Весь этот протокол с отмечанием дня рождения в офисе кажется мне унизительным и нелепым. Коллеги нехотя скидываются на подарок, а ты по факту за их же кровные покупаешь им дешевую еду. И даже те, кто обычно тебя обсуждает за спиной, в этот день все равно кривят рот в фальшивой улыбке и произносят свои унылые пожелания. Хотя сами желают только одного – пораньше уйти с работы. Лучшим подарком на день рождения был бы выходной и избавление от этого бездарного спектакля, от которого, как и от всех остальных календарных праздников, выигрывают только флористы и курьеры.

Хотите знать, сколько пожеланий «счастья в личной жизни» и «поскорее замуж» я получила за сегодня? Тридцать два!

Расстаться с Артемом перед днем рождения – это как отправиться в тюрьму прямо перед возможностью купить новую улицу – обидная несправедливость. Это даже хуже, чем расстаться перед Новым годом, ведь тогда праздник у всех, а сегодня все внимание искусственно приковано к моему одиночеству. Или мне это только кажется?

Дома родители одаривают меня букетом роз (еще один бесполезный веник) и конвертом с деньгами (очень полезный подарок), мы распиваем полбутылки «Мартини Асти», от приторности которого сводит скулы, а вечером я долго лежу в постели и пытаюсь осознать, когда же моя жизнь свернула не туда. Поначалу все двигалось по Плану: переезд в Москву вместе с родителями, поступление в университет, работа в крупной корпорации, парень со своей квартирой и престижной работой. А что мы имеем сейчас? Мне двадцать восемь лет, и новый год моей жизни принес только новые морщины и старый кредит – вечные спутники пресловутой взрослой жизни.

В общем, я занимаюсь тем, чем девушки обычно занимаются в день своего рождения – форменным самоедством, то есть подведением промежуточных итогов жизни. И сейчас эти итоги имеют серьезные расхождения с Планом. В финансовом анализе есть такое понятие, как завышенная база сравнения, и кажется, мой План был чересчур оптимистичен, а реальность оказалась отрезвляюще закономерной. Но развивать эту мысль – значит убить в себе то самое светлое, что есть в человеке, – надежду. Поэтому я закрываю глаза и начинаю очередной сеанс визуализации.

Глава 3

Подарок

На собственный праздник я, разумеется, опаздываю. Я опаздываю так часто, что это стало уже не просто привычкой, а чертой характера, и друзья c этим смирились. Не могут привыкнуть пока что только врачи в поликлинике. Дело в большом количестве дел, которые я утрамбовываю в расписание, не оставляя никакого зазора, и периодически случаются накладки. Удивляюсь людям, которые приходят везде заранее и сидят ждут. Неужели им не жаль своего времени? Даже если они ждут всего пять минут, но это же целых пять минут! Сегодня мне нужно было выбрать наряд, и я перемерила половину шкафа, на каждую примерку уходило как раз пять минут. Если бы я была из тех странных, что приходят заранее, то не успела бы примерить один из нарядов, и, возможно, именно он оказался бы тем самым. Потом я выводила идеальные стрелки, а это еще десять минут, по пять на каждый глаз. Так что, если просто выкинуть пять минут, я бы накрасила только один глаз, а второй пришлось бы прикрыть пиратской повязкой, но это уместно только на Хеллоуин. Сегодня основной причиной моего опоздания стало обстоятельство непреодолимой силы – перебранка с мамой. Ей, видите ли, снова не понравилось, как я оделась. Слишком вульгарно, по ее скромному мнению. Чувствую, что она напряжена из-за моего расставания с Артемом. Мама, кажется, переживает даже больше, чем я. Может, она все-таки успела рассказать родственникам про мою скорую свадьбу, облегченно выдохнула, представляя, как скоро я съеду из их квартиры и оставлю всю жилплощадь им с папой, и теперь чувствует себя обманутым дольщиком? Тем более наличие обеспеченного жениха избавляет родителей не только от моего навязчивого присутствия в их скромном жилище, но еще и от необходимости материально помогать дочери-транжире. В общем, селяви, мамочка, позитивные аффирмации иногда дают сбой. Вот только, если я буду одеваться так, как тебе нравится, с каждым моим днем рождения замужество и переезд будут отдаляться от меня, как горизонт.

Такси подкатывает ко входу в клуб, я захожу, уверенным голосом сообщаю прямой высокой девушке с лицом рыбы, что у меня забронирован столик, и она зачем-то провожает меня к месту, хотя при бронировании мне его уже показывали. Держать в заведениях хостес – нерациональное распределение фонда оплаты труда. Когда ты просишь ее принести воду, коктейль или даже меню, она с деловитым видом сообщает, что, вообще-то, она вам не официантка, она – почти владелица заведения, радушная, но, как полагается, надменная хозяйка, а вот обслуживает здесь официант. Мне кажется, что эти хостес – эквивалент «женщин от заведения» в ресторане при гостинице «Интурист», где они в советские времена разводили иностранцев на деньги. А сейчас эта профессия официально называется «хостес». Единственный случай, когда может потребоваться хостес: если придет законченный топографический кретин. Такой, который путает право и лево. Вот тогда на выручку ему придут благородные, но высокомерные хостес, эти властительницы московской ресторанной жизни.

Марина с Кариной зачем-то вырядились в длинные платья-бандо в пол, больше подходящие для Большого, а не ночного клуба. В зале шумно, хотя народу еще не много, обычно московские тусовщики подтягиваются ближе к часу ночи. Самый уместный наряд среди присутствующих на моем дамском празднике у меня: комбинезон с короткими шортами и ботфорты. Когда я подхожу, девки вскакивают и визжат: «С днем рождения!», я целуюсь и обнимаюсь с подругами, Карина пытается подергать меня за уши по старой детской традиции из девяностых, но мне вовремя удается увернуться.

– Вы уже заказали выпить? – Я пытаюсь перекричать музыку. И, как будто отвечая на мой вопрос, официант приносит графин с коричневой жидкостью цвета казенного офисного кофе, лед и две бутылки колы. Девушки подготовились к вечеринке на «пять с плюсом». Я заказываю бокал просекко. Вообще-то, я не люблю просекко, этот газированный уксус, просто его обычно подают в бокале на тонкой ножке, да и вообще, положено иметь любимый напиток, который ты можешь заказать в баре, не изучая меню. Керри Бредшоу пила «Космополитен», Чувак из «Большого Лебовски» – «Белый русский», Эдуард Лимонов – виски «Джим Бим». А я пью просекко.

Мы чокаемся, девки еще раз выкрикивают поздравления и весело гудят. Три раунда напитков спустя Марина вдруг взвизгивает и широко разводит руки в радушной позе:

– А вот и она!

Гарелкина парит в розовом шифоновом платье со шлейфом до пола, который при ходьбе развевается, как крылья. Гарелкина – электромагнитное поле, центр притяжения, человек-праздник. Девки бросаются обниматься, все пищат и обмениваются поцелуями и комплиментами. «Ну ты вообще, мать, звезда!» – «На себя посмотри, принцесса!» – «Все мужики сегодня наши!» Гарелкина широким жестом швыряет на диван свой брендовый клатч и ставит на стол большой пакет «Луи Виттон». Мы все инстинктивно собираемся вокруг нее. И, честно говоря, выглядит все так, как будто бы именинница – она.

– Итак, дорогая, – кричит она высоким голосом, – мы долго думали, что же тебе подарить, и решили, что если уж дарить что-то такому профессионалу, как ты, то только что-то не менее профессиональное! – заканчивает она свой тост и жестом приглашает меня заглянуть в пакет. Мне очень приятно, что подруги решили скинуться на такой дорогой подарок. И даже несмотря на то, что я просила их дарить деньги, купить мне что-то из «Луи Виттон», в дополнение к моей сумке, – это была прекрасная идея. Может быть, это кошелек? Или ремень?

Я ставлю бокал на стол, выуживаю из пакета шуршащий сверток черной упаковочной бумаги. Разворачиваю его и понимаю, что от «Луи Виттон» в этом подарке – только пакет Гарелкиной. Они подарили мне огромный, просто гигантский, размером со старый ноутбук, набор для профессионального макияжа: кисти, палетки теней, помады всевозможных цветов, даже таких, которые сложно представить на губах. Интересно, чья это была идея? Я обвожу подруг взглядом:

– Вы с ума сошли! – Я прижимаю к себе коробку и покачиваю, как младенца, демонстрируя, насколько сильно мне понравился подарок. Станиславский бы мне точно поверил. Что-что, а держать лицо я умею.

– Ну, мы же не могли допустить, чтобы ты просто так постарела! – сообщает Гарелкина.

– Для твоей неувядающей красоты! – добавляет Карина.

– Сумасшедшие! – еще раз говорю я, обнимаясь и целуясь с каждой из подруг.

– Чья это была идея?

– Это все Сашка, – простодушничает Карина, кладя руку на плечо Гарелкиной.

Вот сучка измайловская, думаю я, обнимаясь с ней.

Мы потягиваем коктейли и двигаемся в такт музыке. В динамиках Зиверт поет одну из своих одинаковых песен, а мы то и дело оглядываемся по сторонам, отшиваем периодически подкатывающих к столику пролетарского вида парней.

Тут ко мне сзади подлетает Гарелкина и рупором сообщает прямо в ухо:

– Не оборачивайся, но там Стасик!

– Карпулин?

– Карпулин, Карпулин. Возле барной стойки!

– Он один?

– Вроде да, – она пожимает плечами. – Давай подойдем?

– Да ну, а вдруг он занят или девушка сейчас придет?

– Вот именно! – кричит Гарелкина. – Нужно его перехватить!

– О чем шепчетесь? – Маринка обнимает нас сзади и просовывает между нами лицо.

Я прошу ее позвать занятую селфи Карину, и Гарелкина объявляет срочный сбор в туалете.

В женской уборной людно и душно, девушки прихорашиваются перед зеркалом, витает аромат духов, пота и несбывшихся надежд. Но здесь не так шумно, как в зале, поэтому мы оккупируем одну туалетную комнату вчетвером. Я сажусь на закрытую крышку унитаза, а Гарелкина выуживает из своего клатча помаду и пудреницу с зеркалом и ловко обводит свои губы красным.

– Красная помада всегда придает уверенности! – говорит она.

– Уверенности в том, что он один? – отшучиваюсь я, беру у нее помаду и тоже пытаюсь накрасить губы, но Гарелкина выхватывает у меня помаду и начинает сама водить ею по моим губам, я пытаюсь что-то сказать, но она жестом останавливает меня и, пока красит мне губы, пересказывает Марине и Карине историю про «нашего Стасика», который одной ногой в браке с «этой дылдой Ленкой».

– Ленка, которая из эйчара? – уточняет Маринка.

– Да, башня такая с большой жопой, – поясняет Гарелкина.

– А что, этот ваш Стасик – нормальный вариант? – интересуется Карина.

– С пивком покатит, – отвечает Гарелкина очередной присказкой. – Нормальный-ненормальный, но точно нельзя допустить, чтобы он достался Ленке!

Гарелкина отходит от меня на полшага, насколько позволяет пространство туалетной комнаты, и, как художник, оглядывает свою работу, то есть мои губы.

Марина тычет пальцем в мой рот:

– Только в уголках нужно стереть немного.

Дальше я рассказываю, за что Стасика прозвали Карпулин, и мы, как самые настоящие подростки в пубертате, несколько раз шутим, в каких позах он кого карпулит, и с диким ржанием вываливаемся из туалетной комнаты.

Оглядываю себя в зеркало у рукомойника. С этими красными губами выгляжу скорее как Джокер, а не как Мэрилин Монро, но доверяюсь вкусу Гарелкиной, все-таки по части соблазнения она производит впечатление мастера.

Мы выходим в общий зал и видим, что Стасик стоит около барной стойки, лицом к танцполу со стаканом в руке.

Гарелкина берет меня за руку и тащит в сторону бара.

Я чуть поскальзываюсь на каблуках, но мне все же удается устоять, и я спешу за ней.

Гарелкина кричит ему избитое: «Какие люди, и без охраны» – и целует в щеку. Затем говорит ему что-то на ухо, но из-за музыки я не слышу их разговор, она указывает на меня, и Стасик приветственно поднимает стакан. На Стасике синий костюм цвета парламент и розовая рубашка, расстегнутая на две пуговицы. Он подходит ко мне и поздравляет с днем рождения.

– Благодарю! – кричу я, а он еще раз поднимает стакан.

– А ты чего такой грустный? Коктейль сосал невкусный? – снова подкатывает к нему Гарелкина со своими измайловскими присказками.

После недолгого обмена любезностями она предлагает Стасику присоединиться к нам за столиком, и мы возвращаемся уже втроем. Стасик знакомится с Мариной и Кариной, целуя каждой руку, задерживает взгляд на груди Карины. А я прикидываю, не увеличит ли его присутствие итоговый счет, и, как настоящий оптимист, замечаю, что его стакан все еще наполовину полон.

Мы чокаемся за знакомство и двигаемся в такт музыке. Клуб уже переполнен, поэтому единственное, что нам остается, – это танцевать у своего столика, практически прижимаясь друг к другу, как в метро. Гарелкина танцует прямо перед Стасиком, закрыв глаза, двигается плавно и грациозно, и тут до меня доходит, что Стасик – это ее объект, ее План, недаром же она так сокрушалась по поводу его помолвки. Тут же вспоминаю ее бросовый подарок. А еще, что счет за этот сабантуй еще больше нагрузит и без того тяжелую кредитку. И решаю отобрать Стасика у Гарелкиной, как в «Монополии» забирают улицы у соперников, ведь обанкротилась я в том числе из-за ее подарка, да и день рождения сегодня у меня, поэтому единственный нормальный парень в компании должен по праву достаться мне.

Я вплотную подхожу к Стасику, даю знак наклониться и, практически касаясь губами его уха, произношу первое, что приходит в голову в таких случаях:

– Выпьем?

И он чокается со мной стаканом виски. Согласна, подкат так себе. Но это только для того, чтобы перевести его внимание с Гарелкиной на себя. Так сказать, шаг первый.

Шаг второй – уединиться с ним. Когда диджей ставит хит всех вечеринок, песнюI got love, что сопровождается визгами, поднятыми вверх руками и подпрыгиваниями на месте, а Стасик усаживается на диван, я тут же сажусь рядом и, кажется, прижимаюсь слишком близко, и, кажется, он не против. Шаг третий – непринужденная беседа на волнующие, но не слишком личные темы.

– Ты же у нас в корпорации налогами занимаешься? Сложно, наверное… Я вообще ничего не смыслю в этих налогах.

Шаг четвертый – дать возможность почувствовать собственную значимость.

– Да нормально, не жалуюсь, – отвечает он. – А чем ты занимаешься?

Шаг пятый – заинтересовать.

– Ты имеешь в виду по работе или по жизни? – кокетничаю я.

Он отвечает, видит, чем я занимаюсь по жизни – хожу на вечеринки, кладет руку на спинку дивана, и я словно оказываюсь в его объятиях. Сочиняю, что занимаюсь вокалом и учу французский, очень надеясь, что мой собеседник не станет это проверять.

– Я домой, – здесь ловить нечего, – вдруг за нами оказывается Гарелкина. Айфон показывает два часа ночи, я и сама бы не прочь поехать домой, снять с себя весь этот тяжелый люкс в виде высоких каблуков и яркого мейка и нырнуть в прохладу свежей постели. Но перспектива легкой победы над Гарелкиной придает мне сил.

– Пока, дорогая, была рада тебя видеть. – Я встаю, чтобы обнять Гарелкину на прощание, пританцовывая под песенку про мокрые кроссы.

Затем она отдельно подходит к сидящему на диване Стасику, наклоняется, что-то говорит ему на ухо, он широко и довольно улыбается. Смотрю на нее в упор, она выпрямляется, машет мне, улыбается и удаляется из клуба, а мне остается только догадываться, что же именно она ему там сказала.

– Поехали отсюда? – вдруг я снова чувствую алкогольное дыхание Стасика.

– Куда? – переспрашиваю я не потому, что мне это интересно, а скорее чтобы выиграть время.

– Куда-нибудь, – он легко пожимает плечами.

И я решаю идти до конца, невзирая на усталость. Подхожу к танцующим подругам, чтобы сообщить, что вечеринка окончена.

– А Стасик один? У него друзей нет? – Марина явно хочет продолжения банкета.

– Да, может, мы тоже с вами поедем? Куда вы собрались? – подхватывает Карина.

Я пожимаю плечами в ответ на оба вопроса, давая понять, что это закрытая афтепати, им там будут не рады.

– А если предложит продолжить вечер у него дома? – ехидно улыбается Марина.

– На тупые вопросы не отвечаю.

Когда официантка приносит счет, я в уме прикидываю, на сколько мы превысили депозит, а потом, не глядя, кладу карту. Этим широким жестом я пытаюсь продемонстрировать Стасику, что мне плевать на деньги, но он не смотрит в мою сторону. К счастью, счет вышел не таким огромным, как я представляла, поэтому я оставляю три тысячи в качестве чаевых, надеясь, что Стасик увидит хотя бы это, но он ковыряется в телефоне, и я забираю тысячу обратно.

Прощаюсь с подругами, которые объявили, что тоже уходят, так как ловить в клубе нечего, а на деле просто не хотят продолжать банкет за свой счет.

Стасик все еще сидит, уставившись в телефон, так что мне приходится подойти к нему самой и напомнить о нашей договоренности.

Он дергается, как будто пугается резкого тона моего голоса, хотя в клубе достаточно резких звуков, и смотрит на меня так, будто впервые видит, но кивает и поднимается. Вижу, что он очень пьян, и по-хорошему мне нужно вызывать такси и сматываться домой, но любопытство и желание насолить Гарелкиной все равно пересиливают здравый смысл.

Выходим из клуба, и я сама тащу свой огромный пакет с дурацким подарком, закрывая глаза на то, что Стасик не предлагает мне помощь. Стараюсь не думать о его невоспитанности и размышляю, интересно ли ему, что у меня в пакете действительно «Луи Виттон»? А может, он об этом вообще не думает?

В такси сидим так близко, что я касаюсь его плеча своим, и вопрос Марины, что будет, если он пригласит продолжить вечер у него, становится все более злободневным, а точнее – злобоночным. Эти мысли возвращают меня к воспоминаниям об Артеме. Но думать об Артеме – нерациональное распределение ресурсов, мне пора переходить к следующему этапу Плана, и Стасик, этот простой Карпулин, – вполне подходящий для этого кандидат. Сама Гарелкина своим интересом поставила на нем знак качества. Значит, «хорошие сапоги».

Погружаемся в темное нутро «Чайханы».Bring it back, sing it back – играет замедленный кавер песни Moloko. По пути к свободному столику преодолеваем завесу кальянного дыма с термоядерными химическими ароматами дыни, яблока, мяты, от которого слезятся глаза и накатывает тошнота. Официант приносит меню, но Стасик сразу заказывает кальян с яблоком на молоке и стакан виски, я заказываю бокал просекко, чтобы поддержать компанию, хотя в горле уже и так кисло из-за выпитого.

Стасик выпускает густой дым, передает мне трубку и тихо спрашивает:

– Ну вот ты скажи, я нормальный парень?

Ничего так заход, удивляюсь я, отстраняюсь от него, наигранно смеряю взглядом и произношу фразу, слышанную от Гарелкиной:

– С пивком покатишь!

– Что? – переспрашивает он, видимо, не распознав этот измайловский прикол.

– Нормальный ты парень, – поясняю я.

– Я же зарабатываю, я начальник отдела, у меня квартира, машина, я собирался взять ипотеку на дом… – перечисляет он свои достоинства, а я думаю, это что, среди представителей менеджеров среднего звена сейчас так принято склонять девушку к интиму?

– Ну вот что вам, бабам, еще надо? – протяжно произносит Стасик.

Я закашливаюсь, то ли от тяжести кальянного дыма, то ли от такого неожиданного вопроса. Я же еще даже ничего не ответила, а он сразу наезжает, как будто бы я уже ему не дала.

– Что ты имеешь в виду? – переспрашиваю я, передавая ему трубку от кальяна и делая глоток выдохшегося просекко.

– Ну, ты говоришь, я нормальный парень, – поясняет Стасик, – а для Ленки – ненормальный, она говорит, я скучный, понимаешь? Ей со мной скучно! Сука! – Он швыряет трубку от кальяна, но я вовремя подхватываю, и она не успевает упасть на пол. Стасик ставит локти на стол, сжимая в пальцах свой стакан виски. Я оживляюсь.

– Так вы что, расстались? – спрашиваю я и через секунду жалею о своем слишком заинтересованном тоне.

– Она ушла от меня… Собрала вещи и ушла к какому-то блогеру или ютьюберу… А я же руководитель налогового отдела, серьезный человек, я ипотеку собирался брать на дом, детей хотел, чтобы бегали там… Понимаешь? – У Стасика блестят глаза, то ли от выпитого, то ли от накативших слез.

Что ж, хорошая новость в том, что он официально свободен, и если его брать «тепленьким», по теории Гарелкиной, то все эти квартиры, дома и мечты о детях будут адресованы уже не Ленке, а мне. Я даже немного трезвею от накатившей эйфории, от того, что фишки выстраиваются так легко. Недаром ведь есть народная мудрость про закрытую дверь. Может, этот Стасик Карпулин – это и есть моя дверь в будущее?

– Стас, – говорю я и в знак понимания кладу руку ему на плечо. – Она просто дура, каких поискать! Потерять такого парня, как ты, – это огромный провал.

– Ты правда так считаешь? – Кажется, он всхлипывает. Вот, мужик нынче пошел нежный!

– Конечно! – Для пущей убедительности прикладываю руку к своей груди. – И даже без квартиры и ипотеки на дом, ты сам по себе умный, красивый, серьезный… Ну и хватит, пожалуй, а то зазнаешься! – Я улыбаюсь и еще напоминаю, что, вообще-то, день рождения сегодня у меня.

– Спасибо, ты такая хорошая… – Он берет меня за руку, и я смотрю ему прямо в глаза. На несколько секунд мы замираем, затем он придвигается ближе, наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга, я первая преодолеваю это расстояние, и мы сплетаемся в кислом от просекко и яблочном от кальяна поцелуе.

– Поедем ко мне? – предлагает Стасик, и я киваю.

В такси продолжаем отчаянно целоваться, не обращая внимания на водителя, невольного соглядатая сцены страсти, кое-как поднимаемся на этаж, кажется, второй, Стасик не сразу попадает ключом в замочную скважину. Вваливаемся в квартиру, по дороге в спальню снимаем пальто и обувь, я пытаюсь оглядеться, но все происходит слишком стремительно, а последний бокал явно был контрольным выстрелом в мое и без того нетрезвое сознание. Я нахожу себя придавленной длинным кряхтящим телом, происходит какая-то возня, но я ничего не чувствую, будто под анестезией. А затем Стасик откидывается на спину и засыпает так быстро, что я едва ли успеваю понять, что все закончилось. Пытаюсь растолкать его, но тщетно. У Стасика совершенно отсутствуют хорошие манеры. Теперь я понимаю эту его Ленку.

Я не знаю, что делают обычно в таких случаях – одеваются и едут домой или остаются ночевать, чтобы утром вместе позавтракать и как бы закрепиться в отношениях? Ведь все, что произошло ночью, он может и не запомнить. А не помнишь – значит, не было. Мне хочется остаться – стратегически это было бы правильнее, но дома ждут родители, и я точно знаю, что мама спит чутко, как постовой, пока не услышит, что я пришла. Собираю вещи по всему коридору, одеваюсь, осматриваюсь. Хорошая квартира, двушка, свежий ремонт. Адрес я не помню и мысленно пою оду современным технологиям за возможность заказать такси по геолокации. В прихожей осматриваю себя в зеркало: то, что несколько часов назад было идеальными стрелками, сейчас неравномерно расползлось вокруг глаз черными мазками, поры съели тональный крем и румяна, оставив его только в складках морщин, отчего лицо кажется плоским и белым, прическа помята, а вокруг рта ядовитый красный пигмент. Вылитый Джокер.